Укротитель амазонок

Глава 26

— Ну вот, так и живём. Таким как я очень сложно, хорошо хоть нашел уголок. Работка, конечно, не пыльная, правда, одиноко бывает. Хорошо хоть ты заглянул. Наконец-то с мужиком пообщаюсь… впервые за много месяцев.

— У самого такая ж фигня, — сказал я. — Кругом одни бабы, и бабы, которые мужики, ну ты понял…

— Так и есть, бабы с яйцами!

Мы вместе рассмеялись и направились к одному сараю, который был домом Пигбора.

— Слушай, а ты не с Земли? — вдруг спросил я.

— Откуда? — удивленно откликнулся Пигбор.

Пришлось больше не поднимать эту тему, чтоб не казаться поехавшим. Несмотря на мнимую суровость, завхоз был очень гостеприимен. Он угостил меня крепким чаем, мясом и вкусной выпечкой.

В дощатом домике было прохладно и мрачно. Но это мне даже нравилось. Жилище напоминало бар, расположенный на цокольном этаже какого-нибудь бизнес центра.

Грубо отесанные стулья и стул, вход в спальню завешенный шторой, пол от которого веяло холодом. Будто у бабки в деревне, а не в гареме другого мира.

— Готовлю я не особо, так… состряпал, что мог. Дичь, кстати сам подстрелил, иногда на охоту хожу, — в конце нашей трапезы сказал Пигбор.

— Да ладно тебе, не гони! Я б такое в жизнь не сварганил. Особенно эти вот булки.

— Хех, их из столовки принес! Я про кролика говорю, вчера целый вечер тушил.

— Ну да, вкусный кролик, — отметил я, а после громче сказал. — Хорошо здесь живется, наверное. Ходишь, где хочешь, зарплату, теперь, получаешь. Не то, что мы, как рабы…

— Эх, не скажи, — протянул Пигбор, грустно глядя в окно.

— Почему так?

— Ды вот, одиночество — сволочь.

Я чуть не рассмеялся этому выражению, ведь недавно вспоминал похожую песню. А завхоз вздохнул и продолжил:

— Свобода, всегда хорошо. Но она-то яйца не облегчает. Ходишь, как самка страуса, даже пар спустить не с кем.

— Да, друг, это проблема, — понимающее сказал я и похлопал Пигбора по плечу.

— Ну ладно, это все в прошлом. Теперь-то хоть ты мне поможешь.

— Еще как помогу! — воскликнул в ответ. — Тут одна барышня есть, у нее такой недотрах! Она офицершей работает. Приведу к тебе на кролика как-нибудь. Будете с нею… как кролики.

На этих словах я весело подмигнул, а Пигбор как-то скривился.

— Фу, бабы. Мерзость, — тут же протянул он.

— Да, брат, они не подарок! Но трахать же надо кого-то! Не друг друга ж нам долбить, в самом деле? Аха-ха, — рассмеялся, слегка толкнув Пигбора.

Но он не оценил этой шутки, а глядя мне в глаза, спросил:

— Почему?

Я отодвинулся от завхоза и на всякий случай вытер руку об полотенце. В горле предательски пересохло, в груди разлился могильный холод, как при встрече с дьявольским призраком.

— Что почему? — выдавил с огромным трудом.

— А того, почему! Мы трахаться разве не будем?

Мужик говорил так, будто… тут даже сравнения нет! Это просто трындец, причем вселенского масштаба как минимум.

— Чего ты там про… кудахтал, — сказал я, медленно поднимаясь. — Я, конечно, может быть и того.… Но такого юмора что-то не понимаю!

— Да какой юмор может быть, Талион! Это глубокие материи, тут все сложно! — завхоз тоже поднялся со стула. — Я без мужика черте сколько. Наконец-то хоть ты заскочил. Будет кого стрепыжнуть блин… на пол шишкагана!

У меня тупо не было слов. Я сделал единственное, что пришло на ум в такой чудовищной ситуации — стал орать как придурок, резко ломанувшись к двери.

Конечно же, оказалось закрыто. Все в лучших традиция фильмов ужасов. Только там не так уж хреново, лучше б меня маньяк покромсал, в самом деле.

