Удав, или Мальчики кровавые в глазах

ТРУДНЫЙ ПОДРОСТОК

В отличие от большинства других жертв Головкина Сергей К. был отнюдь не любимого маньяком субтильного телосложения и в свои четырнадцать лет выглядел вполне на шестнадцать. Был крепким, плечистым, занимался спортом.

Кроме того, он был самым трудным подростком из всех, которых Головкин убил, и справиться с ним было действительно труднее, чем с остальными. Сергей К. (Головкину почему-то везло на тезок) имел отчетливую склонность не только к озорству, но и к кое-чему похуже. Бог знает что бы из него получилось, стань он взрослым. Не стал. Но от этого печаль о его гибели не меньше, чем об остальных десяти мальчиках.

В тот день маньяк был настроен непременно развлечься. Кажется, в самой природе нагнеталось драматическое напряжение. Тучи сгущались, усилился ветер, начинал накрапывать дождь. Обочины дорог, улицы сел опустели. Одинокий охотник за черепами метался на автомобиле от станции к станции, от одного городка до другого, но никого подходящего не находил.

Приближалась полночь. Обстановка вполне напоминала фильм ужасов: мокрый асфальт, отражающий свет редких фонарей, ограда деревенского кладбища, заросшего высокими деревьями с голыми корявыми сучьями, вдали смутный силуэт церкви в ребрах строительных лесов. Дождь, резкие порывы ветра, темнота.

Сержант в стеклянном колпаке поста ГАИ клюет носом и пытается бороться со сном, читая сборник анекдотов про милиционеров. Напарник отъехал по своим делам. В помещении тепло. Никуда выходить не хочется.

Мимо поста прошел довольно рослый парень. По совсем еще детскому лицу в редких прыщах можно было понять, что он еще несовершеннолетний, но по фигуре — нет. У него в карманах было немного денег, сигареты и классный нож с выкидным лезвием. Нож он недавно подобрал на дискотеке в Жаворонках после драки с местными ребятами. Поэтому Сергей К. не боялся ходить один ночью. Он вообще мало чего боялся. В Успенском он, что называется, «кин го вал», верховодил шпаной, несмотря на то что ему было всего четырнадцать лет.

Сергею не было холодно. Он был одет в добротную зимнюю куртку, теплый джемпер, новые «варенки» и импортные кроссовки. Его трудно было принять за бродягу, но тем не менее в тот момент он был бродягой.

Несмотря на юный возраст, Сергей был уже знаком с прелестями девочек, выпивкой, анашой и с тем, как много существует способов нечестной добычи денег.

Посещение школы в последнее время он считал очень докучливой обязанностью и редко баловал учителей своим присутствием. Жизнь сама научит всему, что нужно. А дома пьяница мать и такой же ее сожитель уже поняли, что у парня вполне самостоятельный характер, он делает то, что ему вздумается, и может запросто исчезнуть на неделю, никому ни слова не говоря.

В милицию мать обратится лишь после полуторамесячного отсутствия сына. Место захоронения его скелетированных останков в километре от указателя «Звенигородское лесничество» укажет только сам Головкин после своего ареста...

Зоотехник уже решил, что сегодня ничего не получится и пора ехать домой. Он медленно проехал участок пониженной скорости возле поста ГАИ и вдруг увидел парня, поднявшего руку. Не его тип — он это сразу определил. Решил просто подбросить одинокого парнишку и остановился. Парень открыл правую дверь.

— Командир, до Николиной Горы не подбросишь за тыщу?

— Ну садись.

Головкин внимательно взглянул на него — сколько же ему лет? Шестнадцать? Может, семнадцать? Точно, не его контингент.

Не успел водитель набрать скорость, всего метров через двадцать, парень неожиданно сказал:

— Мужик, осгановись-ка здесь.

Сказано это было таким властным тоном, что Головкин невольно нажал на тормоз. Машина резко встала на середине дороги.

— Чего ты? — спросил Головкин и вдруг увидел, как у пассажира в кулаке почти бесшумно выщелкнул ось лезвие ножа.

— «Капусту» гони, мужик. И побыстрее.

