Укус змейки

4

— Что ты здесь забыл? — Мэри села на постели, обхватив руками колени. Вторжение Джефа в ее святая святых совсем не обрадовало.

— Твоя мама попросила меня отнести тебе чай. — Он невозмутимо поставил чашку на туалетный столик рядом с кроватью и с интересом обвел глазами спальню. — Аккуратностью ты не отличаешься… — Подобрал с пола изящный лифчик и задумчиво повертел его в руках.

— А ну, дай сюда! — возмущенно выкрикнула Мэри.

Джеф проворно отступил на шаг и игриво помахал пикантной находкой.

— Попробуй отними…

— Иди к черту!

— Фу, как вульгарно! — скривил он физиономию.

— Да как ты смеешь? — негодующе закричала она, когда незваный гость бесцеремонно уселся на край кровати.

Ну и нахал! Кровать заскрипела под его весом, и Мэри занервничала. В подсознании тотчас же возникла двусмысленная картина, в которой центральное место занимали постель и Джеф.

— Расскажи-ка мне про этого Ирвина, приехавшего из Канады, — потребовал он.

— Мне абсолютно нечего рассказывать, — холодно отрезала Мэри, мысленно проклиная не в меру разыгравшееся воображение.

— Ну, разумеется. Видела бы ты свое отражение в зеркале, когда твоя матушка сообщила последние новости. — Джеф цинично ухмыльнулся. — Этот парень бессовестно бросил тебя? Или ты сама наставила ему рога?

— Какой ты циник! К твоему сведению, Пол и я просто…

— Дружили? — закончил он с усмешкой. — Стоит ли краснеть до ушей при известии о том, что хороший друг возвратился в родные края? Если вы и впрямь только друзья, то твой Пол, должно быть, непроходимый идиот, раз не заметил очевидного.

— Не смей так говорить о нем! — вспыхнула Мэри.

— Ты строишь насчет сего парня определенные планы? — осведомился Джеф и помрачнел: стыдливый румянец выдал собеседницу с головой. И какого черта он не оставит ее в покое! Нечего даже и думать об этой ветренице. Пусть развлекается с прежним ухажером.

Мэри не сводила с гостя глаз, разглядывавшего ее уютную спаленку. В этих стенах царил живописный беспорядок: со времен детства и отрочества обстановка в комнате не слишком-то изменилась. Владелице спальни казалось, что каждая деталь здесь красноречиво свидетельствует о ее инфантильности. Ну что можно подумать при виде детского рисунка на стене и плюшевого медвежонка с одним ухом? Как тут не посочувствовать страдающим клаустрофобией! С той минуты, как гость переступил порог комнаты, она ощущала себя в замкнутом пространстве и была на грани паники.

— Мне очень жаль, что у Пола проблемы с женой, но я уверена, что все уладится. — Нет, она, Мэри Грант, не из тех людей, которые строят собственное счастье на несчастье других. Впрочем, неприятностям сидящего на ее постели нахала она весьма порадуется. Удивительная вещь: ей вроде бы и хотелось защитить Мейсона от любой беды, и в то же самое время она мстительно призывала на его голову все кары небесные. Этот человек будил в ней самые противоречивые чувства.

— Какое самопожертвование! — Джеф провел пальцем по изящному изгибу ее стопы. Мэри с трудом сдержала негодующий возглас и тут же подобрала под себя ножку.

— А с какой, собственно, стати тебя занимает моя личная жизнь с ее бурными романами? — спросила она, испепеляя гостя взглядом.

— А мне казалось, мы беседуем о прелестях возвышенной дружбы, не омраченной низменным сексом.

— Не будь ханжой!

— Да уж куда там. Это в детской-то? — поддразнил Джеф, подбирая с пола видавшую виды тряпичную куклу. — Я всего лишь плачу любезностью за любезность: ты выказала столько интереса к моей личной жизни, что невежливо было бы полностью проигнорировать твою. Должен признать, что я ожидал увидеть шелковый полог и прозрачное белье, отнюдь не лоскутное одеяльце и фланель, — усмехнулся он.