— Да чего ты бежишь, ты не бойся! — медленно приближаясь ко мне, твердил Пигбор. — Бабосеки мы, желтые то есть… Что с того, Талион? Такая хреновина у животных есть даже. Остальные нас никогда не поймут.

— Аааа, мать твою за ногу! Какие животные нахрен?! Я думал, ты сука Пигбор! А ты «пигбораст» в сраку конченый! — визжал я, дергая дверь.

— Да, чего ты волнуешься, парень?! У меня как в суде, все по-честному. Я тебя кочерыжу, потом ты меня, как захочешь. Только не стоя… а то радикулит задолбал.

— Вали в жопу, ублюдок! — крикнул я, махнул ногой в сторону горы жирного мяса.

— Так я туда и хочу, в чем проблема? Я не понял, мужик, ты баб что ли любишь? — недоуменно спросил завхоз.

— Ясен пень, а кого же?!

— Ну, ты ж как бабосек себя ведешь, что за шняга… — смущенно сказал завхоз. У него в голове, будто что-то сломалось.

Лишь сейчас до меня малость дошло. В этом мире мужики ведут себя, словно геи, а геи — как нормальные мужики. Если ты манерный, то любишь именно баб. А если брутальный… все ясно! Короче, я сам себя и подставил.

Выходит, я лесбиянка, если на наши понятия, и приманил другую лесбиянку, которая не знает, что я не такой… Вот он статус «все сложно», а не эти школьные сопли!

— Лучше быть геем и трахать баб, чем быть мужиком и трахаться с геями! — холодно процедил я.

Похоже, у меня был чудовищный взгляд. Пигбор нервно сглотнул и отошел в сторону.

— Значит, берлогу свою не покажешь, — грустно протянул он.

— Какую берлогу, братан? Тропу к ней потрогать не дам!

— Но мы ж с тобою друзья.

— Очко дороже дружбы… Прости, — мрачно ответил я.

Дрожь во всем теле прошла. Наконец-то удалось нащупать засов и открыть эту чертову дверь. Я уходил от нормального мужика, чтоб он не сделал меня… ненормальным. Последняя надежда таяла облачком дыма. Но я знал, что иначе никак. Лучше пусть болит сердце сейчас, чем потом, что пониже. Слишком велика цена мужского общения. Я готов разорвать этот круг, чтоб не рвать нечто большее.

— Стой, погоди! — в отчаянии крикнул Пигбор, когда я уже почти вышел. — Может хоть перекрестно пошоркаем, а?

— Чего-чего, нахрен?! — недоуменно произнес я.

— Ну, ты… моего кобеля полохматишь, а я твоего одновременно. Эльфийский штурвал, ты не слышал?

— Слышь, летчик хренов! Мне второй пилот тут не нужен! Со своим штурвалом уж справлюсь…

Я бросился прочь из этой голубой лагуны, мечтая поскорей оказаться в гареме. Вот что значит, бесплатный сыр! А мне еще что-то не нравилось. Скорей назад в сексуальное рабство, к опостылевшим, но родным до боли вагинам.

История с завхозом могла бы просто закончиться. Но в последний момент, я услышал громкие рыдания за спиной, и сердце само собой дрогнуло. Во-первых, я все-таки человек, и не могу просто так смотреть на чужие страдания. А во-вторых, родился один хитрый план, который можно воплотить в ближайшее время.

— Ну что там еще, что орешь, — с досадой сказал я, возвращаясь обратно.

Пигбор рыдал, словно маленький мальчик, у которого забрали конфетку. Он вытирал слезы огромными кулаками и сбивчиво причитал:

— Что за шняга по жизни! Лучше б я вообще не родился, чем так. Не зря меня мамка чуть не убила, говорила, таких сжигать надо. В нашем обществе нет место бабосексуалистам. Буду всю жизнь один как дурак с тем бараном…

— Что? — спросил я.

— Ничего. Это тебе показалось, — успокоившись, сказал Пигбор.

— Ясно… мне просто послышалось. Но ладно, это не важно. Есть у меня одно дело… которое тебе подойдет.

— Ага, давай прямо щас! Только рот прополощи для начала…

— Да чтоб тебя чертов пидор!

— Я Пигбор.

— Я знаю. Пойдем на кухню, короче.

Завхоз слегка успокоился, проводив меня в комнату, где мы только что ели. Усевшись за столом, я выпил для храбрости чая, и стараясь не ржать, рассказал печальную историю парня.

