Удержи меня

Глава 12

Ками

Что, черт возьми, все это значит?

Макс тащит меня к Бугатти, и меня практически запихивают внутрь.

Когда он напрягся и начал выкрикивать приказы, я подумала, что нахожусь в опасности. Мое чертово сердце чуть не выскочило из груди.

Потом к нам подошел тот мужчина, и Макс превратился в… Господи, я даже не могу описать это. Он был спокоен, но смертельно опасен? Исходящая от него опасность заставляла меня дрожать, как лист во время бури.

Макс садится в машину и заводит двигатель, его лицо словно высечено из камня. Но его глаза… Господи, его глаза наполнены такой жестокостью, что у меня волосы на теле встают дыбом.

— Макс? — шепчу я, слишком напуганная, чтобы говорить громче.

Его пристальный взгляд продолжает проверять все зеркала, как будто он ожидает нападения в любой момент, и его тон такой низкий, что дрожь пробегает у меня по спине, когда он рычит:

— Поговорим, когда будем дома.

Что там произошло? Весь разговор был… не таким. Это самая странная и пугающая вещь, свидетелем которой я когда-либо была.

Нахмурившись, я прокручиваю в памяти разговор двух мужчин.

Убит. Мешок для трупов. Ассасин.

Сильный шок ударяет меня прямо в живот, и я обхватываю себя руками.

— О, Боже.

— Сохраняй спокойствие, — приказывает Макс.

Ассасин.

— Господи. — Мое сердце колотится в сумасшедшем ритме, и я чувствую, как кровь отливает от моего лица, когда смотрю на мужчину рядом со мной. — Ты ассасин? — У меня пересыхает во рту. — О. Боже. Мой.

Неужели люди до сих пор занимаются этим?

Конечно, же да.

Какого черта?

Выглядя чертовски устрашающе, Макс приказывает:

— Поговорим, когда вернемся домой.

Я застываю на своем сиденье, внезапно слишком напуганная, чтобы пошевелить мускулом. Поездка кажется бесконечно долгой, и к тому времени, как Макс паркует машину, мое тело становится ледяным и дрожащим.

Когда я не двигаюсь, он бормочет:

— Давай поднимемся наверх, Камилла.

Я открываю дверь и стараюсь не смотреть на него, пока мы идем к лифту. Когда двери закрывают нас в тесном пространстве, я обхватываю себя руками и смотрю на цифры, поднимающиеся на мой этаж.

Господи. Ассасин. Человек, который лишает жизни людей ради заработка. Иисус. О Боже мой. Ассасин. Это безумие.

Двери открываются, и он приказывает:

— Жди здесь.

Как всегда, Макс прогуливается по пентхаусу. Мои глаза задерживаются на нем, и теперь я вижу, как хищно он двигается.

Теперь я понимаю холодное выражение его лица. Это безжалостность.

Он возвращается ко мне.

— Все чисто.

Медленно я перевожу взгляд на его лицо.

— Кто был этот человек?

Черты лица Макса напряжены, в его глазах все еще читается опасность.

— Тебе не обязательно знать, кто он.

Все еще приходя в себя от шока, я снова качаю головой.

— Ты… — Я с трудом сглатываю, — ассасин?

Я жду, что он будет отрицать это.

Жду, что он успокоит меня.

Но чего я не жду, так это того, что он кивнет.

По моей коже пробегают мурашки, и она становится липкой. Мое сердце колотится в груди, когда я смотрю на него широко раскрытыми глазами.

— Господи, ты зарабатываешь на жизнь, убивая людей.

Он наклоняет голову, его светло-зеленые глаза прикованы ко мне, как будто он ждет, что я сделаю шаг.

Мои руки сжимаются вокруг живота.

— Мой отец знает?

Он снова кивает.

— Вот почему меня попросили защитить тебя.

Вот дерьмо.

— Но ты не защищаешь людей, — констатирую я очевидное со страхом, дрожащим в моем голосе.

Черты его лица немного смягчаются, но от этого он не становится менее опасным.

— Нет, не защищаю. Ты — исключение.

— Я? — На моем лбу появляется морщинка. — Почему?

— Что "почему"?

Я с трудом сглатываю.

— Почему я исключение?

— Я был кое-кому обязан и должен вернуть долг.

Я провела три недели с ассасином и не имела ни малейшего понятия.

Поднеся руку ко рту, я недоверчиво смеюсь.

— Не могу поверить, что веду этот разговор. — От беспокойства у меня в животе образуется яма. — Как ты можешь защитить меня, если ты ассасин?

