Удар молнии

Глава 20.

Выстрел оказался неточным, луч ударил в камень в полуметре от меня и развалил его на несколько частей.

Я прыгнул в сторону, еще не до конца понимая, что происходит. Притаился за большим валуном, какой не пробить даже излучателю и только после этого отважился выглянуть.

Луч прошел выше, попал в скалу, из получившейся дыры с шорохом полетели осколки, посыпалась теплая каменная крошка. – Ну что, попался, придурок? – донесся до меня знакомый голос. – Я же тебе говорил, что от Управления не уйти!

Вот так, не успел я дойти до развилки, как угодил в засаду, устроенную агентами ФРУ. Желай они того, во мне уже появилась бы пара дырок, несовместимых с жизнью, но к счастью, я им требовался живым. – Бросай оружие и выходи с поднятыми руками, – сказал второй голос. – Последний раз я предлагаю тебе сотрудничество! Мы вывезем тебя с этой планеты, защитим от преследования, создадим новую личность, дадим работу!

Предложение выглядело на редкость заманчиво, вот только вряд ли я получу что-либо из обещанного. После того как станет ясно, что я рассказал все, что знаю о "Молнии", меня, вероятнее всего, втихую пристрелят и закопают на одной из многочисленных баз Управления.

Это куда дешевле, чем обеспечивать мне защиту.

ФРУ всегда славилось "грязными" методами работы и вряд ли ради меня станет менять собственные привычки. – А если я откажусь? – крикнул я, пытаясь определить, где засели мои противники. Пока меж камней не было видно никакого шевеления, откуда стреляли, я не заметил. Оставалось надеяться на слух. – Если откажешься, – третий голос был женским и он заставил меня вздрогнуть, – то мы слегка попортим тебе шкуру и доставим на Землю в таком виде. Ты один и ты ранен, так что тебе не отбиться от нас!

Вот с Дианой я меньше всего хотел бы сейчас встретиться. Похоже было, что о том, как она помогла мне, никто не пронюхал, а сюда мою подружку отправили искупать неудачу на Спилберге.

Я хорошо помнил ее обещание на Новой Америке и прекрасно понимал, что если надо, она будет стрелять в меня на поражение. А вот в себе готовности убить ее я не чувствовал…

Как бы не дрогнула рука, как тогда, у пиратского космопорта. – Я должен подумать! – крикнул я, снимая с предохранителя излучатель. В ситуации, когда вокруг все завалено камнями и изрыто провалами, он куда полезнее импульсного пистолета. – Пять минут! – судя по голосу, один из агентов-мужчин залег у самой стены ущелья, за грудой камней. Если я правильно оценил обстановку, Диана расположилась у противоположной стены, а еще один тип – посередине, за большим валуном.

Пройти через цепь фрушников у меня нет ни единого шанса, а чем дольше будет продолжаться перестрелка, тем больше скажется то, что я ранен. Одной рукой держать излучатель неудобно, так что я устану и начну мазать. Рано или поздно они меня достанут, а со второй раной я вряд ли смогу сопротивляться…

Так что остается? Сдаваться? И ради чего я тогда угонял вихрелет, терпел аварию и сражался с Ван Декеленом и его товарищами? Проще было отдаться в руки ФРУ еще в городе или на Спилберге…

Выходит, что мне все же придется идти через лабиринт. Даже если они пойдут туда вслед за мной, то поймать человека среди живых стен несколько сложнее, чем в узком, просматриваемом от стены до стены ущелье. – Ну что? – поинтересовался один из фрушников. – Хрен вам! – гордо сказал я в лучших героических традициях и выстрелил в тот валун, за которым, по моим прикидкам, прятался один из преследователей. – Вот ублюдок! – ответили мне, и на том месте, где я только что сидел, скрестились сразу два луча. Но меня там уже не было. Огромными прыжками, не забывая прыгать из стороны в сторону, я несся вглубь ущелья, к алым "веретенам". – Стой, куда! – крикнула мне вслед Диана и камешек рядом с моей ногой превратился в пыль.

