Удав, или Мальчики кровавые в глазах

ВЫХОД НА КРОВАВУЮ ТРОПУ

В Индии существует давнее поверье. Тигр редко нападает на человека. Но, однажды решившись на это и отведав человеческого мяса, уже не может остановиться и будет нападать снова и снова, пока его не убьют.

Вообще-то человек со времен истребления мамонтов сумел внушить ужас животному миру. Напасть на него, даже беззащитного, нужна особая смелость. Это относится и к двуногим хищникам.

В 1982 году Головкин закончил Тимирязевку с дипломом зооинженера. Тем же летом он был призван на военные сборы, проходившие в Пути-ловских лагерях неподалеку от Калинина. Сборы дтились почти три месяца, режим на них был не особенно строгим, и будущих лейтенантов несколько раз отпускали оттуда в Москву. Именно тогда, возвращаясь из города в лагеря и будучи в гражданской одежде, Головкин совершил первую попытку напасть на мальчика, собиравшего в лесу грибы. Потом вторую.

Один из них вырвался из скользких рук нерешительного душителя. Другой сразу убежал, почуяв что-то неладное, едва углубился с незнакомым дядей в лес.

Даже неудачные попытки принесли ему удовлетворение. Что уж тогда говорить об удачных.

19 октября 1982 года Сергей Головкин был по распределению принят на работу на Московский конный завод № 1, находящийся в поселке Горки-10, километрах в двадцати от МКАД в Одинцовском районе Московской области. Первая запись в трудовой книжке: «Помощник наездника».

Здесь с небольшим перерывом он и проработает до своего ареста. Он будет расти по службе. Дорастет до квалификации «зоотехник-селекционер 1-й категории». Будет улучшать свое материальное положение. За успехи, достигнутые в развитии коневодства, 11 декабря 1989 года Головкин будет награжден серебряной медалью ВДНХ СССР. Здесь же, в поселке Горки-10, он убьет девятерых человек.

Коневодство — работа тяжелая. Породистые лошади — существа живые, чуткие, иногда капризные. Кормить, чистить, убирать за ними, выгуливать, объезжать, проводить случки, искусственное осеменение, принимать роды, снимать шкуру с павших... Но ему нравилась эта работа. Нравилась чуть меньше его главного увлечения. Ни книги, ни газеты, ни кино, ни театр. Только кони и... «Если честно сказать, то у меня только один интерес — к поискам и убийствам мальчиков» (из показаний обвиняемого С. А. Головкина на допросе 11 февраля 1993 года). Единственная слабость ударника коммунистического труда.

Спортивные породистые кони иногда продаются на международных аукционах за очень большие деньги. Интересно, знает ли кто-нибудь из владельцев, из спортсменов, участвующих в состязаниях по выездке, конкуру и скачкам на лошадях от МКЗ № 1, что к рождению и воспитанию некоторых из этих животных приложил руку один из самых страшных преступников России?

В общем, занят был Головкин весьма основательно. Но выходные и отпуска у него, разумеется, бывали. Ездить каждый день на работу в Подмосковье было неудобно, и вскоре молодой специалист получает служебную жилплощадь в поселке при конном заводе.

Как же он проводил, трудяга, выходные дни, как проводил отпуска? С первой весенней травкой, с первым теплом горожане стремятся в Подмосковье отдохнуть от смога и суеты. Летом их становится еще больше. На природе старался провести каждый выходной, каждый день отпуска и Головкин.

Из направлений электричек он особенно предпочитал знакомое Белорусское не дальше Часцов-ской, Рижское — до Нового Иерусалима и Савеловское — до Катуара. Но не грибы, не ягоды искал в лесу Головкин. Мальчиков.

Как еще молодой, неопытный волчонок, он бродил вблизи дачных поселков, пионерских лагерей, детских санаториев. И не решался. Только мечтал и мастурбировал. Примеривался, рассчитывал. И боялся. Понимая, что на удушение требуется больше сил и решимости, чем на удар холодным оружием, приобрел на ВДНХ у какого-то парня большой нож с ограничителем для руки, почти настоящий кинжал.

