Глава 2 Урок второй Никогда не теряй самообладания… пока сама этого не захочешь

Виктория с трудом сглотнула. «Удовлетворишь»… Такое сильное слово, особенно когда Джастин вот так к ней прикасается. Она могла бы поспорить, что он нарочно выбрал именно его. Неужели все реакции ее тела – открытая книга для него?

Знает ли он, как сильно ей хочется обвить его талию ногами и сказать, что если он хочет удовлетворения, то она его ему даст? Боже, только не это! Это знание дало бы ему еще большую власть над ней, а в этой ситуации она и гак почти не способна сопротивляться. Ей нужно что-то придумать, и придумать быстро.

– Отвечай, Виктория, – потребовал Джастин.

Она вздрогнула: ее имя соскользнуло с его губ, как шелк, во второй раз за вечер. Его низкий, хриплый голос таил в себе ее погибель.

– Ты не куртизанка, – пробормотал он.

Она удивленно уставилась на него. Он снова усмехался, точно так же, как в бальном зале. И точно так же, как тогда, его заносчивость придала ей сил преодолеть вожделение и взять себя в руки.

– Ты правда так думаешь? – Она рассмеялась и положила руки ему на грудь.

Господи, какой же он горячий… Виктория чувствовала каждый мускул под пальцами. В попытке забыть это ощущение она оттолкнула его. Хотя по силе она не могла даже сравниться с ним, он отпустил ее, и Виктория снова получила возможность дышать.

– Неужели ты так самонадеян, что считаешь, что если не захотел меня – то и никто другой не захочет? Или что я перестала существовать только потому, что ты забыл обо мне на несколько лет? Ты ничего обо мне не знаешь, Джастин! – отрезала Виктория, и эти слова напомнили горькую правду ей самой так же, как и ему.

Его губы сжались в нитку.

– Ты права. Я тебя не знаю. Никогда не знал и не хотел знать. – Он отступил еще дальше. – Но я знаю, что за три года невинная девочка не может превратиться в необузданную соблазнительницу.

Виктория изогнула бровь.

– Правда? А откуда тебе знать? Все, что тебе известно, – собственные эгоистичные желания и потребности. Ты никогда не знал ничего другого. Ты и понятия не имеешь о моей жизни.

Ему все равно. Виктория была почти благодарна ему за это напоминание, хотя оно и жалило ее – где-то в глубине души, так глубоко, что она сама отказывалась это признавать.

Джастин покачал головой:

– Я знаю достаточно. Я знаю, что ты взялась вести дела в поместье и отлично с этим справляешься. Откуда у тебя могло взяться время заводить любовника-солдата и учиться у него всем этим развратным штукам?

Ей показалось – или она и вправду увидела, что уголок его рта подергивается от гнева? Неужели его на самом деле бесит то, что у нее мог появиться любовник? С чего бы? Он не пожелал ее. Никогда не желал. Он признал это без возражений.

Но это все не важно. Чем дальше он отступал, тем легче ей было вспомнить об истинной цели своего прибытия в Лондон. Она никоим образом не касается Джастина и их сложных отношений. По сути дела, ей нужно, чтобы он держался как можно дальше от нее, и все.

Она заранее готовилась к тому, что ее могут разоблачить во время этой опасной игры. Осталось только вспомнить нужные слова и повторить их.

– А ты знаешь, Джастин, какая это скука – управлять поместьем? И как волнует близость мужчины, который повидал мир? – Она улыбнулась – его глаза сузились. Ей нравилось дразнить его, выставляя напоказ свои мнимые любовные похождения.

– Виктория…

Его тон был предупреждением, но она продолжала давить:

– Я хотела наведаться в Лондон и поучаствовать в увеселениях, которые проходят здесь, вкусить местных удовольствий.

– Ты благородная леди, титулованная особа. Если кто-то узнает, что ты творишь, ты погибла. Разве это тебя не волнует? – потрясенно спросил Джастин.