Учитывая, как во ФРУ стреляют, она, скорее всего, промахнулась нарочно. Я прибавил шагу.

Соревнуйся мы на длинной дистанции, они вне всякого сомнения догнали бы меня. Я бы не выдержал такой темп больше километра, но мне требовалось пробежать несколько меньше, метров семьсот.

Тяжело дыша и ощущая, что плечо горит, как в огне, я промчался сквозь арку. Лабиринт встретил меня икающими звуками из глубины. Стены его пульсировали в бешеном темпе, торчащие из них фиолетовые наросты яростно тряслись, напоминая флаги в руках экзальтированных болельщиков.

Я на мгновение остановился, обернулся.

Первый из преследователей миновал арку, за ним спешили остальные. Я успел разглядеть изумление на лице одного из них и отважно шагнул вперед, в узкий проход между двух стен. – Стой! – выстрел попал в основание одной из стен и оставил в ней оплавленную дыру. Стена вздрогнула, как живое существо, на ней начали вспучиваться белесые, брызжущие серой слизью наросты. – Не стреляй! – Диана, похоже, знала, с чем именно имеет дело. – А ты куда идешь, безумец? Там смерть!

"Это мы еще посмотрим" – подумал я, подныривая под неистово трепещущее щупальце. Когда оглянулся, оно застыло и потемнело, превратившись в плохое подобие корявой ветки.

Агенты ФРУ за мной сунуться не отважились.

Проход вывел меня в другой, более широкий, но идущий строго перпендикулярно первому, совсем не туда, куда мне было надо. Перебираться через мохнатую стену я стал бы только в случае крайней необходимости, и после минутного раздумья двинулся налево.

Правое направление сегодня меня один раз уже подвело.

Ничего жуткого видно не было. Меня окружали стены с пробегающими по ним вздутиями, из них торчали наросты и "ветви", уродливые, но не более того. В закутках, которые человек назвал бы комнатами, грудами лежали странные предметы. Подходить к ним я не решался, и тем не менее, чувствовал постоянную тревогу.

Она накатывала волнами, заставляла вздрагивать и нервно оглядываться при любом звуке. А их внутри лабиринта было предостаточно. Скрип, лопотание, скрежет и бульканье доносились со всех сторон, и совершенно непонятно было, что их издает.

Мое предположение о пси-воздействии выглядело очень правдоподобным. Я ощущал, что на меня смотрят десятки глаз, хотя ничего живого видно не было. Так и подмывало перейти на бег, и я с трудом подавлял это желание.

Свернул в первое же ведущее в нужном направлении ответвление, и тут же за спиной раздалось громогласное чавканье. Я повернулся, готовясь стрелять, но палец замер на сенсоре, а сердце заледенело – стены пускали отростки! Они тянулись навстречу друг другу и переплетались, точно темные, почти черные корни.

В считанные мгновения проход оказался перекрыт, а еще через минуту там, где я только что прошел, стояла стена, неотличимая от прочих. Путь назад был отрезан.

Словно в помутнении я протянул руку и потрогал стену. Та оказалась теплой и упругой, как живая плоть, а в ответ на прикосновение под шоколадного цвета "мехом" что-то зашевелилось.

Я поспешно отдернул руку, развернулся и зашагал дальше. И через несколько метров едва не споткнулся о лежащий поперек дороги людской скелет. На ребрах виднелись истлевшие клочья одежды, костяные пальцы сжимали рукоять небольшого излучателя.

Оружие не спасло хозяина от смерти, как не спасет, скорее всего, и меня. Но вот отчего он погиб? Мягкие ткани давно сгнили, но костяк выглядел неповрежденным, никаких следов того, что в его владельца стреляли, грызли или били.

Возможно, он просто не выдержал пси-атаки.

Из-за спины донесся негромкий шорох. Я повернулся – никого.

