Унижения плоти

Пиньята

В детстве, на моих вечеринках по случаю дня рождения, с пиньятами[26] я всегда испытывал двоякое чувство: любовь и ненависть. Я никак не мог решить, хочу ли я, собственно, быть тем человеком, который взламывает пиньяту — а значит, мне приходится тратить время на то, чтобы снять повязку с глаз, прежде чем приступить к важному делу сбора конфет, — или я хочу ждать в первом ряду, готовый мгновенно наброситься на падающие лакомства. Я также думал, что некоторые из пиньят, оригиналы из Мексики, выглядели немного… странно. После моего десятого дня рождения мне приснился кошмар об одной из них. Много лет спустя, размышляя об этом, я написал эту историю.

— Готовьсь, замах, удар!

Пит Гордон, с завязанными глазами, полностью дезориентированный, отважно ударил по разноцветной пиньяте, свисавшей с ветки дерева, и промахнулся на милю, когда отец Грега сильно дернул за веревку и вытащил ее из зоны досягаемости. Пит споткнулся, чуть не упав вперед от силы своего удара, и толпа детей рассмеялась.

— Ну и болван! — крикнул кто-то.

Грег, следующий в очереди, шагнул вперед, когда его мама сняла повязку с глаз Пита. Теперь он чувствовал себя хорошо. Раньше он дулся, потому что родители заставляли его становиться в конец очереди. Будучи именинником, он считал, что сначала ему надо было раскалывать пиньяту. Но родители говорили, что гости должны идти первыми. Теперь он был рад этому. Он мог наблюдать за всеми другими детьми, когда они пытались взломать пиньяту, и теперь знал, что делал его отец. Отец всегда низко опускал пиньяту во время первого удара и поднимал ее вверх во время второго. Если он правильно все рассчитывал, то мог выбивать таких простофиль.

Грег взял бейсбольную биту у Пита, и тот вернулся к полукругу детей, окружавших дерево. Грег посмотрел на пиньяту. Она была большая, с достаточным количеством места для конфет, красно-оранжево-желтая мексиканская фигура, которая смутно напоминала ацтекского бога. Суровое лицо фигуры мрачно смотрело на него сверху вниз, глаза сверкали в гневном взгляде, рот был опущен в хмурой гримасе. Прошлым летом его отец купил пиньяту в Тихуане. Еще несколько недель назад она стояла позабытая в гараже. Он обнаружил ее, когда рылся в гараже в поисках комплекта для ремонта шин. Он, Сьюзен и его мама с папой провели всю прошлую ночь, набивая фигурку из папье-маше Тутси Роллсами,[27] Сникерсами и Бэйби Рутами,[28] а также леденцами на палочке и разнообразными карамельками.

— Закрой глаза, — сказала мама.

Грег закрыл глаза и почувствовал, как повязка туго стягивает его голову. Если он действительно попадет в пиньяту и разобьет ее, то окажется в невыгодном положении из-за повязки на глазах. Все остальные будут собирать конфеты, в то время как он все еще пытаться снять повязку с глаз. Но поскольку именно он будет ближе всех к пиньяте, на самом деле ему можно и не снимать повязку. Он мог просто упасть на колени и вытянуть руки перед собой, сгребая все конфеты себе между ног.

— Туго? — спросила его мама.

Грег кивнул. Он услышал, как за деревом кашляет отец.

— Ладно, — сказал отец. — Готовьсь, замах, удар!

Грег ударил сильно и низко, ожидая услышать резкий хруст бейсбольной биты, бьющей по папье-маше. Но ударил лишь воздух и, потеряв равновесие, упал на траву. Раздался дружный смех. Он тут же встал, почувствовав, как мамины руки легонько схватили его за плечи и направили в сторону пиньяты. Она дважды повернула его, чтобы сбить с толку, а затем отпустила.

— Ладно, — сказал отец. — Готовьсь, замах, удар!

Он ударил сильно и высоко, и почувствовал волну возбуждения, когда его бита встретилась с пиньятой. Он обратно замахнулся и снова ударил, чтобы уже полностью разбить ее, и с удовлетворением услышал, как она рухнула на землю. Он тут же выронил биту, упал на колени и потянулся вперед по траве собирать конфеты.

И коснулся теплой влаги.

