Уроки куртизанки

Глава 10 Урок десятый Любовница – это не жена, и не важно, как сильно ей хочется быть женой

Джастин никогда не встречал женщины, которую не мог бы контролировать. Черт подери, немногие люди могли сопротивляться его обаянию или вовремя отданным распоряжениям. Но Виктория – совсем другое дело. Она поставила его мир с ног на голову. Заставила вращаться в обратном направлении. Она являла собой все, что он о ней думал, – но не делала ничего из того, чего он ожидал. И только в одной области господство принадлежало ему.

Виктория желала его.

Она начинала дрожать от малейшего прикосновения. Во время поцелуя она полностью отдавалась на его милость. И он знал только один способ вернуть себе власть над ситуацией, и пока он игнорировал тот факт, что прикосновение к ней не меньшее испытание для его самообладания, чем для нее, он верил, что все получится.

– И каковы же твои условия, Джастин? – тихо спросила Виктория.

Она сложила руки на груди и смотрела на него упрямо и деловито. Для любой другой женщины это выражение лица превратилось бы в холодную маску – но только не для Виктории. В глубинах ее зеленых глаз Джастин отчетливо видел мерцание страсти. Они оба прекрасно знали, что еще до наступления утра окажутся обнаженными в объятиях друг друга.

Он принялся кружить вокруг нее.

– Сегодня я объявил Рию своей любовницей, – мягко сказал он. Она стояла не шевелясь и упрямо не смотрела на него, пока он с наслаждением оглядывал ее красивое тело. – К следующему собранию, на котором мы появимся, все уже будут в курсе, что ты моя.

Ее плечи напряглись.

– Так скажи им, что я тебе больше не нужна.

Он покачал головой:

– Если я откажусь от тебя, интерес к тебе растает, как мираж в пустыне. И потому я хотел бы, чтобы ты подтвердила мое заявление. – Он остановился в нескольких дюймах за ее спиной и наклонился так близко, что от его дыхания заколыхались тонкие завитки у нее над ухом. – Во всех смыслах.

Едва заметная дрожь пробежала по телу Виктории. От этого легкого движения у Джастина все свело внутри. Черт подери, как же он хотел эту женщину! Более того, он хотел, чтобы она день и ночь изнывала по нему и отдавалась ему. Хотел увериться, что когда она покинет Лондон, воспоминания о нем останутся выжженными в ее памяти на всю жизнь.

Жестокое желание, при том, что он не собирался жить с ней, быть ей мужем не только на бумаге. Это осталось неизменным. Все еще существовали препятствия, которые не позволяли им быть вместе в прошлом. Он больше, чем когда-либо, сомневался в ее мотивах. И все же он хотел, чтобы она уступила ему на всех фронтах.

Он и вправду невыносимый ублюдок.

Виктория медленно повернулась и взглянула на него. Ее нижняя губа дрожала, в глазах стояла поволока.

– Не думала, что ты берешь содержанок, Джастин. Что скажут люди?

Он пожал плечами:

– Что ты самая желанная женщина во всей империи, – вкрадчиво сказал он. – А я беру самое лучшее.

Она отвела взгляд.

– Ты не считаешь, что я самая желанная женщина во всей Британии, – сказала она так тихо, что он едва расслышал ее даже на таком близком расстоянии.

– Да?

Она качнула головой:

– Ты никогда так не думал.

Он удивленно склонил голову и пристально всмотрелся в ее лицо. Она вздернула подбородок, будто говоря: ну же давай, попробуй возразить. Но за бравадой и презрением он почувствовал глубоко спрятанную боль. Он сомневался, что она когда-нибудь признается в ней.

Ему стоило так это и оставить. Пусть она думает, что он никогда не желал ее дольше, чем на несколько мгновений. Но какая-то часть его не могла позволить ей остаться при этом убеждении.

– Ты ошибаешься, – пробормотал он, запуская пальцы ей в волосы и охватывая затылок. Нежным движением он заставил ее взглянуть ему в глаза. – Ты очень-очень сильно ошибаешься.

Он наклонился и поцеловал ее. Он собирался соблазнить, потребовать и взять, но все пошло не так. Вместо этого он понял, что ему хочется быть нежным. Обнадежить ее. Чтобы Виктория знала, как она желанна.

Он обнял ее за талию и привлек к себе. Она трепетала под его губами, и он знал, что завоевал ее тело. По крайней мере, его. О, как же он желал это тело! Он будет обладать ею. Если ему удастся уговорить ее участвовать в новой игре, изображать его любовницу на людях и в спальне, он сможет брать ее так часто, как ему захочется.

