Уцелевшие атланты

Глава 1 • Воюющая Атлантида

Первая мировая война началась вовсе не 21 июля 1914 года, и не в Сербии. На самом деле она разразилась почти на три тысячи лет ранее на северо-западном побережье нынешней Турции. Как и мировая война, случившаяся в XX столетии, она вовлекла в свою орбиту почти все цивилизованные народы, заставляя их истреблять друг друга в горячке взаимного уничтожения. Столкновения военно-морских армад окрасили кровью моря от Атлантического океана до восточного побережья Средиземного. Поля сражений, протянувшиеся от Северной Африки до Ближнего Востока, были завалены горами трупов, в которых военные перемешались с мирными жителями. Столицы враждующих империй исчезли в огне пожаров, а миллионам изгнанных с родных мест людей пришлось искать спасения в паническом бегстве. Никогда прежде до этого история человечества не знала военной конфронтации такого масштаба жестокости. Она погубила ряд цивилизаций, уничтожила целые народы. Эта война не пощадила никого, кто оказался втянут в нее. В ее огне исчезли культурные достижения целых эпох. После этой войны дымящиеся руины человечества погрузились в эпоху мрака и забвения, и в памяти людей даже не сохранилось ничего из того, что происходило в течение последующих пяти столетий.

Несмотря на то что эта немыслимая трагедия была со временем почти позабыта, сведения о ней оказались зафиксированными четырьмя людьми, очень хорошо известными в свое время. Это были два египтянина и два грека. Каждый из них записал то, что ему было известно, или то, что он сам испытал и пережил. Соединенные вместе, эти данные приоткрывают завесу над этим грандиозным конфликтом и дают нам возможность ощутить его леденящие кровь масштабы.

Самая ранняя запись была сделана Меренпта, египетским фараоном девятнадцатой династии, которому пришлось защищать свою страну от нападения «ханебу», или Людей Моря. Ему удалось отразить их вторжение в дельту Нила в 1229 году до н. э., но они вернулись снова через сорок лет — в еще большем количестве. На этот раз агрессия «ханебу» была снова отражена — отпор возглавил преемник Меренпта фараон Рамзес III, повелевший воздвигнуть храм в ознаменование своей победы.

Этот огромный храмовый комплекс, построенный примерно в 1187 году до н. э., сейчас известен как Мединет-Абу. Его возвели в Фивах, в верхней части долины Нила. Архитектура храмового комплекса следует лучшим традициям утвердившегося в эпоху Рамзеса III монументального стиля. Стены храмов украшены иероглифическими записями и рисунками, повествующими о доблести и военных успехах фараона. На многих из них изображены захваченные в плен Люди Моря. На этих рисунках запечатлен их облик, военная форма, оружие, корабли.

Нападение Людей Моря на Египет совпало по времени с описанной Гомером Троянской войной и явилось одним из эпизодов этой войны. «Илиада» Гомера, написанная пять столетий спустя после Троянской войны, представляла собой поэтическую переработку устных рассказов о случившемся, циркулировавших в античном мире в течение долгого времени.

Описанный в ней Илион, столица троянцев, долгое время считался фантазией и вымыслом Гомера — до тех пор, пока не был раскопан археологами в 1871 году, вместе со всеми предметами и вещами, относящимися к Троянской войне и документально подтверждающими то, что она действительно была.

Примерно в 355 году до н. э. философ Платон составил в Афинах два диалога — «Тимей» и «Критий», в которых затрагивается тема нападения извне на страны Средиземноморского бассейна. Платон рассказал о том, как военно-морские и сухопутные силы Атлантиды покорили Западную Италию и большую часть Северной Африки. Затем они стали угрожать Египту, но были в конце концов отброшены коалицией греческих городов-государств. В ходе этих событий столица Атлантиды оказалась уничтоженной природным катаклизмом.

Таким образом, египетские фараоны Меренпта и Рамзес III и греки Гомер и Платон по отдельности описали одну и ту же войну, каждый со своей точки зрения. Сведения об этой войне сохранились не только в исторических хрониках. В сказаниях коренных жителей Америки, на всем протяжении континента, от Новой Англии до Юкатанского полуострова и чилийских Анд, упоминается великий потоп или наводнение, от которого спаслись их предки, — и который случился после ужасающей войны. Если соединить эти данные с разных сторон Атлантики, то мы впервые получим целостную картину того конфликта. В результате того глобального военного столкновения не только закончилась целая историческая эра в истории человечества, но и оказались заложены основы, на которых до сих пор стоит современный мир. В этом смысле тот конфликт оказался не только разрушительным, но и парадоксально конструктивным и продуктивным.