Если говорить совсем коротко, то один красивый (но говнистый) принцесс стал ухлестывать за мужиками. Его богатые родители не могли это так оставить.

Они отреклись от парня и сослали в гарем, прямо в соседнее королевство. Там несчастный стал секс игрушкой одной госпожи, мечтая когда-нибудь обрести свою сущность.

Парнишку того звали Даймон, что переводится, как: отверженный по причине сексуальной ориентации. Он много лет жаждет мужской любви, но может лишь слепо злиться, не имея возможности получить желаемое.

— Погоди, этот тот, который за тобой бегал? Ну, так-то он симпатичный, — кокетливо улыбнулся Пигбор после моего рассказа.

— Ага, прям красавчик. Я б его сам отымел, если б был тобой, в смысле.

— Да уж, хорошо маскируется. Сразу и не подумаешь. А чего он тебя так не любит?

Я вздохнул, набрав в грудь побольше воздуха, и скорбно сказал:

— Я слишком много знаю.

— А… в этом плане.

Какое-то время мы просто молчали. Происходящее не укладывалось в голове, как у меня, так и у голубого завхоза. Лишь немного одумавшись, Пигбор осторожно спросил:

— Я ему точно понравлюсь?

— Еще как! — крикнул я. — Он спит и видит, как бы зажечь с таким мачо. Нравятся ему, в общем, штурвалы постарше.

— Спасибо, прямо порадовал! У меня аж сосна задымилась! — радостно крикнул Пигбор.

— Погоди, не спеши… И с елкой своей аккуратнее. Тут такое дело, короче; Даймон, он маскируется. Специально ведет себя, как мужик. А на деле — бабосек бабосеком.

— Ешкин дрын, и как мне в том разобраться?

— Очень просто, смотри. Научу тебя кой-чему.

Я на ходу придумал подробности плана, и рассказал их Пигбору с деловым видом. Мужик был ослеплён длительным "одиночеством", потому к логике особо не придирался. Теоретическая часть прошла на ура, осталось дело за практикой, но это пока не сейчас.

Я понял, что завхоз не так уж и плох. Он гей, а не конченый педик, если можно так выразиться. Беседуя с ним, я испытал чувство, которого раньше боялся, и имя ему — толерантность. Оказалось, на так уж и сложно, главное просто не перебарщивать.

В конце нашего разговора Пигбор искренне поблагодарил за поддержку, хотел обнять на прощание, но я отшатнулся, помня про горящую ёлку или что там вообще у него.

Сидеть долго не было смысла. Я решил вернуться в гарем, на этот раз окончательно. Остался лишь последний вопрос, который вызывал любопытство.

— Ты всю жизнь один что ли, друг? В этой подсобке живёшь… — спросил у хозяина дома.

— Нет, не один. Был со мной, помню, Годин. Хороший мужик. С большим сердцем и глубокой душой.

— А… Ну понятно. Видишь, нашелся такой человек. Значит, будут ещё по-любому, — подмигнул, чтоб подбодрить Пигбора.

— Не совсем человек…

— В смысле?

— Гном. Любви все расы покорны.

— Ааа даже так. Но как вы тут вместе «общались»? Он же теперь короткий, в смысле рост, я имею в виду, — выпалил с удивлением и понял, что сморозил фигню.

Но завхоз совсем не обиделся, а на полном серьезе ответил:

— Да, — сказал он. — Рост у нас был не равным. Но для того и нужны преграды, чтоб их вместе одолевать. Проще говоря, табуреточка выручала.

— Чего?

— Табурет, говорю. На котором ты вот сидел. С тех пор он слегка расшатался. Раньше был попрочнее. Мы его «Трон любви» называли.

— Твою мать! — крикнул я. — В смысле, сука! То есть, пора уже очень. Как-нибудь я зайду. Не в том плане, короче. Ладно, дел ещё много…

Я бросился прочь без оглядки, представив, на чем сидел целый час. В домах у всяких там "пигборов" ничего трогать не надо. А лучше поменьше там быть, чтоб не навлечь приключений на задницу, как бы оно не звучало.

Завхоз шел за мной какое-то время и что-то говорил вслед. Задерживаться теперь я не стал. Добрался до калитки бегом и быстро бросился в сад, где стал петлять по кустам на всякий пожарный.

