Убийства в Башне пяти элементов

Безмолвная игра

Вы наверняка замечали, что все люди разные. Сталкиваясь с интересными темами, некоторые будут говорить бесконечно, а другие всегда будут молчать. Но мой друг Чэнь Цзюэ объединяет в себе сразу две эти категории: сталкиваясь с трудными случаями, он может молчать в течение нескольких дней, не произнося ни слова, – а может красноречиво говорить в течение нескольких часов. Я признаю, что его мышление скачкообразно, и часто не могу угнаться за его мыслями. Но, поверьте мне на слово, у Чэнь Цзюэ есть и дурная привычка – молчать как рыба, когда все ждут объяснений. Ему нравится созерцать удивленные лица окружающих и получать от этого удовольствие. Конечно, если б он увидел сейчас мои строки, то категорически отрицал бы это, используя какие-нибудь убедительные доводы, чтобы оправдать свое поведение. Однако подтвердить и убедиться в этом мне позволил инцидент, произошедший в марте сего года. Необъяснимый инцидент.

Что касается того, почему я назвал этот случай «необъяснимым», то надеюсь, что всем читателям хватит терпения дочитать эту историю до конца, и вы, естественно, обо всем узнаете.

Прежде чем начать рассказ, позвольте мне представить читателю одного замечательного человека. Я называю его «большим человеком», и в этом нет никакого преувеличения. Не будет преувеличением сказать, что в своей профессиональной сфере этот человек просто Бог. Это Ма Хайюнь Цзюдуань, известный в Китае как «святой го[4]». В молодости я изучал го в течение двух лет – и в то время впервые услышал это имя.

В начале 1980-х годов Ма Хайюнь семь раз подряд выигрывал чемпионат Китая по го. Его лучшие годы пришлись на конец 1980-х. Он выиграл подряд несколько японских турниров серии «Мастер Го», шокировав мировую общественность. В финале Кубка Фуджитцу 1992 года Ма Хайюнь победил Умэдзаву Юту, игрока № 1 в Японии, с разницей в восемь с половиной очков и стал чемпионом мира.

Из-за болезни глаз Ма Хайюнь ни разу не выступал в Мировой серии с 1999 года, но прославляется по сей день и стал подлинной легендой го. После этого он в течение нескольких лет был главным тренером национальной сборной Китая. В 2002 году, в знак признания выдающегося вклада Ма Хайюня в развитие го, Национальная спортивная комиссия и Китайская ассоциация го присвоили ему звание «святой го». Это легенда игры. Чэнь Цзюэ хорошо его знает.

Ма Хайюнь Цзюдуань владеет большим особняком в шанхайском районе Цзиньшань и в настоящее время живет один. После смерти жены он нанял горничную, которая убирала и иногда готовила еду. В конце концов Ма Хайюнь уже немолод и его беспокоит множество заболеваний, таких как диабет и высокое кровяное давление. Кто-то должен заботиться о пожилом человеке, живущем в одиночестве.

Когда Чэнь Цзюэ был в Лос-Анджелесе, он часто обменивался с ним письмами, обсуждая секреты го. Конечно, с игровой точки зрения даже десять таких, как Чэнь Цзюэ, не будут угрозой для Ма Хайюня. Го – это просто игра, которую Чэнь Цзюэ использует для тренировки своего ума в свободное время. В тот день я не знал, что дернуло моего друга, но он решил отправиться в Цзиньшань, чтобы навестить Ма Хайюня.

– Это слишком смело, не находишь? Завалиться в чужой дом незваным гостем? – возражал я.

Поступать таким образом было некрасиво. Лишь люди с крайне низким эмоциональным уровнем, такие как Чэнь Цзюэ, могут думать, что в этом нет ничего особенного. И, конечно же, он с безразличным видом сказал мне:

– Лао Ма сказал, что я могу прийти в любое время. Поэтому нет никаких проблем.

– Он сказал это из вежливости, понимаешь? На самом деле он так не думает, – сердито сказал я. – У каждого свои порядки, и твое безрассудное поведение доставит неприятности учителю Ма!

Чэнь Цзюэ, покачав головой, произнес:

– Обычно он редко выходит из дома. Иногда приглашает погостить у себя нескольких игроков в го. Никаких договоренностей нет. Не волнуйся, мы с Лао Ма давно знакомы, и я его очень хорошо знаю.

Никто в мире не может изменить решения, принятого Чэнь Цзюэ, – и я тоже не могу. После возвращения в Шанхай с острова Цзинцзяо мы почти не выходили из дома. Чэнь Цзюэ попросил офицера Сун Босюна из полицейского участка одолжить седан «Мазда», и мы отправились в путь. Небо было затянуто туманом вот уже два дня.

Дорога до Цзиньшаня заняла более двух часов. Водительские навыки Чэнь Цзюэ оставляют желать лучшего, поэтому скорость движения была невысокой. Это могло вызвать даже у такого пассажира, как я, которого никогда не укачивает, морскую болезнь. Мне стало скучно. Я развернул газету, которую взял с собой, и увидел такую новость:

Новости (репортер Дай Чживэнь).

Вечером 15 марта в шанхайском районе Цзиньшань пропал 18-летний молодой человек по фамилии Чжан. Местное управление общественной безопасности предприняло массовые ночные поиски, но никаких следов пропавшего обнаружено не было. С помощью полицейского наружного наблюдения семья Чжана обнаружила местонахождение молодого человека и зафиксировала его появление на дороге на улице Нефтехимической в районе Цзиньшань. К сожалению, последующие поиски не привели к каким-либо результатам. Сообщается, что Чжан является студентом Академии изящных искусств, у него широкий спектр увлечений. Произошедшее всерьез озадачило его семью. Почему послушный и хороший мальчик внезапно сбежал из дома…

Я прочитал эту новость Чэнь Цзюэ, но тот слушал меня крайне рассеянно.

– Такого рода исчезновения происходят каждый день. – Он ударил по рулю и посмотрел вперед. – Что, хочешь проверить, смогу ли я найти этого студента, основываясь лишь на информации в газете?

– А что, не примешь вызов? – спросил я с улыбкой.

Чэнь Цзюэ покачал головой:

– С таким минимумом информации даже Шерлок Холмс не смог бы разгадать эту загадку.

