Убийство в колледже

Глава XIII

Следующим утром, составляя план дел на день, Эмброуз неожиданно получил телефонное сообщение от сэра Уилфреда Хейнса.

Сэр Уилфред рассказал, что вчера вечером вернулся из Дауншира и узнал от клерка, что полиция Эксбриджа хочет с ним связаться. Он также сообщил, что будет дома до двух часов дня. Эмброуз ответил, что приедет на ближайшем лондонском поезде и зайдет побеседовать. Так, как бы само собой, сложилось первое на тот день задание сержанта-детектива.

Посмотрев расписание поездов, Эмброуз понял, что у него есть полчаса на сборы до отъезда на станцию. Эти полчаса он провел, советуясь в суперинтендантом. Тот согласился, что сомнительное алиби Стэнхоупа надо проверять немедленно.

— Посмотрим, что из этого выйдет, — сказал он. — Стэнхоуп живет в Деррингфорде, не так ли? Да… хорошо… и телефон у него тоже есть. Сейчас позвоню ему и выясню, сможет ли он меня встретить, если я приеду на машине. Если у него есть алиби, то нам непременно нужно это доказать. Если повезет, закончу с этим сегодня, и мы будем знать, как действовать дальше. А вы поезжайте в Лондон и узнайте, что же это у Хаттона за такое «виски Табби»!

И Эмброуз отправился на станцию. В причесанном, аккуратном молодом человеке в элегантном штатском костюме никак нельзя было заподозрить полицейского.

Когда он вышел на платформу с билетом «Эксбридж — Лондон», поезд уже подъезжал к станции. Заняв место в «курящем» вагоне попутно еще с парой незнакомых мужчин, сержант-детектив развернул только что купленную у проводницы газету и погрузился в чтение.

В уже тронувшийся поезд в последний момент забежал еще один мужчина и занял место прямо напротив Эмброуза. Тот сначала не заметил новичка, — внимательно изучал очередную статью. Покончив с ней, Эмброуз отложил газету, начал набивать трубку, одновременно как бы мимоходом оглядывая своих спутников.

Вбежавший в последнюю минуту человек читал «Церковный вестник», держа газету прямо напротив своего лица. Эмброузу пришлось применить свои навыки дедукции, чтобы определить, что мужчина был священником. Эта мысль подтвердилась, когда он немного опустил газету, за которой показалась старомодная круглая шляпа с плоским верхом.

На пару секунд священник опустил газету еще ниже, и взгляду Эмброуза открылась верхняя часть лица незнакомца: пара темных круглых очков с толстой оправой из черепашьего панциря. Мысли и цепочки ассоциаций вихрем пронеслись в голове сержанта-детектива. Это были те самые атрибуты, которые носил преподобный Джеймс Гилберт (ну а с ним еще и дюжина других священников). А Гилберт в тот момент находился на острове Уайт на литературном семинаре — по крайней мере так вчера сказала хозяйка комнат.

Первый порыв — податься вперед и сказать: «Простите, вы случайно не мистер Гилберт?» Но сержант сдержался. Если это действительно он, то задавать следственные вопросы в присутствии посторонних было бы совсем не правильно. Лучше подождать до Лондона, а там при выходе уже завести разговор. Кем бы ни был этот человек, вряд ли вообще стоило задавать ему вопросы в роде «Были ли вы в колледже Сен-Освальда с часу до двух дня в первый вторник этого месяца?» Точно нет: если и начинать, то только оставшись с ним наедине.

На какое-то время Эмброуз вернулся к чтению газеты. Докурив трубку, он снова ее набил, а человек напротив все читал и читал «Черч Таймс». Мужчина сидел со скрещенными и вытянутыми вперед ногами, так что Эмброуз практически собрал в своей голове образ этого человека (за исключением лица, которое все еще было скрыто газетой). Сержант-детектив внимательно изучил каждую деталь одежды — от пуговиц на темно-сером жилете до ботинок.

