Убийство в Балларатском поезде

Глава вторая

На остаток ночи дел больше не было, но нужно было набраться сил. Фрина свернулась клубком в кресле, а Дот пошла и прилегла на кровать. Время от времени мисс Хендерсон просыпалась, приходилось ее успокаивать, и она снова погружалась в сон. Когда в комнату начал просачиваться холодный предрассветный серый свет, Фрина проснулась.

Ей приснился плохой сон, и она была рада, что он оборвался. В череду событий, созданных ее расстроенным подсознанием, вплетался образ старухи – такой, какой она ее видела в последний раз: сломанные кости, вывихнутые голые пальцы…

– Кольца! – воскликнула Фрина и окончательно проснулась. – Слава Богу, этот кошмар кончился, я бы дольше не выдержала! Ее кольца! Все эти изумруды, они исчезли. Обязательно расскажу об этом миляге сержанту, но сначала надо принять ванну, позавтракать и найти какую-нибудь одежду. Интересно, сколько мы здесь пробудем? И как себя чувствует мисс Хендерсон?

Фрина склонилась над больной и увидела, что та крепко спит; на лице девушки, несмотря на ожоги, было спокойное и умиротворенное выражение. Дыхание ее было сильным и ровным. Скоро она узнает о смерти матери. Остается лишь надеяться, что сообщать эту новость придется не Фрине.

Мисс Фишер на цыпочках прошла в комнату, отведенную им с Дот, и обнаружила, что та встала, приготовила ванну, выложила одежду Фрины, а сама уже успела умыться и одеться.

Фрина с облегчением сбросила свой кремовый бархатный, отороченный лисьим мехом халат, стянула шелковую пижаму и погрузилась в пар, пропитанный ароматами любимого ею масла «Мечта кокетки».

Она тщательно вытерлась, словно пыталась жестким гостиничным полотенцем стереть с себя воспоминания о смерти, и, готовясь встретить холодный непогожий зимний день, надела черные брюки из тонкой шерсти, шелковую изумрудно-зеленую рубашку, вязаный джемпер с узором из забавных кошек и черную шляпку клоше. Затем натянула рыжие юфтевые ботинки и приготовила красное пальто свободного покроя с глубокими карманами.

На Дот была длинная теплая юбка и шерстяной жакет из тонкой некрашеной шерсти. Она надела пшеничного цвета блузку и толстые чулки, но все еще зябла и дрожала.

– Ты бы лучше носила брюки, Дот. В такую погоду – это единственный разумный вид одежды.

– Ах, нет, мисс, – только и смогла проговорить Дот, у которой зуб на зуб не попадал.

Фрина отступилась и направилась в комнату, где подавали завтрак. Было восемь тридцать, кто-нибудь наверняка уже ожил.

Комната для завтрака (Фрина подумала, что она бы подошла и для обеда) оказалась большой залой с эркером, из окон которого можно было наблюдать жалких коров и чахлую живую изгородь. Из-за утреннего тумана на каждом листке висела капелька влаги. Утро было холодное и серое: в самый раз после убийства. Зато у высокого кофейника были разложены видавшие виды тарелки и все необходимое для чая, а в воздухе витал аромат поджаренного хлеба и бекона. Комната была выкрашена в броские розово-черные тона, а листья эвкалипта наполняли воздух сельскими ароматами. Обстановка была современной и стильной, но не на столько outrе,[2] чтобы уже через год выйти из моды.

Мисс Фишер с радостью одобрила все увиденное и положила себе на тарелку яйца, бекон и тост. Дот проголодалась не меньше хозяйки, так что последовала ее примеру. Женщины сохраняли молчание, пока не приступили ко второй чашке чая.

– Тебе известно, что тело нашли, Дот?

– Да, мисс, полицейский сказал мне. Как она умерла?

– У нее серьезный перелом черепа, да вдобавок все кости повреждены. Надеюсь, это случилось, когда она была уже мертва. А кольца пропали – все ее изумруды.

– Так это ограбление? – уточнила Дот.

– Убийство. Ограбить ее решили уже позже. Никто не пойдет на подобные ухищрения, чтобы просто ограбить старуху, какие бы у той ни были кольца. По крайней мере я так не думаю. Но люди встречаются странные. Попробуй мармелад, он превосходный.