– Просто сдашься? – Я громко рассмеялся. – Похоже, и у великого детектива тоже есть свои пределы… Что ж, давай я гляну, есть ли тут еще загадки, которые окажутся тебе под силу.

Вскоре я нашел в газете еще одну новость об убийстве. Что меня привлекло в ней, так это ее название: «Убийство в запертой комнате! Известный хирург трагически погиб у себя дома!»

Новости (репортер Дай Чживэнь).

В полдень, 21-го числа, в элитном жилом доме в районе Сюйхуэй в Шанхае произошло убийство. Жертвой стал Сун Моу, известный хирург, работающий в больнице. Репортер узнал от Бюро общественной безопасности района Сюйхуэй, что около 15:00 21-го числа в бюро поступило сообщение от курьера, в котором говорилось, что он видел кровь, вытекающую из-под двери дома Сун, и заподозрил, что кто-то ранен. Бюро быстро организовало прибытие полиции на место преступления. После расследования было установлено, что причиной смерти стали разрыв артерии и сильное кровотечение. Время смерти – примерно с 10:00 до 12:00 того же дня. Дверь была заперта изнутри, а орудие убийства все еще торчало из груди жертвы. Поскольку лезвие вошло в грудную клетку слишком глубоко, судмедэксперт предположил, что это не было делом рук самой жертвы. Но местом преступления стало запертое помещение, что озадачило полицейских. В настоящее время данное дело все еще находится на стадии расследования.

– Как насчет этого? – Я прочитал Чэнь Цзюэ новость. – В центре Шанхая произошло убийство в запертой комнате! Невероятные преступления – твоя стихия… Есть какие-нибудь идеи?

– Неинтересно, – произнес Чэнь Цзюэ.

Я усмехнулся:

– Серьезно? Неужели тебя не заинтересовал столь загадочный случай?

– Хань Цзинь, ты знаешь, сколько убийств происходит каждый день в этом мире? Я не должен тратить на это так много времени, – безразлично произнес Чэнь Цзюэ.

– Да, тебе еще предстоит решить множество математических задач мирового уровня, – иронично подколол его я.

Чэнь Цзюэ улыбнулся, но ничего не ответил.

Хотя я называл своему другу адрес Ма Хайюня всего один раз, он запомнил его в точности. Чэнь Цзюэ никогда не забывает цифры – например, номера домов на улице. Иногда я вообще не помню ресторан, в который мы когда-то заходили, но он никогда не забудет его название.

Когда мы подъехали к дому Ма Хайюня, было около двух часов дня. Припарковав машину на обочине, мы с Чэнь Цзюэ прошли по узкой тропинке к его дому. Хотя дождь прекратился, дорога под нашими ногами все еще была грязная, а подошвы моих недавно купленных белых кроссовок уже были покрыты илом, из-за чего я чувствовал себя жалко. На лесной тропинке оставались наши с Чэнь Цзюэ следы, похожие на большую сороконожку, извивающуюся по дороге.

Дорога оказалась скользкой, и я ступал осторожно. Деревья по обе стороны тропы были начисто отмыты дождем, трава на обочинах была пышной и зеленой, а окружающий воздух был наполнен освежающим ароматом травы. В отличие от моего друга, мне нравится мир после дождя – все вокруг словно становится совершенно новым и ярким. Еще у меня есть несколько особых увлечений – например, я люблю лежать на диване и спокойно читать роман, пока за окном льет сильный дождь… Для меня это действительно высшее наслаждение.

Пройдя пять или шесть минут, мы подошли к двери особняка Ма Хайюня.

– Какой большой дом! – не удержавшись, воскликнул я. – Он больше, чем наш…

Это было трехэтажное здание, сложенное из красного кирпича и уединенно расположенное в лесу. Крыша была покрыта зеленой черепицей, выглядевшей очень благородно и гармонировавшей с цветом самого дома. Пусть его и нельзя было назвать великолепным, он обладал очарованием старины и утонченной элегантностью.

Чэнь Цзюэ, ничего не сказав, поправил воротник и позвонил в дверь.

Человек, появившийся в дверном проеме, оказался седовласым стариком. Его лоб избороздили морщины, но движения тела были энергичными. Глаза светились мудростью и проницательностью, однако выдавали некую хитринку. «Этот человек – Ма Хайюнь Цзюдуань», – подумал я про себя.

Сначала он некоторое время смотрел на меня, затем перевел взгляд на Чэнь Цзюэ, и выражение его лица сразу же изменилось.

– Сяо Чэнь, это ты! – ухмыльнулся Ма Хайюнь.

– Сегодня мне нечем было заняться, и я подумал, не попросить ли мне учителя Ма сыграть партию в го. Вас это не затруднит? Если это доставит вам неудобства, я зайду в следующий раз, – вежливо произнес Чэнь Цзюэ.

– Что за глупости! – Ма Хайюнь махнул рукой Чэнь Цзюэ, затем посмотрел на меня и улыбнулся. – Извините, это…

– Это мой друг по имени Хань Цзинь. Он всегда восхищался вами, учитель Ма, поэтому сегодня упросил меня взять его с собой, чтобы повидаться с вами, – сказал Чэнь Цзюэ.

Мне было неудобно опровергать сказаное, поэтому я мог только улыбнуться.

Ма Хайюнь пожал мне руку, улыбнулся в ответ и сказал:

– Я стар и бесполезен. Нынешний мир го – это мир молодых людей.

Я поспешно покачал головой и сказал:

– Да вы же всегда были легендой го. Для меня большая честь встретиться с вами лично.

Он показался мне еще меньше ростом, чем когда выступал в телешоу.

Ма Хайюнь сказал, что на улице слишком холодно, и пригласил нас в дом. Он также сказал, что горничная уехала в свой родной город две недели назад, а он живет один, поэтому во многих местах не убрано. Впрочем, на мой взгляд, в этом доме было в сотни раз чище, чем у нас с Чэнь Цзюэ.

Диван, предложенный нам, был мягким и очень удобным. В воздухе витал легкий запах, похожий на выхлоп бензина, который, как мне показалось, проник сюда через окно, но я не придал этому особого значения.

– Хотите чего-нибудь выпить? – Ма Хайюнь посмотрел на нас. – Кофе, красное вино или, может быть, сок?