Он нежно массировал ей кожу головы. Шпильки посыпались из волос.

– Это позволит обезопасить тебя во время нашего расследования, – вкрадчиво сказан он и наклонился, чтобы осыпать легкими поцелуями ее щеку. – И… разве ты сама не хочешь меня?

Она помедлила, замерев. Его губы прочертили линию от скулы к уху. Он чувствовал, что она борется с собой, с их прошлым. Обречена на поражение. Джастин знал, потому что уже прошел через эту войну.

– Хочу, – призналась она с прерывистым вздохом. – Отрицать это – все равно, что отказываться дышать.

Он не ответил, наслаждаясь ощущением близости ее стройного тела, нежным запахом ванили от ее волос и вкусом ее поцелуя на губах.

– Для меня тоже, Виктория, – прошептал он.

Ее глаза распахнулись. Зелень сгустилась до роскошного изумрудного оттенка. Этот взгляд пронзал его душу насквозь.

– Не надо играть со мной, Джастин.

– Я могу играть с тобой в сотни игр, но только не в эту. – Он отвел со лба упавший на глаза локон. – Страсть к тебе охватила меня, и я не в силах противиться этой волне. Позволь мне утонуть в ней, Виктория. Хотя бы ненадолго. И может быть, когда мы разгадаем тайну пропавшей Хлои, это безумное желание остынет и все вернется на круги своя. Мы будем жить как прежде.

С ее губ сорвался краткий стон. Она попробовала вырваться, но он не дал ей сбежать, отдалиться.

– Стань моей любовницей, – мягко попросил он. – На время.

Она взглянула на него. Их лица разделяло не больше нескольких дюймов. Но по ее непроницаемой маске он ничего не смог прочесть.

– А если я скажу «да», ты поможешь мне найти Хлою?

Джастин нахмурился. Неужели она просто предлагает ему свое тело в обмен на желаемое? Нет. Она искренне говорила, что хочет его. Просто она достаточно умна, чтобы вести переговоры, несмотря на потребности своего тела.

Он уважал ее за это.

– Да, – пробормотал Джастин.

– Но я буду тебе любовницей, а не женой, – подчеркнула она.

Он приподнял брови.

– Никто не знает, что ты моя жена, если ты об этом.

Она покачала головой:

– Я имею в виду, что ты будешь обращаться со мной как с любовницей, а не с женой. Только страсть. Ты не станешь ждать от меня каких-то чувств.

Он отступил. Ее слова потрясли его. И он не мог понять, для чего она это говорит.

– А ты хочешь чувств?

Виктория едва заметно вздрогнула.

– Нет. Больше не хочу.

Он нахмурил брови. Значит, некогда хотела. Ему стоит радоваться, что ее предпочтения изменились. Разве нет?

– Тогда между нами будет только страсть – и никаких чувств, – пообещал он.

Она поставила ему совсем простое условие. Выполнить его будет легко. Отчего же тогда эти слова застревали в горле? Разве это не он должен сохранять между ними дистанцию и говорить ей, что ему не нужно ничего, кроме ее тела?

– Тогда я буду твоей любовницей, – прошептала она.

И неуверенно приблизилась к нему и обвила его шею руками. Она привстала на цыпочки, чтобы прижаться ртом к его губам.

Она никогда прежде не целовала его сама. Нежное, почти невинное прикосновение ее мягких губ потрясло самые глубины его существа. Он ответил на ее поцелуй, и она продолжила с еще большим энтузиазмом.

Джастин обнял ее крепче, растворился в объятиях со всей страстью, что сжигала его изнутри с тех пор, как они в последний раз занимались любовью. Возможно, она дремала в нем еще дольше… с первой брачной ночи, когда ее невинность потрясла его и даровала ему такое глубокое удовлетворение, о каком он прежде и помыслить не мог.

Но это не важно. Он получил свободу в своих желаниях. И он намеревался им отдаться. Овладевать Викторией всеми возможными способами. Любой ценой утолить жажду ее тела. Ее руки скользнули вниз, к его груди. Она сорвала его сюртук. Джастин улыбнулся, не прерывая поцелуя: хорошо, что она хочет быть с ним так же сильно, как и он сам. По крайней мере, они равны в этом безумии. Он подталкивал ее к кушетке, пока она сражалась с его жилетом. Ногти царапнули живот. Джастин со свистом втянул воздух. Если он не будет осторожнее, она, чего доброго, повредит ему что-нибудь важное.