– Как вы думаете, когда полицейские позволят нам продолжить путешествие? – поинтересовалась Дот, отдавая должное мармеладу. Фрина оказалась права: он был превосходный.

– Думаю, ждать осталось недолго, Дот, ведь тело найдено. Никто из нас не мог убить ее… кроме меня, конечно. Интересно, подозревает меня сержант или нет?

– Подозревать вас, мисс! – возмутилась Дот. – Вы бы не пошли на такое грязное дело, даже если бы захотели убить кого-нибудь. А тут все как в театре, в жизни так не бывает.

– Ты очень проницательна, Дот. Именно так и обстоит дело. Словно в пьесе. Показной, театральной и тщательно продуманной. Ага! Вот и наш полицейский. А кто это с ним?

Сержант Уоллас вошел в комнату, ведя за руку девочку лет двенадцати-тринадцати. У нее была пара длинных каштановых косичек, а коротковатое платье из старенькой фланели казалось слишком узким. Девочка держала видавший виды кожаный чемоданчик и фетровую шляпку резинка на которой была вся изжевана. Сержант подвел девочку к столу Фрины и сказал:

– Что ж, мисс Фишер, Роббо утверждал, что у вас дар разгадывать тайны, так вот вам одна, мне она оказалась не по зубам. Ясно, что эта девчушка ехала в поезде, поскольку у нее в кармане приколот английской булавкой билет до Балларата. Когда ее нашли, она стояла на платформе в Балларате. Никто ее не встретил. И никто не знает, кто она такая. А сама она не помнит даже своего имени и ничего не смогла рассказать нам о себе. Должен признать, что зашел в тупик. Не могли бы вы оказать мне услугу и приглядеть за ней, пока мы не передадим ее в приют.

При слове «приют» Дот побледнела, и Фрина это заметила, поскольку сама испытывала сходное чувство. В годы ее детства, которое прошло в тяжелых условиях, приют казался кошмарным призраком, забиравшим детей в никуда и навсегда.

– Нет-нет, не стоит их беспокоить, – поторопилась возразить Фрина, беря девочку за руку и усаживая рядом с Дот. – Мы с радостью присмотрим за бедной крошкой, правда, Дот?

Дот кивнула и пошла за новой чашкой чая и тарелкой для девочки. Сержант уже было повернулся, чтобы уйти, но Фрина схватила его за руку.

– Я забыла вам кое-что сказать, – прошептала она. – У старухи на пальцах ничего не было, верно? А когда я впервые увидела ее, пальцы были унизаны кольцами, очень дорогими – с изумрудами и бриллиантами.

– Спасибо, мисс Фишер, это очень поможет. Тогда мотивом могло послужить ограбление, хотя вряд ли это продвинет следствие. Как себя чувствует дочь?

– Когда я уходила, она спала мирным сном. Как только Дот закончит завтрак, я отправлю ее помочь больной привести себя в порядок. Пусть доктор Герон осмотрит ее еще раз, пока она не поднялась, у бедняжки очень сильное отравление.

Сержант согласился, с этим и откланялся. Фрина вернулась к своему столу и обнаружила, что девочка уплетает яйца и бекон и запивает тост чаем. Она ела жадно, словно изрядно проголодалась.

– Не спеши, дорогуша, еды вдосталь, – заверила ребенка Фрина. Девочка подняла на нее глаза, улыбнулась и, отложив нож и вилку, отхлебнула чай.

Фрина дала девочке спокойно наесться, а сама наблюдала за ней. Та умела держать себя за столом, видимо, кто-то научил ее; а если она сама заплела себе косы, то это свидетельствовало об аккуратности малышки. Конечно, нельзя ее винить за фланелевое платье, которое явно было сшито для кого-то помоложе и потоньше. Фрина решила, что от платья необходимо избавиться как можно скорее. Девочка не проронила ни слова, но понимала, что говорила ей Фрина, – следовательно, она знала английский, это уже проще. Хотя синие круги под глазами свидетельствовали о нездоровье, девочка казалась достаточно крепкой. Ногти на больших, красивой формы пальцах были обгрызены.