Эмброуз сидел, слегка нахмурив брови. Что-то здесь определенно было не так. Что-то, что цепляло его взгляд и течение мыслей. Но что же? Ах да: металлические эглеты на шнурках священника! На правой ноге они были маленькие и черные, а на левой — большие и блестящие, медные и даже подлиннее других. Это определенно была не пара шнурков. «Случайно» стряхнув пепел из трубки на пол, Эмброуз наклонился его подобрать и заодно пригляделся шнуркам: они были даже разной толщины.

Шнурки. Снова вихрь ассоциаций! Мысли сержанта сами собой переключились на мелочи-улики, найденные им в доме Хенлоу. Маленькие кусочки желтоватой глины, пара сигаретных окурков, использованные спички вместе с одной особенной — плоской и красной — и порванный шнурок. Он уже не раз тщательно раскладывал эти вещи в своей голове и перебирал все возможные варианты событий, связанных с ними, пытаясь выловить хоть какую-то информацию. Они были, можно сказать, сфотографированы на чувствительную пленку памяти Эмброуза.

Что-то до боли знакомое! Приглядевшись получше, он увидел, что медные эглеты шнурка на левом ботинке были точно такие же, как и на том обрывке, который лежал в шкафу рядом с парой обуви в спальне мистера Хенлоу. И один из тех ботинок был без шнурков.

Сомнительное совпадение, чтобы делать из него какие-то выводы, но было в этом что-то маняще-логичное. И была даже возможность проверить свои предположения. Этот слуга Уильямс. Он же скорее всего следит за вещами Хенлоу — по крайней мере видит, в каком они состоянии.

И почему он раньше об этом не подумал? При первой же возможности надо увидеться с Уильямсом и попросить его постараться вспомнить, были ли зашнурованны оба ботинка в шкафу в день отъезда мистера Хенлоу. Если да, то вполне очевидно (если, конечно, Уильямс сам не вытащил один шнурок), что это сделал кто-то другой в то единственное время, когда комнаты Хенлоу были открыты — в день собрания комитета.

И в конкретный час. Финмер сказал, что видел человека, похожего на спутника Эмброуза, который перебегал улицу напротив главного входа в колледж Сен-Освальда. И вдобавок у сидящего напротив человека очень странные шнурки, один из которых — точь-в-точь найденный обрывок в шкафу Хенлоу!

Все выглядит очень убедительно. Человек внезапно обнаруживает, что шнурок на его ботинке порвался. Поспешный поиск другого — естественно в гардеробе спальни. Любой бы стал искать пару ботинок именно там. Быстрая замена и…

И? А дальше что?

А дальше теория о «человеке-невидимке». Он, знакомый всем, легко мог выйти незамеченным.

Но если все и вправду было так, каким дьявольски холодным рассудком надо обладать, чтобы заморачиваться с порванным шнурком, когда рядом в кресле сидит только что убитый человек!

Да, но убийца в принципе должен быть дьявольски хладнокровным. Очевидно, он усадил убитого Хаттона в кресло и накрыл газетой. И ему нужно было оставаться чрезвычайно собранным и спокойным, иначе бы просто не удалось уйти!

Эмброуз вновь вернулся к газете, но скорее чтобы отгородить себя от мужчины напротив, чем из интереса к чтению. У него в голове сложился новый план, и он не хотел, чтобы этот священник запомнил его внешность. Нет, по прибытии в Лондон он ни за что не упустит шанса проследить за этим человеком, даже рискуя пропустить встречу с сэром Уилфредом Хейнсом. У сержанта есть время до двух часов дня, так что в любом случае еще минимум два часа в его полном распоряжении.

Поезд начал подъезжать к густо застроенному Лондону, и Эмброуз приготовился действовать. После остановки он дал священнику выйти первым и последовал за ним уже на платформе. Их встретила вереница таксистов, подлавливающих прибывших пассажиров, но священник прошел мимо. У выходных турникетов Эмброуз подошел достаточно близко к мужчине, чтобы суметь разглядеть все его действия: тот отдавал билет. То есть половину билета, значит он в оба конца, и этот человек собирался вернуться в Эксбридж.

Сержант-детектив вышел за незнакомцем на улицу, где тот окликнул такси. Эмброуз тут же сделал то же самое, и поехал прямо за ним.

