Уйди скорей и не спеши обратно

XXXI

В то время, когда город Труа готовился встретить беду, Адамберг быстро сошел с самолета, заскочил в уголовный розыск и сразу отправился на площадь. Декамбре вышел ему навстречу с толстым конвертом в руке.

— Что сказал ваш специалист о вчерашнем письме?

— Эпидемия в Труа в 1517 году.

Декамбре провел рукой по щеке, как будто брился.

— Сеятелю понравилось путешествовать, — заметил он. — Если он станет разъезжать повсюду, где бушевала чума, лет за тридцать мы объедем всю Европу, за исключением кое-каких местечек в Венгрии и Фландрии. Это все усложняет.

— Наоборот, упрощает. Он собирает свою компанию.

Декамбре взглянул на него с недоумением.

— Не думаю, что он катается по стране ради удовольствия, — пояснил Адамберг. — Его труппа распалась, и он ее собирает.

— Труппа?

— Если теперь они разбрелись кто куда, — продолжал Адамберг, не отвечая на вопрос, — значит, это было довольно давно. Это была одна банда, одна компания, их связывает общее преступление. Сеятель собирает их по одному, обрушивая на них бич Божий. Я убежден, что выбор жертв не случаен. Он знает, в кого целиться, и он давно за ними следил. Возможно, теперь они поняли, что им грозит опасность. А может, и знают, кто такой сеятель.

— Но, комиссар, тогда бы они искали вашей защиты.

— Нет, Декамбре. Все дело в их преступлении. Это было бы равносильно признанию. Тип из Марселя понял это и повесил на дверь два замка.

— Но что это за преступление, черт возьми?

— Откуда мне знать? Когда-то давно случилась какая-то мерзость. А теперь мы наблюдаем, как все возвращается. Кто сеет мерзости, пожинает блох.

— Если бы все было так, вы бы давно обнаружили между ними связь.

— Есть две зацепки. Все они, мужчины и женщины, одного поколения. Все жили в Париже. Поэтому я называю их компанией, бандой.

Он протянул руку, и Декамбре отдал ему конверт цвета слоновой кости. Адамберг достал из него утреннее послание:

Эпидемия внезапно угасла в августе 1630 года, и все (…) этому очень обрадовались; к несчастью, это оказалось лишь краткой передышкой. Она была мрачной предтечей столь ужасной новой вспышки болезни, что с конца октября 1631 по конец 1632 года (…)

— Как обстоит дело с домами? — спросил Декамбре, пока Адамберг набирал номер Вандузлера. — В газетах говорят, что их уже восемнадцать тысяч в Париже и четыре тысячи в Марселе.

— Так было вчера. Теперь их по меньшей мере двадцать две тысячи.

— Кошмар!

— Вандузлер? Это Адамберг. Хочу вам продиктовать утреннее послание, вы слушаете?

Декамбре ревниво и недоверчиво наблюдал, как комиссар диктует в трубку «странное» письмо.

— Он наведет справки и перезвонит, — сказал Адамберг, нажимая кнопку.

— Что, большой знаток?

— Очень, — улыбнулся Адамберг.

— Если по этому отрывку он сумеет отыскать город, снимаю перед ним шляпу. Тогда он просто редкий знаток. Тогда он просто ясновидящий или преступник. И вам останется только спустить на него собак.

— Я уже давно с ним советуюсь, Декамбре. Парень вне подозрений. У него не только безупречное «гладильное» алиби на первое убийство, но с тех пор за ним каждый вечер следят. Он ночует дома, утром идет на уборку.

— На уборку? — озадаченно переспросил Декамбре.

— Он работает уборщиком.

— И он так хорошо разбирается в чуме?

— Вы же плетете кружева.

— Этот город ему не найти, — после натянутого молчания сказал Декамбре.

— Он его найдет.

Старик пригладил седые волосы, поправил синий галстук и отправился в свой темный кабинет, где у него не было ни одного соперника.

Раскат скандинавского грома прогнал людей с площади, под тонкими струями дождя народ побрел в «Викинг», по дороге отмахиваясь от голубей.

— Извините, Бертен, — сказал Адамберг. — Я увез ваш дождевик в Марсель.

— Куртка просохла. Жена вам ее погладила.

Бертен вытащил из-под стойки и передал комиссару чистый квадратный сверток. Полотняная куртка не выглядела так с самого дня покупки.

— Слышь, Бертен, теперь к легавым подмазываешься? Тебе лапши навешали, а ты и уши развесил?

Высокий трактирщик повернулся к человеку, который это сказал и теперь, гнусно ухмыляясь, запихивал салфетку между рубашкой и бычьей шеей, собираясь приступить к еде.

Потомок Тора покинул стойку и направился прямиком к его столу, расталкивая стулья, попадавшиеся на пути. Поравнявшись с невежей, он грубо выдернул его из-за стола и потащил к выходу. Парень вопил и отбивался, и тогда Бертен влепил ему две оплеухи, дотащил до двери и вышвырнул на площадь.

— Не вздумай вернуться, в «Викинге» нет места для такого дерьма, как ты!

— Не имеешь права, Бертен! — с трудом поднимаясь, кричал посетитель. — У тебя общественное заведение! Не имеешь права выбирать клиентов!