Девочка закончила завтрак и с довольным вздохом отставила тарелку. Фрина налила ей еще немного чая.

– Я Фрина Фишер, а это – Дороти Уильямс. А тебя как зовут? – спросила она спокойно.

Девочка нахмурилась.

– Я не могу вспомнить! – сказала она и расплакалась.

Дот поспешила снабдить ребенка носовым платком и обнять ее. А Фрина поторопилась сказать:

– Не беда. Мы станем звать тебя Джейн. Хочешь пожить у меня немного?

Джейн перестала плакать и, утирая лицо, кивнула. Фрина улыбнулась.

– Вот и хорошо, решено. Теперь мне надо пойти поговорить с этим милым полицейским, а ты найди себе пока какое-нибудь приятное занятие. Там, на полке, есть игры и книги. Дот тебе поможет. Увидимся через час, Дот.

Фрина набросила на плечи красное пальто, проверила, лежат ли в кармане сигареты и деньги, и вышла на холодный двор в поисках сержанта Уолласа.

Она застала его скорбно разглядывающим дверь конюшни, откуда двое прилично одетых мужчин выносили носилки.

– Отправляем ее на вскрытие в Мельбурн, – объяснил полицейский в ответ на вопрос мисс Фишер. – Надеюсь, она и впрямь была мертва, когда это случилось.

– Я тоже. А с новой загадкой я пока недалеко продвинулась.

– Так девочка и впрямь ничего не помнит?

– Ничегошеньки. Я назвала ее Джейн. Она и в самом деле ехала в том поезде?

– Да, мисс, ее там видели в предпоследнем вагоне. И билет у нее во второй класс в один конец. На ней не было ничего, что помогло бы ее опознать, поэтому наши люди в Балларате и послали ее назад – решили, что два таких загадочных преступления могут быть как-то связаны.

– Совсем не обязательно, – возразила Фрина. – Возможно, она и не имеет к этому никакого отношения.

– И это верно, – согласился сержант, еще больше мрачнея.

– Что ж, тело увезли, и теперь мне придется сообщить об этом мисс Хендерсон. Вообще-то женщине это сделать было бы проще, но я не думаю, что вы…

Фрина вздохнула. Она это предчувствовала.

– Ладно. Я поговорю с мисс Хендерсон, а вы за это покажете мне место преступления.

– Договорились, – согласился сержант Уоллас, и Фрина вернулась в гостиницу.

Когда она вошла в комнату мисс Хендерсон, та сидела на кровати и жевала маленький тост, запивая его чаем. Дот отвела Джейн в ванну и теперь убеждала девочку помыть уши. Мисс Хендерсон посмотрела на скорбное лицо Фрины и сказала:

– Мама умерла, верно?

– Боюсь, что так.

– Знаете, я так и думала.

Мисс Хендерсон заплакала как-то беззащитно и, казалось, забыла, что все еще держит в руках кусок хлеба и чашку с чаем. Фрина забрала у нее чашку и тост и протянула носовой платок – она предусмотрительно прихватила с собой целых три.

Мисс Хендерсон вытерла лицо, наклонилась вперед и крепко ухватила Фрину за запястье.

– Ведь вы детектив, верно? Я читала о том деле: об ужасном коротышке, которого вы поймали в Квинсклифе.[3] И про котенка испанского посла. Вы умная. Вы наверняка сможете поймать его для меня.

– Поймать кого? – переспросила Фрина, борясь с желанием высвободить руку. – Успокойтесь, мисс Хендерсон.

– Убийцу, конечно.

– Вы правда хотите меня нанять? Подумайте хорошенько. Я ведь могу докопаться до истины.

– Именно этого мне и надо, – решительно ответствовала мисс Хендерсон. – Я знаю, что от мамы никому житья не было. Мне порой самой хотелось ее убить, прости Господи, но это не значит, что я и впрямь сделала это или кого-то подговорила. Убийство – такое чудовищное преступление! И зачем? Зачем? Больше всего от нее доставалось мне: она изводила меня, пилила день за днем, час за часом, так что казалось, я вот-вот сойду с ума! Если у кого-то и была причина желать ей смерти, так это у меня, но я этого не делала. И теперь я не знаю, как поступить и к кому обратиться. – Мисс Хендерсон несколько минут не могла унять рыдания, потом все же успокоилась и отняла платок от лица. – Поэтому я хочу нанять вас, мисс Фишер, чтобы вы нашли убийцу мамы. Узнали правду.