Вновь прозвучал шорох, и опять позади. Я отступил к стене, пальцы, стискивающие рукоять оружия, похолодели, сердце стучало в груди гулко и глухо, словно одинокий дятел в заледеневшем лесу.

В проходе было пусто, ни малейшего движения, и в то же время я слышал шорох, словно ко мне ползло нечто большое… – Аааааа! – я не выдержал и нажал на сенсор, повел стволом по кругу, посылая выстрел за выстрелом в то невидимое, что приближалось ко мне.

Лучи с легкостью вспарывали мягкую плоть стен, из которых текло что-то белое, похожее на гной, били в землю, уходили в небо, но не находили ничего, никакой цели.

Крик стих, не оставив эха…

Я с трудом оторвал от сенсора сведенный судорогой палец, и тут же рухнул на колени, вскинув руки к ушам – гневный вопль обрушился со всех сторон, и я не сразу понял, что слышу его только внутри головы. Мозг словно кипел, все тело трясло, грудь сжал невероятной силы спазм, воздух отказался лезть в окостеневшее горло…

Перед глазами плясали алые точки, я четко понимал, что еще несколько мгновений, и я не выдержу, рухну наземь рядом с костяком предшественника. А следующий забредший сюда смельчак найдет уже два скелета.

Подняться с колен оказалось труднее, чем вытащить из воды сома с помощью удочки. Я почти слышал, как трещат сухожилия, а в позвоночнике что-то хрустит. Непослушными пальцами подхватил норовящий вывалиться излучатель и побежал, а если честно, то заковылял прочь.

Стены вокруг ходили ходуном, низкий рев в голове не смолкал, там словно бушевал водопад. Меня мотало, точно пьяного, один раз я едва не упал, но невероятным образом устоял на ногах.

Прошел поворот, еще один. Я почти не видел, куда именно иду, знал только, что нужно отойти подальше от того места, где стрелял, и сделать это как можно быстрее.

Земля передо мной вспучилась, из дыры полезло что-то толстое, лоснящееся, похожее на белого червя толщиной с бедро. Невероятным усилием я перепрыгнул через эту тварь.

Повернулся, чтобы проверить, не гонится ли она за мной. Но видимый отрезок прохода был совершенно пуст, в земле – ни единого отверстия. Похоже было, что начались галлюцинации.

В вышедший из стены полуразложившийся труп с лицом Ван Декелена я не поверил, сжал зубы и прошел сквозь него. На мгновение перед глазами потемнело, носа коснулась вонь мертвечины.

Галлюцинации были не только зрительными!

Я слышал детский плач и стоны истязаемой женщины, сладострастный шепот и кошачье мяуканье, шипение кипящего на сковородке масла и вой вихрелета, путь мне загораживали уродливые твари с человеческими лицами, я ощущал, как что-то касается моей спины, щекочет шею, лезет в ноздри…

Очень хотелось поднять излучатель и начать палить во все стороны, но я прекрасно знал, что любое повреждение, причиненное лабиринту, вызовет ответную реакцию, а второго пси-удара я не выдержу.

Поэтому я просто шел, уставившись в землю, преодолевал метр за метром. Простреленное плечо зверски болело и эта боль, как ни странно, помогала держаться за реальность среди иллюзорного хаоса. Трудно придумать что-нибудь более реальное, чем кровоточащая дырка в твоей шкуре.

А потом я вдруг понял, что не слышу ничего, кроме свиста ветра в вышине. Касания прекратились, нос не ощущал неуместного аромата фиалок или вони протухшей рыбы, в поле зрения ничего не двигалось.

Я остановился и меня вырвало, холодный пот выступил по всему телу.

Стало легче. Я вытащил из рюкзака фляжку и прополоскал рот, немного воды потратил на то, чтобы умыться.

