В Чукотском море

На кита

Припай встал намертво. Казалось, никакая сила не сорвет его до самой весны. Большие глыбы льда крепко засели на мели у берега, их засыпал снег. Охотники уже давно охотились на нерпу за кромкой припая. На припае были протоптаны тропинки, установились нартовые дороги. Но неожиданно потеплело, над сопками повисли облака, сорвался южак — ынэнан, что очень редко бывает в декабре. К вечеру южак задул с полной силой, пошел липкий мокрый снег. Трудно было устоять на ногах, и жители небольшого берегового поселка отсиживались в жилищах, беспокоясь за судьбу крыш и байдар, которые еще не были вкопаны в снег и лежали вверх днищами на стойках.

Каждый, кто жил на Чукотке, хорошо знает силу южного ветра. Он со злостью треплет одежду запоздавшего охотника, валит его с ног, опрокидывает нарты бегущих собачьих упряжек, набивает в щелочки жилищ сугробы снега, срывает шкуры с яранг и даже не церемонится с крышами новых деревянных домиков. Но декабрь не сезон южаку, его рабочий день короток. Сорвав несколько шкур с яранг, унеся в море у нерадивых хозяев все, что плохо лежало, он неожиданно стих. От припая не осталось и следа, насколько видел глаз, простиралась чистая темная вода. Стало подмораживать.

— Наверно, к вечеру кит появится. Уже время ему идти с севера, — говорили охотники, наблюдая в бинокли за морем.

И действительно, вскоре появились на горизонте низкие двухструйные фонтаны. Киты подходили все ближе к берегу, стали слышны их тяжелые вздохи. То тут, то там показывались широкие черные спины, медленно уходили в воду заостренные лопасти гигантских хвостов. Некоторые киты как будто резвились: медленно, переворачивались в воде, показывая то грудные длинные плавники, то хвостовые лопасти.

— Хотя бы хвостик срезать, — с сожалением и завистью говорили на берегу.

В ноябре-декабре, когда с севера начинает двигаться лед, кит идет вдоль кромки льда на юг, а в апреле возвращается на север. Часто киты выныривают в узких разводьях или взламывают тонкий лед, чтобы запастись свежим воздухом. Иногда они погибают, задохнувшись подо льдом, не в силах взломать лед. Если они погибают недалеко от берега, то становятся достоянием жителей прибрежного поселка, а если далеко в море, то около них обосновываются медведи, песцы и вороны.

С древних времен чукчи и эскимосы охотятся на китов. Существует даже легенда о том, как поссорились жители поселка Эмрэпэн с жителями села Нунэгнин из-за прирученного кита, который ежегодно ранней весной приводил к берегам несметное стадо китов, и охотники запасались мясом и жиром на всю долгую зиму. По однажды эмрэпэнцы случайно убили прирученного кита, и с тех пор настала вечная ссора между двумя селами, а киты перестали подходить близко к берегу.

Охотились на кита в древности разными способами: зимой кололи длинными копьями на льду в узких трещинах, летом гарпунили с байдар и добивали копьями. В береговых поселках сохранились следы былого расцвета китобойного промысла: громадные черепа китов, длинные, слегка изогнутые челюсти, которые использовались при строительстве жилищ (валькаров) и в качестве стоек для нарт и байдар. Широкими костями лопаток закрывали отверстия мясохранилищ. Не померкла слава и некоторых китобойных сел. Когда появились, усатые лодки-шхуны, китов стало меньше. Люди на этих лодках уничтожали животных в больших количествах, снимая с туш только усовые пластины…

Вечером Келеуги еще раз проверил готовность ручной пушки — гарпуна, которую его отец давно выменял у американских китобоев на несколько связок китового уса и на обязательство продавать ус только этому китобою. Устройство пушки нехитрое: короткий ствол из специального сплава бронзы, в который закладывается коротенькая толстая гильза, служащая для запала бикфордового шнура гранаты. Сбоку ствола специальный крючок с курком, пружиной и ударником. При ударе заряд гильзы взрывается и выталкивает из ствола гранату с зажженным бикфордовым шнуром, которая острым концом свободно входит в жидкое тело кита и через несколько секунд взрывается там.

Давно уже у Келеуги кончились гильзы запальников, но он приспособился заряжать старые, раздобыв где-то для них специальные капсюли. Осмотрев пушку, Келеуги остался доволен и осторожно спрятал ее в сухое место. Теперь только дождаться, когда море снова покроется тонким льдом и будет возможность подкараулить кита в трещине. В последние годы стало появляться все больше китов.

Ждать пришлось недолго. Через три-четыре дня к берегу стало прижимать вновь намерзший лед. Охотники забеспокоились, стали готовиться к выходу в море. Тонкий лед выдерживал охотников свободно. Течением и слабым ветром лед прижимало к берегу, громоздило в маленькие торосики. Образовались трещины и полыньи.

