Утопающий во лжи

Глава 19. Странности старого злого десятника и беспочвенные переживания Леура

С самого утра стало понятно, даже последнему безмозглому новичку, что господин Ирчин ещё прошлой ночью обнаружил лагерь полусотника Такула. Но по какой-то причине не стал объединять наши силы с его воинами. Оказывается от того места, где мы развернулись и направились в овраг, обустраивать лагерь, было не больше трех сотен шагов до нашей цели. Ещё тогда, ночью, мне показалось это очень странным. Разворачивать отряд, без какой-либо причины. А уже утром, я заметил наши старые следы и сопоставить пройденное расстояние до потухшего костра в оставленном лагере полусотника, не составило труда. В этом деле у меня был наметанный глаз. На следующие утро старый десятник неожиданно начал особенно сильно хромать и сдерживать общую скорость движения. Но лечение не попросил, что выглядело очень странно и подозрительно. Около полудня, когда, все уже буквально изнывали от нетерпения, в этих опасных лесах, присоединиться к более сильному старшему офицеру. Последовало жестокое наказание самому нетерпеливому. Мареш бил не просто сильно, он делал это жестоко. И опять не последовало приказа лечить. Елос так и харкал кровью, несколько часов к ряду, но делал это очень тихо. Боясь, что следующий удар будет уже от самого десятника. Напряжение в нашем отряде можно было почувствовать невооруженным взглядом, все буквально ощущали, как близко к нам воины полусотника Такула и он сам. Я не разделял общих надежд новобранцев, по поводу серьезного усиления, после объединения обоих наших групп. Новобранцы, наверное, до сих пор плохо умеют считать. Но мне прекрасно известно, что в отряде полусотника, сейчас примерно 22 гоблина. А это немногим больше нашего количества. А учитывая, что скорее всего наш старый десятник намного сильнее в боевом плане чем, даже полусотник Такул. То тут уже огромный вопрос кто кому больше нужен. Мы им, или они нам.

И вот уже под вечер, когда наши воины с тревогой вглядывались в окружающую нас чащу, внезапно, крики разорвали опьяняющую тишину леса. Господин Ирчин в тот же миг, сорвался с места, словно и не хромал целый день кряду. Весь отряд бегом последовал за ним. Крики чужих приказов становятся громче. Еще никто ничего не успел понять, а десятник уже жестом всех остановил. Всего мгновение промедление и мы начинаем двигаться перпендикулярно нашей цели. Он уводит нас от основного сражения. Уже сильно стемнело и что-либо рассмотреть дальше 50 шагов практически невозможно. А господин Ирчин бежит, даже не замечая этого. Как же в такие моменты я начинаю завидовать его техно броне. А этот мелкий прихвостень бездны Таталем Со, клялся, что этот хлам ему никто не дарил, а он сам его забрал буквально из отхожего места. И самое обидное, я поверил в эти бредни. Вместо того, чтобы подумать своей головой. А эти его домыслы, что старый десятник сошел с ума, и незаконно улучшает свои навыки. И опять мне не хватает ума критично посмотреть на ситуацию. Ведь кто сказал, что он когда-то сражался или стрелял из лука хуже. Он всего лишь реализует недавно увеличенные характеристики своего тела. А мы, не замечая очевидных вещей, планируем, как будем писать отчет, и даже воображаем, куда потратим премию. А обратить внимание на тот факт, что господин Ирчин демонстрирует свои боевые возможности открыто, никого не опасаясь, нам явно с Таталемом Со не хватает мозгов, как не грустно это признавать. Ведь что всё это могло значить, да только то, что я не хотел замечать очевидных вещей, слушая россказни этого молодого и сопливого Таталема Со. А еще обиднее было, то, что до такой простой истины догадался даже Чикир с его скудным интеллектом. А ведь действительно, что за тайна. Просто техно броня рабочая, а чтобы меньше было зависти со стороны других офицеров, сказали, что она полностью выведена из строя. Естественно, это не настолько дорогой и мощный образец, как носит наш сотник Оцев, но всё же. Вот и весь секрет, вон он весь хитрый план старого десятника. Как глупо. А если об этом узнают кто-нибудь из семьи, позора не оберешься. А ещё этот яд. Да что это со мной творится. Это Таталему Со господин Ирчин распорол гортань и он кричит почти каждую ночь, просыпаясь от кошмаров. И снится ему самый страшный монстр на свете, а именно наш десятник. Но мне, что он мне сделал. Да ничего. Ничего стоящего влезать во все эти неприятности. Да я ему ноги целовать должен, что он согласился на виру за мою жизнь. Ведь опыт можно будет еще заработать, а жизнь так просто не купишь. Вернусь с задания первым делом пойду в банк, переведу старому десятнику виру за свою жизнь. Ещё не хватало в городе ходить и постоянно оборачиваться, в ожидании внезапного нападения этого монстра. И мои охранники, назначенные семьёй, имеют скромный 5 и 6 уровень, что делает их абсолютно бесполезными в бою с настолько могучим чудовищем, как господин Ирчин. Ведь в городе его не будет останавливать кара за мою смерть. Да и кто сможет поймать его на этом преступлении. Ко всему прочему, как мне кажется, даже стены моего дома, не смогут остановить месть старого злобного десятника. Не стоит злить господина Ирчина, если дал ему слово, то лучше его выполнить, дешевле получится. Лучше потребовать компенсацию у Таталема Со, ведь это его яд оказался бесполезным. С ним хоть цивилизованно поговорить можно будет, не боясь, что он затаит на тебя смертельную обиду. И как-нибудь через полгода, перережет тебе горло прямо в постели. Точно, как вернусь с задания, попрошу перевод. К нурглам эти приключения. Хватит дразнить судьбу. Пусть назначат в отряд старого десятника ещё одного молодого мага, как раз под стать этому выскочке Таталему Со.