По лесам бродил одинокий мрачный тип, не совершивший еще ничего, не подпадавший пока под действие ни одной статьи Уголовного кодекса. В черной сумке через плечо у него лежали нож, веревки, бинокль, большая летняя кепка с надписью «Речфлот». Он тщательно готовился стать преступником.

21 июня 1984 года было жарко. Пряный аромат цветения расплывался в воздухе, мешался с запахом лошадиного пота, навоза, кружил голову. Весь день парило, собиралась гроза, но так и не собралась.

Работы особенной не было, и Сергей Головкин отпросился съездить в Москву по делам. Он взял свою черную сумку и отправился на автобусе до Жаворонков. Но там он сел на электричку, идущую не в Москву, а в противоположную сторону и на третьей остановке сошел. В Голицыне.

Оттуда пошел пешком. Головкин знал, куда направлялся, неоднократно там бывал. Проклятая трусость делала его положение опасным. Многие могли его видеть и запомнить. Хотя, с другой стороны, вроде бы примелькался, вроде бы местный и не вызовет подозрений. А жертва подпустит поближе.

Лес вплотную подходил к забору пионерского лагеря «Романтик» с двух сторон. Именно там имелись лазы, облюбованные курильщиками. Головкин несколько раз видел их. Обычно это были компании — двое-трое.

Он присел на поваленное дерево, приготовил бинокль. В семь часов вечера в июне солнце еще высоко. Самого Головкина разглядеть в глубине леса было трудно: штормовка цвета хаки, темные брюки, черные резиновые сапоги. Он так ходил в любую жару. Потел, вонял, как взмыленная лошадь, но ему так нравилось.

Из лагеря доносилась громкая музыка. Потенциальные жертвы маньяка беспечно проводили время за безопасным забором.

Но вот в лазе показалась чья-то голова. Мальчик выбрался через дырку в заборе и, озираясь, направился поглубже в лес. Мальчик был один.

Удушливый потный жар ударил в голову маньяку. Сейчас или никогда. Он, стараясь не хрустеть сухими ветками под ногами, направился к мальчику.

Четырнадцатилетний Сергей М. решил перед дискотекой покурить на привычном месте. Вылез за территорию, присел на кучу хвороста и даже не успел достать сигареты, как радом вырос какой-то высокий дядька.

Первая мысль была — вожатый. Ну теперь хана — и сигареты отберут, и выволочку устроят. Потому, испугавшись, и не побежал сразу.

— Слушай, пацан, я тут с дачи... Отдачи ключи забыл... Помоги открыть. Ты в форточку можешь...

Только туг мальчик понял, что это никакой не вожатый, а незнакомец. Мальчик даже стал догадываться, что этот здоровый дядька волнуется не меньше его, собравшегося тайно покурить.

— Какая дача? Вы что?

Мальчик встал.

И тут мрачный незнакомец неожиданно вытащил большой нож с дыркой на лезвии и приставил его к животу пионера.

— Тихо, пацан, а то хуже будет, — зловеще прошептал Головкин.

Голос его окреп. Левой рукой он грубо взял мальчишку за грудки. Из-под рукава мелькнули большие наручные часы со звездочкой на белом циферблате — командирские.

Он развернул мальчика к себе спиной. Острие ножа уперлось под лопатку. Вытащил из сумки кепку и надел жертве на голову. Пластмассовый козырек лег на кончик носа.

— Давай вперед, — шепнул Головкин.

Проведя ничего не видящего мальчика между

деревьев, метров через пятьдесят маньяк велел ему остановиться. Связал за спиной руки, несколько раз покрутил его, чтобы парень потерял ориентацию. Хотя Сергей М. и так уже ничего не соображал от испуга.

Наконец, выбрав подходящее дерево, чудовище повалило мальчика на землю и набросило на шею заранее приготовленную петлю из капроновой веревки. Свободный конец веревки Головкин перекинул через толстую ветку березы примерно на уровне своего роста. Потянул...

Когда ноги мальчика оторвались от земли и он беспомощно задрыгал ими, Головкин почувствовал... счастье. Почувствовал, что ради этого мерзкого счастья ему нужно жить и убивать.