— Это хлопок, — с достоинством возразила Мэри, оскорбленная в лучших чувствах. Ей не хотелось выглядеть непритязательной провинциальной бабенкой, почти неряхой, но, очевидно, разъяснение не убедило Джефа. Он подался вперед, отогнул ворот женского халата и пощупал ткань ночной рубашки, мимоходом задев ключицу. Перед глазами девушки поплыли круги.

— Как поживает Сандра? — Инстинктивно она выбрала лучший способ выйти из пикантного положения. Джеф выпрямился, и у нее вырвался тихий вздох облегчения, — или, может быть, сожаления?

— Сегодня она приедет посмотреть дом. — При мысли о невесте жених заметно помрачнел.

— А если он ей не понравится?

— Сандра доверяет моему вкусу, — поморщился Джеф. Он и сам сомневался, что «Райский уголок» приведет ее в восторг. Особняк совершенно не соответствовал тем представлениям о семейном очаге, на которых сошлись будущие супруги, но почему-то при первом же взгляде на дом респектабельный врач-ортопед решил, что именно здесь и поселится. А теперь места себе не находил, полагая, что проявил непростительное легкомыслие в вопросе крайне важном.

— Что за трогательное единомыслие!

— Наши желания всегда совпадают, — соврал Мейсон, досадуя, что ему приходится оправдываться непонятно в чем.

— Родственные души! — хмыкнула Мэри.

— Да ты ревнуешь?

— Убирайся, я больна. — Она уткнулась лицом в подушку, но, устыдившись своей резкости, поднялась и села.

— А если Сандра прознает, что ее будущий муж — ловелас, каких мало?

— Ты напрасно тревожишься; моя невеста не огорчается по пустякам. В конце концов, что такое несколько поцелуев в сравнении с тем, что нас объединяет?

— По пустякам? — Возмутившись, Мэри схватила подушку и запустила в Джефа. — То, что ты сказал, просто мерзко. — От его снисходительной улыбки не осталось и следа. — Ой! — вскрикнула она, когда пуховой метательный снаряд полетел в ее сторону. — Ах ты, негодяй! — Пылая жаждой мести, она встала во весь рост на кровати и замахнулась подушкой, метя в голову противника, но тот ловко увернулся, подхватил Мэри на руки и легко забросил на плечо. Выронив подушку, она прошлась кулачками по широкой мужской спине и негодующе потребовала: — Отпусти немедленно!

Джеф тяжело дышал, путаясь в складках махровой ткани; халат соскользнул с плеч Мэри, а ее кулачки и стопы наносили весьма ощутимые удары. Он бесцеремонно швырнул на кровать свою жертву и опустился на колени рядом, обхватив ладонями ее лицо.

Она растерянно смотрела на победителя. Гнев медленно угасал, уступая место покорности и сладостной истоме. Дыхание вырывалось с трудом, однако причиной тому была отнюдь не скоротечная потасовка. Мэри нервно облизнула пересохшие губы под неотрывным взглядом Джефа.

— Ну и как мы до этого дошли? — Он улыбался, словно ничего и не произошло, завороженно глядя на поверженного и, кажется, капитулировавшего противника, подчинившегося лишь физической силе, но оставшегося при своем мнении.

— Значит, твои поцелуи всего лишь пустяк?

— Нет-нет, все не так. — В голосе Джефа слышались нотки сожаления и вины. — В жизни своей не говорил ничего более далекого от истины. Ох, если бы обстоятельства сложились иначе… — глухо простонал он и опустил руки.

— Иначе? — эхом отозвалась Мэри, еще не сознавая, как далеко зашел их разговор.

— Да, но обстоятельства таковы, каковы они есть! — Мужественное лицо Джефа исказилось от боли. Высокие скулы обозначились еще резче. В его душе боролись долг и страсть, и исход этой борьбы был для него неясен. — На мне лежит ответственность, определенные обязательства… Но и с тобой я не вправе поступать легкомысленно. Ну а ты… Уж такая ты есть, и измениться вряд ли сможешь… Ты порхаешь по жизни, легко реагируя на внешние раздражители и не задумываясь о последствиях.