Пока я придавался своим размышлениям, мы преодолели около 1000 шагов, несколько раз меняли направление движения. Неожиданно, господин Ирчин замер.

— Приготовиться к бою — прошипел он — магию без прямого приказа не применять.

И внимательно посмотрел на меня и Таталема Со. Мне на миг даже показалось, что его глаза сквозь забрало шлема, горят красным огнем. Мне и до этого не очень хотелось нарушать его приказы, а сейчас так и вовсе я не смог бы его ослушаться. Воины подняли щиты и выставили копья. Второй ряд приготовил луки к стрельбе. А Мареш внимательно смотрел нам за спины, на случай неожиданной атаки с тыла. Пока я наблюдал за приготовлениями наших бойцов, то успел потерять старого десятника из вида. Он словно растворился в тёмных вечерних сумерках. Все замерли, напряжено вглядываясь в непроглядную темноту перед нами. Я заметил движение рук Таталема Со и понял, что он собирается создать шар света. И уже хотел окликнуть его, но не успел. Мареш сжал его руку до отчетливо слышимого хруста. Молодой волшебник тихо взвизгнул от боли. И хотел уже яростно, что-то высказать гоблину ветерану. Но подняв на него глаза, поперхнулся готовой сорваться с языка злой отповедью. Мареш держал во второй руке кинжал и поднёс его к глазу молодого мага. В то же время выражение лица опытного воина говорило, что он не на мгновение не задумается и завершит свой удар. Наверное, именно сейчас, в этот момент, я осознал, в насколько опасной ситуации мы сейчас находились. Раз даже обычный воин не боялся наказания, за нападение на своего же мага. Хотя кто сказал, что его вообще накажут, если проштрафившийся волшебник останется жив. Ведь отсутствие глаза, по большому счёту никак не отразится на эффективности мага и его волшебства. А слово младшего офицера, куда весомее, чем даже целого мага. Поэтому как я и думал, совсем не факт, что за такое самоуправство, Мареш будет вообще наказан.

До моего слуха начали доходить звуки ожесточенного боя, который сейчас происходил далеко впереди. И судя по ним, полусотня Такула доживала свои последние минуты. Именно та полусотня, к которой мы все так стремились сегодня, на чью помощь так рассчитывали. И если несколько опытных магов, вместе с целым старшим офицером не могут там справиться, то наши усилия на их фоне будут вообще мизерны. И сколько должно быть тварей, чтобы сломить их сопротивление, даже представить страшно.