— Я выбираю полицейских и выбираю всех остальных, — ответил Бертен, захлопнув дверь. Потом провел широкой ладонью по светлым волосам, зачесывая их назад, и снова, надменный и гордый, занял место за стойкой.

Адамберг втиснулся под нос драккара.

— Будете обедать? — осведомился Бертен.

— Буду и останусь до сеанса новостей.

Бертен кивнул. Подобно большинству людей, он не очень жаловал полицейских, но этот столик теперь был закреплен за Адамбергом пожизненно.

— Не могу понять, что вы ищете на площади, — рассуждал хозяин, губкой сметая со стола крошки. — Если бы не Жосс, тут ведь с тоски подохнешь.

— Вот именно, — ответил Адамберг. — Поэтому я жду чтения.

— Понятно, — отозвался Бертен. — Вам еще пять часов ждать, но дело ваше.

Адамберг положил телефон рядом с тарелкой и задумчиво поглядел на него. «Ради всего святого, Камилла, откликнись!» Он взял аппарат, повертел в руках. Потом легонько толкнул его. Трубка завертелась, как рулетка казино. Ему все равно, найдется ли сеятель. Только позвони. Потому что все остальное безразлично.

Часа в три позвонил Марк Вандузлер.

— Непростая задачка, — объявил он тоном человека, который весь день искал иголку в стогу сена.

Полный доверия Адамберг ждал его ответа.

— Это Шательро, — продолжал Вандузлер. — Более поздний рассказ о давних событиях.

Адамберг передал его слова Данглару.

— Шательро, — записал Данглар. — Окружные комиссары — Левеле и Бурло. Я предупрежу их.

— В Труа есть четверки?

— Нет пока. Журналисты не смогли расшифровать послание, как в Марселе. Я вас оставлю, комиссар, тут Пушок портит новую штукатурку.

Адамберг положил трубку и долго соображал, пока до него дошло, что Данглар говорил про котенка. В пятый раз за день он поднес телефон к лицу, словно заглядывая в глаза близкого человека.

— Давай, — пробормотал он. — Позвони. Случилась коллизия, будут и другие. Не обращай внимания, что тебе до них? Это касается только меня, оставь их мне. Позвони.

— Это штука, которая по голосу узнает? — спросил Бертен, поднося горячее блюдо. — Она сама отвечает?

— Нет, — ответил Адамберг, — она не отвечает.

— Все-таки приятно иметь такую игрушку.

— Нет.

Адамберг просидел в «Викинге» полдня, один раз к нему подходил Кастильон, потом на полчасика подсела Мари-Бель и отвлекла своей однообразной болтовней. За пять минут до сеанса он уже стоял на посту, одновременно с ним вышли Декамбре, Лизбета, Дамас, Бертен, Кастильон, каждый занял свое место, меланхоличная Ева встала в тени рекламной тумбы. По-прежнему немногочисленная толпа теснилась у трибуны.

Адамберг вышел из-под платана и подошел ближе к чтецу. Он напряженно вглядывался в лица завсегдатаев, смотрел на их руки, ловя малейший жест в ожидании мимолетного блеска. Жосс прочел восемнадцать объявлений, но Адамберг ничего не заметил. Во время метеосводки чья-то рука поднялась, проводя ладонью по лбу, и Адамберг тут же увидел то, чего ждал. Блеск на пальце.

Потрясенный, он вернулся к платану. Там он долго стоял в нерешительности, прислонившись к стволу, не уверенный в своей догадке.

Затем очень медленно достал телефон из своей выглаженной куртки.

— Данглар, — проговорил он, — немедленно приезжайте на площадь и захватите двоих человек. Поторопитесь, капитан. Я нашел сеятеля.

— Кто? — спросил Данглар, вскакивая и знаком подзывая Ноэля и Вуазене.

— Дамас.

Через несколько минут полицейская машина затормозила на площади, из нее быстро выпрыгнули три человека и направились к Адамбергу, стоящему у платана. Это вызвало интерес зевак, тем паче что самый высокий из полицейских держал в руках бело-серого котенка.

— Он еще здесь, — тихо проговорил Адамберг. — Снимает кассу с Евой и Мари-Бель. Женщин не трогать, брать только его. Будьте начеку, этот крепыш может оказать сопротивление, проверьте оружие. Если будет сопротивляться, ради бога, без драки. Ноэль, пойдете со мной. В магазине есть другой выход на боковую улицу, через него ходит чтец. Данглар и Жюстен, встаньте там.

— Вуазене, — поправил Вуазене.

— Встаньте у двери, — повторил Адамберг, отделяясь от дерева. — Идем.

Когда четверо полицейских вывели Дамаса в наручниках и усадили в машину, все обитатели площади были просто ошеломлены. Ева побежала за отъезжающей машиной, хватаясь за голову. Мари-Бель с рыданиями бросилась в объятия Декамбре.

— С ума сошел, — сказал Декамбре, крепко обнимая девушку. — Он совершенно сошел с ума.

Даже Бертен, наблюдавший сцену через окно, поколебался в том уважении, которое питал к комиссару Адамбергу.

— Дамас, — пробормотал он. — Да они просто спятили.

Через пять минут все собрались в «Викинге», чтобы обсудить случившееся. Люди были настроены сурово, мрачно и воинственно.