Этот глобальный военный конфликт назревал в течение двадцати предшествующих веков. За это время — то есть к четвертому тысячелетию до н. э. — цивилизация на острове Атлантида достигла беспрецедентного уровня развития. Достижения атлантов в области культуры и технологического развития намного превосходили всё, что существовало в тогдашнем мире.

Каждому народу присуща своя национальная этика, которая определяет его лицо, и в этом смысле атланты ничем не отличались от других. Они были миролюбивыми и добродетельными, гордились своими необыкновенными достижениями в области архитектуры, ирригации, медицины, астрономии и мореплавания. Но их корни уходили далеко в каменный век, в подземную мистику пещер первобытного человека. Поэтому атланты сохраняли свои древние верования, в центре которых лежала идея о повторяющихся циклах мирового порядка, в своей основе фундаментально справедливого, и передавали эту веру своим детям Люди, как и все живое на земле, были обречены следовать вечному, неизменному циклу рождения, взросления, дряхления, смерти — и зарождения новой жизни. Этот цикл неизменно повторялся вновь и вновь. Поведение людей, основанное на вере в устойчивость этих непреходящих циклических изменений, гарантировало устойчивость общества, чьи впечатляющие достижения в области материальной культуры отражали внутреннее духовное единство и согласие.

Но вся эта гармония и входившие в нее составной частью первобытные воззрения на устройство мира оказались поколебленными в 3100 году до н. э. Пролетевшая близко от поверхности Земли комета, а может быть, целая серия таких комет засыпала своими осколками Землю, что привело к масштабным геологическим возмущениям и потрясениям. Бомбардируемые метеоритами сверху, в то время как земля содрогалась у них под ногами, атланты пережили частичное разрушение и погружение в пучину их острова — их священной родины. Когда небеса, море и земля наступили на людей одновременно, тысячи их погибли, а окружавшая их цивилизация превратилась в руины. Когда катаклизмы прекратились, то те, кто выжил, узрели перед собой землю, полностью преображенную этой катастрофой. Большинство из них посчитало безнадежным пытаться что-то восстановить на этой земле, которая была явно проклята богами, и покинуло это место, спасаясь бегством в самые дальние уголки Земли. Общество атлантов пережило массовую утечку мозгов из-за того, что самые умные, самые способные из них присоединились к этой массовой миграции, которая происходила в основном в долину Нила и в Месопотамию. Перебравшиеся в эти места атланты ассимилировались с местными жителями, передавая им свои технологические и духовные достижения, которые привели к образованию новых городов и новых династий. В ходе этой ассимиляции национальность атлантов растворилась в национальностях местных народов, порождая смешанное население и синтетическую культуру Древнего Египта и Шумера. Время шло, и постепенно остались лишь смутные упоминания о прибывших издалека атлантах в мифах о египетском боге Горе и в вавилонском «Эпосе о Гильгамеше» («О все видавшем»).

Другие уцелевшие после катастрофы атланты предпочли остаться, расчистить мусор и руины и попытаться построить новую цивилизацию на развалинах старой. Однако пока работа по восстановлению Атлантиды не была завершена, она являлась легкой приманкой для внешней агрессии. Иностранные завоеватели не преминули воспользоваться трудностями островитян для того, чтобы попытаться покорить их — постоянно или временно. Эти набеги и следовавшие за ними унижения кардинально изменили прежнюю психологию атлантов. Жесткие уроки иностранной оккупации и владычества наложили на них неизгладимую душевную травму после почти погубившей остров катастрофы, и это заставило атлантов в конце концов отказаться от их первоначального миролюбивого мировоззрения, которое базировалось на принципах мировой гармонии и гуманности, унаследованных от поколений предков.

Перемены в мировоззрении атлантов спровоцировал и другой влиятельный фактор: богатство. Некоторые из атлантов, выжившие после катастрофы, устремились в самые дальние уголки Земли для того, чтобы вновь наладить там свою жизнь. Переплыв Атлантический океан, они высадились на берегах Северной Америки. Там их встретили местные обитатели, на которых атланты узрели самые удивительные медные украшения, никогда не встречавшиеся им ранее Когда они спросили, где находится источник меди, из которого изготавливаются такие украшения, индейцы привели их в район Великих озер, на берега нынешнего штата Мичиган. Куски самородной меди, оставшиеся после отступления ледников, буквально усеивали там землю под ногами. Индейцы подбирали эти самородки, чтобы сделать из них для себя украшения и побрякушки. Пришельцы из Атлантиды, однако, знали, что у этой меди может быть гораздо более выгодное применение. К тому же, обладая познаниями в области геологии и металлодобычи, они сразу поняли, что разбросанные на поверхности земли медные самородки, выдранные из нее отступавшими ледниками, должны указывать на то, что под поверхностью находятся очень богатые залежи меди.