Парень говорил решительно, и в глазах его

зажегся злой огонек. И ножик у него был хороший. У Головкина, правда, в кармане лежал побольше.

В зеркале владелец «Жигулей» видел еще освещенное здание поста ГАИ. Но холодное оружие было от его груди на гораздо более близком расстоянии. Ситуация оказалась весьма серьезной. Парень выглядит неслабым. Габаритами, конечно,

ему уступает, но все-таки... Сначала деньги. Потом, глядишь, велит выкатываться из машины. Хорошо еще, если ножом не пырнет.

И вдруг Головкину сделалось смешно. Что за нелепость получается? Он сам преступник, каких еще поискать, он наводит ужас на всю Москву и область. Каких только слухов о жутком, загадочном Фишере не ходит. Не какой-нибудь участковый дядя Анискин, а лучшие следователи Генеральной прокуратуры ищут его несколько лет и не могут найти. И он станет жертвой нападения малолетнего хулигана? Действительно смешно.

В маньяке взыграло преступное самолюбие. Пусть даже предстоит борьба, предстоит помериться силами, но он юного грабителя сегодня не отпустит. Изнасилует, помучает, убьет и расчленит.

— Чего лыбишься, мужик? Деньги гони. Не ясно, что ли?

В способах обмана подростков Головкин не отличался разнообразием. Но в данном случае был нужен другой подход. Он попытался вспомнить, что знал из блатного лексикона.

— Ты лучше спрячь перышко, — спокойно сказал взрослый человек, очень спокойно. — Давай лучше побазарим.

Что взять с начинающего хулигана? Криминалитет в основной своей массе — порода шакалья, трусливая. Их основные методы — нападать стаей, сразу подавлять сопротивление своей агрессией. Опыта у Сергея К. в этом деле было маловато. А тут вполне уверенный в себе мужик.

— Чего? — попытался возразить подросток и чуть двинул рукой с ножом вперед.

Головкин сунул руку в правый карман и мгновенно вытащил нож вдвое больший. Нападавший вдруг почувствовал сталь у самого своего горла.

— Спрячь перышко, пацан, я сказал, — повторил Головкин.

Парнишка убрал нож и взялся было за ручку двери.

— Сиди! — приказал Головкин, и подросток повиновался, признал, что нервы противника покрепче его будут. — Давай лучше о деле побазарим.

— Давай, — пожал плечами Сергей К. ...

Милиционер на посту ГАИ сонно поднял голову от книжки, поглядел на дорогу. Вроде бы посреди дороги видны задние огни того «жигуля», который минут пять назад мимо проехал. Посадил какого-то парня. Остановился. Странно. Но выходить под дождь очень не хотелось.

А в прямой видимости с поста ГАИ два человека, которые только что угрожали друг другу ножом, готовились к ограблению коммерческого ларька.

Головкин, зловеще улыбаясь, посмотрел сникшему пареньку прямо в глаза.

— Знаешь, кто я такой?

— Нет, — помотал головой подросток.

— Лучше бы тебе не знать. Потом скажу... В общем, дело такое. Есть один коммерческий ларек тут неподалеку. Круглосуточный. Там ночью обычно баба сидит, редко парень. Подъедем. Я отвлеку продавца, а ты незаметно подойдешь сзади и возьмешь его на понт, чтобы сигнализацию не успел нажать.

— Ага, — кивнул паренек.

— Тебя как звать? — спросил Головкин.

— Сергеем.

— Клево. Меня тоже Сергеем.

Они обменялись рукопожатием. Головкин почувствовал, что только внешне подросток пыжится и старается казаться крутым. А кожа его еще по-детски нежная. Ему захотелось ласкать эту кожу. А ласку он привык проявлять при помощи ножа.

— Только как бы тебе совсем незаметно там очутиться...

— На пол в машине сяду, — предложил новоявленный юный сообщник.

— Здоровый ты больно. Не западло тебе, Сере-га, в багажник лечь? Там у меня пусто. Войлоком простелено. Я захлопывать не буду.

— Нормалек. — Сергей К. даже подмигнул. — Где наша не пропадала?