Чтобы вернуть себе хотя бы видимость контроля над ситуацией, Джастин взялся за ее платье и единым движением расстегнул все пуговицы. Соблазнительная гладкая ткань обнажила шелковистую кожу. Джастин потянул вниз ее нижнюю рубашку, и платье вместе с бельем скользнуло к ее ногам. Виктория предстала перед ним лишь в туфлях и чулках.

Он пожирал ее взглядом, даже не скрывая похоти, лениво осматривал с ног до головы. Некогда Виктория под этим взглядом краснела и пыталась прикрыть свою наготу… теперь она с гордостью демонстрировала ему роскошную грудь и покачивала бедрами в немом приглашении, которому он не смел противиться.

Она уже осознала свою чувственность и власть, которую она дает над мужчинами.

И это не он помог ей прийти к такому открытию. Джастин удивился, поймав себя на том, что расстроился из-за этого. И дело не только в чувстве собственности и ревности к тому, что за годы их разлуки в ее постели оказался какой-то другой мужчина.

Нет. Но сам он хотел быть на месте того человека, который помог ей осмелеть, познать, как легко управлять мужчинами с помощью легкого покачивания бедрами и жаркого прикосновения.

Но это не его заслуга. Ему только предстоит пожинать плоды. И когда она потянулась к нему и начала расстегивать на нем рубашку, не сводя с него глаз, он готов был пасть на колени и поклоняться ей, как божеству у алтаря.

Ее рука скользнула под рубашку и легла напротив сердца. Джастин не сомневался, что она чувствует биение его сердца, которое бешено колотится в клетке из ребер, потому что его захлестывает страсть к ней.

– Чувствуешь? – прошептал он, обнимая ее и осторожно опуская на диван.

– Твое сердце? – Она вгляделась в его лицо, которое теперь было так близко.

Он кивнул:

– Со мной это делаешь ты, Виктория.

Она улыбнулась и приникла поцелуем к его шее.

Она застонала, ощутив вкус его кожи. Она хотела выжечь в памяти каждый миг их сладостной схватки, чтобы потом можно было вспомнить ее во всех подробностях. Но секунды пролетали так быстро… Джастин уже сорвал с себя рубашку и швырнул ее на пол, а потом взял лицо Виктории в ладони и впился в губы жарким поцелуем.

Мир закружился у нее перед глазами, когда он всем телом вдавил ее в диванные подушки и опалил таким жаром, будто его кожа пылала огнем. Виктория вцепилась ему в спину, когда его рот коснулся ее шеи, а потом приник к груди, и голова ее беспомощно откинулась назад, на подушки. Сильнейшее течение уносило ее все дальше и дальше в море желания.

Она попыталась сопротивляться – запустила пальцы в волосы Джастина и простонала:

– Нет, нет, подожди!

В его темных глазах отразились удивление и вопрос.

– Только не говори, что собираешься оттолкнуть меня сейчас, когда я уже на краю, – прошептал он, взял ее ладонь в свою и прижал к тому месту на брюках, где явственно обозначилось его возбуждение.

Она погладила его со стоном, который он повторил, как эхо.

– Я тоже этого хочу, Джастин. Но меня всегда сметает этим ураганом, поглощает полностью. А сегодня я хочу прочувствовать все. Пожалуйста, я хочу…

Он пристально вгляделся в ее лицо. Это напряженное внимание она видела в его взгляде так редко – но каждый раз ее пробирала дрожь. Да, Джастин оправдывал свою репутацию повесы и дебошира, но чем больше времени она проводила с ним, тем отчетливее понимала, что за этим скрывается что-то еще. Более глубокое.

– Полное поглощение – часть всего этого, – мягко сказал он, поглаживая кончиком указательного пальца ее губы. – Но я, кажется, понимаю, о чем ты.

Он встал, оставив ее распростертой на диване, и медленно снял брюки. Виктория жадным взглядом впивала его наготу.

– Ты хочешь, чтобы я дал тебе столько времени, сколько нужно, чтобы полностью распробовать все.

Она не могла отвести взгляда от его напряженного достоинства. Так невыносимо хотелось коснуться его…

– Д-да…

– Тогда сделай это, – хриплым голосом предложил он.

Она села и потянулась в нему рукой, взяла в ладонь, одним нежным движением провела от основания до головки. Джастин сжал ноги и еле слышно выругался.

– Да… – стонал он. – Вот так. А теперь медленнее, чуть-чуть медленнее…

Следуя его указаниям, она вглядывалась в его напряженное лицо. Под ее ладонью его мужское естество становилось все тверже и тверже, и вот на кончике выступила капелька прозрачной жидкости. Виктория вспомнила, как восхитительно чувствовать его извержение внутри себя…

– Должен признать, ты чертовски быстро учишься, моя дорогая… – простонал Джастин.