Внезапно он осознал, что вокруг него кричат люди. Из-за его спины донесся отвратительный звук, будто кого-то громко стошнило. Его сердце бешено колотилось от полуосознанного страха. Он сорвал повязку с лица.

Его мама лежала на земле рядом с ним, ее голова была разбита, красивое лицо осунулось, один видимый глаз безумно смотрел на него. Ее кровь была повсюду: на дереве, на цветах, на траве, на его собственных руках.

Грег с трудом поднялся на ноги и попятился назад, не в силах оторвать взгляд от неподвижного тела матери. Он убил ее! Он с тошнотворной ясностью вспомнил, что почувствовал, когда бита ударилась о то, что он принял за пиньяту. Он вспомнил мягкий глухой стук, донесшийся от его удара, когда он рубанул снова. Его лицо горело, пылало, хотя слез не было. Ему было трудно дышать.

Его отец уже стоял на коленях возле тела матери, его руки бесполезно порхали над ее разбитой головой, боясь прикоснуться к ней.

— Вызови полицию! — сквозь слезы закричал он на Сьюзен. — Сейчас же!

Видимо, не в силах полностью оправиться от потрясения, с побелевшим лицом, Сьюзен побежала в дом. Грег обернулся. Другие дети пятились или вообще убегали. Большинство из них плакали. Соседи, услышав крики, выглядывали из-за заборов, чтобы посмотреть, что случилось. Мистер Оллред, стоявший позади них, даже перелез через забор, чтобы узнать, может ли он чем-нибудь помочь.

Грег, с раскалывающейся головой и стучащей в висках кровью, спотыкаясь, последовал за Сьюзен в дом. Его ноги не чувствовали изменения почвы под собой, когда он перешел с травы на плитку. Ноги у него онемели. Он обнаружил, что поднимается по лестнице, направляясь в свою комнату, хотя и не помнил, чтобы принимал сознательное решение сделать это. Он толкнул дверь своей спальни.

На его кровати сидела пиньята. Ее руки были раскинуты на подушке, и она ухмылялась ему.

Когда он пришел в себя, была уже ночь. Его отец спал в кресле рядом с кроватью.

Кто-то снял с него джинсы «Ливайс» и футболку «Айрон Мейден», которые он надел на вечеринку, и сменил их на фланелевую пижаму.

Может быть, это был сон, подумал он. Возможно, ничего этого никогда и не было.

Затем он увидел темные кровавые отпечатки пальцев на двери, которую он толкнул, открывая.

Он глубоко сглотнул и закрыл глаза. Он уже много лет не ходил в церковь и никогда не молился, если не считать нескольких молитв, произносимых на Рождество и Пасху, но он молился сейчас. Он молился, чтобы Бог повернул время вспять и заставил его ударить пиньяту вместо мамы.

Пиньята!

Он быстро оглядел свою темную спальню, но не увидел никаких признаков фигуры из папье-маше. Откашлялся.

— Папа? — тихо сказал он. — Папа?

Его отец резко проснулся. Его глаза были красными и налитыми кровью, лицо бледным.

— С тобой все в порядке? — спросил он, наклонившись вперед и схватив Грега за руку.

Грег неловко поежился под его крепкой хваткой.

— Да.

— Доктор сказал, что с тобой все в порядке, просто шок, стресс, но я все равно волновался, — он встретился взглядом с сыном. — Ты помнишь, что случилось?

Грег кивнул, глядя на этого человека, который был его отцом, но и не был его отцом. Было что-то другое в красных глазах, которые смотрели на него сверху вниз, что-то, что ему не нравилось. Он отвернулся и некоторое время молчал.

— А где же пиньята? — внезапно спросил он.

Отец моргнул.

— Что?

— Она лежала на моей кровати, когда я вошел сюда и улыбалась мне!

— Ты устал, у тебя сильный стресс…

— Она заставила меня убить маму! — Он заплакал, зарыдал, судорожно содрогаясь всем телом. — Она заставило меня убить маму!

— Это был несчастный случай…

— Это не был несчастный случай! Пиньята хотела, чтобы я убил ее! Она заставила меня!

Грег почувствовал, как твердая мозолистая рука сильно ударила его по лицу.

— Брось ты это дерьмо, — прорычал отец. — Я не хочу больше это слышать.