— Я лучший из всех, Камилла. Если человек, угрожающий тебе, из моего мира, он отступит только потому, что тебя увидят со мной.

Черт.

Я стою в нескольких дюймах от лучшего ассасина на свете.

Черт.

Я отступаю назад и натыкаюсь на двери лифта.

Макс качает головой, и я наблюдаю, как опасное выражение исчезает из его глаз. Его тон такой мягкий, какого я еще не слышала.

— Я не причиню тебе вреда.

Мой язык высовывается, чтобы облизать пересохшие губы.

— Но… Я не понимаю, зачем моему отцу нанимать кого-то вроде тебя.

Он достает из кармана телефон и набирает номер. Мгновение спустя он говорит:

— Камилла узнала, что я ассасин. Ей нужно заверение, что со мной она в безопасности.

Он протягивает мне устройство, и я прижимаю его к уху.

— Папа?

Мой отец вздыхает.

— Я надеялся, что ты не узнаешь. Ты в безопасности с мистером Левином, mon amour.

Я говорю, не веря своим ушам:

— Но он же… ассасин.

— Вот почему он охраняет тебя, mon amour.

Мои брови хмурятся.

— Но если эта информация выйдет наружу, это погубит тебя.

— Оставь эти заботы мне, — отвечает папа. — Просто знай, что с мистером Левином ты в безопасности.

Мы разговариваем еще минуту, прежде чем закончить разговор. Я возвращаю телефон Максу и качаю головой, кажется, в сотый раз.

Такое чувство, что меня бросили в сумеречную зону.

— Лучше? — Спрашивает Макс.

— Не намного, но теперь все имеет смысл. — Мои глаза осматривают каждый дюйм его красивого лица. — Ты такой холодный и отстраненный. Не проявляешь никаких эмоций. — Мой взгляд останавливается на нем. — Вот почему тебе было трудно общаться со мной.

Макс кивает, затем наклоняет голову.

— Со мной ты в безопасности, и как только угроза будет устранена, я исчезну, и ты больше никогда меня не увидишь.

В груди защемило.

— Теперь ты понимаешь, почему мы не можем быть друзьями.

Я киваю, а в сердце образуется дыра от колющих ощущений.

Я поднимаю глаза и смотрю на ассасина, стоящего передо мной.

— Мне понадобится некоторое время, чтобы переварить это.

— Это понятно.

Я медленно обхожу его, затем говорю:

— Я иду спать.

Не думаю, что сегодня ночью сомкну глаза. Не потому, что я чувствую себя небезопасно с Максом, а потому, что я должна осознать тот факт, что он стал мне небезразличен.

Однако он опытный ассасин, а я всего лишь обычная женщина, поэтому мы даже не можем быть друзьями. Мы полные противоположности.

Тем не менее, за все то время, что мы провели вместе, я уже считаю его другом.

Мне уже не все равно.

Как я буду продолжать жить с ним в одном пространстве, ничего не чувствуя?

Он убийца.

Он убивал раньше, и он убьет снова.

Господи, мой телохранитель — ассасин.

Я снова качаю головой, захожу в свою спальню и закрываю за собой дверь.

Такое чувство, что мое тело работает на автопилоте, когда я снимаю платье. Я надеваю удобные шорты и футболку, а затем приступаю к процедуре ухода за кожей.

Когда я готова лечь спать, я стою посреди своей комнаты и смотрю на закрытую дверь.

Если бы я знала, что он ассасин, когда встретила его, я бы взбесилась, но, узнав его немного получше, я верю, что он не причинит мне вреда.

Я верю, что он сделает все возможное, чтобы сохранить мне жизнь.

Я доверяю ассасину.

Медленно я подхожу к двери и, не издав ни звука, открываю ее. Мои босые ноги бесшумно ступают по полу, пока я крадусь по коридору. Добравшись до комнаты Макса, я останавливаюсь, когда вижу, что дверь слегка приоткрыта.

Мое дыхание замедляется, когда я заглядываю в спальню, и при виде того, как он проверяет свое оружие, прежде чем положить его на кровать, мое сердце замирает.

Внезапно он бормочет:

— Ты можешь войти.

Господи.

Я опираюсь рукой о дверной косяк, делая шаг в комнату.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Я почувствовал тебя. — Его взгляд останавливается на мне, когда он стягивает галстук со своей шеи.