Несчастный подросток захрипел, изо рта пошла пена, вывалился фиолетовый язык. Вскоре конвульсии прекратились. А Головкин только начал возбуждаться. Его организм требовал сексуального удовлетворения.

Он отпустил веревку. Тело рухнуло на землю. Не торопясь, он оттащил пионера немного в сторону, развязал руки, снял петлю и, наслаждаясь каждым мгновением, полностью раздел.

И только собрался раздеться сам, как вдруг мертвый мальчик захрипел, замотал головой, попытался приподняться на руках. Головкин в ужасе отшатнулся. Что делать?

Сработала гебоидная психология. Следы преступления надо скрыть, чтобы никто не догадался или догадался не сразу. Съел без спроса конфету — заверни в фантик камешек, сломал будильник — прикрути на место заднюю крышку.

Головкин лихорадочно стал засовывать в сумку все обрезки веревок. Потом принялся одевать мальчика. Натянул ему трусы, голубую рубашку с короткими рукавами. Новая волна страха подняла его на ноги. Что же он делает? И Головкин кинулся бежать через лес. Перед ним открылась поляна. Он сразу не сообразил — что это за место, где станция...

Только сев в электричку, преступник немного успокоился, стал себя ругать, называть дураком, торопыгой, трусом. Надо было дать ему повисеть. Что же ты за слизняк такой, укорял себя Головкин, ребенка убить не можешь.

А попутчики по электричке, глядя на этого бледного симпатичного молодого человека, думали: вот едет нормальный симпатичный молодой человек.

В судебной медицине известно, что смерть от асфиксии во время повешения наступает только через 3—5 минут. Опытные палачи знают это. Позже Головкин станет тоже опытным палачом.

Сергей М. — его первая жертва, единственная, оставшаяся в живых.

Только под утро к Сергею М. вернулось сознание. Он обнаружил себя в лесу в распахнутой на груди рубашке, в трусах, босиком. Тело было жутко искусано комарами. Плохо соображая, он пошел наугад.

Вожатые, ребята искали его полночи. Утром продолжили поиски и увидели полураздетого мальчика, бредущего навстречу через крапиву, шатающегося, почти ничего не видящего. Через горло от одного уха до другого проходила страшная странгуляционная борозда от веревки. Он не мог говорить.

Только по дороге в больницу, с трудом ворочая языком, мальчик сказал сопровождавшей его пионервожатой:

— Он был высокий... Часы со звездочкой...

Милиция тогда же начала поиски. Уже на другой день наиболее подходящей фигурой для подозрений показался некто Голышев, сорока лет, живший в Голицыне со своей матерью. Высокий, психически неуравновешенный, мрачный тип, состоявший на учете в психиатрическом диспансере. Этот бывший учитель однажды отбыл срок за развратные действия — раз, высок ростом — два. Правда, у него отродясь не было часов со звездочкой на циферблате.

Прямых доказательств еще не было. Голышева допросили и отпустили, взяв с него подписку о невыезде. Тем временем Сергей М., которому был поставлен тяжелый диагноз постгипоксическая энцефалопатия, стал чувствовать себя немного лучше, и врачи разрешили следователю побеседовать с пострадавшим. Он предъявил мальчику фотографию Голышева.

Мальчик еще не отошел от шока. Он видел преступника всего несколько секунд — и то поначалу думал: не вожатый ли это, застукавший его за курением. Вглядевшись в фотографию, Сергей кивнул: он. Хотелось побыстрей избавиться от воспоминаний об этом кошмарном дне.

Был дан приказ арестовать Голышева, и почти сразу же пришло оперативное сообщение, что Го-лышев покончил с собой, бросившись под электричку.

— Ну точно, это был он, — успокоились следователи. — Решил, что второго срока ему не перенести.

И дело закрыли за смертью подозреваемого.

Головкин не был педантом, не вел дневника «Мною убиенные», но тем не менее когда начал признаваться, то рассказывал о своих преступлениях в аккуратном хронологическом порядке. В нападении на Сергея М. возле пионерского лагеря «Романтик» 21 июня 1984 года признался почти сразу и добровольно.