Для того, чтобы оглядеться, момент был самый подходящий. Я стоял на своеобразном "перекрестке" внутри лабиринта, в стороны уходили четыре совершенно одинаковых прохода. Одна из стен ущелья нависала над самой головой, а льющийся сверху слабый свет недвусмысленно намекал на то, что солнце скоро зайдет.

Хотелось бы выбраться из "руин" до ночи, но вот только выпустит ли меня до этого времени лабиринт? Универсатор болтался у меня на руке, но даже с учетом имеющегося в нем фонарика мне вовсе не улыбалось бродить среди живых стен в темноте.

Издалека донесся могучий рык, в небо поднялся столб дыма, земля задрожала. Вулкан, точно громадный древний дракон, давал миру знать, что он не спит, и что всякий, приблизившийся к его логову, сильно рискует.

Надо было идти. Тело казалось тяжелым и рыхлым, словно мешок с ватой, в который накидали железных шариков, а мускулы превратились в нечто вроде разбавленного желе.

Позволить себе в таком состоянии бродить наугад я не мог, поэтому примерился к ближайшей стене и полез на нее. Под руками что-то шевелилось и дергалось, но я не обращал на это внимания. Два раза сорвался и только затем оказался на округлом гребне.

Во все стороны тянулась чересполосица фиолетово-бурых стен, кое-где торчали непропорционально острые пирамиды высотой метра в три. За то время, что я бродил по лабиринту, я не видел ни одной такой, или попросту не заметил в помутнении сознания…

Конца лабиринту видно не было, но метрах в двадцати руины чуть отходили от стены ущелья, образуя нечто вроде кармана. Мне нужно было всего-навсего добраться туда.

Плутая по переходам, я ушел бы далеко в сторону, и если бы даже и не нарвался на какие-нибудь неприятности, мог просто заблудиться. Оставался единственный вариант – лезть напрямую, преодолевая стены. Будь я в хорошей форме, это не составило бы труда, но с одной здоровой рукой сложно изображать из себя обезьяну.

Где-то на третьей стене я почувствовал, что теряю сознание. Хватило сил вытащить аптечку, поднести к запястью. Щелкнуло, кольнуло кожу – по руке словно пробежала волна холодной щекотки. За введенные стимуляторы придется позже расплачиваться, но за то, чтобы выбраться из лабиринта, я готов был платить очень дорого…

Через последнюю стену переполз уже в темноте. Спрыгнул и упал, не удержавшись на ногах. Уперся лицом в холодный и шершавый камень и едва не завопил от радости – настолько его прикосновение было приятнее теплых касаний стен лабиринта.

Сил хватило только на то, чтобы отойти на несколько шагов. Потом я ощутил, что глаза закрываются и ноги подкашиваются. Едва успел снять рюкзак и повалился на твердые камни.

Проснувшись, я не сразу понял, где оказался – в полной тишине вокруг колыхалась молочная пелена, капельки воды осели на камнях, на виднеющейся в нескольких шагах мохнатой стене. Туман поглотил все, сжав мир до пятачка в несколько видимых шагов.

У меня болели все мускулы, суставы и даже кости, но и на этом фоне боль в плече казалась особенно сильной. Аптечка, когда я приложил ее к ране, тревожно загудела, а потом сделала три укола подряд.

На верхнем дисплее высветилась надпись "Контейнер пуст".

Умный приборчик исчерпал собственные запасы, больше он мне не поможет. Я отбросил его в сторону и занялся приведением себя в божеский вид. Во фляжке было достаточно воды, чтобы напиться и умыться, а потом я смог запихать в себя питательный брикет.

Осмотрел излучатель. Вчера, во время безумной пальбы, я посадил его аккумулятор и энергии осталось лишь на несколько выстрелов. Ну ничего, придется целиться лучше.

Взгромоздившись на ноги, я сделал первый шаг. Тело отозвалось на это вспышкой боли, словно от пяток до макушки я натер себе одну большую мозоль. Второй дался легче, и я пошел, пусть не очень быстро, но исключительно целеустремленно.