— Действительно, — согласился Головкин. — Дай мне твое перышко от греха. А то там надо будет немного по колдобинам проехать. Еще выскочит тебе же самому в брюхо. А перед поворотом к ларьку я тебе его отдам.

— Бери.

Глупый подросток отдал маньяку свое единственное средство обороны и с готовностью пошел укладываться в багажник.

— Ты только не захлопывай, — снова подмигнул Сергей К. Головкину уже из темноты багажника, — ага?

— Ага, — кивнул Головкин и тут же с мягким щелчком захлопнул замок крышки.

Открыть его изнутри без помощи ножа, пальцами было невозможно...

Сержант дорожной милиции еще раз поднял голову от книжки. Машина все стояла на прежнем месте. Да что там такое? Сходить, что ли, посмотреть? Но тут красные задние огни на мгновение закрылись человеческими силуэтами. Какое-то шевеление, и автомобиль быстро уехал. Ну и фиг с ним, подумал страж порядка. Через полгода именно этот служивый, уже старший сержант, обратит на эти же «Жигули» уже гораздо более пристальное внимание...

Шины мягко шуршали по асфальту, холодный весенний дождь барабанил по крыше, а маньяк громко пел за рулем от предвкушаемого удовольствия. До самого гаража ему никто не встретился.

Багажник он открыл конечно же, только когда загнал машину в гараж и закрыл его ворота.

— Ты что, Серый! — возмущенно запыхтел Сергей К., вытягивая затекшие конечности и выбираясь из багажника. — На хрена захлопнул?

— Извини, случайно получилось.

— А где это мы? В гараже?

— В нем. Придется малость подождать. У ларька менты были. Но всю ночь они торчать там не будут. Не возражаешь пока спиртяшки хряпнуть немного?

— Ну! — взбодрившись, усмехнулся парень.

— Можно и насчет чувихи сообразить.

— Ну! — Сергей К. усмехнулся еще бодрее.

— Тогда спускайся в подвал.

Парнишка спустился. Огляделся с любопытством, в котором была лишь очень небольшая доля настороженности. Что это? Веревка с петлей висит. Заскорузлая тряпка, испачканная чем-то бурым...

— Хочешь фокус покажу? — предложил Головкин, спустившись следом.

— Давай.

— Повернись ко мне спиной и сложи руки за спину.

Сергей так и сделал, и его запястья мгновенно оказались крепко скрученными проволокой.

— Эй, ты что... — Подросток отскочил в сторону. — Развяжи!

— Это такая игра, не бойся.

— Ничего себе шры... Ты же сказал: сперва ларек. Потом сюда завез. Спиртик, чувихи...

— А чувиха у нас уже есть. Это ты. — Головкин не спеша принялся раздеваться. — Сначала у меня в рот возьмешь. Иначе зарежу. Ну а потом...

— Ты что, мужик, с катушек слетел? — Сергей К. напряг руки, но они были связаны крепко. Огляделся: нет, по вертикальной железной лестнице без рук не подняться. — Ты что, думаешь, «петуха» нашел? Да за меня знаешь какая кодла в Жаворонках... И солнцевские братки...

Обнаженный, крепкий детина Головкин медленно приближался к жертве с большим ножом в руке.

— Никакие братки тебе не помогут, Сереженька. Я забыл тебе представиться. Я — Фишер. Слышал о таком? И сделаю с тобой все что захочу. И ни братки, ни менты не узнают. Просто из этого подвала никто еще живым не выходил.

Сергей побледнел. Он слышал о Фишере. О нем в их местах слышали все. И вот довелось увидеться. Вся обстановка — мрачный подвал с веревочной петлей, связанные руки, мрачный голый мужик с ножом, не спеша достающий из

ящика пачку презервативов, — говорила о том, что это правда. Помочь Сергею К. мог только он сам.

!Но как?