18 марта 1993 года на Петровке, 38, было устроено опознание. Трое молодых черноволосых людей в возрасте от тридцати до тридцати четырех лет сидели у стены. Работала видеокамера.

Уже взрослый парень, Сергей М., когда его ввели в комнату, думал недолго. Хотя со времени преступления прошло почти девять лет, кошмар того июньского вечера снова встал перед глазами.

— Слушай, пацан, я тут с дачи...

И дальше — темнота и боль.

— Вот этот, — указал Сергей М. на сидящего крайним слева от него Головкина.

В ВЕСЕННЕМ ЛЕСУ

Головкину повезло. Он был вне подозрений. Но впечатление эта почти удавшаяся попытка на него произвела очень большое. В черной душе началась длительная борьба между страхом и удовольствием. Даже к половому самоудовлетворению с испугу он стал прибегать реже.

Тем же летом 1984 года во время отпуска он продолжал свои поездки по Подмосковью, расширил ареал своей охоты, прибавив Павелецкое и Казанское направления. Но приближался к пионерским лагерям теперь крайне осторожно и не делал новых попыток нападения. Переступить черту смерти оказалось непросто.

Каждая поездка на работу из Москвы вызывала ассоциации опасности. Название «Голицыно» вызывало дрожь. Отправляясь до Жаворонков, он даже старался не садиться на голицынскую электричку.

Зимой того же года он перевелся во Всесоюзный трест конных заводов и ипподромов. Стал чиновником. И зажил вроде бы другой жизнью.

Прошлое стало покрываться серой дымкой забвения. Какие теперь могут бьггь опасные шалости с детьми? Он же серьезный взрослый человек. Летний отпуск 1985 года он провел на Черном море в Пицунде. Валялся на пляже, даже поглядывал на загорающих женщин. На детей, впрочем, тоже поглядывал, но особенно не волновался. Был паинькой, как иногда в школе. Его никто не ругал, и он чувствовал себя хорошо.

Но потом снова осень, дожди, бумажная рутина. Он начал тосковать по практической работе, по лошадям, теплым и доверчивым.

А главное — одинокие бессонные ночи. Бесконечные ряды мальчиков, подростков с нежными телами, чистыми, еще не расписанными острыми лезвиями. Они мучили его своей недоступностью, и психопат в бешенстве кусал подушку.

10 января 1986 года Головкин возвращается на Московский конный завод № 1 и больше отсюда не уйдет. Знакомые окрестные леса уже не пугали, не вызывали неприятных воспоминаний. Только приятные. И, поглаживая крупы лошадей, он мечтал о детских телах уже в более практическом плане. В частности, купил себе в Жаворонках новый охотничий нож и опасную бритву. Он ею брился и точил лезвие ежедневно.

18 апреля он был переведен на должность старшего зоотехника-селекционера. Это была хоть и тяжелая работа, особенно в зимне-весенний период, когда кобыл осеменяют и когда появляются на свет жеребята, но зато труд сексуального характера. Головкин был счастлив. К тому же он получил новую служебную квартиру при МКЗ № 1.

На следующий день, 19 апреля, была суббота, и Головкин отметил эти события. К приятным изменениям в своей жизни он добавил изменения, квалифицируемые по статье 102 тогдашнего Уголовного кодекса. Умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами.

...Сергею П. было пятнадцать лет. Он часто приезжал из Долгопрудного, где жил с родителями, в Катуар к бабушке и дедушке. В тот день он приехал с матерью. Мальчишка был непоседливый, самостоятельный. Имел в Катуаре друзей.

Весной в лесу самое интересное занятие — собирать березовый сок. В тенистых участках еще лежит снег, лишь кое-где пробивается молодая травка, цветочки. Деревья стоят безлистные, но в березах уже бурлит проснувшаяся жизнь. Надрежешь правильно кору, подставишь банку. Часа через три, глядишь, уже полная.

Пообедав, Сергей выкатил из сарая старый «Орленок», укрепил на багажнике сумку с тремя банками. Заехал к приятелю. Но тому надо было делать уроки. Мог освободиться позже. Поэтому Сергей поехал в лес один.