Она пожала плечами:

– Я не слишком широко известна в лондонских кругах. Наша свадьба состоялась еще до моего первого бала, я не бывала в столице во взрослом возрасте. Мои старые знакомые не посещают мероприятий, подобных этому. Даже если кто-то из них мне и встретится – я позаботилась о том, чтобы изменить внешность до неузнаваемости.

Она колебалась. Позаботилась – а Джастин все равно сразу же ее узнал.

Она покачала головой и пробормотала:

– Я очень удивлена тем, что ты меня узнал. По-моему, когда мы встречались, ты даже особенно не смотрел на меня.

Он нахмурился:

– Не важно, что ты сделала со своей внешностью, мужчина всегда узнает свою жену.

Он сказал это властно, по-хозяйски.

Виктория покачала головой:

– И снова я спрашиваю тебя: какое ты имеешь право называть меня женой? За три года мы провели вместе всего одну ночь. Ты не смог дождаться утра, чтобы уйти. Ты отлично сумел забыть меня тогда, думаю, сейчас ты сделаешь то же самое. Выброси меня и наш нежелательный брак из головы. Я снова вернусь в усадьбу, и все станет по-прежнему.

У него были очень большие, яростные, дикие глаза. По правде говоря, Виктория никогда не видела у него проявлений более сильного чувства. Она почти гордилась тем, что сумела пробить его непроницаемый панцирь. Она заставила его испытать сильное чувство – даже если это всего лишь злость.

– Так ты не собираешься оставаться в Лондоне? – спросил он обманчиво спокойным тоном, хотя гнев все еще бушевал в его взгляде.

Она кивнула. Что вреда в этой крохотной частичке правды?

– Не собираюсь. Как ты заметил, управление поместьем требует много времени, и у меня дома полно дел. Через несколько недель, когда эта игра мне наскучит, я уеду.

Он сжимал и разжимал кулаки.

– Значит, ты приехала сюда, чтобы найти любовника на несколько недель – и уехать восвояси?

Виктория сглотнула. Это и есть ее легенда, разве не так? По пути в Лондон и после прибытия Мара заставляла повторять ее сотни раз.

– Да.

Он подскочил, застиг ее врасплох, она не успела среагировать и вновь оказалась прижатой спиной к стене. Он сжал ее голову ладонями. Во второй раз за последние полчаса она попала в ловушку. Он наклонился. Жаркое дыхание щекотало ей кожу, ласкало щеки. Отстраненность, которую она, как стену, отстраивала во время спора, рухнула вмиг. Страсть поднималась в ней с умопомрачительной скоростью.

– Если ты хотела с кем-нибудь поразвлечься, Виктория, – сказал он, почти касаясь губами ее горла, – тебе стоило всего лишь известить меня. Я был бы счастлив ответить… на твои порывы.

Виктория распахнула глаза. Она может позволить своим низменным желаниям победить в этой войне. И не имеет права позволить Джастину победить. Даже если для этого придется нанести самый подлый удар.

– Я уже имела некоторый опыт с тобой, Джастин, – огрызнулась она. – У меня бывало и получше.

Он поднял голову и пронзил ее взглядом. Его злость переросла в возмущенный гнев. Она слишком далеко зашла. Слишком далеко. А теперь ей, похоже, придется поплатиться.

И она поплатилась. Джастин стиснул ее затылок и поцеловал ее жестоким поцелуем, поцелуем-наказанием. По крайней мере, он начинался как наказание… Но в тот момент, когда их губы соприкоснулись, он быстро перерос в нечто другое. Нечто дикое, жаркое и совершенно неконтролируемое.

В ту секунду, когда его губы ожгли ее, все протесты Виктории будто растворились. Она открылась ему, обрадовалась ему и с наслаждением вкусила его знакомое прикосновение. Она потонула в его объятиях. Он придавливал ее к стене всем весом, ее мягкие округлости вжимались в его плоское мускулистое тело.

Она едва могла вынести эту чувственную пытку.

Но он не остановился на достигнутом. Его руки принялись бродить по ее телу, ласкать груди, тут же напрягшиеся под безнравственно тонкой тканью облегающего платья. Неудивительно, что куртизанки носят такую одежду, она усиливает ощущение каждого прикосновения. Более того, Виктория не надела нижнего белья, как настоящая жрица любви, и потому Джастину не требовалось много усилий, чтобы дотронуться до нее. Войти в нее.

