В деревне

VII

Клянчины остались безъ прислуги. Кухарка и нянька уѣхали. На рукахъ у Клянчиныхъ остались двое ребятъ. Положеніе было затруднительное.

— Надо бабу какую-нибудь изъ деревни взять или дѣвушку. Такъ безъ прислуги и на одну ночь оставаться нельзя, говорила Клянчина.

— А вотъ я сейчасъ пойду къ нашему лавочнику и попрошу его кого-нибудь рекомендовать. Навѣрное ужъ онъ здѣсь всѣхъ знаетъ, отвѣчалъ Клянчинъ и отправился.

Лавочника въ лавкѣ не было. За прилавкомъ стоялъ старшій сынъ его.

— Нѣтъ дома самого-то? спросилъ Клянчинъ.

— Вы про тятеньку? Дома-съ. На огородѣ чай кушаютъ. Пожалуйте… Они завсегда объ эту пору прохлаждаются.

Пришлось итти обратно на дворъ. Тамъ, на огородѣ, подъ большой развѣсистой вишнею, за столомъ, сидѣлъ около большого самовара лавочникъ. Онъ былъ въ одной красной рубахѣ, съ непокрытой головой и въ туфляхъ на босую ногу. Глаза его были заспаны. Очевидно, что онъ только-что проснулся отъ послѣобѣденнаго сна. Въ волосахъ и въ бородѣ торчали сѣно и солома.

— А! Василій Романычъ! Добро пожаловать, сказалъ лавочникъ, почесывая грудь и подъ мышками, и протянулъ Клянчину руку. — Къ самому, то-есть, пылу и къ жару потрафили. А я сейчасъ чай пить сбираюсь. Бабу на ледникъ за вареньемъ услалъ. Присаживайтесь, да хлобыстнемъ по пяточку чапорушекъ. Что скажете хорошенькаго?

— Да вотъ къ вамъ съ визитомъ, улыбнулся Клянчинъ, садясь. — Вы у меня были, а я у васъ еще не былъ. Сосѣди вѣдь теперь.

— Ну, вотъ за это благодаримъ покорно. Извините только, что насъ въ такомъ видѣ застаете. Мы по домашнему. Знали бы да вѣдали, что гость будетъ, такъ попріодѣлись бы. Ужъ извините…

— Ну, вотъ… Что за церемоніи!

— Не порядокъ-съ. Гостей встрѣчаютъ честь честью. Вотъ и жена идетъ растрепанная. Вѣдь мы, по русскому обычаю отдыхаемъ послѣ обѣда, такъ въ хорошей-то одежѣ какъ будто бы оно и неловко.

Показалась лавочница, толстая пожилая женщина въ линючей ситцевой блузѣ и босикомъ. Она несла банку варенья и шла переваливаясь съ ноги на ногу.

— Супруга-съ… отрекомендовалъ ее лавочникъ. — Расхлябана она у меня на ноги и вся развинтившись, да что жъ подѣлаешь — не на дрова же ее рубить, ежели ужъ трехъ сыновей и одну дѣвчонку мнѣ народила.

Лавочница поставила банку варенья на столъ, тоже протянула Клянчину руку и въ видѣ привѣтствія проговорила:

— Все въ задъ васъ видѣла, хоть и по сосѣдству второй день живемъ. Въ ликъ-то въ первый разъ еще пришлось.

— Наливай чай-то, наливай, да потчуй гостя, вареньица ему положи, сказалъ лавочникъ. — Балованная она у меня, Василій Романычъ, хоть и старуха. Каждый день съ вареньемъ чай пьетъ, да вотъ и меня избаловала.

— Я къ вамъ, Савелій Прокофьичъ, въ то же время и по дѣлу, или лучше сказать, съ просьбой… началъ Клянчинъ. — Вѣдь вы знаете, что у меня обѣ прислуги ушли.

— Какъ же-съ, какъ же-съ… Мой молодецъ и на желѣзную дорогу ихъ повезъ. Балованный народъ-съ. Бѣда нынче съ прислугой. Чуть что не потрафишь, сейчасъ она и въ контру. Вонъ у меня пекарь. Запьянствовалъ и пропилъ сапоги и спинжакъ… Да пропилъ-то въ чужомъ кабакѣ. Сталъ я ему выговаривать. Да ты бы, говорю, коли ужъ у тебя такая надобность пришла, въ своемъ мѣстѣ, въ нашемъ заведеніи, такъ все-таки хоть хозяину бы твоему польза была… Кажется, ужъ деликатно говорю… Не ругаю за то, что пьянствовалъ человѣкъ, а ругаю за то, что онъ въ чужомъ мѣстѣ… Ну, онъ сейчасъ на дыбы… «Пожалуйте, говоритъ, паспортъ». А гдѣ здѣсь другого пекаря сыщешь? Ну, насилу его утрамбовалъ. Пришлось рубль прибавить. Пекарь-то онъ хорошій и зашибаетъ только временемъ.