— Я сержант полиции, — сказал он водителю, показывая удостоверение. — Следуйте вон за той машиной. Вперед!

— Ох! Еду-еду, — ответил таксист и нажал на газ.

Оба такси набирали скорость. Эмброуз достал блокнот и записал номера передней машины. Он успел как раз вовремя: какой-то автомобиль выехал из-за поворота и начал лезть вперед, не обращая внимания на гудок таксиста. Чтобы избежать столкновения, водителю такси пришлось резко дать по тормозам и пропустить машину перед собой, и она загородила обзор. Несколько раз они пытались обогнать незваного попутчика, но им помешала образовавшаяся впереди пробка. Далее произошло то, чего боялся Эмброуз: патрульный в белых перчатках начал регулировать движение и пропустил на правый поворот несколько машин, последней из которых было такси со священником. Автомобиль перед ними проехать уже не успел, и покорно встал в ожидании своей очереди.

На мгновение Эмброуз опешил, но быстро собрался и сунул свое удостоверение прямо под нос патрульного.

— Я преследую то такси, — объяснил он. И указывая на свою машину, сказал:

— Быстро пропустите меня!

Патрульный действовал довольно оперативно, но даже самый лучший полицейский не может за мгновение разогнать автомобильную пробку на перекрестке, так что преследуемое такси успело уже далеко отъехать и скрылось из виду за поворотом.

Водитель Эмброуза старался изо всех сил, но когда они свернули, такси со священником уже исчезло.

— Мне жаль! — сказал таксист, оборачиваясь к своему пассажиру. — Я сделал все, что мог.

— Уже ничего не поделаешь, — ответил Эмброуз. — Отвезите меня к ближайшей телефонной будке.

Ближайший телефон оказался в почтовом отделении. Сказав водителю немного подождать, Эмброуз вышел позвонить в Скотленд-Ярд и попросил соединить его с главным инспектором Фергюсоном.

— Говорит Эмброуз из Эксбриджа. Не будете ли вы так добры, главный инспектор… да… это связано с убийством… слушайте. Я только что упустил человека, за которым мне очень нужно было проследить, — он уехал на такси. Номер машины RX1173, взял он его на Хэмильтон-стрит, прямо у выхода со станции. Вы не могли бы связаться с водителем и узнать, куда он отвез пассажира? Большое спасибо, я позвоню сегодня вечером. Надеюсь, вам удастся его найти.

Сержант повесил трубку и уже собрался выходить, как вдруг его осенила мысль. Он сверился с блокнотом и позвонил в полицейский участок Пресноводного района острова Уайт. Через несколько минут установилось соединение, Эмброуз представился, объяснил ситуацию и сказал адрес, который сообщила ему хозяйка комнат мистера Гилберта.

— Выясните, пожалуйста, но так, чтобы никто ничего не заподозрил, там ли сейчас находится преподобный Джеймс Гилберт, и вообще в Пресноводном ли районе он сегодня. Как выясните, позвоните старшему инспектору Скотленд-Ярда Фергюсону и скажите, что эта информация для меня.

— Теперь в Мидл-Темпл, пожалуйста, — сказал Эмброуз, снова садясь в такси.

Увидев воочию сэра Уилфреда Хейнса, он сказу понял, почему среди друзей баристу называли Табби. Округлость была его ведущей чертой. Он был коротенький и тучный, а его большое лицо было действительно круглым. Бариста сразу перешел к делу и спросил Эмброуза, почему им вдруг заинтересовалась полиция. Сержант-детектив объяснил, что он расследует дело об убийстве Хаттона.

— Надеюсь, вы поймаете негодяя, — сказал сэр Уилфред. — Хаттон был моим старым другом. Но я все же понятия не имею, зачем я вам понадобился. Я ничем не могу помочь.

— О, сэр Уилфред, очень даже можете. Мне думается, мистер Хаттон недавно заходил к вам?