Упрек оглушил Мэри. Сердце неистово колотилось в груди, воздуха не хватало.

— Так какова же я?

— Ты впечатлительна, непредсказуема, импульсивна, и… слишком эротична.

— Неужели это плохо? — Она запустила пальцы в волосы Джефа и, обхватив голову, наклонила ее к себе. — Да, я мечтала о близости с тобой с первой встречи, — призналась она, откинув притворство. Неужели искренность в наши дни — непозволительная роскошь?

Если это и есть «реакция на внешние раздражители», Мэри всем и каждому порекомендовала бы последовать ее примеру. Конечно, она ведет не совсем честную игру, но ведь и Джеф тоже не соблюдает правил…

— Несколько лет назад я бы только порадовался такой вот встрече, — взволнованно отозвался он, уступая настойчивым ладоням и наклоняясь все ниже, пока его губы не коснулись бархатистой щечки.

Мэри затаила дыхание; чувственное прикосновение повергало ее в трепет. Она ощущала пьянящий запах разгоряченной кожи, завороженно наблюдала за золотистыми искорками в зеленых глубинах удивительных глаз.

— А теперь такие встречи тебя пугают? — прошептала она, плохо осознавая, что говорит. Каждая клеточка ее тела рвалась навстречу чувственным губам.

— Теперь у меня семья. — Голос Джефа дрожал от напряжения. — И мой долг заменить детям родителей. — Он поднял голову, зачарованно глядя на бурно вздымающуюся девичью грудь.

— А Сандра? Она-то готова к материнским обязанностям?

— Мне кажется, да. Она понимает, что детям нужна мать.

Мэри предприняла еще одну попытку добиться истины:

— Я уже слышала о том, что нужно детям. А что нужно тебе? Чувственности?

— Чувственная страсть сгорает так быстро… — Казалось, Джеф стремится убедить в чем-то себя самого, а не собеседницу.

Она провела ладонью по его бедрам, услышав в ответ глухой стон.

— Ты хочешь услышать, что мне нужна ты? Да нужна, я теряю голову, словно по уши влюбленный мальчишка. Но ведь мне уже столько лет, так о чем же говорить…

— Ты вовсе не стар! — Неколебимость Джефа отрезвила Мэри. Ну чего она добивается? Неудивительно, что он счел ее распущенной: в последнее время она сама себя не узнает. Интимные ласки ничуть не шокировали ее. А может, разумнее было бы примириться с его безразличием?

— Когда я смотрю на тебя, я и сам в это верю.

— Какой ты глупый! — сердито воскликнула Мэри. Можно подумать, основы его будущего прочно зацементированы и незыблемы. Да он скорее всего и не любит эту Сандру — в противном случае сегодняшняя ситуация просто не возникла бы. Жениться только для того, чтобы воплотить в жизнь идею об идеальной семье, — это, конечно, прекрасно. Но в данном случае — глупость! Это не страсть и любовь, а холодная сделка. Впрочем, ей-то что, если человек задумал свое. И с какой стати он упорно пытается навесить на нее ярлык легкомысленной девицы, этакой секс-бомбы? Мысль о том, что их свело вместе нечто большее, нежели физическое влечение, просто не приходит ему в голову. Наверное, думает, что такую, как я, на пушечный выстрел не следует подпускать к детям. Ну и пусть живет, как знает…

Неожиданно Джеф властно привлек ее к себе и припал к устам в неистовом поцелуе.

— Глупый — это еще мягко сказано, — удрученно проговорил он, отрываясь от ее губ. — Мне не следовало подниматься сюда. Твоя мать вовсе не просила меня отнести чай, я сам предложил. Мне хотелось доказать себе, что, даже оказавшись с тобою наедине, я смогу сохранять голову. Или просто поцелую тебя, ставя на этом точку.

Плотоядное выражение его глаз насторожило Мэри.

— Довольно терзать себя, — разозлилась она, решив положить конец двусмысленной ситуации.

