В Чукотском море

На тылягыргине

Келеет сидел на высокой ледяной глыбе недалеко от кромки припая. Рядом скрежетал, шумел тылягыргин. Раздавались удары падающих льдин, тяжело вздыхало море. Течение прижимало лед к припаю и быстро гнало его на север.

Келеет свернул цигарку и затянулся крепким махорочным дымом. Тускнели звезды, исчезали всполохи северного сияния. Вырисовывались мутные контуры торосов. Над посветлевшим горизонтом висели черные клочки облаков — это парили вновь образовавшиеся полыньи. Вот одна хаотическая громада коснулась кромки припая и развалилась. «Гыррр!..» — разнесся над морем дробный грохот. На обширном ледяном поле образовалась трещина, которая медленно расширялась и уходила на восток.

В шуме моря, который временами затихал, Келеет уловил слабый всплеск. «Мэмыл! Нерпа!» — подумал он.

Близость зверя пробудила охотничью страсть. Келеету не терпелось. Он набросил на плечи охотничьи снасти, проверил ремни на вельвыегытах, надел их и тронулся к тылягыргину.

Вплотную к кромке двигалось большое поле крепкого льда. Между ним и припаем пролегала неширокая полоса кашеобразного льда, который от сжатия с шуршанием выпирал вверх. Келеет приостановился, посмотрел и спокойно шагнул в ледяную кашу. Наступая на мелкие льдинки, появлявшиеся откуда-то из глубины, сделал несколько шагов, достиг крепкого поля и направился к чернеющей полынье.

Было еще темновато, мушка винтовки сливалась с прорезью прицела и темной поверхностью воды. Келеету ничего не оставалось делать, как наблюдать за разводьем и ожидать рассвета. Лед несло, вместе с ним несло и охотника.

— Пыф! — раздалось совсем рядом.

Келеет вздрогнул. Показалась голова нерпы, охотник с трудом различал ее очертания. «Попробую», — решил он.

Прогремел выстрел. Голова скрылась, а на том же месте всплыл темный горбик. Вокруг него поползли по воде сальные пятна, разбежались мелкие волны. Охотник взмахнул акыном, деревяшка плюхнулась в воду позади нерпы, ремень акына лег на ее спину. Рывок — и острые крючья акына вонзились в шкуру. Охотник вытащил нерпу на лед. Это был старый большой самец с пожелтевшими усами.

«Надо как можно скорее перетащить нерпу на припай, — подумал охотник. — И так меня отнесло на порядочное расстояние».

Келеет шел по льду против течения, стараясь поравняться с тем местом на припае, откуда он сходил на лед.

Нерпа волочилась за охотником, безвольно болтались в разные стороны ее ласты, на льду оставалась кровавая дорожка.

Вот и знакомая глыба на припае. Остается пройти полосу мелкобитого, стертого в порошок льда. Понадеявшись на свою силу, волоча нерпу, охотник, не раздумывая, двинулся к припаю через тылягыргин. Под его тяжестью льдинки уходили вглубь, ноги вязли в шуге, а когда он напрягался, они погружались еще глубже. Несколько шагов — и твердый лед припая. Охотник замешкался, выбирая твердую опору, шагнул, лыжа скользнула по льдинке и подвернулась. Он потерял равновесие и повалился набок. Лямки сзади сильно натянулись. Видимо, нерпу завалило шугой и потащило течением. «Надо ее отвязать», — подумал охотник и занес было руку за спину, но еще глубже увяз в шуге. Охотник погружался в лед. А за лямки по-прежнему тянуло и тянуло, и никаких сил не было освободиться от этой сковывающей тяжести. Кругом скрежетало, шуршало и шипело…

— Мэй!! — в ужасе закричал охотник.

В ответ раздался лишь грохот свалившейся где-то большой льдины.

Колючие кристаллики льда коснулись лица. Тело сковало. Руки охотника судорожно пытались да что-то уцепиться. Исчезли в шуге посох и инныпи. Охотник видел перед собой край посветлевшего неба… Откуда-то выперла громадна» льдина и угрожающе нависла над ним. Она вздрагивала, скрипела и надвигалась на Келеета.

«Нож в руки, пустил бы кровь горлом. Перестал бы мучиться…» — думал охотник. А льдина все лезла и лезла, готовая обвалиться всей своей тяжестью на человека и втиснуть его в шугу. Вдруг она заскрежетала, на мгновение приостановилась и, зловеще шипя, стала медленно отходить в сторону.

«Наверно, у меня ремень оборвался на лыже…»

«Что так больно давит в бок?..» — мелькало в голове Келеета.

Вода просочилась сквозь меховую одежду и обувь. Горький, соленый лед набивался в рот, уши, нос… Воздуха не хватало… В глазах потемнело, и все исчезло.

Вдруг его снова потянуло за лямки, но на этот раз куда-то в сторону. Охотник опять оказался наверху. Та же льдина, перевернувшись, выползла с другой стороны и легко вытолкнула его и нерпу на поверхность. В глаза ударил утренний свет, грудь вдохнула воздух…

— Где-то здесь был слышен крик.

— А вот и следы… — переговаривались двое охотников, быстро идя вдоль припая.

— Вот он! — крикнул один из них.

В самой гуще шумящей шуги на ребре большой плоской льдины с одной стороны висело почти безжизненное тело охотника, с другой — нерпа.

— Держись! — раздалось с припая.

В воздухе просвистели акыны — охотники вытащили на припай и человека, и нерпу.

Келеет еще долго не мог прийти в себя. Как во сне до него доносился голос:

— Вот видишь, — говорил пожилой охотник, — как рискованно оставлять на ремне за спиной нерпу, когда переходишь тылягыргин. Это она втянула тебя в шугу.