Они поспешили обратно на Атлантиду, которая медленно восстанавливалась после природного коллапса, поразившего ее в 3100 году до н. э., и рассказали своим соотечественникам о несметных запасах меди за океаном. Вернувшись после этого в район Великих озер — уже не беженцами, а шахтерами и горнозаводчиками, — они приступили к масштабной добыче меди, которая была под силу только атлантам Миллионы тонн земли были перемещены атлантами для того, чтобы добыть тонны меди. Тысячи тонн каменных глыб руды были переработаны и переплавлены в медные слитки, которые затем переправлялись на кораблях на Атлантиду. Там их смешивали с цинком и оловом Получалась бронза. Так родился бронзовый век.

Атланты полностью подчинили себе рынок торговли медью, предлагая то, что Платон называл «орихалком», — медь высочайшей степени очистки на земле, незаменимую вещь для производства бронзы. Так каждый властитель мира стал клиентом этих трансатлантических медных баронов. Ведь ни один правитель не мог защитить свое государство от нападения армии другого правителя, вооруженной оружием из бронзы, если его собственные вооруженные силы не были оснащены точно так же. Бронза позволяла также изготавливать орудия труда и инструменты, превосходившие по качеству все остальные, украшать стены и ворота городов так, что становилось видно величие их властителей. Таким образом, бронза превратилась в своего рода ядерные технологии современности: не обладать ею означало не иметь доступа в лигу цивилизованных государств. А единственными мировыми торговцами бронзой были именно атланты. Как следствие, богатства мира потекли на их остров непрерывным потоком, и это навсегда изменило и сам остров, и его население.

Атланты уже были искусными мореходами. Теперь они создали еще более мощные военно-морские силы, чтобы охранять и оберегать тайные морские пути, которые вели к североамериканской меди. Огромные корабли атлантов не только перевозили грузы меди, но и боролись с пиратами и со всевозможными конкурентами, — ведь могущество атлантов базировалось именно на их полной монополии на торговлю «орихалком». Они основали свои колонии от Юкатанского полуострова и Колумбии до Британских островов, Иберийского полуострова и Северной Африки, включая и такие группы островов в Атлантике, как Азорские и Канарские, — и все это с целью еще более интенсивной эксплуатации находившихся за пределами самой Атлантиды ресурсов продовольствия, редких материалов, древесных пород, предметов роскоши и других предметов, особенно пригодных для торговли.

Через много-много лет после того, как Атлантиду постигла первая катастрофа, она вновь испытала неблагоприятное воздействие кометы в 2193 году до н. э., что опять привело к частичному разрушению острова. Начавшаяся после этого катаклизма вулканическая активность нанесла еще больший ущерб, тем более, что в непосредственной близости от Атлантиды вдруг «заработало» значительное количество подводных вулканов, порождая гигантские волны и последующие разрушения. Разрушенную метрополию стали немедленно восстанавливать, но, как и прежде, Атлантиду покинуло огромное количество людей. Но теперь все они большей частью мигрировали в уже существующие 9 заокеанских колоний-государств Атлантиды, тем самым еще больше укрепляя Империю Атлантиды. Поэтому даже в результате этой природной катастрофы атланты все равно не утеряли своего контроля над цивилизацией бронзового века, которую они, собственно, и породили.

В течение следующих шести столетий разработка медных шахт в Мичигане позволила атлантам предложить ненасытному мировому рынку меди еще несколько миллионов лишних тонн этого металла. Идеи материального благосостояния полностью вытеснили в то время традиционную былую духовность Атлантиды, и ее народ стал по-настоящему агрессивным — правда, не в военном, а в коммерческом смысле. Флот и армия Атлантиды охраняли все ее заморские колониальные владения и защищали сам остров-метрополию от любых внешних угроз, но все же внешние завоевания Атлантиды достигались не военными, а экономическими методами.

Большую часть первой половины второго тысячелетия до н. э. Атлантида наслаждалась беспрецедентным уровнем благосостояния и всеми богатствами культуры, которые могли обеспечить деньги. Эта цивилизованная идиллия длилась вплоть до возвращения «небесного огня» в 1628 году до н. э. В тот год мир снова содрогнулся от самого ужасающего воздействия кометы-убийцы, которая поливала все живое раскаленным огнем, забрасывая беззащитное человечество горящими булыжниками и осколками. Среднеатлантический подводный хребет вздрогнул от этой небесной атаки, посылая ответные волны сейсмического возмущения по всему дну Атлантического океана.