— Хочу тебя, — вдруг выпалил Джеф и бесцеремонно вытянулся на кровати рядом с Мэри. Сколько раз она втайне мечтала о том, чтобы его голова покоилась на соседней подушке. Но теперь, когда грезы стали реальностью, ей стало стыдно за себя.

— Одного физического влечения недостаточно, — решительно заявила она. — Я не занимаюсь сексом с первым встречным, да и тебя случайные интрижки не интересуют. Не сам ли ты говорил об этом?

Джеф привстал, взял ее за подбородок двумя пальцами и повернул лицом к себе.

— Вот ты какая?!

Мэри спокойно выдержала его взгляд, хотя нервы были натянуты как струны.

— Изумительно! — бросила она не без горечи. — Твое мужское достоинство задето? А я, видите ли, должна почитать себя польщенной, если все, что ты от меня хочешь, — это постель. Ты только и делаешь, что распространяешься о своих душевных терзаниях, проклиная первобытные инстинкты, но о моих чувствах ты ни разу меня не спросил. Итак, мне оказана великая честь! Ты соизволил позабыть на мгновение о высоких принципах. Но с чего ты взял, что я радостно последую твоему примеру? Да, я не ханжа, вроде тебя, но это вовсе не говорит о полном отсутствии моральных устоев.

— Послушай, прекрати философствовать. Я отлично знаю, что ты чувствуешь всякий раз, как я к тебе прикасаюсь. Мне и спрашивать незачем, — распалился Джеф. — Или, по-твоему, я слишком много о себе возомнил?

— Я пытаюсь объяснить тебе, что не одобряю случайных интрижек и легких развлечений на час-другой и не сплю с женатыми мужчинами. Или помолвленными, если угодно.

— Ну и давно ты придерживаешься этой достойной философии? — презрительно хмыкнул Джеф. — С сегодняшнего дня? Не поздно ли? Или тебе доставляет удовольствие довести мужчину до предела? Это опасная игра, — мрачно изрек он.

— Я всего лишь говорю правду, — горестно отозвалась Мэри. — Разве я подстроила наши встречи? Все произошло само собой. Я не могу изменить свои взгляды только потому, что ты внушаешь мне… — Она оборвала себя на полуслове, сжав губы.

— Что я тебе внушаю? — требовательно вопросил Джеф, до боли сжимая ее подбородок.

— Что я должна пойти на компромисс. Не дождешься! — выпалила Мэри. — Физическая близость неотделима от душевного родства, а все, во что верю я, у тебя вызывает резкое неприятие. Для серьезных взаимоотношений требуется нечто большее, нежели химическая реакция.

Они были так поглощены спором, что не услышали, как в комнату вошла Линда. При взгляде на кровать что-то в лице ее чуть дрогнуло, но она тут же нашлась, что сказать:

— А-а, доченька, доктор еще осматривает тебя… Звонит Пол, хочет поговорить с тобой. Я попрошу его перезвонить позже. — Не дожидаясь ответа, женщина вышла.

— Никогда в жизни не испытывала такого унижения, — простонала Мэри.

— Доченьку все еще осматривает доктор, — залился смехом Джеф. — У твоей матушки неподражаемое чувство юмора!

— Прекрати хохотать на весь дом. А то еще Пол услышит.

— Пол — ну разумеется! — протянул он до отвращения приторным голосом. — Вот почему ты вдруг вспомнила о моральных устоях. Я так понимаю, что на женатого мужчину, который разошелся с женой, запреты и ограничения не распространяются…

На столике красовалась алая подушечка в форме сердца — вместилище коллекции декоративных булавок. Мэри вынула одну из них с янтарной головкой, многозначительно посмотрела на острие и перевела взгляд на Джефа.

— Если ты не хочешь объясняться со своей невестой по поводу расцарапанной физиономии, то лучше убирайся, — с тихим бешенством посоветовала она и свирепо воткнула булавку в бархат.

— Бог ты мой, способность танцевать на сцене ты, может, и утратила, но артистический темперамент остался! — Заметив, как Мэри вздрогнула, словно от удара, Джеф поморщился от отвращения — на этот раз, к самому себе. — Прости, я не хотел.