– Хорошо, – согласилась Фрина и присела на край кровати. – Но только при условии, что вы допьете чай и не будете пытаться вставать до прихода доктора.

– Я все выполню, мисс Фишер, скажите – она очень страдала?

– Нет, – ответила Фрина, вспомнив страшный удар по голове, – наверняка она сразу потеряла сознание. Нет, я уверена, что она не страдала.

– А как она… умерла?

– Ее ударили по голове чем-то тяжелым, – объяснила Фрина. – Достаточно было одного сильного удара. Но тело ее было очень изуродовано уже после смерти, возможно, в результате падения из окна.

– Могу я ее увидеть?

– Нет, тело отправили в Мельбурн на вскрытие. Вы сможете увидеть ее позже. Она выглядит хорошо. Лицо совсем не пострадало. Вы не испытаете потрясения.

– Мне немало пришлось пережить, пока мама была жива, – проговорила мисс Хендерсон с кривой усмешкой. – Не думаю, что она способна потрясти меня и после смерти.

Фрина оставила Юнис Хендерсон допивать чай, а сама отыскала Дот; та несла одежду Джейн.

– Ну что, нашлись какие-нибудь метки или ярлычки из прачечной?

– Ничего, мисс. Знаете, что я скажу: она очень аккуратная девочка, но не привыкла пользоваться ванной. Наверное, с детства мылась над тазиком.

Фрина вспомнила, как сама мылась над тазиком до тех пор, пока смерть нескольких молодых людей не вынесла ее наверх – в мир водопровода и ванных комнат. Она получала таз горячей воды и, стоя на коврике, постепенно снимала одежду: сначала мыла лицо и руки, потом, стянув рубашку, – грудь и спину, потом нижнюю часть тела, сняв юбку, а под конец становилась ногами в таз (если тот был достаточно широк для этого) и обливала всю себя литром или одним полным чайником горячей воды. С точки зрения экономии это было очень удобно, но не шло ни в какое сравнение с радостным погружением в горячую ароматную ванну. Фрина почти позавидовала тому счастью, которое должна была испытать Джейн.

– А что ты можешь сказать о ее одежде?

– Она все донашивает, – уверенно заявила Дот. – Видите, вот тут подол дважды отпускали, да и цвета все полиняли от стирок. Сами, видимо, шили, – добавила Дот, демонстрируя внутреннюю сторону воротника, на которой никогда не было ярлыка. – Да к тому же еще и небрежно. Майка и панталоны шерстяные, но старые, заштопанные и такие истертые, что можно пальцем проткнуть.

– Что ж, в этом она ходить больше не может, – рассудила Фрина. – Подыщи-ка ей что-нибудь из моих вещей, если подойдет.

– Нет, мисс, лучше я пойду и сейчас же куплю ей какую-нибудь подходящую одежду, – заявила Дот, потрясенная предложением нарядить маленькую беспризорницу в шелковое белье Фрины. – Так будет лучше, мисс.

Фрина выдала Дот сумму, достаточную, чтобы купить одежду, в которой девочка могла бы доехать до дома мисс Фишер, а сама снова отправилась на поиски сержанта. Тот все еще был во дворе и угрюмо курил, беседуя с воронами, которые сидели на заборе у коровника.

– Что ж, я переговорила с мисс Хендерссон, так что теперь ваш черед выполнять свое обещание, – заявила Фрина. Вороны, испугавшись необыкновенно яркого оттенка ее пальто, взмыли вверх, хлопая крыльями и отпуская хриплые замечания.

– Отлично, мисс Фишер, у меня есть машина, пойдемте. Это недалеко, – добавил расстроенный сержант. – И разрази меня гром, если я знаю, как ее выпихнули из вагона. Я прошел весь путь по рельсам – сантиметр за сантиметром, и с фонарем и при свете дня, – сказал полицейский, усаживая мисс Фишер в старенький «Форд» и заводя мотор, который с шипением и треском вернулся к жизни, – и не нашел ни отметки, ни следа, чтобы определить, где она упала.