Ему казалось, что если он установит банки под тремя соседними березами, то они будут наполняться медленно. Поэтому он решил установить их в разных местах. К тому же был резон, что если в одном месте кто-нибудь сопрет сок, то в другом он наверняка сохранится.

Установив банки, юный сборщик вернулся, покатался по поселку. Поехал проверить добычу. В первую банку натекло неплохо. Во вторую похуже. Сергей расширил перочинным ножиком надрез. Осталась третья банка.

К ней надо было подъехать по бетонке. Неподалеку от дороги расположилась компания незнакомых ребят, разложивших костерчик. Постарался мимо них проскочить побыстрее. Да ну, местная шпана какая-нибудь.

Места под Катуаром нельзя назвать глухими.

Всякий люд ходит. И кое-кто обратил внимание на одного взрослого парня, который вел себя как-то странно. Сережа П. тоже заметил в нем странности, но слишком поздно.

На другой день ребята, которые пекли в костре картошку близ дороги, дали показания в милиции. Высокий такой парень в коричневой болоньевой куртке, сапогах, с сумкой через плечо раз прошел мимо них, другой, что-то поискал на придорожной свалке. Потом подошел прикурить. Смотрел так дико, прямо буравил каждого взглядом.

Молодые супруги, гулявшие в лесу с ребенком, рассказали, что тоже видели высокого, черноволосого. Шел навстречу со стороны станции Трудовая, потом неожиданно повернул назад и быстро скрылся в лесу.

По их описанию был составлен фоторобот разыскиваемого. Очень похожий на Головкина. К сожалению, он потом затерялся в бумагах, был вытеснен портретом мифического Фишера.

Из показаний обвиняемого С. А. Головкина на допросе 21 октября 1992 года:

«Когда я прибыл в Катуар и пошел по дороге в лес, то меня на велосипеде обогнал парень-под-росгок. В то время я был одет в черную куртку, темно-синие брюки-джинсы, с собой была черная сумка из кожзаменителя с ремнем... В сумке у меня лежали специально приготовленные для совершения убийства нож... и капроновая веревка.

Когда я прошел по дороге дальше в лес, то увидел, что у дерева стоит велосипед, подростка рядом не было. Велосипед был «Орленок» или «Дорожный»... Я прошел в глубь леса и увидел, что он курит. Под предлогом того, чтобы он дал мне спичек, я подошел к нему. Когда он доставал спички, схватил его за одежду в области груди, достал нож... Отвел его в глубь леса метров на двадцать и тогда впервые совершил развратные действия... Никакого сопротивления он мне не оказывал... так как был напуган.

По моему настоянию он взял в рот мой напряженный половой член. Семяизвержения у меня не было, хотя удовлетворение от этой процедуры я частично получил...

После этого... я под предлогом, что хочу совершить с ним акт мужеложства, потребовал, чтобы он лег на живот, сложив на спине руки... Я связал ему веревкой руки, чтобы он не оказывал сопротивления, а затем с обнаженным половым членом лег на него, но акта мужеложства совершать не стал, а накинул ему на шею спереди веревку и завязал простым узлом сзади, стянув таким образом петлю. Держал я его недолго. После этого я оттащил его еще немного в сторону, а затем спереди перерезал ему горло. Был ли он жив после того, как я его придушил, или нет, мне сказать трудно, похоже, что он был в бессознательном состоянии. Уже после этого я ножом сделал несколько надрезов на его мошонке... При этом я получил удовлетворение в половом и психологическом плане...

Помню, что еще лежал снег и, когда я по нему проходил, оставались следы...

Руки у меня были в крови, и я их, кажется, вытирал о снег...

Перед тем как уйти с места убийства, я осмотрел одежду трупа. В карманах обнаружил плоские ключи от замков, по-моему, они были на кольце...

Еще у него в кармане я нашел фотографии порнографического содержания. Они меня не интересовали, и я их сжег...»

Зачем взял ключи? Для Головкина это стало талисманом. Он всегда будет брать на память что-нибудь из вещей убитых им мальчиков.

