В алфавитном порядке

Глава XXXIII АЛЕКСАНДР БОНАПАРТ КАСТ

Я не присутствовал при разговоре Пуаро с этим странным человеком — Александром Бонапартом Кастом. Благодаря своим связям с полицией, а также особым обстоятельствам дела Пуаро без труда получил пропуск на свидание с арестованным, но на меня этот пропуск не распространялся. К тому же Пуаро считал существенным, чтобы при их встрече никого больше не было: двое — лицом к лицу!

Однако мой друг так подробно рассказал мне об этой встрече, что я считаю возможным писать о ней так, точно сам был свидетелем их беседы.

Мистер Каст весь как-то съежился. Его сутулость стала еще заметнее. Пальцы бесцельно перебирали полы пиджака. Насколько я знаю, Пуаро некоторое время молчал. Он сидел и разглядывал странного человека.

Атмосфера становилась менее напряженной, успокаивающей, даже непринужденной. Несомненно, это был драматический момент: встреча двух противников после долгих перипетий борьбы. На месте Пуаро я был бы охвачен волнением.

Впрочем, Пуаро — человек трезвого ума. Он заботился только о том, чтобы произвести на собеседника должное впечатление.

Наконец он мягко проговорил:

— Вы знаете, кто я?

Каст покачал головой.

— Нет… Нет… Не могу сказать. Может быть, вы… как это называется?.. Помощник мистера Льюкаса? Или вы пришли от мистера Мэйнарда? («Мэйнард и Коул» была юридическая фирма, взявшая на себя защиту.)

Он говорил вежливо, но без особого интереса. Казалось, он весь поглощен своими внутренними переживаниями.

— Я — Эркюль Пуаро.

Он произнес эти слова очень мягко, наблюдая, какое они произведут впечатление.

Мистер Каст приподнял голову.

— Ах вот как! — сказал он так равнодушно, как мог бы сказать сам инспектор Кроум, только без оттенка высокомерия.

Через минуту он повторил:

— Ах вот как! — но теперь уже другим тоном — у него пробудился интерес. Он поднял голову и взглянул на Пуаро.

Эркюль Пуаро встретил его взгляд и несколько раз тихонько кивнул.

— Да, — сказал он, — я тот, кому вы писали письма.

Контакт между ними был мгновенно нарушен. Мистер Каст опустил глаза и заговорил с явным раздражением:

— Я никогда не писал вам. Не я писал эти письма. Я твержу это не переставая!

— Знаю, — ответил Пуаро. — Но если их писали не вы, то кто же?

— Враг. У меня, очевидно, есть враг. Полиция… Все… против меня. Это какой-то гигантский заговор.

Пуаро молчал.

— Люди всегда были против меня! — продолжал Каст.

— Даже когда вы были ребенком?

Каст задумался.

— Нет… Нет, тогда нет. Мать очень любила меня. Но она была честолюбива, ужасно честолюбива. Потому она и дала мне эти нелепые имена. Забрала себе в голову дикую мысль, что я когда-нибудь прославлюсь. Она постоянно требовала от меня «самоутверждения», толковала о силе воли, о том, что человек — хозяин своей судьбы… что я могу добиться чего угодно!..

Он помолчал.

— Конечно, она была неправа. Я очень скоро это понял. Я не из тех, кто преуспевает в жизни. Я постоянно попадал впросак и казался смешным. К тому же я был робок, боялся людей. В школе мне пришлось туго: мальчишки узнали мои имена и дразнили меня… Дела мои шли плохо — и в учении, и в играх, и вообще…

Он покачал головой.

— Хорошо, что бедная мама умерла. Как была бы она разочарована!.. Потом, в коммерческом колледже я тоже казался тупицей. Никому не было так трудно изучать машинопись и стенографию, как мне. И все же я знал, что не такой уж я круглый дурак. Вам ясно, что я хочу сказать?

Внезапно он бросил на Пуаро умоляющий взгляд.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — отозвался Пуаро. — Продолжайте!

— Но я чувствовал, что все считают меня глупцом. У меня опускались руки. Потом, когда я служил в конторе, было то же самое…

— А еще позже, в армии? — спросил Пуаро.

Лицо мистера Каста неожиданно просветлело.

— Знаете, — сказал он, — мне нравилось на фронте. По крайней мере, нравилось мое положение среди других. Впервые в жизни я почувствовал себя человеком, как все. Все мы были в одной упряжке, и я — не хуже других.

Его улыбка погасла.

— Потом меня ранило в голову. Ранение было легкое, но при этом выяснилось, что я страдаю припадками эпилепсии… Конечно, я всегда знал, что бывают случаи, когда я сам не помнил, что я делал. Пробелы памяти. И правда, раза два я падал в строю. А все-таки, мне кажется, не следовало из-за этого увольнять меня. Нет, не следовало…

— Что же вы делали потом? — спросил Пуаро.

— Получил место клерка. В то время заработки были хорошие. После войны дела мои сначала пошли не так уж плохо… Правда, я зарабатывал меньше других и не мог продвинуться по службе. Меня постоянно обходили — я не был достаточно напористым. Постепенно жить стало труднее. Намного труднее. Особенно когда разразился промышленный кризис. Откровенно говоря, я еле перебивался, а ведь клерк должен быть прилично одет! И тут я получил предложение работать для чулочной фирмы. Мне обещали жалованье и комиссионные.