Потрясенный до глубины души, Грег смотрел, как его отец целеустремленной походкой выходит из комнаты. Он услышал громкие шаги отца, удаляющегося вниз по лестнице.

Осознав, что он один в темной комнате, боясь, что пиньята может быть где-то поблизости, он натянул одеяло на голову, закрыл глаза и заткнул уши. Он снова взмолился, чтобы Бог повернул время вспять.

Доктор пришел рано утром, чтобы задать вопросы, как и полиция. Его отец стоял рядом с ним, утешая, успокаивая, как будто между ними ничего не произошло. Когда Грег рассказал доктору о пиньяте, отец слегка нахмурился, но ничего не сказал. Доктор объяснил, что люди в шоке часто думают, что видят вещи, которых на самом деле нет.

Он дал Грегу транквилизатор, чтобы помочь ему уснуть.

Голоса. Снизу, из кухни, доносились голоса.

Грег открыл глаза и попытался игнорировать головную боль, стучавшую в висках. Один из голосов принадлежал его отцу, но другой был ему незнаком.

Медленно, бесшумно он выбрался из постели и вышел из спальни в коридор. Теперь голоса звучали отчетливее, громче, но он не мог разобрать слов. Однако, судя по тону, это звучало так, как будто другой человек читал его отцу лекцию.

Осторожно, тихо Грег спустился по лестнице. Голос, читавший нотации отцу, был высоким, тонким, слегка чужеродным.

Не совсем человеческим.

Грег почувствовал, как его сердце заколотилось в груди. Он добрался до подножия лестницы и остановился, прислушиваясь.

— Похороны через два дня, — сказал его отец.

— После этого вы поженитесь как можно скорее. И переедете в комнату Сьюзен, как только она уберется оттуда. Я займу твою спальню.

Нет! Мозг Грега завопил. Нет! Тяжело дыша, заставив себя двигаться вперед, он выглянул из-за угла кухни.

Его отец, грязный, усталый и небритый, сидел за кухонным столом. Перед ним на столешнице сидела пиньята. Ее голова из папье-маше повернулась к Грегу, маленькие пряди цветной гофрированной бумаги, свисавшие с рук, мягко покачивались из стороны в сторону. Ее маленький рот улыбнулся.

— Войдите, — сказала она. — Ты кончил свою маму. Может быть, ты сможешь кончить еще и свою сестру. Есть какие-нибудь предложения?

Грег со всех ног бросился к входной двери, но она была плотно закрыта. Он не смог ее открыть.

Он побежал обратно наверх, в свою комнату. Позади себя он услышал пронзительный визгливый смех пиньяты.

— Нам надо поговорить.

Грег уставился на своего отца. Мешки у него под глазами стали еще больше. Грег видел череп под кожей. Щетина на его лице выглядела серой, а не черной.

Грег кивнул.

Отец присел в изножье кровати.

— Она лежала на твоей постели, когда я нашел тебя здесь. Она сказала мне, что ты следующий; она убьет тебя, если я не сделаю то, что она сказала. — Его голос застревал в горле. — Я…я не могу этого допустить. Я не могу потерять и тебя, и твою мать. — Он громко сглотнул. — И я был в замешательстве. Я плохо соображал…

— Ты должен был убить ее, папа, — голос Грега прозвучал твердо, недрогнув.

— Я не думаю, что ее можно убить. Я…я не знаю, что это такое. Похоже, она знает о нас все. Она знает, где я работаю, она знает, куда ты ходишь в школу, она знает…все.

— Она хочет убить Сью.

— Я не знаю, чего она хочет. Я…

— Надо было сообщить в полицию.

— Думаешь, они бы мне поверили? Они забрали бы меня, а она убила бы и тебя, и твою сестру.

Грег облизнул губы.

— Она меньше тебя, папа. А ты пробовал…

Отец выставил вперед левую руку. Кожа была ободранной, красной, покрытой зазубренными царапинами.

— Я пытался.

Грег посмотрел на пол, потом на лицо отца.

— Почему она хочет, чтобы ты снова женился?

Он покачал головой.

— Я не могу тебе этого сказать.

— Скажи мне.

— Я не могу.

— Скажи мне.

Красные водянистые глаза отца смотрели в сторону.

— Я не могу.

— Это для твоего дня рождения в следующем году!