Как чудесно знать, что она дарит ему такое же острое наслаждение, как и он ей! Держать в руках ключ от его блаженства…

Он сам дал ей его – как дар, и она приняла его осторожно, но жадно.

– Я хочу подарить тебе наслаждение, – тихо призналась она.

Может быть, позже она пожалеет об этой минутной искренности, но сейчас она казалась ей справедливой платой за власть, которую он дал ей.

Он застыл со странным и абсолютно непроницаемым выражением лица, опустился на колени перед ней и взял ее лицо в ладони, чтобы поцеловать. Этот жест так удивил Викторию, что ей и в голову не пришло воспротивиться ему. Она просто обвила его руками и отдалась на волю шторма страсти.

Он прижал ее к себе. Она обвила его талию ногами. Ей хотелось большего. Еще большего. Всего.

И тут в мгновение ока Джастин поднял ее и перевернул, так что теперь он оказался сидящим на диване, а она – верхом на нем.

Она отклонилась назад и заглянула ему в глаза – такие голодные, такие темные, что в них можно было утонуть. Его руки ласкали ей плечи, бока – и наконец замерли на бедрах. Он надавил – и она, повинуясь его невысказанному приказу, начала опускаться вниз. Он входил в нее дюйм за дюймом, так медленно, как хотелось ей самой.

Виктория ощутила ни с чем несравнимое блаженство. Единственная близость с Джастином, в которую она сколько-нибудь верила…

Ее плоть трепетала, охватывая его. Ей казалось странным, что она сверху, но это не доставляло ей никакого неудобства, напротив, ощущение было сильным и приятным.

– Двигай бедрами, – тихо проговорил Джастин, взял в руку одну ее грудь и лениво прошелся языком по соску. – Покатайся на мне.

В каждой черточке его лица она читала напряжение. Ему стоило большого труда сдерживаться, чтобы попросту не овладеть ею, как обычно. Он полностью предоставил ей контроль над ситуацией. Даже, несмотря на то, что желал гораздо больше, чем она давала.

Она с удивлением смотрела на него. Внутри ее что-то шевельнулось. Волна страсти накрыла ее с головой. Никогда прежде она не желала его сильнее. С прерывистым вздохом она обхватила его за плечи и подалась вперед. Когда последний дюйм был пройден, они застонали в унисон.

Повинуясь его указаниям, она двигала бедрами вперед-назад. Очень скоро она поймана ритм, который мчал ее навстречу безумию – все ближе и ближе с каждым движением, с каждым мгновением.

Джастин покрывал поцелуями ее грудь, его руки обхватили ее бедра, помогая ей двигаться и принимать его в себя до конца.

Она почувствовала, что конец близок. Внизу живота неуклонно нарастало ощущение блаженства. Она хотела замереть и выгнуться, но он не позволил – надавливая и надавливая ей на бедра сильными руками, Джастин поддерживал ее движения в одном ритме.

– Давай же, ангел мой, – простонал он. – Я вижу это в твоих глазах. Возьми его. Пусть оно придет.

– Джастин! – выкрикнула она, когда в теле зародились первые толчки наслаждения.

– Давай, Виктория, – задохнулся он, впиваясь пальцами еще сильнее. – Боже, я хочу…

– Сделай же это! – закричала она, запрокидывая голову и содрогаясь в сладостных конвульсиях.

– Виктория… – прорычал он и изогнулся дугой.

Он ударял в нее снизу, отчего ее и без того дикий оргазм превратился в новое, прежде не испытанное, величайшее наслаждение. А потом он замер под ней и с прерывистым криком излился в нее последним движением.

Содрогнувшись, Виктория упала ему на грудь, зарылась лицом в мускусно-теплую шею и замерла, хрипло дыша. После недолгих колебаний он заключил ее в нежные объятия.

Она открыла глаза. Взгляд устремился в пустоту. Она прислушивалась к чувствам, затопившим ее. Тепло. Удовлетворение. И что-то еще. Джастин уступил ей, и их связали новые узы – да, очень непрочные. Но Виктория впервые не опасалась того, что он с легкостью переступит через нее, чтобы добиться желаемого.

Что это – правда или простая манипуляция? В последний раз он с гордостью признал, что использовал интимную близость как оружие. Только время покажет, повторится ли это снова.

