В Чукотском море

Как раньше чукчи на умку охотились

Кевеуги охотился недалеко от кромки припая. Еще вчера резко сменившееся течение натолкнуло обширное поле крепкого матерого льда на припай.

Припай не выдержал и дал трещину. Со скалистого высокого берега хорошо видно трещину, которая извивается черной змейкой на белом льду.

С утра все охотники, высмотрев со скал удобные места, сидели вдоль трещины, подкарауливая нерпу, Кевеуги ушел дальше всех. Было пасмурно, шел мелкий снег, слегка пуржило. Охотник убил двух нерп, а тут сама пришла и другая добыча — крупный белый медведь — самец.

Умка давно заметил охотника, обошел его стороной, переплыл трещину, намереваясь полакомиться убитыми нерпами, а может быть, и самим охотником, и уж никак не ожидал встретить на своем пути собачью упряжку. Собаки взъерошились, злобно залаяли, а более смелые и решительные бросились на умку. Медведь жестоко расправлялся с собаками, откидывал их, как щенков, в разные стороны. Вот одна собака на глазах охотника полетела с распоротым животом далеко в сторону, другая с перебитым позвоночником отползла в торосы. Не хотелось Кевеуги убивать медведя, да ничего не поделаешь — пришлось всадить в него три пули…

Я подошел, когда уже все было кончено: медведь разделан, на льду темнела кровь, валялись кости, в стороне лежали задранные собаки. Кевеуги сидел на нарте и курил махорку.

— Етти! — приветствовал он меня.

— Ии! — ответил я и присел рядом.

— Совсем голодный был, — кивнул на медвежью шкуру Кевеуги. — В желудке ничего не было.

Кевеуги, старый опытный охотник, многое перенял от своего отца, и сам хорошо знал повадки умки. Он даже счет убитым медведям потерял, да и не в обычае у хороших охотников перечислять свои заслуги, пусть об этом говорят другие.

— Сейчас хорошо — винтовки есть, — спокойно сказал Кевеуги, как будто его ничуть не взволновала встреча с медведем. — А вот раньше, с копьем и луком, трудно было добыть умку…

Кевеуги, обычно неразговорчивый, не любивший рассказывать о себе, разговорился.

— Раньше, чтобы убить умку, долго надо было бегать за ним. Не всегда умка нападает на человека, разве только когда голодный, как вот этот, — показал он на шкуру. — Чтобы заколоть умку, его надо разозлить и заставить пойти навстречу. Вот охотник и должен бежать за ним по следу до тех пор, пока тот не разозлится.

Иногда целый день и ночь бегает, для легкости даже верхнюю кухлянку скинет. Не выдержит умка, рассердится и бросится на охотника…

— Ху! Ху! — прикрикнул Кевеуги на собак, пытавшихся перегрызть постромки алыков и добраться до нерп.

— У каждого умки свои повадки и хитрости. Нет одинаковых медведей. Когда человек преследует умку, он все замечает: и как тот лапы ставит, и как он голову держит.

Возвращение с охоты.

У умки, так же как и у человека, бывает сильной правая или левая лапа. Если умка выносит вперед правую лапу, значит она сильнее и ему удобно бить ею в левую сторону, если же сильнее левая лапа, он ловче бьет в правую сторону.

Кевеуги жестами показал, как это делает медведь.

— Умка при нападении никогда не встает на задние лапы, а наоборот, пригибает голову как можно ниже и большими, бесшумными прыжками Приближается к охотнику. Колоть медведя нужно около шеи, между ключицами, — это самое уязвимое место. А как уколоть, если он головой прикрывает это место? Тогда охотник бросает вверх перед самым носом умки рукавицу или шапку. Умка подымает голову, пытаясь схватить ее зубами. Грудь остается без защиты. Охотник с силой всаживает копье и проворно отскакивает в ту сторону, в которую неудобно бить умке лапой. Одного укола бывает достаточно…

Самокрутка у него потухла. Он достал из-за пояса кисет, вынул спички и с удовольствием затянулся табачным дымом.

— Не зря нас отцы все время бегать, прыгать, бороться заставляли, — сказал Кевеуги. — Сильным и ловким должен быть охотник.

— А ты сам-то охотился с копьем?

— Охотился. Когда я молодым был, ружья имели только богатые ытвэрмэчины — хозяева байдар да кочевники, а нам не всегда удавалось приобрести винчестер. — Кевеуги задумался, бросил в сторону окурок. — А иногда, чтобы подманить умку, и к другой хитрости приходилось прибегать. За медведем всегда песцы да вороны следуют. Вороны очень часто выдают умку охотникам, но иногда и сами показывают ему, где на льду есть что-то съедобное.

Бродит умка по ровному ледяному полю, подойти к нему незаметно нельзя. Тогда охотник выберет удобное место в торосах, свяжет пару рукавичек и начинает подкидывать их кверху да покаркивать.

«Кар! Кар!» — раздается над морем.

Приостановится умка, посмотрит и кажется ему издалека, что это вороны что-то между собой поделить не могут. А охотник нет-нет да и подкинет рукавички вверх. Тогда умка уверенно направляется к этому месту. А охотнику только этого и нужно… Да, хорошие собаки пропали, — с сожалением добавил Кевеуги. — Давай-ка собираться домой.