И в это мгновение абсолютной слабости она не могла отрицать, что жаждет этого.

Кажется, он прочел ее мысли, потому что принялся стягивать платье ниже и ниже, пока одна грудь не обнажилась. Здравый смысл подсказывал, что она должна бояться такой наготы… Но она не боялась. Она выгнулась ему навстречу, когда он прервал поцелуй и стал постепенно спускаться вдоль ее тела. Он обнял ее и слегка приподнял, чтобы добраться до набухшей вершинки.

Викторию будто ожгло огнем. Каждое прикосновение жаром отдавалось в сокровенных глубинах ее тела. Еще немного – и она сдастся.

Особенно сильная ласка заставила ее бедра вздрогнуть и прижаться к… Взрыв ощущений. Его мужское естество, горячее, напряженное, жаждало соприкосновения с ней. И она не хотела ему отказывать.

– Видишь, – прорычал он и еще раз прошелся языком по груди, – если ты хочешь мужчину, все, что тебе нужно, – это я!

Виктория застыла. Его слова разорвали туман блаженства. Будто ее облили холодной водой. Когда-то он и вправду был ей нужен.

И это не повторится.

Со сдавленным вскриком она вывернулась из его объятий и оттолкнула его. К ее удивлению, он без возражений отступил. В тусклом лунном свете, который силился рассеять тьму в этом укромном уголке террасы, он смотрел на нее. Она знала, что за зрелище представляет собой: в спущенном платье, с грудью, все еще блестящей от его поцелуев, растрепанными волосами и опухшим ртом.

Она выглядит как шлюха. Как куртизанка, которой притворяется.

– Я не хочу тебя, – проговорила она, задыхаясь и лихорадочно оправляя платье.

Джастин улыбнулся. Виктория прокляла свою несдержанность – из-за этого ее слова звучали фальшиво до невозможности. Джастин знал, что она искренне отзывалась на его ласки. Похоже, физическая связь, которая родилась в их первую брачную ночь, до сих пор существовала, хотя время и другие люди развели их.

– Правда? – промурлыкал Джастин и потянулся к темному локону, который выбился из ее шиньона. Она отпрянула от его движения, страшась этого деликатного, интимного жеста больше, чем его бешеного поцелуя.

– Да. И ты меня не хочешь по-настоящему. Ты просто не можешь смириться с тем, что кто-то еще желает обладать тем, что ты считаешь своей собственностью. Что ж, Джастин, я не принадлежу тебе. Мое тело не принадлежит. А моя душа – и подавно. Единственное, чего я хочу, – это чтобы ты оставил меня в покое. – Она обогнула его и направилась в дом. Если бы он только дал ей уйти… – Ты умеешь это делать лучше всего.

– Рия! – позвал он.

Она не сделала и трех шагов от него. Виктория остановилась и медленно повернулась к нему:

– Что?

Он улыбнулся ей, не разжимая губ. И наваждение прошло окончательно. Возможно, для него оно вообще не существовало. Еще одно подтверждение тому, что ее муж совершенно не тот человек, каким кажется.

– Боюсь, я не могу просто позволить тебе уйти, чтобы ты наставила мне рога с первым кобелем, который тебе приглянется. У всякого мужчины есть гордость, знаешь ли.

Виктория разразилась невеселым смехом. Ах да! Его гордость. Его проклятая репутация. Вот что его на самом деле волнует! И глядя на него в полутьме пустой террасы, она точно поняла, что ей нужно сделать. Она впервые за этот вечер ощутила спокойствие. Она полностью владела собой.

– Что ты думаешь о моем поведении, Джастин, не имеет ровным счетом никакого значения, – мягко сказала она.

– Никакого значения? – Он нахмурил брови. – Да если бы я захотел, я бы запросто мог разоблачить тебя. Сообщить всем и каждому в этом зале, кто ты такая. Если бы они знали, что ты моя жена, к тебе бы никто близко не подошел. Не посмел бы.