Как уже случалось дважды на протяжении их длительной истории, атланты вновь встали перед лицом разрушения их державы и вынужденной миграции. Значительно пострадала и их столица, однако когда они взялись за ее восстановление, то во время этой реконструкции она претерпела существенные изменения. Когда-то, давным-давно, столица Атлантиды была построена на месте руин древнего священного храма, относящегося к эпохе неолита. С каждым следующим увеличением населения город также расширялся, постепенно превращаясь в столицу обширной империи. Последняя реконструкция столицы Атлантиды сделала явным ее основное, военное, значение — теперь она была окружена концентрическими рвами, заполненными водой, и системой концентрических защитных стен с высокими дозорными башнями, превратившись тем самым в укрепленную цитадель, способную выдержать любую осаду. Внутренняя часть города, окруженная защитным кольцом из воды и камня, превратилась в деловой и административный центр империи. Здесь были размещены штаб-квартиры генералов и адмиралов Атлантиды, площади для проведения парадов и казармы для военных и моряков. Была построена новая гавань, крупнейшая в истории Атлантиды, — и на этот раз она была отдана целиком под нужды военных кораблей. Строительство таких массированных укреплений указывало на то, что правители Атлантиды были озабочены возникновением каких-то новых угроз для безопасности острова. Это также указывало на то, что сами они готовятся вести более агрессивную и завоевательскую внешнюю политику, и расширяют систему укреплений для того, чтобы суметь легко предотвратить потенциальные ответные удары. И действительно, эти видимые изменения в обустройстве главного города Атлантиды отражали изменения и сдвиги, которые произошли в другой части света.

Природный катаклизм в 1628 году до н. э. принес наибольший урон восточной части Средиземноморья, поскольку послужил толчком, вызвавшим грандиозное вулканическое извержение острова Тера (современный остров Санторин), равное по силе взрыву мощной ядерной бомбы. И хотя это не уничтожило человеческую цивилизацию в бассейне Эгейского моря, она все же зашаталась под ударом стихии, в результате чего произошли важные политические изменения. Ранее в этой части мира доминировал Крит, могущество которого базировалось на размерах его торгового флота. Теперь же критские мореплаватели столкнулись с новыми серьезными конкурентами. Природная катастрофа разрушила традиционную структуру общества в большей части региона, что вызвало всплеск пиратства, центрами которого стали Кипр, Родос и Кикладские острова. Представители Микенского царства, находящегося на материковой Греции, действовали в отношении Крита не намного лучше пиратов, занимаясь грабежами и принуждением. Насилие с их стороны в конечном счете привело к вторжению на Крит и к его полному покорению, что вызвало даже изменение языка, на котором говорили на Крите, — теперь на нем стало господствовать так называемое «линейное письмо Б».

Экспансия материковой Греции вызвала озабоченность других народов, живших на северо-западном побережье Малой Азии в районе теперешней турецкой Анатолии. Речь шла прежде всего о троянцах, имевших свою собственную империю, центром которой был знаменитый Илион — город, расположенный высоко на холме, что обеспечивало прекрасный обзор всех подходов к нему, особенно со стороны моря. Столица троянцев обладала образцовой системой глубоко эшелонированной обороны. Ее жители в прямом смысле слова могли запереться, словно в квартире, внутри высоких стен, утыканных дозорными башнями и оснащенных самыми совершенными системами противоосадных приспособлений, какие только имелись в тогдашнем мире. За надежностью и готовностью этих систем следили денно и нощно. При этом троянцы вовсе не были подвержены какой-то мании преследования: у них имелись веские основания опасаться агрессии со стороны окружающего их мира. Их город уже разграбили однажды. Это случилось в далеком прошлом, но с тех пор богатства Трои значительно выросли, и троянцы имели теперь все основания полагать, что может найтись немало охотников воспользоваться ими. При этом основным и никогда не иссякающим источником пополнения богатств Трои был их контроль над Дарданеллами — проливом, через который пролегал единственный путь из Европы к богатому черноморскому побережью и за проход через который троянцы взимали пошлину с каждого корабля.

Доходы от контроля над проливом постоянно пополняли казну троянцев, позволяя им приобретать союзников, которых привлекали перспективы подружиться с процветающим торговым городом, но в то же время делая и их самих потенциальной мишенью тех, кто не был согласен со слишком высокой платой за право проплыть через Дарданеллы и лишь скрепя сердце соглашался с правом троянцев требовать эту плату. Сила тех, кто не был доволен привилегированным положением Трои и оспаривал ее право налагать пошлину на все суда, проходящие через Дарданеллы, ярко проявилась во время захвата острова Крит, — и совершившее это Микенское государство не скрывало своих далеко идущих амбиций по установлению контроля над большей частью соседних территорий. Включая, может быть, и Трою. Ведь в XVI столетии до н. э. интересы Микенского государства простирались удивительно далеко — вплоть до юго-западных областей Франции, откуда по линии Нарбонна — Каркассон — Луара они достигали Атлантического океана и доходили до британского Корнуолла. Там интересы купцов Микенского государства пришли в первое прямое столкновение с интересами атлантов. Яблоко раздора было более чем серьезным — олово, столь необходимое для производства бронзы, которое добывалось в британском Корнуолле, и которое властители Атлантиды также полагали своей монопольной собственностью.