"Час от часу, падла, не легче", — подумал, находясь в шоке.

Кто бы мог подумать, что это возможно? Теперь я один против всех, а мнимый союзник оказался хуже врагов. Ничего, зато Даймону отомщу, только как это сделать?

Нужно основательно все рассчитать. Хитрый гад в одиночку не ходит. Придется собрать всю смекалку и спланировать сложную операцию. Благо времени очень много, на работу ходить здесь нужно. Точно, надо искать плюсы в своем попадании и извлекать из них выгоду.

Решив так, я понял, что заблудился. Впереди была высокая сетка, что являлось неплохим ориентиром. Я решил идти вдоль нее и выбраться на большую дорогу. Заодно хотелось посмотреть, что снаружи и как вообще охраняется этот комплекс.

Типичная ошибка киношного заключенного, хоть я таковым не являлся. Думать, что твоя тюрьма слишком маленькая, и в ней все устроено просто. Но на самом деле клетка весьма хитроумная, в ней есть множество закоулков, о которые ты даже и не догадывался.

Стараясь изучить территорию, я лез через заросли крапивы. И лишь спустя долгое время, понял, что это глупо. Мои мозги полностью отключились. Хотелось забыть о проклятом завхозе и обманутых ожидания.

Потому меня тянуло на приключения. Но здравый смысл оказался сильнее. Я решил вернуться в корпус, чтоб слегка отдохнуть, только сделать это не вышло.

Где-то сбоку послышался сдавленный голос. Судя по тембру, там была женщина, причем достаточно молодая. Она чертыхалась, кого-то ругая, казалось, ей нужна помощь.

"Отлично, отвлекусь от всяких там пигборов", — решил я.

Хорошо бы, если б что перепало! Тогда я б точно сбросил налет петушатины, который мог ненароком пристать, пока сидел на троне любви, чтоб его.

Там могло быть что-то опасное. На стражницу могли напасть орчихи или те же разбойницы. Но об этом я почти что не думал. Ведь ноги сами несли в сторону воплей.

— Ох, твою мать, что за хрень?! Пустите, суки, волки позорные! Чтоб вам всем повылазило, гниды! — чуть не плача ворчала молодая девчонка.

Неужели ее кто-то держит? В одиночку я точно не справлюсь. Несмотря на решительный настрой, вскоре я сбавил темп, пересёк поляну с заброшенной клумбой и спрятался за небольшой кустик.

"Так, посмотрим, кто кралю схватил", — подумал, аккуратно выглядывая.

Как ни странно, дама была одна. Блондинка небольшого роста, с тонкой талией и грудью среднего размера, с большими голубыми глазами и кукольным личиком, одетая в балахон, который подчеркивал фигуру.

Невзирая на пережитое, я тут же слегка возбудился. Девушка походила на меня, тоже нежная и красивая. Она будто была сестрой этого тела. Или нет, ведь сестру бы я так не хотел.

Может, это подруга, которая пришла спасти своего парня? Судя по тому, что дама была на земле, ее могли ранить. Надо срочно помочь, иначе может быть поздно!

— Капец, трындец, подыхаю. Походу, я, сука, в аду, — под конец, выдавила несчастная и потеряла сознание.

Я тут же подскочил к ней в пару прыжков, и, не зная как поступить, стал легонько трясти.

— Очнись, эй, что с тобой? — громко спросил у красотки. Но она в себя не пришла. Тогда шлепнул ее по щеке, но это оказалось бессмысленно.

— Как там искусственное дыхание делают? — отчаянно сказал вслух.

Тут девушка очнулась и воскликнула:

— Нет, не надо, ну ее нахрен!

Я заглянул в глаза этой дивной красотки. В них отразилась синева яркого неба, молодая энергия жизни, нежность и при этом… говно. Так и было, серьезно. Очень много дерьма! Будто деревенский сортир заглянул в твою душу.

Такой взгляд был лишь у одного человека на свете. У хитрого мудозвона, который способен подставить друга и увести из-под носа моток медного кабеля.

Я тут же отпрянул назад, к сердцу подкрался ужас, а дрожащие губы чуть слышно сказали:

— Михалыч, ты что ли?

Конец первой книги.