Оба вздрогнули при звуке этого пронзительного голоса. Грег посмотрел в темный дальний угол комнаты и увидел черный силуэт маленькой квадратной фигурки. Она была здесь все это время, слушая их.

— В следующем году на твой день рождения тебе понадобится пиньята. Я не хочу, чтобы ты убивал кого-то из моих родственников, поэтому решила, что мы сделаем нашу собственную пиньяту.

Фигура двинулась вперед, и Грег увидел жестокую улыбку на ее красно-желтом лице.

— Я хочу, чтобы твой отец женился и его жена забеременела. Через девять месяцев, незадолго до твоего дня рождения, у них появиться здоровый малыш!

Грег знал, что последует дальше, и не хотел этого слышать.

— Все будет как в старые добрые времена. В ночь перед твоим днем рождения мы набьем ребенка конфетами и привяжем его к дереву. Тогда и посмотрим, кто из твоих друзей сможет его расколоть! — Пиньята рассмеялась. — Мы могли бы делать это каждый год!

Грег почувствовал, как из уголка его глаза выкатилась слеза.

— Сделай что-нибудь, папа.

— Теперь я хозяйка этого дома.

Отец покачал головой.

— Я ничего не могу сделать.

Грег перевернулся в кровати, отворачиваясь, не в силах больше выносить вида этого ужасного существа.

Его взгляд упал на бейсбольную биту в углу комнаты.

Он быстро отвел глаза, и в нем вспыхнул дикий луч надежды. Он не осмеливался слишком долго смотреть на биту, пиньята могла увидеть и догадаться о его мотивах. Несколько минут он молча лежал в постели, глядя вверх, пока не услышал шарканье ног маленькой фигурки из папье-маше. Он ничего не сказал, но его глаза встретились с глазами отца, а затем метнулись к бите в углу. Отец озадаченно посмотрел на него. Грег быстро переводил взгляд с лица отца на биту и обратно.

Медленная улыбка расплылась по усталым, изможденным чертам лица отца, делая его лицо моложе, здоровее, более знакомым. Он кивнул Грегу и, взяв биту, направился к двери. Он глубоко вздохнул.

— Нет, Грег! — крикнул он, пытаясь привлечь внимание пиньяты.

Послышался шаркающий шорох, когда пиньята помчалась к ним по коридору.

И бита начисто снесла пиньяте голову. Она покатилась по полу. Грег возбужденно закричал, когда его отец раздавил голову ногами и битой ударил по остальному телу. Под гофрированной бумагой он увидел маленькие булавки и бритвенные лезвия, вставленные в папье-маше из газетной бумаги.

Одним умелым гольфовским ударом его отец отбросил останки фигуры к стене коридора.

Конфеты разлетелись во все стороны.

Сьюзен, сонно протирая глаза, шла по коридору из своей комнаты. Она подняла с пола Тутси Ролл, развернула его и съела. Она посмотрела на отца, который все еще бил битой по телу пиньяты.

— Что ты делаешь, папа?

Он перестал колотить и улыбнулся ей, чуть не задыхаясь. Протянул ей биту.

— Бей, — сказал он.

Она озадаченно уставилась на него.

— Что?

Он указал на относительно нетронутую часть пиньяты, руку из папье-маше. Рука один раз шлепнула по деревянному полу.

— Разбей ее.

Она растерянно покачала головой, а затем с силой опустила биту на маленький красный цилиндр.

Грег встал с кровати и уперся голыми пятками в бумажную мякоть головы пиньяты. Шальная игла уколола его ногу снизу, но ему было все равно. Он взял биту у Сьюзен и ударил то, что осталось от перекошенного лица пиньяты. Сьюзен протянула ему миниатюрный батончик Сникерс, который он развернул и съел.

Он наклонился, поднял леденец на палочке и протянул его отцу. Отец сунул леденец себе в рот.

Грег оглядел комнату. Он посмотрел на обои, вспоминая, как они с мамой и папой ходили в магазин выбирать их. Он посмотрел на стереосистему, которую родители купили ему на Рождество. Ему стало грустно не только за маму, но и за отца, за всех остальных. Он почувствовал прилив неизбежных слез.

Он крепко обнял отца и уткнулся лицом ему в живот. Он заплакал, как ребенок.