– Думаю, сок, – отозвался я.

– Минутку…

Ма Хайюнь повернулся и пошел на кухню, через некоторое время вернулся и протянул стаканы мне и Чэнь Цзюэ. Я залпом выпил свой – наверное, потому что сегодня пил мало воды. Учитель Ма налил мне еще один бокал, и я почувствовал себя неловко.

– Сяо Чэнь, что ты думаешь об искусственном интеллекте в го? – внезапно спросил Ма Хайюнь.

Похоже, недавняя новость о том, что искусственный интеллект «АльфаГо», разработанный в Великобритании, сыграет против южнокорейского игрока в го Ли Седоля, привлекла внимание Ма Хайюня. С тех пор как компьютер «Дип Блю» компании «Ай-би-эм» победил чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова – и это стало первым знаковым событием в процессе противостояния искусственного интеллекта и людей-шахматистов, – за последние два десятилетия компьютеры одержали победу над людьми во многих интеллектуальных играх. Однако в го искусственному интеллекту всегда было трудно превзойти людей.

Каждый ход в го имеет бесчисленное множество возможных вариантов. В отличие от шахмат, даже самые продвинутые компьютеры не могут исчерпать все возможности. Однако «АльфаГо» достигает своих целей благодаря взаимодействию алгоритма поиска по дереву Монте-Карло[5] и двух глубоких нейронных сетей. Другими словами, это не просто ввод данных; компьютер по-настоящему учится в процессе игры.

– Я действительно не ожидал этого, – ответил сам себе на вопрос Ма Хайюнь. – Однажды я предсказал, что компьютерам потребуется сто лет, чтобы победить в го человеческий мозг. Но неожиданно, всего за несколько лет, он смог достичь уровня профессионального игрока… Сяо Чэнь, твое тогдашнее пророчество было верным: в некоторых областях искусственный интеллект однажды оставит людей далеко позади.

– Ну я, конечно, не настолько пессимистичен… – Чэнь Цзюэ улыбнулся. – Все-таки искусственный интеллект тоже был создан людьми. Победа «АльфаГо» над Ли Седолем будет не победой компьютера над человеком, а победой всего человечества. Кстати, учитель, вы только недавно вернулись домой?

Ма Хайюнь на мгновение остолбенел, затем медленно кивнул и сказал:

– Да, откуда ты знаешь? Вчера во второй половине дня я вернулся в Шанхай из Пекина.

Чэнь Цзюэ указал на дверь и сказал:

– Вы все еще не распаковали свой чемодан.

– Ха-ха, вот я старый дурак! – Ма Хайюнь хлопнул себя по лбу и рассмеялся.

Затем они заговорили о последних новостях на шахматной арене. Я допил апельсиновый сок и захотел еще. Чэнь Цзюэ пристально посмотрел на меня и сказал:

– Да ты прямо бездонная бочка!

– Я не пил воду утром и теперь умираю от жажды, – возразил я.

– Апельсиновый сок закончился; выпей яблочного, хорошо? – предложил Ма Хайюнь, глянув на мой пустой стакан.

– Нет-нет, двух стаканов вполне достаточно; мой желудок и так вот-вот разорвется. – Я поспешно пожал ему руку. – Учитель Ма, ваш дом такой большой… Проведете для нас экскурсию?

– Конечно! – радостно согласился Ма Хайюнь. – Смотрите, но ничего не трогайте.

Мы вдвоем последовали за ним в комнаты первого этажа.

Первое, что привлекло мое внимание, – статуи Будды, установленные в гостиной. Две серебряные и позолоченные статуи высотой около 25 сантиметров выглядели реалистично и торжественно. Увидев их, я, не в силах удержаться, сложил руки вместе и поклонился. Чэнь Цзюэ смотрел на статуи, словно размышляя о чем-то. Видя, что он молчит, я похлопал его по плечу и произнес:

– Говорят, ты изучал буддизм… Ты должен знать имена этих двух Будд, верно? – На самом деле я сам не помнил их имена. Причина, по которой я задал этот вопрос, заключалась в том, что я просто хотел подколоть Чэнь Цзюэ.

Однако он ответил со всей серьезностью:

– Тот, что слева, – Бодхисаттва Гуаньинь, а тот, что справа – Будда Амитабха.

– О чем ты говоришь? – спросил я.

– Подойди сюда и посмотри.

– Идите сюда! – закричал Ма Хайюнь в тот момент, когда мы с Чэнь Цзюэ остановились перед статуями Будды.

– Идем. – Я отодвинул Чэнь Цзюэ и подошел к учителю Ма.

Комната по левую сторону от гостиной представляла собой большой кабинет с четырьмя большими книжными шкафами, стоящими рядком. Помимо игры в го, Ма Хайюнь также занимался китаеведением, и его книжные полки были полны классики, исторических трудов и антологий. Кроме того, здесь было множество произведений зарубежной литературы – например, полное собрание сочинений Достоевского в твердом переплете, «Человеческая комедия» Бальзака… На противоположной стороне книжного шкафа стояла доска для го – похоже, здесь мастер практиковался в игре.

– Здесь так много книг! – искренне восхитился я.

– Я прочитал не так уж много с тех пор, как купил их. По объему прочитанного я несравним с Сяо Чэнем, – скромно сказал Ма Хайюнь.

Справа от кабинета находилась стеклянная стена с инкрустированной раздвижной дверью, а за ней – бассейн под открытым небом, окруженный кирпичными стенами. Ма Хайюнь рассказал нам, что раньше он плавал по два часа в день, но теперь, когда стал старше, больше не может плавать. Из-за того, что только что прошел дождь, плитка была скользкой, так что мы лишь взглянули на бассейн и ушли.

Когда мы уже собирались подниматься наверх, Чэнь Цзюэ внезапно спросил:

– Господин Ма, у вас в последнее время болели суставы?

– Суставы? Нет, они всегда были здоровы. – Глаза Ма Хайюня расширились, выражение его лица было недоуменным.

Чэнь Цзюэ, указав на лестницу, произнес:

– Нет-нет, всё в порядке; я просто беспокоюсь за то, как вы в вашем возрасте ходите по лестнице.

– Не беспокойся об этом, я всегда уделял большое внимание уходу за своими суставами. – В голосе Ма Хайюня слышалась легкая гордость. – Несколько дней назад мои ученики дали мне глюкозамин. Вы знаете про него? Он защищает суставы.