Она скрестила руки на груди.

– Нет, Джастин. Ты этого не сделаешь.

Он с вызовом рассмеялся:

– Да? И почему же?

– Потому что это повредило бы тебе гораздо больше, чем мне.

Он наморщил лоб.

– Позволь-позволь. Каким бы образом мне повредило то, что моя жена – самая желанная женщина в стране?

– А таким, что я не просто самая желанная женщина во всей Англии. Я Рия, самая желанная куртизанка этой страны. А стала я такой потому, что долгая череда искуснейших любовников научила меня самым изысканным чувственным удовольствиям. И ни одним из них не был ты, муженек.

Виктория возликовала: самодовольная маска сползала с его лица по мере того, как до него доходила истинность ее слов. Она продолжала:

– Таким образом, если ты объявишь кому-то, что я твоя жена, ты также объявишь, что я обратилась в поисках удовлетворения к другим мужчинам. И это испортит твою драгоценную репутацию окончательно и бесповоротно. И вообще, что же ты должен быть за любовник, если твоя жена предпочла стать куртизанкой, лишь бы не оставаться с тобой?

Повисло долгое молчание. Виктория не пыталась заполнить паузу. Пусть Джастин обдумает ее слова. Пусть почувствует ее правоту.

Какая-то жестокая часть ее жаждала уязвить его. Она, женщина, которую он некогда отверг, теперь получила власть над единственным, что для него имеет ценность.

– Ты погубишь меня, погубишь себя – только для того, чтобы осуществить свою прихоть?

Она сделала шаг к нему, стараясь не вдыхать при этом пьянящий запах мужской кожи.

– О да, я сделаю это. – Она отвернулась. – Думаю, этот утомительный разговор больше не повторится, Джастин. Доброй ночи.

И она вошла в дом, не удостоив его даже взгляда через плечо.

Джастин смотрел на удаляющуюся спину Виктории. Ее уход потряс его настолько глубоко, что он не мог ничего ни сказать, ни сделать. Оставалось только плакаться от бессильной злобы. Что, черт подери, только что произошло?

Он развернулся, подошел к краю террасы и взглянул на сады внизу. Он так радовался возвращению в Лондон – но вот появилась его благоверная и за один несчастный вечер спустила к чертям его планы, его благополучие, всю его жизнь!

И, что еще хуже, она, не прилагая никаких усилий, напомнила ему, как сильно он желал ее. До сих пор. Несмотря ни на что.

– А мы видели, как Рия вернулась в зал, – провозгласил Шоу – они с Калебом вышли на террасу к Джастину.

Он с трудом нацепил маску хладнокровия, прежде чем повернуться к друзьям. Ни члены семьи, ни Шоу не присутствовали на его свадьбе и никогда не видели Викторию, поэтому никто из них не подозревал, что она и есть бесстыжая Рия.

Несмотря на то, что Джастин очень доверял брату и другу, он не намеревался открывать им правду. Пока, по крайней мере. До тех пор, пока он не придумает, что делать со своей строптивой женой и ее причудами.

– Правда? – хрипло переспросил Джастин.

Он до сих пор ярко переживал каждый момент ее близости.

Калеб кивнул:

– И она выглядела несколько помятой. Здорово, что мы не заключили официальное пари, а то мне бы пришлось уже выплачивать тебе выигрыш!

Смех младшего брата неприятно царапнул нервы Джастина.

– Да уж, за один вечер тебе удалось добиться того, чего мы не могли получить за две недели! – добродушно прогромыхал Шоу, раскуривая сигару.

– Я еще не добился Рии, – признался Джастин, сжимая каменные перила стальной хваткой.

Он взволновал ее, в этом Джастин был уверен. Он чувствовал, что она жаждет его так же страстно, как и он ее, и это удивляло его и усиливало чувственный голод. Но в той игре, что он сейчас ведете Викторией, это еще не победа.

– Да? – удивился Калеб. – Что ж, значит, у нас еще есть шансы. Можем устроить интересное пари. Как думаешь, что полагается тому, кто первым уложит ее в постель? Деньги, лошади? Кстати, Джастин, я положил глаз на твой новый фаэтон, может, поставишь на кон его?