Видимая справа стена лабиринта уходила все дальше и дальше, пока не потерялась в белесых клубах. Я топал вдоль стенки ущелья – самого надежного ориентира.

Когда она оборвалась резким углом, я на мгновение остановился, а потом пошел вперед. Дороги я не видел, мои "приятели" из ФРУ могли караулить за любым камнем, но мне ничего не оставалось делать, как идти, до тех пор, пока в теле оставались еще какие-то силы.

Из тумана я выбрался после долгого подъема по каменистой осыпи. Сначала сквозь белизну проглянуло небо, потом я сделал шаг и едва не ослеп от обрушившегося на глаза солнечного света.

Светило болталось в чистой лазури, измазанной там и сям белой пеной облаков, по сторонам высились горы, видимые четко, словно на голографии, а всего в нескольких шагах за спиной колыхалась сплошная белая стена.

Теперь я видел, куда иду, но и меня было видно издалека.

Пришедший с небес рокот настиг меня в тот момент, когда я достиг ложбины между двумя скалами. Вертолет, раскрашенный в сине-белые цвета полиции, появился над головой так внезапно, словно караулил на одной из этих скал, подобно огромной хищной птице.

Я бросился в сторону, надеясь укрыться за скалой. Вертолет, пролетевший было мимо, остановился, развернулся на месте, а потом двинулся в мою сторону. Сидящие в нем оказались более глазастыми, чем мне хотелось бы. – Выйдите на открытое место и поднимите руки! – прогремел усиленный динамиками голос.

Я раздумывал несколько мгновений – вряд ли они ловят сбежавшего из тюрьмы Герхарда Майнингера, скорее всего кто-то нашел убитых мной агентов БСИ и полиция для порядка решила прочесать окрестные горы. – Выйдите на открытое место и поднимите руки! – предложили мне второй раз. – Иначе мы применим оружие!

Сопротивляться в такой ситуации стал бы только безумец, но я чувствовал, что лабиринт выпил из меня сохранявшиеся в недрах мозга остатки здравомыслия, поэтому вскинул излучатель и выстрелил.

Выстрел пришелся куда-то в основание винта. Не давая прицелу сбиться, я нажал сенсор еще раз и еще. Летающая машина вздрогнула, в гул двигателя влился какой-то чуждый воющий звук, что-то вспыхнуло, затрещало, заискрило…

Медленно, сопротивляясь изо всех сил, вертолет пошел вниз.

Он ударился о камни с обманчивой мягкостью, в стороны полетели обломки, скрежет раздираемого металла шарахнул по ушам. Потом к небесам с ревом ринулось оранжевое пламя.

Я отшвырнул в сторону бесполезный теперь излучатель, вытащил пистолет и заковылял к месту падения. Нужно было исключить возможность уцелеть для всех членов экипажа.

Стоя над разбросанными в беспорядке обломками и вдыхая горький запах паленого пластика и обугленных человеческих тел, я подумал, что пути назад для меня теперь нет. Даже если я ухитрюсь вернуться живым из этих гор, меня наверняка по законам Стоуна приговорят к смертной казни…

Мысль о смерти не вызвала страха. Его я оставил вчера, среди коричневых и фиолетовых стен, в порожденном нечеловеческим разумом лабиринте. После того, что я пережил там, вряд ли нашлось бы еще что-нибудь, чего я мог испугаться…

В обломках вертолета я нашел три изувеченных тела.

Вряд ли они расскажут, кто сбил их вертолет, но вот в "черном ящике" точно сохранились записи с бортовых камер, а соратники погибших наверняка уже отправились на поиски.

Я заспешил прочь, тщетно мечтая о тумане, в котором так легко спрятаться.

Второй вертолет появился, когда солнце забралось в зенит. Он завис над тем местом, где к небу поднимался черный дым. Я знал, что как только станет известно о том, что первую машину сбили, тут же начнутся широкомасштабные поиски, поэтому торопился как мог.

