Удержи меня

Глава 11

Макс

Я вхожу в опасные воды.

Наблюдение за тем, как Камилла фотографирует сколько душе угодно, и прижимать ее к себе, когда мы проходили мимо папарацци, сделали что-то с моим сердцем.

Странное дерьмо.

Я не привык что-либо чувствовать, особенно когда дело касается женщин.

И то, что Камилла улыбается каждой мелочи и благодарит меня за повседневное дерьмо, не помогает.

Я не могу испытывать чувства к этой женщине. Это недопустимо ни при каких обстоятельствах.

Я просто оказываю Николаю услугу и отплачиваю ей за то, что чуть не убил ее. И даже если бы это было не так, она не смогла бы смириться с тем, что я зарабатываю на жизнь убийством людей.

Она фотографирует птиц и стариков, а я охочусь за мишенями и убиваю. Она наслаждается закусками и комедиями, в то время как я придерживаюсь здорового питания и почти не смотрю телевизор. Ее любимая вещь — фотоаппарат, а моя — оружие.

И она стоит большего, чем просто секс на одну ночь.

Неважно, насколько сексуальна ее гребаная задница, насколько красива ее улыбка и насколько удивителен ее характер, я не могу позволить себе испытывать к ней какие-либо чувства.

Чувство вины, с которым мне пришлось жить последние десять лет, — единственная эмоция, которую она получит от меня.

Господи, я не ожидал, что Камилла Дюбуа окажется такой чертовски совершенной.

Почему, черт возьми, у ее входной двери не стоит очередь из мужчин?

Я так глубоко задумался, что не заметил, как переоделся в серые спортивные штаны вместо того, чтобы просто остаться в своих брюках-карго.

Она думает, что я выгляжу сексуально в спортивных штанах.

Уголок моего рта приподнимается, и я качаю головой.

Ты просто посмотришь фильм с ней, потому что первый был хорош. Не будет никакого сближения и прочего дерьма.

Я оставляю пистолет на кровати и выхожу из спальни. Услышав, что Камилла на кухне, я спускаюсь по лестнице и обнаруживаю, что она собирает достаточно закусок, чтобы накормить небольшую армию.

Она бросает взгляд в мою сторону, затем прекращает свои действия и пристально смотрит на меня.

— Ты должен позволить мне сфотографировать тебя в этих штанах. Я заработаю миллионы.

Я хихикаю и качаю головой.

— Этого не будет.

Она морщит нос.

— Я попыталась. — Указывая на закуски, она спрашивает: — Не отнесешь ли ты их в гостиную? Я собираюсь приготовить рамен на ужин.

Я собираю все чипсы, крендельки и пакеты с конфетами и несу все это к журнальному столику, где укладываю их.

Я возвращаюсь на кухню и сажусь за стол. Камилла помешивает лапшу в кастрюле, на ее губах играет мягкая улыбка.

Господи, пожалуйста, перестань выглядеть такой чертовски красивой.

Она смотрит на меня, затем ее глаза расширяются.

— Почему у тебя такой вид, будто ты хочешь кого-то убить?

Не убить. Трахнуть. Я хочу трахнуть кое-кого. Тебя в частности.

Я стираю эмоции со своего лица.

— Давай поедим, чтобы посмотреть фильм.

Она бросает на меня осторожный взгляд, прежде чем разложить рамен по тарелкам.

— Палочки или вилки?

— Палочки.

Камилла садится напротив меня и выбирает вилку для еды.

Ее глаза прикованы к моей руке, когда я откусываю первый кусочек, затем она бормочет:

— Я завидую. Я не умею пользоваться палочками.

Я указываю на ящик.

— Достань, и я покажу тебе, как.

Она быстро достает пару и с волнением садится на свое место.

— Зажми нижнюю палочку между большим и указательным пальцами, чтобы ты могла двигать ею вверх и вниз.

Она делает так, как я говорю, и улыбается, когда у нее все получается.

— Потребуется некоторое время, пока ты освоишься с этим. Не расстраивайся, — предупреждаю я ее.

Камилла пытается взять одну лапшу, но она ускользает.

— Труднее сосредоточиться на одной лапше, чем на целой куче.

Она идет на убой и умудряется зажать пару кусочков между палочками. Когда она наклоняется, чтобы переложить еду в рот, все это выскальзывает, в результате чего бульон брызгает ей в лицо.

Вместо того, чтобы разозлиться и сдаться, она смеется, вытирает лицо и пытается снова.

Наблюдая, как она учится чему-то новому, я понимаю, что чем больше времени я провожу с ней, тем сложнее будет от нее уйти.

Невозможно удержать эту женщину, если каждая мелочь, которую она делает, так чертовски совершенна.

Покончив с ужином, мы переходим в гостиную. Камилла наливает мне виски, а затем садится в кресло и берет пакет с крендельками.

Пока мы смотрим фильм, приходит сообщение от Мориса, и я быстро проверяю его.

Морис: в Святом Монархе не смогли отследить частичное изображение. Это тупик.

Блять.

_______________________________

Последние три недели прошли без особых происшествий, а поскольку Камилла большую часть времени проводила дома, вынужденная близость сделала почти невозможным держать под контролем мое растущее влечение к ней.

Под контролем, ага. Это, блять, превращается в хаос.

Самое дерьмовое, что я начинаю привыкать к ее присутствию. Я ловлю себя на том, что прислушиваюсь к ее шагам; жду, когда она проснется или выйдет из душа. Любое взаимодействие с ней приводит меня в восторг.