– Не будет никаких пари! – прорычал он.

Джастин сжал руки в кулаки, пытаясь обуздать внезапный приступ гнева, который выворачивал его душу наизнанку. Он не собирается спорить насчет того, кто первым уложит в постель его жену!

И не важно, что да как, по закону она его.

Or мысли, что она заигрывала с другими мужчинами, была с другими мужчинами, что какой-то идиот в военной форме обучал ее восточному искусству любви и бог знает чему еще… от этой мысли у него все внутри переворачивалось.

– Бэйбери… – озабоченно пробормотал Шоу.

Джастин отвернулся. Он не намерен сейчас ни с кем обсуждать свою жену, потому что, когда он думает о ней, его мысли теряют всякую рациональность. Не остается ни следа от его обычной сдержанности и рассудительности.

Его мысли о Виктории дики и просты: «Моя. Моя. Моя!»

К тому времени как Виктория вошла в маленький домик в непритязательном районе неподалеку от Сохо-сквер, от бравады, которую она демонстрировала на балу, не осталось и следа.

– Добрый вечер, госпожа! – проговорил глубоким голосом дворецкий и потянулся к ее плащу.

Виктория помедлила: ее мысли вновь проникли на запретную чувственную территорию. Дворецкий мягко потянул плащ, и она освободилась от него с извиняющейся улыбкой:

– Спасибо, Дженкинс!

Пошатываясь, Виктория двинулась через переднюю в гостиную.

– Принести вам что-нибудь, мадам? – спросил он с неподдельной заботой в голосе.

Виктория покачала головой, закрывая за собой дверь:

– Нет, спасибо, мне ничего не нужно.

Дрожащей рукой она потянулась к бутылке шерри. Нет, кое-что ей все-таки нужно, но дворецкий тут ей ничем не поможет. Ей нужно немного здравого смысла.

Она щедро плеснула шерри в стакан и попыталась успокоить расшалившиеся нервы. Невероятно трудная задача, учитывая, что ей сегодня пришлось пережить.

Она коснулась губ пальцем. Они до сих пор хранят вкус Джастина. Грудь после его ласк оставалась тяжелой и горячей.

– О, ты рано сегодня.

Виктория вскочила: ее лучшая подруга, Мара Фарнсуэрт, вошла в гостиную и прикрыла за собой дверь. Виктория сделала вид, что все в порядке, и слабо улыбнулась Маре. Ей не удалось провести подругу: темно-синие глаза Мары отразили тревогу. Она пересекла комнату и успокаивающим жестом обняла Викторию за талию.

– Трудный выдался вечер, да? Лорд Ричен опять пытался тебя облапать? – Мара подвела ее к диванчику у камина.

Виктория покачала головой и села. Жалких поползновений пожилого джентльмена недостаточно, чтобы ввести ее в такое состояние. Нет, на это способен только очень сильный, очень страстный мужчина.

– Джастин здесь. – Она опустошила стакан и закашлялась.

Мара вскочила на ноги, прикрыв рот узкой ладонью – жест потрясения.

– Нет. Быть не может! Наши источники…

Виктория со звоном поставила стакан на столик.

– Наши источники, очевидно, ошиблись. Он сегодня присутствовал на званом вечере.

Мара опустилась на диван.

– Он тебя видел?

Виктория подавила невеселый смешок и кивнула. Видел, еще как видел… Даже то, что она так, старалась скрыть.

Мара покачала головой:

– И даже после всего, что мы сделали с твоей прической, одеждой, манерой двигаться – он все равно тебя узнал? Спустя три года?

Виктория снова кивнула. Она изо всех сил старалась не вспоминать в жарких подробностях минуты их встречи, но у нее плохо получалось. Она проиграла эту битву. Что он с ней делал… Что она позволяла ему делать, забыв о своих намерениях…

– Расскажи мне все, – мягко попросила Мара.

Виктория сглотнула. Как объяснить «все» невинной подруге? Она не была уверена, что сама полностью поняла, что произошло сегодня, не говоря уже о том, чтобы объяснять это Маре. Виктория вздохнула и принялась рассказывать – не все, но кое-что.