– Это пищевая добавка, я знаю. – Чэнь Цзюэ кивнул. – Кстати, учитель Ма, сегодня, кроме нас, у вас еще будут гости?

– Нет, только вы вдвоем. В будние дни у меня нет гостей, обычно здесь очень тихо и безлюдно, – сказал Ма Хайюнь.

По сравнению с кабинетом на первом этаже, комнаты на втором были немного однообразны. Большинство из них являлись помещениями для гостей. Проходя мимо каждой из них, Чэнь Цзюэ тихонько открывал дверь и заглядывал внутрь. Я спросил его зачем, но он не ответил, нацепив на себя маску загадочности.

Комната со спортивными трофеями Ма Хайюня находилась на третьем этаже с южной стороны. Честно говоря, я был ошеломлен, когда зашел туда. Трофеи, завоеванные на различных соревнованиях, были настолько многочисленны, что их невозможно было охватить взглядом. Они выстроились в ряд и ярко сияли, напоминая о былой славе Ма Хайюня.

Тот делился с нами своими достижениями, рассказывая об истории каждого трофея. В подробностях, словно это было вчера, он повествовал о турнирах, в которых побеждал именитых игроков, об обстоятельствах, при которых становился победителем. Я слушал внимательно – ведь такую легенду, как он, не каждый день увидишь и услышишь. Но Чэнь Цзюэ при этом казался рассеянным, словно был погружен в свои мысли. Я спросил его об этом, но он ничего не ответил, что меня расстроило.

– Сейчас все меньше и меньше людей играют в го, – с чувством сказал Ма Хайюнь. – К счастью, инцидент с «АльфаГо» изменил мировое понимание игры и побудил многих детей начать изучать ее. Таким образом, «АльфаГо» оказал большую услугу человечеству.

– Учитель Ма, как вы думаете, искусственный интеллект заменит людей? Будет ли «АльфаГо» доминировать в мире го в будущем? – спросил я.

– Искусственный интеллект не может заменить глубокий культурный подтекст игры. Философия, тактика и план действий – это самые привлекательные черты го. Я не думаю, что «АльфаГо» может заменить людей – это всего лишь набор программ. В конце концов, у него нет души. У истинного го есть душа, это духовная вещь. Может быть, я говорю загадками, извините меня…

– Нет, я тоже так думаю! – энергично закивал я.

– Эй, Сяо Чэнь, почему ты молчишь? – Даже Ма Хайюнь заметил необычное поведение Чэнь Цзюэ. Похоже, на этот раз я не был слишком уж чувствительным.

– Нет, всё в порядке… – Чэнь Цзюэ почесал в затылке. – Учитель, давайте сыграем партию.

– Ты все еще хочешь сыграть со мной? Без форы? – Ма Хайюнь улыбнулся. Похоже, Чэнь Цзюэ недавно потерпел сокрушительное поражение.

– Фора не нужна. Давай сразимся честно.

Чэнь Цзюэ посмотрел на Ма Хайюня, и в его тоне не было и тени шутки.

Чэнь Цзюэ играл черными, Ма Хайюнь – белыми. Игра началась активно. Первым ходом Чэнь Цзюэ была звездная позиция, вторым – «маленький глаз» в соседнем углу; типичный китайский дебют. Ма Хайюнь ответил звездной позицией и «летящим хуком». Хотя выражение лица Чэнь Цзюэ было серьезным, я понимал, что в этой партии ему ничего не светит. Как такой дилетант, как он, мог победить Ма Хайюня, известного как «святой го»? Это было просто абсурдно. Ма Хайюнь же выглядел расслабленным, как настоящий мастер.

Мои навыки игры были слишком слабы, и я не мог понять тонкостей их битвы, однако ситуацию в целом оценить мог. Вскоре после начала партии Чэнь Цзюэ решил втянуть Ма в битву в правом верхнем углу доски. Видя, что вот-вот проиграет, он быстро перевел игру в другую область. Я совершенно не понимал, что он делает.

– Интересно, но слишком рискованно, – сказал Ма Хайюнь. По-моему, он перехваливал моего друга.

– Иначе я проиграю. Иногда риск необходим, не так ли? – Говоря это, Чэнь Цзюэ даже не поднял головы.

Выражение лица учителя слегка изменилось. Он зажал белый камень между указательным и средним пальцами и положил его рядом с черным камнем Чэнь Цзюэ.

– Ну, продолжим?

Чэнь Цзюэ, встав, произнес:

– Мне нужно в туалет.

– А… Вон там, рядом с кухней. – Ма Хайюнь указал пальцем в направлении уборной, и Чэнь Цзюэ пошел туда.

Когда он ушел, мастер вздохнул:

– Он здорово прогрессирует. Если б не решил пойти учиться, а вместо этого играл со мной в го, его достижения, вероятно, были бы не хуже моих.

– Учитель Ма, вы говорите о Чэнь Цзюэ?

Я никак не ожидал, что первый человек в игре так высоко оценит моего друга. Я воспринимал его всего лишь как третьесортного любителя, который в лучшем случае мог обыграть лишь меня.

– Да, талант – такое дело…

– А для го тоже нужен талант? Разве вы не практиковались в игре годами? – спросил я.

– Практика важна, но, с моей личной точки зрения, восхищения достойны именно гении. Мир никогда не был справедливым. Люди рождаются с разным уровнем интеллекта. Скорость бега и взрывную силу спортсмена невозможно изменить тренировками, то же самое касается и чувства го. Мастера игры – такие как У Цинъюань, – когда другие дети еще носили короткие штанишки, уже обладали непревзойденным чувством игры. Именно благодаря этой интуиции в одиннадцать лет У Цинъюань смог победить множество мастеров го под руководством Дуань Цижуя, а затем, в девятнадцать, отправиться в Японию и победить всех лучших японских игроков в матче из десяти партий, завоевав титул «номер один».

Похоже, Ма Хайюнь твердо верил в концепцию гениальности. Я не спорю с таким мнением, просто оно слишком удручает меня. Неужели у такой посредственности, как я, нет смысла в жизни? Неужели я существую лишь для того, чтобы выгодно оттенять гениев? С этим я никогда не смирюсь.