Мои опасения оправдались ближе к вечеру, когда между скал заметалось эхо от многоголосого рокота, и сразу несколько вертолетов метнулись прочь от места аварии.

Идти дальше было бы самоубийством, поэтому я срочно озаботился поисками места, где можно будет отсидеться до темноты. Отверстие в скале, похожее на дырку в громадном зубе, попалось очень кстати.

Мысль о том, что пещера, в которую оно ведет, может быть обитаемой, посетила меня на первом шаге. Нос ощутил сильный запах гнилого мяса, а под ногами захрустело что-то, похожее на кости.

Я включил фонарик универсатора и поднял пистолет.

За время путешествия по горам я видел немало всяких тварей, в том числе и крупных, но все они убегали, едва заметив меня. Сегодня мне, судя по всему, предстояло познакомиться с вершиной местной пищевой цепочки.

Рычание, донесшееся из мрака, вовсе не было дружелюбным. Я сжал зубы и тщетно попытался смирить дрожь в руке, которую трясло от слабости.

Черное гибкое тело вылетело из темноты, я успел разглядеть черную морду, клыки и нажал на сенсор. Нечто острое ударило в грудь, меня швырнуло назад, поволокло по земле.

Затылок соприкоснулся с чем-то твердым, перед глазами вспыхнули созвездия, по яркости и очертаниям невиданные в нашей Галактике.

Потеря сознания длилась несколько мгновений, а когда я пришел в себя, то обнаружил, что фонарик погас, а поперек меня лежит нечто большое, тяжелое и мохнатое.

Когда я попытался сдвинуть это, мгновенно извозился в липкой крови. Спихнув тушу в сторону, я несколько мгновений отдыхал и только потом включил фонарик.

Матово поблескивали длинные, с палец, клыки, передние лапы украшали изогнутые когти, на морде застыла гневная гримаса. Хищник, похожий на черного уродливого барса, даже после смерти внушал уважение.

Обрабатывать нанесенные им раны было нечем, поэтому я просто промыл глубокие порезы водой. Если бы у этой твари был шанс вцепиться как следует, то вряд ли бы я пережил эту схватку. К счастью, первый же выстрел разворотил ей грудь.

В отбитой с боем пещере я сидел до темноты, даже позволил себе подремать. Время от времени до меня доносился гул проносящихся в вышине вертолетов, и этот звук четко говорил, что я могу не опасаться визита идущих по моему следу фрушников.

Вряд ли они захотят попасться на глаза местным полицейским, и скорее всего, тоже забились в какую-нибудь щель и отсиживаются там. Стражи порядка со Стоуна, я искренне надеялся на это, еще не обзавелись такой хитрой техникой, как следовые сканеры.

А найти меня без такой штуковины почти невозможно.

Наружу я выбрался, когда ото дня остался багровый отблеск на западе. Вертолетов слышно не было, так что полицейские прекратили поиски или отложили их до утра.

Включив фонарик, светящий на последнем издыхании, я заковылял по камням.

Фонарик сдох где-то к полуночи, но к этому времени со стороны моря наползла гроза. Темная клубящаяся масса туч закрыла половину неба, из нее доносился сердитый рокот, сопровождающийся яркими зарницами. В их трепещущем свете я перебирался через трещины, карабкался по крутым откосам, преодолевал завалы из камней.

Я шел уже по склону вулкана, земля под ногами была горячей. Время от времени ее сотрясала дрожь, а над хорошо видимым впереди кратером поднимались трепещущие языки пламени.

Судя по всему, огнедышащая гора активно готовилась к извержению, и мне оставалось только молиться, чтобы потоки кипящей лавы не выплеснулись из нее прямо сейчас.

Случись такое, не убежал бы даже здоровый человек, не говоря о той жалкой развалине, в которую превратился я за последние дни. Плечо дергало, как больной зуб, раны на груди саднили, ныли мускулы, а что было хуже всего – случающиеся раз в несколько часов приступы головной боли, сопровождаемые потерей ориентации.

