В Чукотском море

Умка — охотник

Между торосов, размеренно покачивая головой, не спеша бредет умка. Иногда приостановится, перевернет лапой льдинку, обнюхает ее и идет дальше. Вот и застывшее разводье. Лед еще тонкий. Умка понюхал воздух. Пахнет нерпой — значит, близко лунки. А лунки у нерп маленькие, только нос высунуть, чтобы подышать.

Поводил белый медведь мордой около лунки — стара лунка. Поплелся дальше. Стал обнюхивать другую. О, эта свежая! Вода в ней не успела ледком покрыться, нерпа только что была здесь. Поскреб умка лед крепкими когтями около лунки, улегся, уткнул нос в самую воду и прикрыл морду лапами. Приподымет изредка голову, сделает несколько бесшумных вдохов и выдохов в сторону, чтобы не было медвежьего запаха над водой, и снова уткнется носом в лунку.

А тут и иждивенцы: песцы да вороны.

После умки много объедков остается. Медведи едят нерпу по-разному: один головы любит, другой только жир снимает. Так и кормятся зимой песцы около медведя, когда в тундре нет мышей.

Песцы в сторонке бегают, а вороны по торосам расселись и каркать перестали, чтобы не мешать умке охотиться. Знают, что и им кое-что останется.

Поднялась и опустилась вода в лунке, показался носик нерпы. Рановато, пусть еще раз дохнет. Снова черный носик из воды выглянул. Нерпа даже присвистнула, втягивая воздух. Теперь и уходить бы ей вглубь, но не тут-то было: обеими лапами ухватил умка круглую нерпичью голову и втащил нерпу на лед. Кусается нерпа, пробует вырваться, но медведь прижал ее легонько, и она навсегда успокоилась. Взял ее умка нежно зубами и осторожно поволок в сторону, где снежок помягче. Песцы облизываются, а нельзя умку во время еды тревожить. Вороны, каркая, с тороса на торос все ближе к месту медвежьей трапезы пересаживаются.

Был медведь голоден — стал медведь сыт: весна!..

Но случаются и неудачи.

Вот лежат две нерпы у промоины, греются на солнышке, дремлют. Зашел умка против ветра и стал подкрадываться. За торосами хорошо: не видно медведя. На ровном месте хуже.

Старается умка. Распластался на льду, крадется. Глядит нерпа — перед ней желтая льдинка, а на льдинке три черные точки. Льдинка все ближе и ближе. Да какая же это льдинка? Медвежья голова! Бултых в воду! А вторая за ней.

Остался умка ни с чем и печальный побрел дальше…

Опять нерпа. Закрыл умка морду лапой, чтобы черные глаза и нос снова не выдали, и пополз. Попалась нерпа медведю в лапы.

Погрелся умка на солнышке, погулял по торосам, в воде покупался да на льду повалялся. Снова есть захотелось.

Лахтак — морской заяц — нежится у промоины. А лахтак хитрее нерпы, осторожнее. Медведь нырнул в соседнее разводье. Лахтак греется, ничего не слышит, а медведь подо льдом плывет. Глянул лахтак в лунку, а оттуда мокрая медвежья голова с черными глазами да носом. Сграбастал медведь лахтака и потащил в торосы.

Несколько дней не отходил умка от лахтака. Сам ел и новых иждивенцев — чаек, которые уже давно с теплых мест прилетели, — подкармливал.

Теперь моржатинки бы попробовать. Пошел по льду, а лед уже отдельными льдинами плавает. Видит умка: на льдине морж лежит. Переплыл разводье, взобрался на льдину. К моржу надо только сзади подкрадываться: клыки у моржа острые. Прижался умка ко льду, изловчился и вскочил на спину моржа. Не ожидал морж нападения, сдался.

Вот так и хозяйничает умка в Чукотском море. Дружбу с песцами водит: они его об опасности предупреждают. Крикливых ворон ненавидит: всегда своим карканьем охотникам выдадут, а на чаек внимания не обращает…