Завоевание Микенским государством Крита привело к узурпации в его руках всей торговли острова. Это вызвало яростное недовольство Трои, ведь ранее троянцы активно соучаствовали в этой торговле, а теперь они оказались практически отстраненными от нее. Готовясь к борьбе с враждебными греками, троянцы стали подыскивать себе союзников. Могучий восточный сосед троянцев, правитель Хеттского государства, был благожелательно расположен к «Вилиону» — так он называл столицу Трои Илион, — но в тот момент все его внимание было приковано к соперничеству с Египтом из-за северных областей Сирии. Это соперничество двух гигантских империй из-за сфер влияния постепенно вызревало в течение столетий и было готово вылиться в открытое яростное столкновение В этой обстановке он меньше всего хотел отвлекаться на Грецию и район Эгейского моря, совсем не являвшихся зоной хеттских интересов.

Троянским эмиссарам, рыскавшим по миру в поисках союзников, повезло больше на западе. В конце концов, согласно бытовавшей легенде, сами они вели свое происхождение от Дардания, сына Электры, дочери Атланта, то есть жительницы Атлантиды. К тому же непомерная активность Микенского государства в Британии стала действительно раздражать Атлантиду. А союзные отношения с Троей могли бы открыть атлантам дорогу в Черное море — получив статус дружественной нации, они могли бы пересекать Дарданеллы без всякой уплаты пошлин и с выгодой для себя торговать со всеми причерноморскими областями.

Союзное соглашение атлантов и троянцев взорвало античный мир, особенно после того, как к нему присоединилась Ливия — извечный враг Египта. Из-за этого фараону Рамзесу II пришлось немедленно пойти на заключение союза с хеттами, несмотря на то, что он буквально накануне потерпел от них поражение в битве при Кадеше в Северной Сирии. Впрочем, заключению союза между недавними врагами в немалой степени способствовала озабоченность хеттов новым альянсом атлантов, троянцев и ливийцев? — особенно в свете возможных перспектив ослабления Крито-Микенского государства Хетты были обеспокоены тем, что атланты могут надавить на Крито-Микенское государство и вынудить его присоединиться к их союзу, и получат тогда практически единоличное господство над всем Средиземноморьем. Поэтому союз между хеттами и египтянами был заключен без лишних проволочек, и в 1283 году до н. э. копии этого трактата были торжественно вывешены для всеобщего обозрения в столицах обеих империй. Сейчас, более чем 32 столетия спустя, посетители грандиозного храма в Луксоре могут увидеть его текст, вырезанный на стенах храма, — вместе с рельефными изображениями Людей Моря, угроза со стороны которых специально упоминается в этом союзном договоре.

Неожиданное дипломатическое сближение двух заклятых врагов, египтян и хеттов, всерьез обеспокоило атлантов, и они приступили к массированному и поспешному укреплению своей собственной военной мощи. Целый раздел в диалоге «Критий» Платона посвящен описанию вооруженных сил Атлантиды на пике их мощи. Сухопутную армию атлантов вели в бой 60 тысяч человек, под начало которых можно было собрать «любое количество воинов, постоянно находящихся в разных частях страны». Пехотинцев Атлантиды поддерживали в бою 10 тысяч колесниц, каждая из которых несла на себе двух тяжеловооруженных гоплитов, либо двух лучников, либо двух пращников, либо трех копьеметателей, либо четверых морских десантников. Военно-морские силы Атлантиды были крупнейшими в мире с их 1200 кораблями и большим количеством вспомогательных судов и судов снабжения, а также военных транспортов. При этом все эти цифры относятся только к самой Атлантиде и не включают военные силы девяти связанных с ней государств-колоний, составлявших заокеанскую часть Империи Атлантиды. Ясно, что если соединить все эти силы вместе, то их было достаточно, чтобы побудить Египет и Хеттское государство заключить скорейший пакт о взаимопомощи.

Однако размах, с которым строили свою громадную военную машину атланты, привел к одному ее существенному изъяну: набирая в свою армию отряды союзников из Италии, Сардинии, Сицилии и Палестины, правители Атлантиды получили в результате весьма разношерстную армию, которая даже не говорила на одном языке «Они не говорили на одном языке, не пользовались одной речью, — свидетельствует Гомер о Людях Моря, — а говорили вместо этого на смеси языков, потому что происходили из самых разных мест». В лагере троянцев можно было найти воинов из Лидии, Мизии, Фригии, Вифинии, Карии, Ликии и почти из всех других прибрежных государств Малой Азии. Один из троянских царей, Илионей, хвастался так: «Многие народы и многие племена искали союза с нами и желали объединиться с нами».