– Извините, что заставил вас ждать. – Вернувшись, Чэнь Цзюэ немедленно сел и продолжил игру. Я подумал, что он удалился в уборную, дабы обдумать возможные контрмеры.

Тук-тук-тук… Стук камней то и дело звучал у меня в ушах.

Чэнь Цзюэ оказался втянут в ожесточенную битву. Если он не сможет придумать стратегию получше, тогда эта партия почти закончена и ему придется признать свое поражение. Даже я, не очень хорошо умеющий считать, видел, что ситуация почти безнадежна. Однако лицо моего друга ничего не выражало.

– Ты все еще собираешься продолжать борьбу? – Ма Хайюнь не удержался и спросил: – Надежды на победу почти нет, верно? Почему ты все еще так настойчив?

– Я думаю, что шанс все еще есть, – холодно произнес Чэнь Цзюэ.

– В этом нет никакого смысла. Ты допустил ошибку после двадцать шестого хода, и я разберу ее с тобой позже. Ты играешь гораздо лучше, чем раньше, но по-прежнему делаешь много ошибок.

Тук.

Чэнь Цзюэ, не ответив, сделал еще один ход в центре доски – абсолютно бесполезный. Этот камень был полностью окружен белыми камнями… Совершенно непонятно. Я был ошеломлен.

– Сяо Чэнь, и о чем ты только думал… – укоризненным тоном сказал Ма Хайюнь и нахмурился. – Ты что? Это была такая шутка?

– Нет, я серьезно, – произнес Чэнь Цзюэ.

Ма Хайюнь, разочарованно покачав головой, быстро поднял белый камень, собираясь сделать ответный ход, но его рука вдруг замерла в воздухе. Время, казалось, застыло. Я видел, как мечутся глаза и хмурятся брови мастера. Наконец он положил камень обратно.

Ход Чэнь Цзюэ, на первый взгляд бессмысленный, заставил Ма Хайюня погрузиться в размышления. Но, при моих скудных игровых способностях, мне был совершенно непонятен смысл этого хода.

– Зачем вы это сделали? – внезапно спросил Чэнь Цзюэ.

– Что?

Мой друг медленно поднял голову и посмотрел на Ма Хайюня.

– Зачем вы убили человека?

– Что за чушь… У тебя что, воспаление мозга?

Тарабарщина Чэнь Цзюэ напугала не только меня, но и Ма Хайюня. Он с трудом выдавил улыбку:

– Парень, ты что, издеваешься надо мной?

– Я не шучу.

– Чэнь Цзюэ, ты с ума сошел? – закричал я, надеясь, что он придет в себя. Он что, в ярости из-за проигрыша?

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

В этот момент я понял, что Чэнь Цзюэ действительно не шутит.

Ма Хайюнь, перестав улыбаться, выпрямился.

– Хорошо, господин Ма, раз вы не понимаете, я объясню яснее… – Чэнь Цзюэ сделал паузу, перевел дух и произнес слово за словом: – Вы – убийца доктора Суна!

Воздух в комнате словно сгустился. Время тоже остановилось. В мою голову, казалось, ударила молния, и она начала гудеть, а сердце бешено забилось. Совершенно неожиданно… Почему Чэнь Цзюэ вдруг сказал это? Здесь вообще нет никакой логики. Разве доктор Сун не стал жертвой убийства в запертой комнате? Почему легенда го Ма Хайюнь – убийца?

– Сяо Чэнь, я все еще не понимаю… Ты обвиняешь меня в убийстве доктора Суна? Как я мог убить его, если даже не знаю, кто он? – сказал Ма Хайюнь, разводя руками.

– Конечно, вы его знаете, – категорично заявил Чэнь Цзюэ.

– Ты что, поехал навестить учителя Ма только по этому делу? – изумился я. – Какой ты скрытный… Когда я показал тебе газету в машине, ты сказал, что не хочешь браться за это дело!

– Нет, Хань Цзинь, ты ошибаешься. – Чэнь Цзюэ медленно покачал головой. – Только войдя в этот дом, я понял, что господин Ма – убийца.

– Как такое может быть…

– Я похож на лгуна? – спокойно спросил Чэнь Цзюэ.

– Та-а-ак… – Ма Хайюнь сложил руки на груди. – Раз уж ты говоришь, что я убийца, у тебя должна быть на то причина. Я с интересом послушаю, почему ты в этом так уверен.

Чэнь Цзюэ не спешил начинать свою речь, сделав рукой пригласительный жест. Я понял, что он призывал Ма Хайюня закончить игру. Но Ма Хайюнь не думал об этом. Он небрежно взял белый камень и, чуть помедлив, с грохотом швырнул его на доску.

– Первое, что вызвало у меня подозрение, был стакан апельсинового сока. – Чэнь Цзюэ медленно взял свой камень.

– Апельсиновый сок? – Я вспомнил, как меня мучила жажда и я выпил два больших стакана сока.

– Да, Хань Цзинь; именно поэтому я и сказал, что ты ненаблюдателен. Когда учитель Ма наливал нам на кухне апельсиновый сок, я увидел эту емкость – бутылку емкостью тысяча шестьсот миллилитров.

– И что с того? – сказал я. – Это ничего не объясняет.

– Стаканы, которые вручил нам Лао Ма, имеют емкость четыреста миллилитров. Ну, теперь понимаешь? – Чэнь Цзюэ взглянул на меня.

Я покачал головой.

– Учитель Ма налил стакан апельсинового сока для меня и два стакана для тебя, то есть из бутылки объемом тысяча шестьсот миллилитров было отлито тысяча двести миллилитров напитка.

– Верно. Ну и?..

– Однако, когда ты все еще хотел пить, Лао Ма сказал, что апельсинового сока больше нет, остался только яблочный.

Я, кажется, начал что-то понимать:

– Ты имеешь в виду, что куда-то делся еще один стакан апельсинового сока?

– Проще говоря, не хватало четырехсот миллилитров сока, – добавил Чэнь Цзюэ.

– Может быть, учитель Ма выпил его сам?

– Это невозможно; я уже говорил, что у него диабет, и он не может пить апельсиновый сок.

– Так, может быть, горничная выпила его перед уходом?