Пуаро мягко прервал его:

— Но ведь вам известно, что фирма, которая, как вы утверждаете, пользовалась вашими услугами, это отрицает?

Каст опять разволновался:

— Да, потому что она тоже в заговоре. Они непременно должны быть в заговоре. У меня есть доказательство… письменное. Я сохранил письма, в которых мне давали указания, куда я должен ехать и кому предлагать товар.

— Точнее было бы сказать, — заметил Пуаро, — что это доказательство не «письменное», а «машинописное».

— Это одно и то же. Конечно, такая большая оптовая фирма пользуется пишущей машинкой.

— Знаете ли вы, мистер Каст, что можно определить, на какой машинке напечатаны письма? Все документы, о которых вы говорите, написаны на одной машинке.

— Что же из этого?

— А то, что это была ваша машинка, найденная в вашей комнате!

— Мне прислала ее фирма, когда я только начал там работать.

— Да, но ведь письма от фирмы вы получали позже. Не правда ли, очень похоже на то, что вы сами их печатали и отправляли по своему адресу?

— Нет, нет, это все заговор! К тому же, — вдруг добавил Каст, — естественно, что письма напечатаны на машинке той же марки, что и моя.

— Не той же марки, а на той же самой машинке.

— Это заговор! — упрямо повторил Каст.

— А что вы скажете о справочниках «Эй, Би, Си», найденных в вашем шкафу?

— Я ничего о них не знал. Я думал, что во всех коробках лежат чулки.

— Почему в списке лиц, которых вы должны были посетить в Андовере, вы сделали пометку против фамилии Ашер?

— Потому, что я решил начать с нее. Надо же было с кого-то начать!

— Да, это верно. Надо было с кого-то начать.

— Вы меня не так поняли! Я хотел сказать совсем не то…

— Но вы знаете, как я вас понял?

Каст не ответил. Он весь дрожал.

— Я этого не делал, — сказал он. — Я ни в чем не виноват. Все это ошибка. Да вот, возьмите второе убийство — бэксхилское. Я в это время был в Истберне и играл в домино. Это уж вы не можете не признать.

В его голосе звучало торжество.

— Да, — задумчиво и очень мягко промолвил Пуаро. — Но как легко ошибиться на один день! А такой упрямый, уверенный в себе человек, как мистер Стрейндж, просто не допускает возможности ошибки. Он будет стоять на своем, такой уж у него характер! Что же до регистрации в гостинице, то как легко, подписываясь, поставить неверную дату! Этого, вероятно, никто не заметил.

— Весь тот вечер я играл в домино!

— Вы, кажется, очень хорошо играете в домино?

Этот вопрос немного удивил мистера Каста.

— Я?.. Да… по-моему, хорошо.

— Домино — увлекательная игра, она требует большого мастерства, не так ли?

— Да, это интересная игра, интересная… Бывало, в Сити мы играли весь обеденный перерыв. Вы не поверите, как самые посторонние друг другу люди сближаются за игрой. — Он усмехнулся. — Помню одного человека: он сказал мне кое-что такое, чего я никогда не забуду. Мы разговорились за чашкой кофе, а потом сели за домино. И вот через двадцать минут мне уже казалось, что я с этим человеком знаком всю жизнь.

— Что же такое он сказал вам? — спросил Пуаро.

Мистер Каст помрачнел.

— Он испугал меня, очень испугал. Говорил о том, что по ладони можно прочесть судьбу человека. Показал мне свою руку, и по ее линиям было видно, что ему суждено два раза едва избежать гибели. Так и было: он дважды чуть не утонул. Потом он посмотрел на мою ладонь и сказал мне удивительные вещи: что перед смертью я прославлюсь на всю Англию, вся страна будет говорить обо мне. Но он добавил… он добавил…

Мистер Каст запнулся и умолк.

— Да?

Пуаро гипнотизировал его своим мягким и спокойным взглядом. Мистер Каст посмотрел на него, отвернулся и опять, как зачарованный кролик, уставился на него.

— Он сказал… что я умру насильственной смертью… Потом засмеялся и добавил: «Пожалуй, вы умрете на эшафоте!» Потом опять засмеялся и сказал, что пошутил…

Каст замолчал. Он уже не смотрел на Пуаро. Его глаза бегали по сторонам.

— Голова… У меня ужасно разболелась голова… Иногда эти боли просто невыносимы. Временами я сам не знаю… не знаю…

Голова его упала на грудь.

Пуаро наклонился к нему.

— Но ведь вы знаете, что совершили убийства? — очень спокойно и уверенно сказал он.

Мистер Каст поднял голову. Он просто и прямо смотрел в глаза Пуаро. Он больше не сопротивлялся. Он казался странно умиротворенным.

— Да, — проговорил он, — я знаю.

— Но скажите, прав ли я, предполагая, что вы не знаете, зачем вы это делали?

Мистер Каст покачал головой.

— Да, — сказал он, — этого я не знаю.