И тут перед моими глазами начали появляться фигуры вожаков нурглов. Да, именно во множественном числе. Один, два, четыре. Когда я увидел седьмого, руки сами начали непроизвольно двигаться, творя заклинание барьера. Но мне хватило слабого тычка под ребра, от стоящего рядом Улера, чтобы взять себя в руки и подавить приступ первобытного страха. Понять когда в наши ряды вернулся и начал стрелять из лука господин Ирчин, было абсолютно невозможно. Оказывается, стрелял он уже давно, но поглощенный своими мыслями и страхом, я просто этого не замечал. Из-за ночной темноты нам не удавалось рассмотреть все происходящее вокруг. Но возможно это даже хорошо. Ведь тьма может скрывать тысячи тварей окруживших нас. И честно говоря, я не хотел бы их видеть. Мне достаточно знать, что самый опытный десятник нашего Лорда, точно знает как действовать в данной ситуации. Вот ближайший к нам вожак нурглов падает словно подкошенный, не добежав до наших позиций, всего 40 шагов.

— Огонь в упавшего вожака нурглов — рычит старый десятник.

Стрелы срываются и буквально покрывают тело твари. Двенадцать стрел, точно должны были нанести серьезный урон. Я даже не успеваю замечать, как господин Ирчин отправляет одну стрелу за другой. Ближайший вожак только начинает подниматься, а два других валятся следом на землю, благодаря точным выстрелам старого десятника. Но удача не может быт бесконечной и становится понятно, что те, кто двигался в хвосте этой процессии, размером чуть ли не вдвое больше первых. И стрелы, даже выпущенные с огромной силой нашего десятника не могут им серьезно навредить. Гигантские твари немного сбавляют темп, видя, что их будущие жертвы не собираются сбегать от них в страхе. А ведь мой огненный шар уже использован, и откат навыка закончится только завтра вечером. Все мое тело словно сковало цепями страха и даже вдохнуть, не получалось, от понимания того, что противопоставить этим тварям, нам решительно нечего.

Более мелкие вожаки нурглов, это даже звучит странно по отношению к настолько огромным и могучим существам, уже буквально полностью усеяны стрелами и с трудом ковыляют в нашу сторону. А их трое более крупных сородичей полностью игнорируют слабые выстрелы из луков сопливых новобранцев и рывком преодолевают оставшееся до наших рядов расстояние. Все происходящие занимает, от силы, пять вдохов.

— Барьеры поднять — яростно рычит старый десятник.

Благо рефлексы сработали помимо моей воли, и через миг магический купол отделяет нас от этих яростных тварей. Три гигантских туши врезаются в мою защиту и энергия во внутреннем резерве сильно проседает. А этот трусливый гоблин Таталем Со еще продолжает возиться, но наконец он справился и удары их когтей принимает уже его магический барьер. Но тут вожаки нурглов наконец поняли какую ошибку они совершили. Практически в упор им в морды полетели стрелы и если новобранцы не могли вложить в них много силы. То каждая стрела нашего десятника вонзалась либо в пасть, либо попадала в раскрытые от ярости глаза с просто чудовищной силой. Но эти вожаки нурглов были не настолько тупы или опьянены жаждой крови, что бы, не начать прикрывать уязвимые точки своими гигантскими лапами. Но и атаковать в этот момент они уже эффективно не могли. И тут я наконец рассмотрел уровень у самой крупной твари.

Вожак Нурглов Ранг Е+ уровень 17.

От этой информации мне сразу стало только хуже, колени начали буквально подгибаться, под тяжестью невыносимого страха. Я неосознанно представлял его не выше 10 уровня. И это казалось мне уже практически не преодолимым для нашего десятка. Но барьеры были целы, а господин Ирчин, двигаясь у самой кромки защитного купола, постоянно менял направление атак и всаживал стрелы, под неожиданными углами в уязвимые точки, этих казалось неуязвимых чудовищ. Попытки наших бойцов навредить тварям, тоже вносили свою лепту и отвлекали внимание гигантских нурглов. Благо бежавшие в самом начале более мелкие сородичи так и не дошли до нас, замерев неподалеку, утыканные стрелами. В таком темпе, прошло, наверное, полминуты и наконец, огромные вожаки нурглов не выдержали, решив отступить. И прекратив нелепые попытки и защищаться, и атаковать. Яростно взревев, они бросились прочь от барьера. Все гоблины синхронно выдохнули с облегчением. Никто уже не верил, что эти обезумевшие монстры отступят. А представить, что таких тварей можно убить, было вообще за рамками разумного. Но радость и воодушевление продлились совсем не долго. Забежав за ближайшие деревья, они повыдергивали мешающие им стрелы и вновь бросились в нашу сторону. Намереваясь таранным ударом ослабить и без того потерявший энергию защитный барьер.