Подросток не шевелился, когда Головкин подошел к нему и стал аккуратно, стараясь не поранить, обрезать ножом рукава куртки, потом джемпер. Сергей позволил раздеть себя целиком. Головкин велел ему встать на колени и согнуться, а сам принялся натягивать презерватив. Смертельно напуганный мальчик, уже не строящий из себя крутого, был покорен, полагая, что покорность спасет ему жизнь. Черт с ним, с унижением, с болью, лишь бы...

— Я никому не скажу. — Нагнувшись, как было велено, мальчик обернулся, увидел, как Фишер пристраивается сзади. — Тебе понравится... Я все сделаю.

— Еще бы, — усмехнулся насильник, — нечем будет рассказывать. Я тебе голову отрежу. Твоим же тупым ножом.

Закончив, маньяк приподнял голову парнишки за волосы. Тот старался смотреть на мучителя преданно, как собака.

— Понравилось? — спросил Головкин.

— Да, очень понравилось. Теперь ты меня не убьешь?..

Головкин молчал.

— Когда ты это захочешь, я к тебе всегда приеду. — Обреченный вымаливал себе пощаду. — Приведу кого угодно. Я таких девок... Или тебе больше мальчики нравятся? Могу и мальчиков... Хочешь, я этот ларек один грабану? Все деньги тебе отдам.

— Все сказал? — оборвал его Головкин. —

Сейчас самое веселое начнется. Дыба называется. Знаешь, что это такое?

-Нет.

— Узнаешь.

Каждую новую казнь и пытку Головкин заранее проигрывал в своем воображении. И тогда их воплощение приносило больше удовольствия.

Он привязал к запястьям Сергея прочную веревку, перекинул ее через забетонированную в потолке скобу, потянул на себя. Руки подростка вывернулись в плечах, его стало отрывать от пола. Он заорал от невыносимой боли. В суставах что-то громко хрустнуло.

— Я не хочу слышать твои вопли! — прикрикнул на него палач. — Хочешь жить — терпи молча.

Жить? Фишер пообещал оставить ему жизнь? И несчастный подросток стал терпеть. Только шипел от страшной боли.

Мучитель закрепил конструкцию дыбы. Привязал к половым органам мальчика веревку и принялся раскачивать его тело, свирепо улыбаясь. Потом он включил паяльную лампу и принялся опалять жертве волосы на лобке, на голове, сжег брови и ресницы. Открытое пламя касалось и кожи. А мальчик героически терпел. Только морщился и шипел от боли...

Читая эти жуткие описания в показаниях Головкина, выслушивая его ответы, следователи удивлялись молчанию Сергея К. во время пыток. Ведь от него маньяк не требовал никакой выдачи военной тайны. Для маньяка ведь пытка имела не прикладное, а самоценное значение. Впрочем, кричи Сергей — все равно его никто бы не услышал. Звукоизоляция была надежной. Но он хранил молчание, продолжая на что-то надеяться. Надежда действительно умирает последней.

Чудовище продолжало свои эксперименты, внимательно разглядывая подростка, удовлетворенно кивая при изменении его реакции. Он испытывал к истязаемому интерес не меньший, чем ученый испытывает к подопытной лабораторной мыши.

Маньяк достал большую прозрачную полиэтиленовую перчатку. Такими ему часто приходилось пользоваться при искусственном осеменении кобыл и для прямой пальпации плода в матке животного. Перчатка имела широкий раструб, и длиннорукий Головкин натягивал ее себе чуть не до плеча. Но сейчас она была ему нужна совсем для других целей.

Он надел ее подвешенному на дыбе мальчику на голову и зажал края. Чудовищу было интересно посмотреть, как человек задыхается в полиэтилене. Когда подросток начал конвульсивно дергаться, Головкин снял перчатку, подождал, пока жертва отдышится, и натянул снова.

Потом чудовище сняло полиэтилен и, подтянув жертву повыше, подставило парнишке под ноги табуретку. Боль прекратилась. Напряжение в руках совсем ослабло. Но это был последний отдых. Подросток молчал и только тяжело дышал.

А Головкин, встав на ящик, укрепил на крюке веревку, завязал петлю на шее обреченного.

— Сейчас я тебя повешу, — сообщил он Сергею К.

— Давай, — еле слышно ответил Сергей.