И действительно, в это время Империя Атлантиды, с учетом ее колоний, форпостов, союзных и зависимых государств протянулось от берегов Центральной и Южной Америки на западе до Британских островов и Иберийского полуострова на востоке, включала в себя часть Италии, всю Северную Африку вплоть до границы с Египтом и западное побережье Малой Азии. Под властью этой империи находились миллионы людей и тысячи квадратных миль суши, она представляла собой политическую организацию еще более грандиозную, чем Римская империя, и в мире не было создано ничего подобного на протяжении последующих трех тысячелетий, вплоть до образования Британской империи. Илионей восторгался размерами этой империи, восклицая: «Это самая могучая империя, которую когда-либо видело солнце, путешествуя по всему небосводу от края до края».

А тем временем правитель хеттов, Тудалия IV, перечислял своих союзников, обращаясь к находившемуся в вассальной зависимости от него повелителю государства Амурри на территории современного Кипра: «Правители, равные мне, — повелители Египта, Вавилона, Ассирии и Аххиявы» (имелась в виду Ахейя или Ахайя — земля ахейцев, гомеровская Греция эпохи крито-микенской культуры). Воины из всех этих государств готовились к самой грандиозной битве в истории, собираясь в одну армию, которой еще не знало человечество? — армию такой численности и набранную из такого количества государств-участников, отстоящих друг от друга порой на тысячи километров.

Правители Микенского государства с гораздо меньшим успехом сколачивали коалицию греческих городов-государств. Им было трудно убедить соотечественников в необходимости как можно более широкого альянса против общего врага. Однако в какой-то момент на помощь им пришли сами троянцы — совершая акты пиратства против греческих судов, вне зависимости от их принадлежности, они невольно цементировали негативное отношение всех греков к себе. К тому же из самой Трои просочились в Грецию тревожные новости: царь Приам повелел начать программу широкого строительства судов всех типов. В Греции знали, что он не должен встретить никаких затруднений с реализацией этой программы — земли, находившиеся в подчинении Приама, были необычайно богаты корабельным лесом, а также всем остальным, что требовалось для строительства судов — льном для парусов и смолой. В Микенском государстве и в Греции в целом пришли к выводу, что готовятся военно-морские силы для того, чтобы захватить их, что Троя уже начала гонку военно-морских вооружений для этого.

В самый разгар этого яростного противостояния троянские пираты могли действительно зайти слишком далеко — намеренно или непреднамеренно, это неизвестно, — захватив в плен особу царской крови, по имени Елена. Ее похищение троянцами могло сыграть роль пропагандистского повода, который позволил наконец объединить разрозненные греческие силы и интересы под единым знаменем и упрочил их союз. Эту версию поддерживает такой признанный авторитет в области истории тех лет, как Лайонел Кэссон, считающий, что похищение Елены Прекрасной могло действительно сыграть роль той искры, из которой и разгорелось пламя военных действий. Она и в самом деле могла стать символом тех потерь, которые могли понести в ближайшем будущем греки от рук троянцев. Так этот в принципе совершенно обычный для бассейна Эгейского моря акт пиратства мог сыграть роль политического запала. С какой точки зрения на это ни посмотри, но захват особы царской крови — это действительно вполне достаточный повод для развязывания войны между двумя народами, взаимные отношения которых и так уже долгое время находились на самом острие бритвы. С учетом этого вполне возможно допустить, что троянцы сами пошли на захват Елены, поскольку сознательно искали повода для развязывания военных действий, рассчитывая выйти из этой войны бесспорными победителями.

Каким бы ни был предлог, под которым Микенскому государству удалось собрать воедино коалицию других греческих городов-государств, но им действительно удалось включить каждый боевой корабль, каждого воина от Пилоса до Филипп в единый отряд, предназначенный для дерзкой упреждающей операции. Решение нанести удар первыми было бесспорно верным с военной точки зрения, поскольку это не только отрезало троянцев от моря, лишая их тем самым поддержки флота, но и превращало их в обороняющуюся сторону на все дальнейшее время конфликта. А обороняться, как известно, всегда тяжелее, чем наступать, особенно внезапно. В 1237 году до н. э. греческие силы пересекли Ионическое море и одновременно высадились в нескольких разных точках на побережье Малой Азии, тем самым отрезав троянцев от возможной поддержки с моря, и осадили их столицу. Нападавшие получили преимущество с самого первого дня вторжения. Поодиночке они разгромили всех союзников царя Приама и затем приготовились к решающему штурму Илиона.

Имея против себя на севере весь греческий флот, притом, что весь египетский флот караулил их на юге, флотоводцы Атлантиды не были расположены попадаться в столь очевидный капкан — каким безнадежным ни было бы положение их анатолийских союзников. Они решили подождать, в надежде, что троянское контрнаступление прорвет греческую осаду и вынудит греков уйти в море, где военно-морские силы Атлантиды могли бы дать им бой с большим преимуществом для себя.