В начале шестого часа вечера приятель Сергея П. закончил делать уроки и зашел к нему. Мать сказала, что тот собирает березовый сок и еще не возвращался. Зная, где приблизительно Сергей может находиться, приятель отправился туда на велосипеде. Уже темнело, когда он нашел банку, наполненную соком на треть. Метров через двадцать увидел валяющийся велосипед Сергея. Но хозяина транспорта не было. Мальчик долго кричал: «Серега! Серый!» Безрезультатно.

Мальчик вернулся домой. Но сказал родителям Сергея П., что и где нашел, только утром. Приехавший в Катуар отец сам после долгих поисков наткнулся на труп своего сына. Когда к концу этого дня следователи опросили свидетелей, осмотрели труп мальчика, обнаружив на нем следы спермы с антигенами В и Н, нашли на снегу четкие следы сапог 43-го размера и даже сделали с одного из них гипсовый слепок, преступник давно уже спал в своей квартире в поселке Горки-10. Спал с чувством удовлетворения, исполненного перед самим собой страшного, кровавого долга.

Он перешел через кровь.

Его начали искать. Потому что дело было из ряда вон выходящим. Второе убийство, еще более кровавое с отчленением частей тела, ожесточило милицию и прокуратуру, более того — ожесточило население. Пионерские лагеря взяли под охрану. Но искали Фишера, а Головкин спокойно работал в Горках-10.

Что представлял собой этот поселок? Что делали его жители и их дети? Здесь располагалось большое предприятие — конный завод. Не нужно было особенно ломать голову, куда устраиваться на работу, каким видом спорта заниматься. Вся местная жизнь была связана с лошадьми. И детвора, особенно мальчишки, конечно, всегда вертелись рядом с манежами и конюшнями.

Дядю Сережу Головкина знали все, и он знал всех. В отношениях со взрослыми он чаще всего держался отчужденно, ограничиваясь общением только по работе. Для сердобольных женщин вечно немытый, кое-как одетый Головкин выглядел иногда «несчастненьким и голодненьким». Его старались накормить. Но в общении с мальчишками он преображался. Мог часами рассказывать им о лошадях, о конном спорте. Давал покататься, учил премудростям верховой езды. Женщины спокойно доверяли ему присмотреть за своими детьми.

Но не только лошади. Этот взрослый привлекал к себе малолетних запретными плодами. У него в комнате всегда можно было покурить. А тем, кто постарше, — и выпить спиртику. Никто из зоотехников не пускал детей наблюдать за случками лошадей или их искусственным осеменением, а Головкин пускал. Причем все эти недозволенные удовольствия дядя Сережа пытался окружить обстановкой секретности. Требовал от детей никому ни о чем не рассказывать, приходить к нему какими-нибудь окольными путями, следить, нет ли «хвостов». Тайна — это тоже привлекательно.

Но, окружая себя детьми, Головкин не делал попыток удовлетворить с ними свои сексуальные потребности. Он был слишком умен и осторожен, этот скромный зоотехник, чтобы так рисковать. Только однажды по инерции после первого убийства попробовал.

Миша П. был одним из завсегдатаев у Головкина дома и на конном заводе. Иногда он замечал, особенно когда старший товарищ выпьет, как у того соловеет взгляд. Но не от спирта, а от вида его маленьких друзей. Мальчик еще не знал, что такой взгляд называется раздевающим, а в случае с Головкиным даже каким-то разделывающим.

Как-то в начале мая, накануне выходного дня, выбрав минуту, когда они остались с Мишей на конюшне вдвоем, Головкин попросил мальчика отойти с ним в сторонку, в самый темный угол. Там он присел на корточки, взял Мишу за руки и, глядя снизу вверх тому в лицо, просто поедая глазами, тихо сказал:

— Мишук, могу я с тобой договориться об одном деле? Дело очень серьезное. И никому ни слова.

Последнюю фразу Головкин произнес чуть ли не по слогам.

— Конечно, — так же тихо ответил Миша.

Заговор есть заговор. Серьезнее быть не может.

— А что за дело? — спросил мальчик.

— Тс-с-с. — Приложив грязный палец к губам, Головкин огляделся. Никого. — Под Кубинкой одна бабушка живет. Надо ей картошку посадить. Заработаешь десять рублей.