— От тебя я ничего иного и не ждала.

— Иногда на меня что-то находит…

— Мне выпала небывалая честь! — саркастически фыркнула Мэри.

— Я пытался закрыть глаза на то чувство, что ты во мне будишь…

— И что же это за чувство?

— Неуемная жажда.

Мэри охватил трепет под жарким, неотрывным взглядом, в котором сливались гнев и страсть.

— Решение очевидно, — добавил Джеф.

— Может, поделишься?

— Если мы утолим жажду, все быстро пройдет.

— Правильно ли я тебя поняла? — Мэри помедлила, подбирая слова поточнее: — Я должна переспать с тобой для того, чтобы ты, удовлетворив свои похотливые чувства, мог со спокойной совестью жениться на Сандре и играть роль благородного отца семейства?

— Я бы сформулировал несколько иначе…

— Да уж, наверное! — Она не верила ушам своим: неужели этот наглец и впрямь рассчитывает на ее слабость?

— Не ты ли сама гордишься своей прямотой? Вот и я стараюсь быть с тобой откровенным. Будь реалисткой.

— Да ты с ума сошел!

— Поверь, мне ни малейшего удовольствия не доставляет расписываться в собственной слабости, — резко бросил Джеф. — Я вообще жалею, что мы встретились.

— В этот момент дева, до глубины души растроганная романтическим объяснением в любви, падает в обморок, — съязвила Мэри. — Какой же низменный способ признаваться в своих чувствах! Ты всегда столь оригинален?

— А ты бы хотела слащавых сантиментов? — брови Джефа изогнулись, словно реакция собеседницы обескуражила его.

— Господь меня сохрани! — задохнулась она от негодования. — Какой же ты похотливый тип!

— Ты считаешь, что мы как любовники несовместимы? Да ведь нас свело вместе физическое влечение или вожделение, если угодно, и ты глубоко заблуждаешься, если полагаешь, что можно устоять перед искушением.

— Ты считаешь себя настолько неотразимым? — изумилась Мэри.

— Нет. Неотразима — ты! — сказал он и вышел из спальни.

Последние слова Джефа еще звенели в ее ушах, когда в спальню снова вошла мать, неся дымящуюся чашку чая взамен остывшего, и вопросительно воззрилась на дочь.

— Ты шокирована, мама?

— Шокирована? Чем?

— Я целовалась с мужчиной, который помолвлен с другой. Какой позор!

— Ну, этого эпизода я не видела, но домыслить несложно.

— Это я во всем виновата, — горестно покаялась Мэри.

— А по-моему, Джеф придерживается иного мнения. Он уверял, что ты просто прелесть.

— Он так и сказал?

— Мейсон извинился за то, что злоупотребил моим гостеприимством, и назвал тебя невинной жертвой или что-то в этом роде.

— Не верю. А ты что ему ответила? — Да, этот чертов доктор неиссякаемый источник сюрпризов. Старомодное рыцарство и неуемная страсть так и брызжут из него.

— А я его заверила, что мои дочери не могут быть жертвами кого-то и чего-то. Я дала понять, что не могу представить себе человека, способного обидеть моих девочек.

— Ох, мамочка! — вздохнула Мэри. На глазах у нее блестели слезы. — Просто не знаю, что бы я без тебя делала! — Она прижалась к груди матери.

— А еще я сказала, что ты в состоянии решить, с кем тебе целоваться. Мы позволяли вам приводить гостей к себе в комнату еще в школьные годы; вводить новые правила поведения уже поздно.

— Вы с папой всегда отличались реальными взглядами на жизнь, — улыбнулась сквозь слезы Мэри. — А вот Джеф… У него есть невеста, а его влечет ко мне, и он места себе не находит, проклиная собственную слабость. И во всем винит меня.

— А с тобой что происходит, родная? Я доверяю твоему сердцу.

Мэри подняла голову, по щекам струились слезы.

— А я — нет, — жалобно призналась она.