– Горничная ушла две недели назад, а я увидел, что напиток был изготовлен два дня назад. Поэтому этот вариант невозможен.

– Тогда ты имеешь в виду…

– Все очень просто: эта бутылка апельсинового сока уже была открыта и кому-то из нее наливали. Лао Ма только что вернулся из Пекина, и, судя по дате изготовления, сок должны были привезти к нему домой из супермаркета, когда он вернулся в Шанхай. Если ты не можешь выпить его сам, значит, он предназначен для угощения гостей. Итак, я прихожу к выводу, что до нашего приезда кто-то побывал здесь. – Чэнь Цзюэ перевел взгляд на Ма Хайюня. – Но вы сказали, что, кроме нас, тут никого не было. Вы солгали… – Мой друг сделал еще один ход на доске.

На лбу у Ма Хайюня выступил пот. Он вытер его рукавом и сказал:

– Даже если кто-то приходил ко мне, а я не хочу рассказывать вам о нем, это нормально. Почему ты говоришь, что я кого-то убил? Сяо Чэнь, твои домыслы – просто чушь! – Он тоже сделал ход.

– Это не домыслы, а логические рассуждения. Лао Ма, вы наконец-то признали, что кто-то навещал вас до нашего прихода, и это уже очень хорошо. Итак, я продолжу. Хань Цзинь, ты помнишь, что дождь прекратился как раз перед нашим приходом? Насколько я помню, дождь шел с трех часов вчерашнего дня до часа сегодняшнего дня, не так ли? Если вы мне не верите, можете посмотреть прогноз погоды. Но самое странное то, что, когда мы с Хань Цзинем пришли навестить вас, на дорожке, ведущей к вашему дому, не было никаких следов. Как могло случиться, что на такой мокрой земле не осталось следов?

Чэнь Цзюэ сделал длинный ход по краю доски, подведя свой камень к камню Ма Хайюня, и продолжил:

– Я допускал и другие варианты – например, что гость мог открыть окно и вылезти из дома. Но я осмотрел почти все окна на втором этаже и не увидел ни единого следа ног. Таким образом, ответ очевиден: кто-то приходил навестить вас, но так и не ушел. Другими словами, он все еще находится здесь.

Я вспомнил, как Ма Хайюнь говорил, что он только вчера вернулся в Шанхай из Пекина и с тех пор никуда не выходил, поэтому на тропе нет его следов. Ма Хайюнь, опустив голову, глянул на доску, и я заметил, что его плечи слегка дрожат.

– Да, Сяо Чэнь, у тебя действительно хорошее воображение… Но, к сожалению, я никого не убивал, и в этом доме нет гостей, – тихо произнес он, не поднимая глаз.

– Действительно, учитель Ма только что провел для нас экскурсию по всем комнатам, однако мы не видели никаких гостей, о которых ты говоришь. Как это объяснить? – усомнился я.

– Хань Цзинь, мы действительно хорошо всё осмотрели? – спросил Цзюэ.

– А разве нет?

– Есть одно место, которое идеально подходит для того, чтобы спрятать там взрослого человека.

– Может ли это быть… – Пораженный, я внезапно понял, что имел в виду Чэнь Цзюэ. – Бассейн? Ты хочешь сказать, что в бассейне находится человек?.. Мы здесь уже несколько часов. Даже если он был человеком, когда мы вошли в дом, сейчас он уже труп…

Чэнь Цзюэ кивнул.

Тук.

Ма Хайюнь сделал ход, приблизившись к камню Чэнь Цзюэ, и сказал:

– Сяо Чэнь, ты что, имеешь в виду, что в бассейне лежит доктор Сун?

Если б не напоминание учителя Ма, я забыл бы, с чего все началось… Очевидно, что тело доктора Суна лежало в его доме в районе Сюйхуэй. Но как и почему оно появилось в бассейне учителя Ма? Я задал эти вопросы Чэнь Цзюэ и добавил:

– Если Ма Хайюнь – убийца, то каково орудие убийства?

– Мы разберем это дело шаг за шагом, не волнуйся, – сказал Чэнь Цзюэ. – Хань Цзинь, ты помнишь те две статуэтки Будд?

– Ах да, серебряная и позолоченная… Конечно, я помню; тот, что слева, – Бодхисаттва Гуаньинь, а тот, что справа, – Амитабха.

– Да, Бодхисаттва Гуаньинь и Амитабха. Но одного не хватает.

– Одного не хватает? – переспросил я.

– Да, изначально это место должны были занять Три мудреца Запада: Амитабха посередине, Бодхисаттва Гуаньинь слева и Бодхисаттва Махастхамапрапта справа. Лао Ма даже не подозревает об этом, не так ли? Однако Будда, который должен был стоять в дальнем правом углу, исчез, а статуя Амитабхи оказалась справа. Итак, что же сделал старик учитель Ма с тяжелой статуей Бодхисаттвы Махастхамапрапты? Думаю, больше ничего объяснять не надо, – уверенно сказал Чэнь Цзюэ.

Я перевел взгляд на Ма Хайюня. Тот не произнес ни слова, но его губы слегка дрожали.

– Он привязал бронзовую статуэтку к телу покойного? – Я облизал языком пересохшие губы, и мне почему-то показалось, что я снова хочу пить.

– Ма Хайюнь бросил статуэтку в мешок с трупом, увеличив общую массу, чтобы тело могло опуститься на дно.

В этот момент Ма Хайюнь сказал:

– Чэнь, шуткам должен быть положен предел.

Я заметил, что выражение его лица изменилось со смущенного на разгневанное. Что же касается незаконченной партии в го, похоже, он забыл о ней.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – произнес я. – Почему учитель Ма убил доктора Суна, но его тело нашли в его доме в районе Сюйхуэй? А еще ты сказал, что тело жертвы лежит на дне бассейна. Что из этого верно? – Когда вы разговариваете с Чэнь Цзюэ, то всегда будете сбиты с толку.

– Разве я сказал, что доктор Сун был гостем? – спросил Чэнь Цзюэ.

– Но ты же только что сказал, что учитель Ма – убийца…

– Хань Цзинь, я думаю, ты ошибся, – перебил меня Чэнь Цзюэ. – Доктор Сун и гость – это не один и тот же человек, а два разных. Другими словами, Лао Ма убил не одного человека, а двух. – Чэнь Цзюэ выставил два пальца.