Я внезапно переставал понимать, где я и куда иду, а приходил в себя с ощущением, что мне в череп вонзили с десяток ледяных шипов. Голову будто разрывало на части.

Появились эти приступы после визита в лабиринт и наверняка остались в наследство от той чудовищной пси-атаки, во время которой я выжил только чудом. Бороться с ними я не мог, оставалось только терпеть.

Гроза надвигалась медленно, с достоинством, и начала представление с мелкого, почти незаметного дождика. Он охладил раскаленный лоб и чуть смягчил боль, так что я был ему даже рад.

Минут через пятнадцать, когда тучи закрыли все небо, сверху начало хлестать, как из пожарного шланга. Я в считанные мгновения промок до нитки и даже сильнее.

Камни быстро стали скользкими, идти сделалось еще труднее. Я то и дело поскальзывался, один раз приложился коленкой так, что едва не остался без сустава.

Над головой с грохотом перекрещивались огненные стрелы, ветер сбивал с ног, а я полз и полз к вершине, словно упорный муравей, решивший избавиться от груза максимально экстравагантным образом.

До кратера оставалось не больше сотни метров, когда гора, словно позавидовав творящемуся в небесах светопреставлению, громогласно взревела. Из ее недр донесся гулкий удар.

Я не удержался на ногах и упал на четвереньки.

Столб огня поднялся над вулканом, в сотне метров от меня склон горы раскрылся громадной трещиной и из нее хлынула нестерпимо пылающая алым и золотым лава.

Вокруг стало светло, как днем, и только плотная завеса дождя мешала видеть дальше, чем на сотню метров. – Как это кстати, – прохрипел я, глядя как огненная река устремляется в сторону от того пути, каким я поднимался и надеялся еще спуститься. – А ведь могло спалить и меня…

Еще через сотню метров камень под ногами стал столь горяч, что обжигал даже сквозь подошвы ботинок. Воздух заполнила сажа, и чтобы дышать, я смочил водой кусок ткани и повязал вокруг лица.

Из кратера с гулом вылетали камни, один из них, размером с бычью голову, шлепнулся неподалеку. Соприкоснувшись с более холодной скалой, он зашипел, как сотня змей разом, а раскаленная до белизны поверхность начала медленно остывать, переходя в багрянец.

Под ногами хрустела черная корка, нестерпимо воняло гарью.

Последнюю сотню метров я преодолел на одном упорстве. Хотелось пить, но я даже не мог обнажить рта, боясь наглотаться сажи и потерять сознание. Свались я тут, мигом заработал бы ожоги.

В груди что-то хрипело, а неприятная пульсация в голове намекала на то, что очередной приступ боли не так далек. Из последних сил я сделал шаг и оказался на узком – два шага – гребне кратера.

Пыхнувший в лицо жар вышиб слезы, но даже сквозь них я видел колышущееся чудовищное озеро огня далеко внизу. В стороне, сквозь трещину, из него вытекал поток, но в вулкане лавы хватило бы, чтобы затопить большое озеро. Раскаленная жидкость колыхалась, шла водоворотами.

Насколько мгновений я смотрел в самое жерло ада и не мог оторвать глаз, и только потом очень медленно перевесил рюкзак на грудь и принялся развязывать неуклюжий узел, затянутый одной рукой.

Порыв ветра бросил в лицо горсть дождя, заставил меня качнуться, я в испуге отшатнулся, чтобы не свалиться в огненную бездну. "Молния", когда я ее вытащил, показалась тяжелой, словно пулемет.

Или это я настолько ослаб?

Над головой бесновались ветер и вода, огонь полыхал в вышине и горел внизу, под ногами дрожала земля, а я все глядел на небольшой прибор, из-за которого погибли многие сотни людей. Бандиты на Земекисе, пассажиры "Денеба", агенты Бюро и Управления…

Швыряя его в бездну, я не колебался. Стоило дойти сюда, чтобы гарантированно уничтожить эту вещь. "Молния" падала медленно и сначала я мог проследить ее полет, а потом она сгинула в сияющей глубине.