В животе у меня вспыхивает жар, и я начинаю думать, не случилось ли со мной чего. Конечно, этот мужчина был сексуальным до того, как я узнала о нем правду, но теперь, когда я знаю, насколько он опасен на самом деле, мое влечение к нему словно умножилось в тысячу раз.

Мне правда нравятся плохие парни так же сильно, как и любой другой женщине.

Но он не плохой парень, Камилла. Он жестокий мужчина. Это огромная разница.

Его замкнутость вызывала у меня любопытство, а теперь я просто жажду получить о нем больше информации.

Но при этом я осторожничаю, потому что меньше всего хочу его разозлить.

Мои брови сводятся вместе, когда я спрашиваю:

— Могу я задавать вопросы?

Он сбрасывает пиджак, и когда начинает закатывать рукава своей рубашки, мои глаза упиваются видом вен, извивающихся под его кожей.

— Что ты хочешь знать?

Мой взгляд возвращается к его лицу, и когда он подходит ко мне, я отступаю, пока не прижимаюсь к стеклянным перилам. Я указываю на гостиную.

— Мы можем поговорить там, внизу?

Он кивает и ждет, пока я выйду, прежде чем последовать за мной. Каждый нерв в моей спине покалывает, и я не могу удержаться от желания оглядываться через плечо каждые несколько секунд.

Макс ждет, пока я сяду на диван, а затем садится в кресло. Наклонившись вперед, он опирается предплечьями на бедра и переплетает пальцы.

Я нервно заправляю прядь волос за ухо. Мой взгляд обегает открытое жилое пространство и останавливается на нем, после чего я нервно хихикаю.

— На самом деле я не знаю, о чем хочу спросить.

Уголок его рта чуть приподнимается.

— Есть обычные вопросы. Почему я ассасин? Как я дошел до этого? Скольких людей я убил?

У меня вырывается еще один нервный смешок, и я быстро качаю головой.

— Кто был тот мужчина?

— Руснак. Он тоже ассасин, но тебе не о чем беспокоиться.

— Если ты так говоришь, — шепчу я. Делая глубокий вдох, я подтягиваю ноги и обхватываю руками голени. Одарив его застенчивой улыбкой, я спрашиваю: — Как ты стал им?

Макс опускает взгляд на свои сцепленные руки и отвечает:

— Когда я встретил своего лучшего друга, он познакомил меня с другой стороной мира. — Качая головой, он снова поднимает на меня глаза. — Это то, в чем я действительно хорош, и это казалось естественным.

Мои глаза расширяются.

— Убивать людей кажется тебе естественным?

Макс глубоко вздыхает.

— Я не считаю свои цели людьми.

— Но это так, — возражаю я.

Он на мгновение задумывается, прежде чем ответить:

— Позволь мне перефразировать это. Они не невиновны. — Указывая на меня, он продолжает: — Я не убиваю таких людей, как ты. Мои цели в основном преступники.

Моя бровь взлетает вверх.

— В основном?

— Бывают редкие случаи, когда я убиваю бизнесменов.

От его слов дрожь пробегает по моему телу.

— Как мой отец?

Макс некоторое время молчит, прежде чем ответить:

— Я не убиваю политиков. Это слишком грязно. — Он, кажется, о чем-то думает, затем признается: — Только однажды я подстрелил невинного человека, но это был несчастный случай, и я глубоко сожалею об этом. К счастью, человек выжил.

Мне приятно слышать, что он раскаивается в совершенной им ошибке. Я прикусываю нижнюю губу, мои глаза бегают по Максу.

— Мы продолжаем жить как обычно?

— Если это то, чего ты хочешь.

— А ты? — Спрашиваю я, освобождая ноги. — Чего ты хочешь?

Макс долго смотрит на меня, пока я не начинаю чувствовать себя птицей в клетке.

— То, чего я хочу, не имеет значения. Пока ты веришь, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить твою безопасность, у нас все хорошо.

От него словно исходит магнетическая сила, и это заставляет меня наклониться вперед.

Я хочу подойти ближе.

— Это странно, что я тебе доверяю?

Уголок его рта приподнимается, и в глазах мелькает облегчение.

— Нет. В этом нет ничего странного.

Я спрашиваю мягким, почти интимным тоном:

— Ты мне доверяешь?

Макс снова смотрит на меня, пока все нервные окончания в моем теле не начинают покалывать.

— Да. — Как только я чувствую облегчение, которое приносит это слово, он добавляет: — Ты умная женщина. Ты не сделаешь ничего глупого, чтобы подвергнуть свою жизнь опасности.

— Это угроза?

Макс качает головой.

— Это здравый смысл.