– Двух… – Я был слишком ошеломлен, чтобы говорить.

– Ты помнишь, что читал две новостные статьи по дороге к Лао Ма? Одна из них касалась убийства доктора Суна, а другая – исчезновения.

– Конечно, я помню, что пропавший был студентом колледжа, специализировавшимся на изобразительном искусстве.

– Точно, – Чэнь Цзюэ кивнул. – Ты помнишь, что говорилось в статье? Пропавший Чжан в последний раз появлялся в районе Цзиньшань, то есть здесь…

– Подожди-ка, по-моему, твои рассуждения немного притянуты за уши, – перебил его я. – Ты знаешь, какой огромный этот район? Только потому, что студент исчез в Цзиньшане, ты подозреваешь учителя Ма? А как насчет мотива? Зачем такому человеку, как учитель Ма, убивать какого-то неизвестного человека?

Чэнь Цзюэ не рассердился на меня, а, наоборот, улыбнулся.

– Конечно, я не уверен, но у меня есть основания подозревать это.

– Назови хотя бы одно.

– Запах, идущий от дивана. Хань Цзинь, разве ты не чувствуешь его?

Действительно, я почувствовал какой-то странный запах, когда вошел в дом и сел на диван.

– Это скипидар, – сказал Чэнь Цзюэ.

– Извини, но я не знаю, что это.

– Поскольку ты никогда не писал картин маслом, то, конечно, не знаешь. Скипидар часто используется для мытья кистей, поэтому студенты-художники часто им пользуются. Поскольку скипидар довольно дорог, при обычных обстоятельствах они вытирают масляные краски с кистей газетами. Но, когда это не помогает, промывают кисти этой жидкостью.

– Значит, ты имеешь в виду, что пропавший Чжан сидел на этом диване и от него остался запах?

– Нет, я так не думаю. Запах не продержался бы так долго. Скипидар нанес на диван Лао Ма.

– Зачем?

– Краска на одежде студента испачкала диван, и его пришлось замывать скипидаром. Почему краска испачкала диван? Мы знаем, что масляные краски долго сохнут, но недолго держатся. Итак, можно сделать вывод: студент-художник рисовал, когда получил внезапное приглашение от Лао Ма.

– Скипидар используется только для этого?

– Конечно, нет. Скипидар – это промышленное сырье, используемое при производстве красок, клеев и тому подобного. Но к нашей ситуации все это не подходит: в доме нет никаких признаков ремонта. Скипидар также используют для облегчения боли в суставах, при невралгии и других заболеваниях. Поэтому, когда мы поднимались наверх, я специально спросил господина Ма, были ли у него в последнее время проблемы с суставами. И он ответил отрицательно. – Чэнь Цзюэ снова взглянул на Ма Хайюня.

– Но ты еще не объяснил, почему учитель Ма убил этого студента. Неужели вообще не было никакой причины? – Я все еще не мог поверить моему другу. – Если это так, то не слишком ли много совпадений?

– Да, конечно, причина для убийства была.

– Я не понимаю! – жалобно сказал я.

– Послушай, Хань Цзинь, хотя эта причина немного странная, она единственная, которая может все объяснить. – Чэнь Цзюэ слегка повысил голос. – Лао Ма убил этого студента, потому что ему нужно было его тело.

– Тело? Что это за мотив?

Чэнь Цзюэ взял еще один черный камень и отправил его внутрь скопления белых камней.

– Подождите, это же обвалка!

Так называемое обваливание – это уникальный ход, игра жизни и смерти, которым игрок может выиграть даже безнадежно проигрываемую партию. Я наконец-то понял, почему Чэнь Цзюэ играл на первый взгляд бессистемно. Оказалось, что он планировал этот ход с самого начала! Белые камни были «съедены» одним ходом…

Ма Хайюнь тоже был ошеломлен, но я видел, что его уже не занимает игра.

– Потому что Лао Ма не ожидал, что дело доктора Суна обернется убийством в запертой комнате, – сказал Чэнь Цзюэ еще одну непонятную фразу.

– Заткнись!

Голос Ма Хайюня звучал грубо, что не соответствовало его характеру. От удивления я чуть не свалился с дивана.

– Пожалуйста, Сяо Чэнь, замолчи, – повторил он тихим голосом.

Чэнь Цзюэ, проигнорировав его, продолжил:

– Скажу о своих предположениях. Если есть какие-либо несоответствия, пожалуйста, поправьте меня. После того как Лао Ма убил доктора Суна, он испугался, что рано или поздно полиция узнает о нем, поэтому ему пришлось инсценировать несчастный случай – утонуть во время купания в собственном доме. Это очень распространенный трюк. По дороге домой он встретил Чжана, бродившего по окрестностям в поисках творческих идей. Возможно, в это время он рисовал и его одежда была испачкана краской. Лао Ма пригласил его к себе; студент, безусловно, знал этого знаменитого игрока, поэтому с радостью отправился к нему домой. Парень и не думал, что его ждет смерть… Лао Ма налил ему сока и подсыпал в него наркотик. Осушив стакан, Чжан заснул. В это время Лао Ма ударил его по голове, а затем погрузил на дно бассейна. Может быть, уже сегодня он планировал «уйти» из этого мира… Но не знал, что мы с тобой внезапно навестим его, разрушив этот план…

Из ниоткуда налетел порыв ветра, от которого у меня по коже побежали мурашки. Невероятно, что добрый старик, стоящий передо мной, оказался хладнокровным убийцей, забравшим сразу две жизни.

– Убийство в запертой комнате… – тихо произнес Ма Хайюнь.

– На самом деле никакой запертой комнаты не было. – Чэнь Цзюэ пожал плечами. – Полиция ошиблась. Доктор Сун сам закрыл дверь.

– Разрыв артерии и сильное кровотечение! – Эти пять слов всплыли у меня в голове.

– Почему… – Ма Хайюнь теперь выглядел намного старше; он словно молил моего друга об ответе.

– Чувство вины. – Чэнь Цзюэ закрыл глаза, словно от душевной боли.

– Чувство вины? – тихо повторил Ма Хайюнь с мукой на лице. Не знаю, переживал ли он так из-за того, что Чэнь Цзюэ разоблачил его, или из-за поражения в партии, но он впал в глубокое отчаяние.