— Картошку?

— Картошку, — кивнул Головкин и подмигнул.

Мальчик не понял. Если речь идет действительно о картошке, то к чему такая секретность? Но если под «картошкой» имеется в виду... Бог его знает, что может иметься в виду, но все равно — раз секретно, значит, интересно.

— Да зачем мне деньги? Я и так могу. — Миша пожал плечами. — Раз меня друг просит...

— Дома придумай что-нибудь. Что завтра тебе там... В общем, придумаешь...

Мальчик кивнул.

— Тогда так. Добираемся до Жаворонков по одному. В одиннадцать часов шесть минут оттуда идет электричка на Можайск. Билеты не бери, я возьму. Садись во второй вагон от хвоста. Все понял?

-Да.

— Повтори.

— Электричка на Можайск. В одиннадцать часов шесть минут. Второй вагон от хвоста.

— Правильно. И никому ни слова. Ни одной живой душе.

— Ага.

— Поклянись.

— Клянусь.

На станции Портновская они сошли. По узкоколейке углубились в лес. И здесь Головкин открыл Мише страшную тайну. Оказывается, никакой бабушке никакую картошку сажать не нужно. Все гораздо интереснее. Оказывается, дядя Сережа нашел в здешнем лесу заброшенную землянку, а в ней — старинное оружие, уздечки и седла. Все — времен войны 1812 года. Он хотел организовать на конном заводе музей и Мишу позвал как лучшего друга, чтобы тот помог перетащить добро. Кое-что можно будет взять себе.

О чем еще мечтать мальчишке! При этом Миша как-то не задумался, отчего для перетаскивания седел и оружия у дяди Сережи только небольшая капроновая сумка через плечо. Знал бы он, что там лежит на самом деле...

Когда они углубились достаточно, Головкин огляделся — никого больше видно не было. Он попросил у лучшего друга прощения и сказал, что местоположение таинственной землянки не может показать даже ему, и поэтому требуется, по всем правилам тайных явок, завязать глаза. Мальчик пожал плечами: что ж, тайна есть тайна. Головкин достал из сумки черный платок и завязал Мише глаза. Потом секретность потребовала, чтобы руки были связаны за спиной. Это было уже очень подозрительно, но мальчик согласился.

Головкин повел его в чащу, несколько раз резко меняя направление движения. Заставлял перелезать через поваленные деревья, продираться через колючий ельник. Власть над ребенком доставляла ему удовольствие. Позже ему еще больше власти станет нравиться, когда дети испытывают перед ним страх. Эротическое наслаждение от этого для мерзавца будет уступать только эротическому наслаждению от расчленения.

По дороге Головкин опять спросил мальчика: не говорил ли тот кому-нибудь, куда поехал и с кем. Мальчик сказал, что нет. Потом спросил еще раз и еще. Как педагог, Головкин умел быть замечательно нудным. Мише стало уже надоедать блуждание по лесу вслепую. И эти бесконечные расспросы об одном и том же. И он, стыдливо опустив голову, признался, что сказал матери, куда и с кем едет.

Маньяк сразу остановился, усадил мальчика на пенек и, велев ждать его и не беспокоиться, отошел в сторону. Он ругал себя последними словами и скрипел зубами от невозможности выполнить задуманное. Это был слишком большой риск — попытаться убить знакомого. Его вычислят элементарно.

Он вернулся минуты через две и сказал, что их опередили. Кто-то обнаружил землянку, и теперь там пусто. А посему необходимо как можно скорее возвращаться домой. Не снимая повязки и не развязывая мальчику рук, маньяк вывел несостояв-шуюся жертву из лесу к узкоколейке очень быстро и только там освободил его.

На обратном пути Головкин просто заклинал мальчика никому ни о чем не рассказывать. Позже при встречах повторял это. А когда прошло некоторое время и никаких страшных последствий не-начатого преступления не случилось, Головкин попробовал уговорить Мишу П. поехать с ним еще куда-нибудь, но мальчик отказался. Флюиды страха, исходящие от зоотехника-маньяка, были настолько сильными, что их мог почувствовать любой, достаточно к Головкину приглядевшийся.