— Заходил. Буквально за пару дней до смерти. Он буквально забежал увидеться. Мы обедали вместе. Откуда вы знаете, что он здесь был? Хотя полагаю, вы ответите «По полученным данным», да? Вот так вы, полицейские, всегда говорите, когда пытаетесь быть загадочными. Ладно, забудем об этом. Да, он приходил. И что?

— Думаю я окажусь прав, если скажу, что он пришел о чем-то вас попросить?

— Нет, насколько я помню, он ни о чем не просил. Просто зашел по-дружески проведать.

— И все же, — продолжил Эмброуз, — у меня есть веские причины предполагать, что это был не простой визит. Вы абсолютно уверены, что он не задавал вам никаких особенных вопросов, сэр Уилфред?

— Нет. Не помню, чтобы было нечто подобное.

— Не расскажете, о чем вы беседовали в тот день?

— Не вопрос. О многом говорили: политика, путешествия, искусство, немного повспоминали юность и так далее. Самая обычная беседа.

— И ничего о виски?

— Виски? Какого черта вы имеете в виду?

— Наверное мне все-таки лучше объяснить, сэр Уилфред. Но только между нами, хорошо?

— Конечно. Говорите.

— Мистер Хаттон оставил в своей записной книжке пару любопытных заметок, смысл которых я уже который день пытаюсь разобрать, потому что думаю, что они могут иметь отношение ко всему произошедшему. Я уже выяснил, что все эти записи напрямую относятся к одному очень важному делу, которое по моему мнению могло привести к этому страшному убийству. Итак, в этих заметках написано следующее (простите за фамильярность, сэр Уилфред, я лишь зачитываю): «Виски Табби. Спросить у него!» Подчеркнуто в знак того, что этот пункт выполнен.

Бариста рассмеялся:

— Это мое прозвище от пары старых друзей, неплохо меня описывает. Значит, мое виски? Что же ради всего святого — ага, я вспомнил!

С этими словами он опустил руку на стол открытой ладонью вверх.

— Приходил спросить меня об этом, говорите? Ах, как он умно это провернул. Я и не понял даже, что он спрашивал об этом с какой-то целью — да и сейчас, когда вы сказали, все равно не очень понимаю. Я вам расскажу. Мы с Хаттоном вместе учились в Эксбридже, но в разных колледжах — он был в Мальверне. А я снимал комнаты в Сен-Освальде. Пока мы разговаривали, он напомнил мне о паре историй из тех времен, среди которых слуга, которого я подозревал хищении моего алкоголя. Мое виски исчезало слишком быстро, чтобы грешить на выветривание. Правда я совсем не хотел разводить скандал, так что просто поставил преграду на пути к моим ликерам. Я всегда был плотником, Хаттон как раз об этом говорил.

— Что же это была за преграда?

— В моих комнатах в Сен-Освальде стоял книжный шкаф — очень большой, но хорошо вписывающийся в интерьер. Я выкупил его у прошлого постояльца и продал человеку, который занял эти комнаты после меня. Насколько мне известно, он до сих пор там.

— Книжный шкаф! — воскликнул Эмброуз. — Очень интересно. Прошу, продолжайте.

— Вот, за этим шкафом в стене я обнаружил большую дыру — достаточно большую, чтобы вместить с дюжину винных бутылок. Я подумал, что это идеальный тайник. Конечно, я не мог и не хотел отодвигать эту громадину от стены каждый раз, как мне хотелось выпить, так что я просто вырезал небольшую дырку в задней стенке этого шкафа и приделал у ней откидную панель на пружине. Я конечно над этой системой изрядно постарался. У тайника не было замков, но зато никто не мог открыть его, если не знал секрет.

— Послушайте, сэр Уилфред, — вклинился в речь Эмброуз, — мистер Хаттон просил вас в том разговоре рассказать этот секрет?

— Не спрашивал, я сам рассказал. Я и не думал, что он из меня это выуживает. Натаскался где-то, умник! Так вот оно что, ага! Да, я ему рассказал.

— В чем же секрет?

— О, очень простой. Панель находится справа над третьей полкой снизу. Нужно надавить пальцем посередине, около трех дюймов сверху, и найдешь свое виски. Панелька падает. Записываете? — спросил сэр Уилфред, увидев, как Эмброуз достает свой блокнот.