Камилла должна посетить модное мероприятие, и, признаться, я скучаю по тому, чтобы быть с ней дома, а не среди всех этих людей, готовых тратить деньги на так называемую одежду, в которой никто не будет застигнут врасплох.

На ней потрясающее платье, демонстрирующее каждый сексуальный изгиб ее тела, но каждый раз, когда мимо нас проходит модель, Камилла теребит свой наряд.

У меня начинает складываться ощущение, что она стесняется, и мне это ни капельки не нравится.

Она издает стон, а затем шепчет:

— Ну как же мне повезло.

— Что?

Она мне не отвечает, и я слежу за ее взглядом.

Господи.

На Джульетте то же платье, что и на Камилле. Предположу, что для светской львицы это не очень хорошо.

Когда Джульетта добирается до нас, камеры начинают мигать как сумасшедшие, а это значит, что завтра эти две женщины будут на первых полосах газет.

Не в силах остановиться, я кладу руку на поясницу Камиллы, чтобы хоть как-то поддержать ее.

— Дорогая, какая катастрофа, — говорит Джульетта, ее губы опущены. Она окидывает взглядом тело Камиллы, затем спрашивает: — Зачем ты надела это платье? Оно не подходит твоим изгибам тела.

Моя бровь приподнимается, и гнев переполняет мою грудь.

Камилла поднимает подбородок и, улыбаясь Джульетте, отвечает:

— Ты выглядишь прекрасно, как всегда. Мне нужно сделать обход, так что прошу меня извинить.

Когда мы уходим, Камилла бормочет себе под нос:

— По крайней мере, у меня есть задница, и я не похожа на насекомое-палочника.

— Тебе следовало сказать это ей в лицо, — замечаю я, оглядывая окрестности.

Показ мод проходит на открытом воздухе, что усложняет мою работу больше, чем обычно.

— Я не опущусь до ее уровня, — ворчит она, затем проверяет время на своем телефоне. — Пятнадцать минут, и мы уйдем отсюда.

— Понял.

Мой взгляд натыкается на знакомое лицо, и каждый мускул в моем теле напрягается. Джедрик Руснак. Наемный убийца и второй лучший ассасин.

Мы годами играли в кошки-мышки, и единственная причина, по которой я его не убил, — это то, что я не хотел тратить пули впустую.

До сегодняшнего дня меня это не беспокоило, но теперь, когда рядом со мной Камилла, это меняет всю игру.

Господи, мать твою.

Инстинктивно я беру Камиллу за руку, одновременно завожу свободную руку за спину и сжимаю рукоятку пистолета.

— Мы должны уйти прямо сейчас, — рычу я.

Камилла оглядывается вокруг, пока я тащу ее к выходу.

— Что случилось?

— Просто иди, — приказываю я, не сводя глаз с Руснака. — Быстрее.

— Макс, — хнычет она, страх сковывает ее голос. Этот звук проникает мне в сердце.

Руснак начинает идти, держась за нами, что означает, что мы встретимся у выхода.

Блять. Добром это не кончится.

Я бросаю на него предупреждающий взгляд, медленно качая головой.

Единственное, что останавливает меня от выстрела, — это Камилла, но я, блять, убью его, если он попытается что-то сделать.

Ухмылка растягивает его губы, его глаза прикованы к моим.

Я замедляю шаг и частично тяну Камиллу за собой.

— Не паникуй и не устраивай сцен.

— Что? — В этом слове сквозит замешательство, и я чувствую, как она дрожит.

— Сохраняй спокойствие, — приказываю я прямо перед тем, как мы сталкиваемся лицом к лицу с Руснаком.

— Максим Левин, — усмехается он с самоуверенным видом. — Какой сюрприз.

— Сейчас не время и не место, Руснак. Уходи, пока можешь.

Ухмылка на его лице становится шире, и на долю секунды он переводит взгляд на Камиллу.

— Работаешь?

Каждый мускул в моем теле напряжен и готов к действию.

— Всегда.

Мы одновременно осматриваем окружающую обстановку, затем он бормочет:

— Я тоже.

Руснак предпочитает убивать свои цели вблизи, в то время как я предпочитаю, чтобы они этого не видели. Так меньше риска.

Моя челюсть сжимается, когда я рычу:

— Кто?

Он смотрит в сторону толпы.

— Бизнесмен.

Камилла хватает меня за руку, и я чувствую, как она прижимается к моей спине. Она дрожит, как гребаный лист.

Я кивком головы показываю Руснаку, чтобы он уходил.

Его взгляд снова переключается на Камиллу, и я качаю головой.

— Даже не думай об этом.

Он мрачно усмехается.

— Последние несколько недель я был занят больше обычного и задавался вопросом, где же ты. Я почти перестал надеяться и подумал, что тебя убили. Но вот ты здесь. И с женщиной. Интересно.

Я делаю глубокий вдох, мои пальцы сжимаются на рукоятке пистолета.

— Уходи, пока я не засунул тебя в мешок для трупов.

Руснак снова усмехается.

— Было приятно снова увидеть тебя, Максим.

Просто отъебись уже.

Он начинает идти к толпе, затем останавливается и смотрит прямо на Камиллу.

— Небольшой совет, красавица. Связь с ассасином не пойдет на пользу твоему общественному имиджу.

Господи Иисусе.

Он ходячий мертвец.

Я смотрю в глаза Руснаку и обещаю:

— Скоро увидимся. — Я подталкиваю Камиллу к выходу и, чертовски злясь, рявкаю: — Иди.

Камилла вздрагивает и, выглядя чертовски напуганной, со страхом, сковавшим ее черты, спешит к Бугатти.

Гребаный мудак. Как только я закончу защищать Камиллу, я убью его.