Настала очередь дисков.

Их я нашел не сразу, некоторое время впустую шарил по рюкзаку. В один момент даже испугался, что посеял их где-нибудь в горах или во время безумного странствия через лабиринт.

Диски сверкнули, отразив пылающее в вулкане пламя, и полетели вниз, а я испытал странное ощущение – будто только что убил память, оставшуюся от человека после смерти…

Наверняка профессор Фробениус был бы против такого обращения с его наследием.

Несколько минут я постоял на краю, глядя на лаву, извлечь из которой остатки проекта "Молния" не под силу теперь никому, после чего развернулся и затопал вниз.

Очередная молния шарахнула в тот момент, когда я рискнул снять с лица повязку. В беспощадном свете, затопившем все вокруг, я разглядел ниже по склону три фигуры, одна из которых вне всякого сомнения была женской.

Даже лабиринт не сбил агентов ФРУ со следа!

Судя по оживленной жестикуляции, мое появление тоже не осталось незамеченным. Фрушники переглянулись и резво полезли вверх.

Вариантов у меня было немного – сдаваться или сражаться. Учитывая, что единственным источником информации о "Молнии" во всей Галактике оставалась моя голова, первый исключался. Попади я в руки ФРУ, они распотрошили бы мою память по нейрону, и вряд ли это стало бы безболезненно.

Имелась еще третья альтернатива – доковылять до кратера и броситься вниз. Несколько секунд полета и от меня не останется даже пепла. Но одна мысль об этом вызвала брезгливую дрожь. Я вытащил пистолет и принялся искать хоть какое-нибудь убежище.

Залег за валуном, способным укрыть разве только лягушку, а чтобы не жгло пузо, подложил под себя рюкзак. Кратер и текущая из него река лавы давали достаточно света, чтобы разглядеть три стремительно двигающиеся среди дождевых струй тени.

Как я и предполагал, они начали с разговоров. – Сдавайся! – завел один из агентов ФРУ знакомую песню. – У тебя нет шансов справиться с нами! – А это мы посмотрим! – прохрипел я, нажимая на сенсор. Заливающая лицо вода мешала целиться, так что попадание можно было объяснить лишь чистой случайностью. – Сда… – крик сменился стоном, фрушник повалился на землю. Его соратники спешно залегли, и выстрел излучателя прошел в нескольких шагах. – Что, съели? – крикнул я, ощущая злое торжество. Сверкнула молния и удар грома заглушил мои слова.

Я не мог позволить, чтобы меня, пусть даже и раненого, взяли в плен. Я должен либо победить, на что, учитывая севший аккумулятор пистолета, шансов нет, либо гарантированно помереть.

А для этого спровоцировать преследователей, чтобы они начали палить на поражение. – Найджел Лесли, слушай меня! – голос Дианы даже сейчас звучал приятно для моего уха. – Не будь глупцом! Мы гарантируем тебе безопасность и… – Эх, милая, – прошептал я, поднимаясь на четвереньки, – если бы все зависело только от тебя…

Поднявшись в полный рост, я рванул вниз по склону. Под уклон я мог даже бежать, хотя по ровному месту едва тащился бы.

Диана изумленно поперхнулась и замолчала. С пистолетом в руке я мчался прямо туда, где лежали они – безумный поступок, только и позволяющий мне добиться желаемого.

Гром оглушил меня, молния с болезненной четкостью осветила все вокруг. Я вскинул руку, но выстрелить не успел. Разглядел белое лицо Дианы, блестящие глаза под мокрой челкой, дуло оружия в ее вытянутой руке, и тут луч угодил мне в плечо.

Выстрелом меня развернуло, и последним, что я видел, была исполинская, белая-белая молния, ударившая прямо в кратер вулкана.

А потом стало темно.