С другой стороны осажденного Илиона наблюдали за происходящем хетты. Опасаясь и ненавидя Людей Моря и желая их гибели, они одновременно не доверяли до конца своим египетским союзникам, отлично понимая, что есть ли у них союзный договор с фараоном или нет, но в какой-то момент вооруженное столкновение с ним будет все равно неизбежно. При этом хетты помнили, что, в конце концов, на протяжении столетий их собственные отношения с троянцами были теплыми и дружественными и выгодными для них — и вполне могли снова стать точно такими же.

Египтяне, со своей стороны, также выжидали исхода столкновения на благоприятной дистанции, предпочитая без лишнего ущерба для себя просто поддерживать своих не слишком надежных союзников в Малой Азии периодическими поставками им зерна и оружия.

В конце концов хетты решили для себя дождаться такого положения, при котором им удастся стравить всех соперников друг с другом? — и, вмешавшись тогда в схватку, выйти из нее единственными победителями. Если будут побеждать греки, то хетты окажут поддержку Илиону, чтобы он не пал окончательно и не достался грекам — с естественной выгодой для себя. Если же троянцы начнут одолевать греков, тогда хетты без колебаний сами ударят им с тыла и захватят Трою — чтобы не дать Людям Моря утвердиться в Малой Азии в ущерб империи хеттов. Пока же наилучшей стратегией будет предоставить возможность каждой из сторон максимально истощать силы друг друга во взаимном истреблении, в то время как сами хетты будут держать собственное войско в неприкосновенности и готовности вмешаться в самый решающий момент.

Этот решающий момент, казалось, наступил в ту самую минуту, когда представителям Атлантиды, со своей стороны, показалось, что сбылись их надежды на успешный контрудар троянцев. Речь идет о том эпизоде битвы, когда неожиданно выехавшие из Илиона боевые колесницы всей мощью обрушились на боевые порядки греков, рассекли их и достигли находящихся у берега греческих судов. В результате многие корабли сгорели и были навсегда потеряны. Греков почти сбросили в море, но в самую последнюю секунду им все же удалось сплотиться, прийти в себя и в отчаянном усилии отбросить троянцев назад. Троянское контрнаступление на греческие позиции в результате полностью захлебнулось, троянцы понесли тяжелые потери и были вынуждены укрыться за стенами городских укреплений, оставляя на поле битвы своих убитых и раненых.

В то время, как основная цель троянской операции — отсечь греческий десант от его флота и затем уничтожить этот флот, ли шив тем самым греков какой-либо возможности снабжения и пополнения войска — не увенчалась успехом, греки тем не менее испытали сильнейшее потрясение, оказавшись на волоске от гибели в кровавой битве за корабли. Немедленно воспользовавшись тяжелыми потерями греков и всеобщим истощением их войска, флот атлантов произвел неожиданную атаку. Корабли Атлантиды на высокой скорости прорывались сквозь строй греческих военных судов там, где он казался наиболее разреженным и неплотным, топили или поджигали корабли, а морской десант атлантов высаживался на берег. В результате на берег сошло огромное войско — десять тысяч атлантов, — сошло к вящему ликованию их союзников из Лидии.

Войско атлантов возглавлял Мемнон — такой же высокий и сильный, как и его соотечественники, которые все выглядели столь мощными и крепкими, что вошли в греческие мифы в качестве тех самых «титанов». В греческих исторических хрониках, составленных в период после смерти Гомера, Мемнон описан как царь из Эфиопии, — но следует помнить, что в античный и до-античный период Эфиопию помещали на северо-западном побережье Африки или вообще напрямую связывали с Атлантидой. Лишь через много веков «Эфиопией» стали называть земли, лежащие к югу от Египта. В книге поэта Овидия «Метаморфозы» принцесса Андромеда описывается прикованной к высокой скале в Эфиопии, с которой открывается вид на море на многие километры. Очевидно, что эта картина никак не стыкуется с представлением о реальной Эфиопии, какой мы ее знаем сейчас Другие детали мифа об Андромеде не только дают четкое описание берегов «Эфиопии», выходящих в открытый океан, но и указывают на ряд черт, которые явно роднят «Эфиопию» с Атлантидой. Сама Андромеда была праправнучкой Посейдона — бога, создавшего Атлантиду. Из мифа следует, что Посейдон насылал на берега «Эфиопии» чудовище по имени «вулканик», которое разоряло их, — что следует рассматривать как поэтическое указание на цунами, которые порождались подводной вулканической активностью, чтобы затем с яростью обрушиться на прибрежные регионы. Предположительно речь идет именно о вулканической активности горы Атлант. Другой авторитетный древнеримский историк, Плиний Старший, в одном из своих сочинений указывает, что понятие «Эфиопия» в свое время обозначалось и как «Атлантия».