— Нет, сэр Уилфред. У меня все уже записано, и сказать, что эти заметки меня запутали, — ничего не сказать. Я переписал это с бумажки, которую мы нашли в комнате, где убили мистера Хаттона, а исследование под микроскопом показало, что она определенно какое-то время лежала в кармане — крошечные катышки совпали по составу с тканью, из которой были сделаны карманы жилета мистера Хаттона. Взгляните!

С этими словами он протянул блокнот сэру Уилфрэду.

— «3-тья вверх — П.В. 3'' вниз. Ц.» Да, я понял, о чем вы. Третья полка снизу вверх справа, три дюйма вниз к центру. Но как, ради всего святого, это связано с убийством Хаттона, сержант?

— Его видели стоящим напротив книжного шкафа буквально перед самой смертью, — он изучал эту бумажку. Позже я обнаружил, что кто-то вытаскивал пять или шесть книг именно с той самой полки.

— Вы хотите сказать, что его убили в моем старом жилище?

— Точно.

— Боже мой! Я как-то даже и не думал об этом. И не знал, что в этих комнатах теперь живет Хенлоу. Но что все это значит, сержант?

— Это лишь гипотеза, сэр Уилфред, но думаю это значит, что мистер Хаттон, сам того не зная, подверг себя большой опасности. У него было подозрение насчет того, что в том тайничке могли быть спрятаны украденные ценные вещи, и, вероятно, решил проверить свою теорию, — тут его и застали.

— Но кто?

— Ах если бы я знал! — вырвалось у Эмброуза. — Теперь я хочу вас кое о чем попросить, сэр, Уилфред. Можете вспомнить всех людей, кому рассказывали о вашем тайнике?

— Никому, кроме человека, которому перепродал шкаф во время переселения, но он уже умер, — царствие небесное. И вот недавно Хаттону. Но был один человек, который узнал об этом совершенно случайно.

— Кто?

— Сторож колледжа.

— Сторож?

— Да. Однажды он зашел ко мне — незадолго до моего переезда, — а панель в тот момент была откинута. Я помню, как он на нее смотрел. Но он умер уже. Думаю, его место теперь занял племянник.

— Его племянник? Получается этот сторож — Бейтс?..

— Да, этот парень.

Эмброуз в задумчивости нахмурил брови.

— Это усложняет дело, — сказал он. — Не скрою, что сторож находится под нашим наблюдением, но на данный момент это не тот человек, который находится лично у меня под подозрением.

Сэр Уилфред подался вперед, наклонившись над столом.

— Возможно. Я читал показания сторожа на дознании. Иногда решаю задачки криминалистики, сержант, так что мне это действительно интересно. И мне в голову пришла мысль, что про людей, бывших в колледже в расследуемое время, вы знаете только со слов этого сторожа. Он мог сам и не убивать, но вполне возможно был чьим-то сообщником. Рассказал убийце про секретную панель в шкафу, о которой узнал от дяди. Думаю, стоит проработать этот вариант.

— Непременно.

— Между тем — не отвечайте, если не считаете нужным, но уверяю вас, мы с вами, можно сказать, компаньоны, и вы можете на меня положиться, — что по вашему мнению Хаттон ожидал найти в этой дыре?

— Миниатюру Косвэй, — ответил Эмброуз, — вероятно вместе с остальными крадеными ценностями.

— Ох! Интересно, они все еще там?

— Скоро узнаем, сэр Уилфред. Хотя я уже не жду их там обнаружить.

— Когда она туда попала, чулан был пуст, м? Ладно, желаю вам удачи, сержант. Хотя своими действиями вы вполне можете лишить меня работы!

— Да как же так, сэр Уилфред?

— Ну, если вам удастся поймать злодея, и его адвокат попросит меня выступить в защите, я не очень-то справлюсь с этой задачей, как думаете? Меня вообще могут пригласить как свидетеля! В любом случае, я ни за что не буду работать в интересах чудовища, которое подписало моему старому другу смертный приговор!