С большой осторожностью, не касаясь вспыхнувшей страсти и тех ласк, что он ей подарил – есть детали, о которых лучше не говорить и даже не думать, – она рассказала Маре о перепалке на террасе. Та, к счастью, поняла, насколько напряженные у них отношения.

Виктория закончила рассказ и прерывисто вздохнула. Мара откинулась на спинку дивана и покачала головой.

– Боже, – пробормотала она и злорадно улыбнулась. – Однако после того ада, в который ты угодила благодаря этому человеку, наверное, приятно было поставить его наконец на место.

Виктория задумалась над ее словами. Приятно? Нет, не приятно – неловко, страшно, горько. Но никакого удовлетворения она не ощутила, даже когда уходила, а он за ее спиной весь кипел от гнева.

Самое главное, что она получила сегодня, – это напоминание о том, что Джастин Толбот имеет над ней огромную чувственную власть. Даже спустя столько времени…

– Виктория, – Мара склонила набок белокурую голову, – он взволновал тебя, да?

Виктория хотела было опровергнуть это утверждение, но передумала. Бесполезно скрывать свои чувства по этому поводу. Мара все правильно поймет, как бы она ни отпиралась.

– Я не ожидала увидеть его, – призналась Виктория.

– Я уверена, встреча с тобой его тоже потрясла. – По губам Мары скользнула улыбка, но она тут же снова стала серьезной. – Но теперь, когда самое неприятное позади, мы можем вернуться к насущным делам. Тебе удалось выяснить что-нибудь о Хлое?

Виктория вздрогнула. Хлоя Хиллсборо – одна из ближайших ее подруг. Полгода назад молодая вдова приехала в Лондон и стала куртизанкой, причем весьма известной. Похоже, ей даже нравилось это занятие – так, она прислала подругам список «правил», по которым должна жить куртизанка. Виктория восприняла их всерьез, когда Хлоя внезапно исчезла, не оставив и следа. В последних письмах, что получили Виктория и Мара, она упоминала некоего настойчивого почитателя, который упрямо не желал слышать от нее «нет».

Хлоя не называла его имени и описала мужчину лишь в общих чертах; подруги понимали, что она боится, не зная, что этот человек предпримет, если она и дальше будет противостоять его натиску. Они твердо верили, что ее исчезновение не обошлось без него.

Виктория и Мара прекрасно понимали, что ничего не смогут сделать вдали от Лондона и тех людей, с которыми постоянно общалась Хлоя. И так родилась куртизанка Рия и ее эротическая история.

– Ничего нового я не узнала. – Виктория нахмурилась. – Я видела нескольких человек, которые нам нужны, но когда вмешался Джастин, я уже не могла сосредоточиться настолько, чтобы подобраться к ним поближе.

Она ненавидела сразу и Джастина, и себя: его – за то, что он сумел вывести ее из равновесия, себя – за слабость и провал.

Мара погладила ее по руке:

– Все будет хорошо, я уверена. Лорд Бэйбери скоро снова тебя забудет, как забыл тебя раньше. Такой человек, как он, легко найдет себе другое развлечение, особенно учитывая то, что в твоих руках – его драгоценная репутация. А мы найдем Хлою. Я точно знаю, что найдем.

– Надеюсь, ты права. – Виктория вздохнула и прикрыла глаза. В голове начала пульсировать тупая боль.

Она не разделяла уверенность Мары в том, что Джастин так просто отступится от нее и не станет преследовать. Их столкновение на террасе, отчаянное, дикое, безумное… Она потеряла контроль над собой, но и он тоже. Она чувствовала, что Джастин пылает той же страстью. И она не стала бы утверждать наверняка, что он отпустит ее теперь, когда им удалось хотя бы ненадолго вкусить наслаждение друг другом.

И что еще хуже – она не стала бы утверждать, что ей хочется, чтобы он отпустил ее. Не раньше, чем она еще раз в полной мере ощутит то блаженство, что некогда пережила в его объятиях.

Загрузка...