— Леур, молния по центральному — не оборачиваясь, взревел старый десятник.

Энергии во внутреннем резерве оставалось не так много, но это я отметил краем сознания. Сам в этот момент, выпуская молнию в гигантского вожака нурглов. Яркая вспышка на мгновение озарила весь лес вокруг. Огромная тварь сбивается с шага и валится кубарем на землю, разбрасывая вокруг себя комья сырой грязи. И этого хватило, что бы двое оставшихся, на миг, но все же засомневались и сбавили темп своего яростного рывка. Правый ловит стрелу в глаз почти на всю глубину и с разъяренным рыком останавливается на месте и пытается огромными когтями достать её из головы. В это даже не верится. Неужели мозг был не задет и кроме боли, его жизни ничего не угрожает. Левый гигант, мгновенно сориентировался в изменившейся ситуации. Развернулся и бросился бежать. И остановить его при всем желании нам было нечем.

— Леур, молния по убегающему нурглу — уже покидая защищающий нас магический барьер, взревел десятник.

Руки снова сделали все необходимое, пока мозг не мог до конца осознать, что действительно происходить перед глазами. Молния удачно попадает прямо в затылок трусливому вожаку нурглов и он потешно, если не забывать насколько опасное это существо, взмахнув лапами, падает в грязь. Не успеваю порадоваться хорошему попаданию. Как понимаю, что самый крупный монстр уже встает и собирается наброситься на господина Ирчина. Но происходит, что-то не понятное и безумное в ночной темноте. Вместо того, чтобы рубить тварь огромным тесаком, старый десятник уклоняется от двух размашистых ударов лап гиганта, а сам в ответ сближается вплотную и словно бы бьет ладонью в бедро вожака нурглов. Конечно, в кромешной тьме могло показаться и более абсурдное видение. Но даже в такой пугающей обстановке, это ввело меня в ступор. Отпрыгнув на безопасную дистанцию, он бросился к попытавшемуся сбежать вожаку нурглов. Тот только начал поднимать голову. Картина была сюрреалистической. Одна тварь догоняла нашего десятника, а он тем временем бежал к другому, не менее опасному монстру. Там очертания силуэтов начали скрадываться ещё сильнее и разобрать картину доподлинно уже не получалось. Господин Ирчин был явно быстрее и успел атаковать еще не поднявшегося на ноги вожака нурглов. После серии ударов он рванул к третьему гиганту, который так и пытался достать стрелу из черепа, при этом, не переставая оглашать округу громоподобным рыком. И тут я понял, почему раненый в глаз так беснуется, оказывается, его второй глаз был тоже поврежден, не так сильно, но думаю, нормально видеть он сейчас совсем не может. Как гром среди ясного неба прозвучала команда десятника, я был так заворожен происходящим, что чуть не пропустил ее.

— Таталем Со — взревел господин Ирчин — молнию в мою цель.

Уже подбегая к вожаку нурглов со стрелой в глазнице, скомандовал старый десятник. Вспышка и леденящий кровь рык замолк. Тварь валится на одно колено, но сознание не потеряла, ни на мгновение. Даже настолько малой заминки хватает нашему командиру атаковать тесаком по горлу этого раненного гиганта. Разобрать получившиеся повреждения не позволяет расстояние. А старый десятник уже скрывается у него за спиной и пропадает из поля моего зрения. Солдаты нашего десятка не прекращают обстреливать все, что только движется, из своих луков. Вот проходит один вдох, затем ещё и ещё. И три гиганта немного пошатываясь, пропадают из нашего поля зрения в ночной темноте, яростно порыкивая, пытаясь догнать старого десятника.

Все замерли, не понимая, что делать дальше. Радость пытается подняться из глубины души. Ведь мы живы. Выжили, не смотря на столь чудовищного противника. Но понимание, что эти твари просто ушли, не давало радостно кричать. Потому что в любое мгновение они могут появиться с телом десятника в своих лапах и на наших глазах начать его разрывать. Но одна минута сменяла другую, а ничего не происходило. Мы, по-прежнему не моргая, вглядывались в темноту ночи окружавшую нас. А меня терзала, какая-то мысль, но я не мог поймать ее. Что-то ускользнуло от моего внимания, что-то очень важное.