– Чувство вины перед вашей женой.

И Чэнь Цзюэ откинулся на спинку дивана, словно эти слова истощили все его силы.

В этот момент я сижу за своим столом и рассматриваю фотографии инцидента у Ма Хайюня, напоминающие мне фрагменты из какого-то фильма. Те события мелькают у меня перед глазами, как будто случились вчера…

Когда полиция уводила Ма Хайюня, он казался очень спокойным, словно заранее знал, что это произойдет. Он сказал Чэнь Цзюэ, что изначально планировал уехать за границу, затем вздохнул и с кривой улыбкой добавил:

– Мне с самого начала не следовало впускать вас. У меня нет таланта к убийствам.

Чэнь Цзюэ, кивнув, сказав, что, хотя убийства и игра в го похожи, все-таки это разные вещи. Затем он спросил Лао Ма, почему тот открыл тогда дверь. Ведь он мог притвориться, что дома никого нет. Услышав этот вопрос, Ма Хайюнь улыбнулся и сказал:

– Потому что я хотел сыграть с тобой еще одну партию. Я не ожидал проигрыша.

Чэнь Цзюэ сказал:

– Я играл нечестно, иначе как бы я мог вас обыграть?

После всего случившегося мой друг несколько дней пребывал в депрессии и молчании. Однажды, чтобы порадовать его, я сказал:

– Ты же обыграл чемпиона мира по го! В будущем сможешь похвалиться этим перед своими друзьями.

Чэнь Цзюэ, покачав головой, сказал с кривой усмешкой:

– Как я мог, с моим-то уровнем игры, победить Ма Хайюня?

– И что? Хотя он проиграл партию, потому что был расстроен, он все же проиграл. Лао Ма не так-то легко победить, но…

– Хань Цзинь, неужели ты не понимаешь? – Чэнь Цзюэ посмотрел мне в глаза. – Он проиграл намеренно.

– Намеренно? Но почему…

– Ты помнишь наше обсуждение орудия убийства?

– Да, было дело.

– На самом деле вначале я тоже был обманут. Но затем обнаружил, что Лао Ма все время хотел закончить партию на середине. Потому что, если б мы дошли до финала, его тайна была бы раскрыта. – Тон Чэнь Цзюэ был очень серьезным.

– Тайна? Я не понимаю…

– В го сушествует по сто восесьдесят черных и белых камней, в общей сложности триста шестьдесят. Если признать свое поражение в середине игры, то не нужно разыгрывать все свои камни. Но, если ты перейдешь к финальной стадии, может возникнуть проблема. Количество твоих камней окажется недостаточным, и в конце концов тебе будет нечем играть.

– Почему?.. Ты хочешь сказать, что у Ма Хайюня не было достаточного количества камней? – Я внезапно понял, что имел в виду Чэнь Цзюэ.

– Да, – мой друг кивнул. – Ма Хайюнь положил сколько-то камней в свою сумку и использовал их как оружие, когда нападал на студента Чжана.

Что касается мотива убийства Ма Хайюня, то позже офицер Тан рассказал нам об этом. Первая жена Ма Хайюня по имени Ли Сюэ была госпитализирована из-за аппентицита. Она умерла на операционном столе еще до начала операции – причиной ее смерти стал несчастный случай во время подачи общего наркоза. Анестезиолога, работавшего в тот день, звали Сун Шо, то есть доктор Сун. У Ли Сюэ было хорошее здоровье и отсутствовала аллергия на лекарства. Ма Хайюнь много раз обращался в больницу по этому поводу, но ответа так и не получил. Он хотел подать в суд на больницу, но, поскольку подписал перед операцией соглашение о возможных рисках, даже если б он обратился в суд, то вероятность выиграть дело была бы ничтожна мала. Адвокат убедил его оставить все как есть. Ма Хайюнь, не в силах вынести боль от потери жены, постепенно перешел от горя к негодованию. Обвиняя во всем доктора, то есть Сун Шо, он спланировал его убийство – и собственное самоубийство. Затем пришел в квартиру врача, притворившись сотрудником отдела недвижимости, и, застав доктора Суна врасплох, убил его, а затем скрылся с места преступления. Сун Шо узнал его перед смертью – в конце концов, Лао Ма был известным человеком, его всегда узнавали. Но доктор не испытывал к нему ненависти и даже простил Ма Хайюня, успев перед смертью запереть за ним дверь. Таким образом место преступления стало «запертой комнатой». Полиция должна была закрыть это дело как самоубийство – по крайней мере, так думал Сун Шо. Смерть жены Лао Ма запятнала его репутацию анестезиолога, и после этого несчастного случая он каждый день испытывал угрызения совести и ставил под сомнение свою компетентность.

После убийства Сун Шо Ма Хайюнь собрался идти домой, но по дороге повстречал студента-художника по имени Чжан Цзинхао. Внезапно ему в голову пришла злая мысль: почему бы не сделать этого парня козлом отпущения? После того как Ма Хайюнь убил доктора, он пришел в себя и раздумал умирать – и уж тем более совершать самоубийство, – но боялся, что полиция выследит его. Единственный способ – заставить всех в мире думать, что Ма Хайюнь мертв. Тогда полиция откажется от розыска. И никому не будет дела до того, что исчез какой-то парень. Одним больше, одним меньше, никто не обратит внимания…

Конечно, у Чжан и Лао Ма совершенно разный возраст, и полиции трудно было бы ошибиться в идентификации тела. До сих пор я не знаю, на что рассчитывал Ма Хайюнь и что он чувствовал, когда убивал Чжан Цзинхао. Было ли это деяние спровоцировано чувством вины, боли, борьбы? А может, безразличием? Я предпочел бы поверить в первое. Хотя я общался с Лао Ма всего несколько часов, все равно полагаю, что в глубине души он по-прежнему остался добрым человеком. Ибо я всегда верил, что тот, кто достиг уровня мудреца, должен быть именно таким. Просто он на мгновение сбился с пути, словно сделал неверный ход на доске, и ушел не туда – что привело его к полному поражению и разрушило жизнь…

Время близилось к закату, и время от времени задувал легкий ветерок. Я откопал свою давно забытую доску для игры в го, чтобы почтить память этого ветерана, которого я видел лишь однажды.