Утром Келеуги шел под скалами в сторону мыса. На плече он нес длинное древко с ручной пушкой. На всякий случай прихватил и винтовку с акыном.

Возле двух скал, одиноко стоявших в стороне от мыса, он приостановился, прислушался, затем взобрался на одну из них.

Рассветало. Келеуги в бинокль просматривал море. Все было закрыто льдом, и только у горизонта, где над краем моря висели облака, темнела вода. Тут и там выделялись на льду черными ленточками трещины. Келеуги тщательно изучал каждую трещину, каждое разводье. Вот три трещины, расположенные недалеко друг от друга. Охотник остановил свой выбор на них и стал спускаться со скалы.

— Ты уже здесь? — окликнул его подошедший Печетегин. — А я думал, что я первый.

— Пошли в море. Хорошо, что ты встретился, — говорил Келеуги, накидывая на плечи снасти. — Если увидишь китов, дай знать.

Охотники спустились на лед. Некоторое время они шли друг за другом, а затем разошлись в разные стороны. Келеуги направился к ранее намеченным трещинам и сел в засаду подальше от края, на более крепком льду. Около края, где лед тонкий, сидеть опасно: может морж кэглючин подкараулить, да и при сжатии лед выпирает бугром и неожиданно обваливается.

Китов поблизости не было, но откуда-то ясно доносились тяжелые выдохи: значит, киты шли во льдах, пробиваясь к чистой воде. Келеуги ждал, не спуская глаз с разводий. Показалась круглая голова нерпы. Большие черные глазища с любопытством уставились на охотника. Сообразив, что это опасность, нерпа с шумом нырнула в глубь моря. Келеуги не стрелял. Киты очень чуткие. Лишний шум может отпугнуть их. Временами, привстав, он внимательно осматривался по сторонам. Вдалеке виднелись две черные точки — это охотники шли от берега к морю. Над трещинами и разводьями висел туман. Поскрипывал лед. Одно поле льда наползало на другое. Крайняя трещина стала сужаться, по соседству образовалась другая. Но все это было привычно охотнику.

Вдруг неожиданно громко прошипел фонтан и над крайней трещиной одновременно взвились две пары струй. Хотя Келеуги ждал этого, но все равно вздрогнул. Он поспешно встал и стараясь не шуметь, легко на носках побежал к китам.

Метрах в двух от трещины Келеуги остановился и стал взводить курок пушки.

Китов было два. Они отдыхали. Неширокая трещина кое-как вмещала их. Киты то погружались, то всплывали, обнажая широкие круглые спины. В прозрачной воде хорошо были видны их движения. Они казались неуклюжими: толстое туловище с сужающимся стеблем хвоста и громадными лопастями. Легким движением хвостовых плавников киты выталкивали себя на поверхность. Над водой шипели фонтаны, широко раздувались воронкообразные дыхала. Длинные грудные плавники почти не двигались. Лопасти хвоста ходили вверх, вниз и вбок. Киты медленно двигались по трещине.

Волны набегали на края трещины, которая напоминала переполненную водой чашу. Он выжидал, держа наготове пушку. Выбор его пал на первого, более крупного кита. Он шагнул к трещине — волны лизнули торбаза — и вдруг точным, сильным движением ткнул гарпун в самое уязвимое место кита — немного ниже и чуть позади грудного плавника. Древко глубоко ушло в воду. Раздался глухой хлопок, и Келеуги отскочил от трещины. Кит неловко взмахнул несколько раз хвостом и с трудом погрузился в воду. Вода забурлила. Протянулся кровавый след. Стало тихо… Келеуги прислушался. Вдруг раздался приглушенный взрыв, и на поверхность воды стали выскакивать большие пузыри. Келеуги отходил все дальше от опасного места. В соседней трещине появился второй кит. Он был сильно обеспокоен и не замечал, что, взламывая края трещины, ранит себя. Киты очень привязаны друг к другу и нелегко расстаются с пострадавшим товарищем.

Кит бушевал, Он показывался то в одном, то в другом разводье, пускал фонтаны, взламывал лед и снова погружался в глубь моря.

Подбежал Печетегин, приближались к Келеуги и другие охотники.

— Ну как? — спросил Печетегин.

— Нымэлкин. Хорошо сработала пушка. Сейчас должен всплыть. Надо только подождать, когда успокоится и уйдет второй кит. Отойдем подальше.

Но кит не успокаивался. Он выныривал в разводьях, погружался в воду — все искал своего спутника.

Недалеко от трещины, где охотился Келеуги, лед стал выпирать бугром.

— Всплывает, — показал Келеуги.

— Аттау! Я побегу в поселок. Сообщу новость. — И, не ожидая ответа, Печетегин побежал к скалам.

Но в поселке уже каким-то образом узнали о случившемся. Упряжки собак одна за другой стали подъезжать к месту происшествия. Некоторые шли пешком с кожаными мешками за плечами. Все были оживлены, радостны. Разделка шла бойко. На льду в разных местах лежали длинные пластины жира со шкурой кита.