В этой связи нельзя обойти вниманием и Мемнона, царя эфиопов. На десятый год войны Мемнон пришел в Трою на помощь царю Приаму. Эго был богатырь огромной силы. В схватке он убил многих ахейцев. Лишь после этого его самого убил Ахиллес, который знал, что после поединка с Мемноном ему недолго останется жить, и поэтому избегал сражаться с царем эфиопов.

Мемнон так описывает свое раннее детство: «Подобные лилиям Геспериды высоко вознесли меня, следуя путями океанских течений». Гесперидами называли атлантид, дочерей Атланта, который, как известно, пользовался плодами священной золотой яблони, располагавшейся в самом центре острова Атлантида. То, что Геспериды «высоко вознесли» Мемнона, указывает на то, что он и в самом деле был царем и принадлежал к царствующей в Атлантиде династии. Смерть Мемнона оплакивала другая группа атлантид, Плеяды — дочери морской богини Плеоны, отцом которых был все тот же Атлант.

С политической и военной точек зрения Мемнон был идеальным лидером. Его мать Эос (Заря) родила его на Атлантиде, а его отец Тифон не только обладал поразительной красотой, но и принадлежал к царствующей династии Трои. Неудивительно, что такая родословная Мемнона обеспечила замечательное взаимодействие соединенных сил атлантов и троянцев, сражавшихся под его началом Воины Мемнона, так называемые «мемнониды», носили на груди особую отличительную бляху с изображением черной вороны — священной птицы титана Кроноса, который также отождествлялся с Атлантическим океаном В римскую эпоху Атлантический океан называли «Кронос Марис», то есть «Море Кроноса». Рельефное изображение черной вороны подчеркивало атлантическое происхождение воинов отряда Мемнона и служило выражением верности их предводителю.

Мемнон провел свое войско маршем через Лидию, с юга на север, двигаясь к анатолийскому побережью, чтобы прийти на помощь осажденной Трое Путь ему преграждали союзники греков — солимы, выставленные ахейцами в качестве главного заслона на пути попыток пробить блокаду, которую они установили вокруг Трои. Но «мемнониды» атаковали их с такой яростью и напором, что немедленно рассекли боевые порядки пополам, войдя в них, как горячий нож в сливочное масло, и полностью нарушили структуру их войска в самом центре. Развернувшись с обеих сторон в противоположном направлении, атланты вновь обрушились на своих противников. Одно из их боевых крыльев возглавлял сам Мемнон, блестяще руководивший этим сложным маневром, который его воины произвели столь слаженно и быстро. В книге «Эфиопида», или «Малая Илиада», написанной Квинтом из Смирны, описывается, как «он убил своими собственными яростными руками целую армию причинявших ему беспокойство солимов». И действительно, ни один из них не выжил после боя, так что даже некого было брать в плен. Скорость и жестокость, с которой они были разбиты, внушила такой страх другим греческим союзникам, что они поспешили разбежаться перед приближающимися боевыми порядками «мемнонидов», полностью расчистив им путь к осажденному Илиону.

Войско Мемнона прибыло туда как раз вовремя. Гектор, сын Приама и Гекубы, главный защитник Трои, возглавивший в свое время почти увенчавшуюся полным успехом битву за корабли, когда чуть не был уничтожен весь греческий флот, недавно пал в поединке с Ахиллом. Рисуясь перед троянцами этой победой, мстительные греки прокололи Гектору сухожилия на обеих ногах и, продевши ремни, привязали тело к колеснице, а затем объехали вокруг Трои, оставив голову Гектора волочиться по земле, так что она почернела от праха. Онемев от горя, защитники Трои бессильно наблюдали за этим мрачным, чудовищным зрелищем. Появление в этот самый драматический момент свежего отряда Людей Моря во главе с Мемноном чрезвычайно воодушевило подрастерявших свой боевой дух, крайне уставших от длительной осады троянцев. Им показалось, что с его помощью они в конце концов все-таки могут победить. «Мемнониды» бросились в бой на греков и, сами неся громадные потери, сумели тем не менее нанести колоссальный урон ахейцам. После серии жестоких атак греки были опять оттеснены к своим кораблям. Казалось, ничто не способно остановить натиск атлантов. Военная фортуна отворачивалась от греков, и в их стане уже были слышны голоса, призывающиеся спасаться бегством, пока это было еще возможно. Но в тот самый момент, когда «мемнониды» уже готовились было окончательно опрокинуть греческие боевые порядки, их предводитель пал от того же самого меча, который уже был обагрен предсмертной кровью Гектора.