Она отстранилась, чтобы посмотреть на него. Голова откинута на подушки, глаза прикрыты, дыхание постепенно возвращается к обычному ритму. Он не выглядел как человек, который намерен отдавать ей какие-то приказы, – наоборот, он казался против обыкновения спокойным и удовлетворенным.

– Собираешься писать мой портрет, Виктория? – поинтересовался он, не открывая глаз.

Она рассмеялась – слишком нервно, резко:

– Что?

– Ты на меня смотришь, – усмехнулся он и открыл один глаз.

Она не смогла сдержать улыбку.

– Ты даже не знаешь, рисую ли я.

Его веселость поблекла.

– Да, и, правда, не знаю. Но скоро я это выясню, не так ли? Теперь, когда все считают, что ты моя любовница, мы будем проводить чертовски много времени вместе. Нам нужно серьезно подготовиться.

Эти слова напомнили ей об истинных причинах того, почему она здесь. И для чего они занимались любовью. Их новая сделка… Она могла с ней жить. И даже больше чем просто жить. Но она никогда не забудет, что помощь Джастина, его подарки имеют свою цену. И даже если она рада заплатить ее, это все равно не искренняя щедрость.

Со вздохом Виктория разъединила их тела и встала, чтобы найти платье.

– Подготовиться? – переспросила она, надеясь, что голос ее звучит равнодушно и прохладно.

– Во-первых, тебе нужно будет переехать в один из моих домов в центре города, – ответил Джастин с едва слышным вздохом. Он вскочил на ноги и сгреб одной рукой смятые брюки.

Пока он пытался расправить их, Виктория украдкой бросила на него взгляд. Длинные, мускулистые руки и ноги, стройное тело, кривая усмешка. Какой же он… красивый.

Ее предательское тело тут же намекнуло ей, что оно не прочь опять с ним слиться. Оставалось только надеяться, что новая сделка поможет утолить эту бесконечную жажду. Когда-нибудь они должны устать друг от друга.

– Завтра я помогу тебе перебраться в более подходящее место, – продолжил он.

Его слова пробились сквозь туман вожделения, затмивший ее сознание. Виктория отпрянула.

– Перебраться? Зачем?

Он поднял бровь и принялся надевать брюки.

– Потому что, моя дорогая, моя любовница не стала бы жить в Сохо, и это жилище подходит ей не больше, чем мне.

Виктория улыбнулась.

– Я бы поселил ее в лучших апартаментах и хвастался бы ею перед всеми друзьями и знакомыми, чтобы они восхищались ею и завидовали мне.

Виктория не могла придумать аргумента против. Он прав. Когда она действовала в одиночку, этот тихий, уютный дом в непритязательном районе помогал ей хоть как-то обезопасить себя. Но теперь они вместе ведут совсем другую игру. И ее сопровождают новые опасности.

– Очень хорошо. Я велю слугам готовиться к отъезду.

Она подавила вздох – Джастин застегнул последние пуговицы на рубашке и надел жилет. Если не считать помятой одежды, их соитие не оставило на нем следов. В отличие от нее самой. Виктория окинула себя взглядом; полуодетая, в тоненькой сорочке, с разметавшимися по плечам волосами, она чувствовала себя нагой во всех смыслах этого слова.

– Кроме того, я должен удостовериться, что ты и твоя вредная подружка Мара находитесь под надежной охраной, – задумчиво добавил он, обращаясь больше к себе, нежели к ней.

Виктория задрожала. Слово «охрана» вызвало в воображении множество неприятных картин. Она не желала попасть в темницу.

– Думаешь, это так необходимо?

Он кивнул:

– Если с Хлоей случилось что-то плохое, твое расследование могло привлечь внимание очень опасных людей. Я бы предпочел перестраховаться, чем увидеть тебя…

Он умолк, не закончив фразы, и некоторое время они просто молча смотрели друг на друга. Он подошел, взял ее за подбородок и рассеянно погладил пальцами по щеке.

– Сейчас мне нужно идти, чтобы начать приготовления, но я оставлю указания твоему дворецкому. Даю слово, сегодня тебе ничего не грозит.

Он нахмурился, как будто решал какую-то сложнейшую задачу, а потом наклонился и поцеловал ее в губы.

Этот поцелуй нес в себе страсть, как и всегда. Но чем сильнее он надавливал губами на ее губы, тем отчетливее она чувствовала нечто большее, чем просто физическое желание. Нечто теплое и важное.

И когда он отпустил ее и с поклоном удалился из комнаты, Виктория подумала, что, возможно, заключила очень-очень невыгодную сделку.