— Прислугу, разумѣется, я себѣ изъ города привезу, продолжалъ Клянчинъ: — но вѣдь нельзя же намъ быть вовсе безъ прислуги. Пока эта городская прислуга пріѣдетъ, такъ не можете ли вы намъ указать на кого-нибудь изъ мѣстныхъ бабъ или дѣвушекъ, которая бы могла помочь моей женѣ.

— То-есть, въ работницы хотите? Поденно? спросилъ лавочникъ.

— Да, поденно. Но ежели баба будетъ ловкая и окажется годной, то я могу ее и на все лѣто оставить, въ родѣ какъ бы въ кухаркахъ. Няньку я привезу изъ города, а здѣшняя баба могла бы остаться кухаркой и, вообще, для черной работы. Кухарить у насъ особенно нечего. Разносоловъ какихъ-нибудь вычурныхъ мы не ѣдимъ, а ежели бы что пришлось, то у меня жена мастерица стряпать. Просто работницу хотѣлъ я васъ просить рекомендовать намъ.

— Понимаю-съ, понимаю-съ, кивнулъ лавочникъ и задумался. — Бабъ-то только у насъ тутъ на деревнѣ такихъ нѣтъ подходящихъ, прибавилъ онъ. — Которая ежели при мужѣ — та не пойдетъ отъ своего хозяйства. То-есть, ходятъ онѣ, вонъ, къ охотникамъ на облаву поденно, да то особь статья. Вамъ бобыльку нужно или такъ дѣвушку, которыя, къ примѣру, лишній ротъ въ семьѣ.

— Вотъ, вотъ… Пожалуйста, ужъ порекомендуйте кого-нибудь.

— Вѣдь у насъ здѣсь въ подгородномъ мѣстѣ тоже народъ балованный. Мы, вотъ, коли ежели сѣнокосъ… Покосъ я тутъ въ двухъ мѣстахъ снимаю. Такъ вотъ, коли ежели сѣнокосъ, то мы дальнихъ бабъ беремъ, изъ другого уѣзда, нарочно за ними посылаемъ. А съ здѣшними не сообразишь.

— Ну, на время, на два, на три дня порекомендуйте, а тамъ можно ее будетъ замѣнить работницей изъ другого уѣзда.

— Вотъ, вотъ… Развѣ вотъ такъ-то…

— Вѣдь изъ дальнихъ деревень къ вамъ все-таки заходятъ сюда.

— Заходятъ, какъ не заходить. То и дѣло ходятъ и работы ищутъ. Теперь-то вотъ только нѣтъ. Позвольте, кого бы вамъ предоставить изъ нашей деревни?

— Да пошли къ Караваевымъ. У нихъ три дѣвки зря глазами хлопаютъ и отцовскій хлѣбъ ѣдятъ, сказала лавочнику лавочница.

— Двѣ теперь, а не три. Старшая на кирпичный заводъ въ обрѣзку ушла.

— А двумъ-то что въ домѣ дѣлать?

— Да, пожалуй, что къ Караваевымъ послать.

— За Марьей Громихой можно послать. Что она съ ребенкомъ, такъ ребенка-то можетъ съ сестрой оставить.

— Вдова? спросилъ Клянчинъ.

— Нѣтъ, она не вдова, а дѣвушка, но все-таки при ребенкѣ. А только Марья теперь постирушками на дачниковъ занялась. Нѣтъ, Марья имъ не сподручна, Марья мѣстами запиваетъ.

— Да хоть на время. Авось, три-четыре дня у насъ проработавши, и не запьетъ, сказалъ Клянчинъ.

— Прежде за Караваевой пошлемъ. За отцомъ ейнымъ даже пошлемъ. Ежели онъ ее отпуститъ, то, значитъ, съ имъ и порядитесь… А когда Караваевъ не отпуститъ дочь, то мы вамъ Голубиху предоставимъ. Вотъ это вдова, но только бездѣтная. Забалуй она баба, подмигнулъ лавочникъ:- ну, да вѣдь вамъ-то что же?.. Вамъ только работала бы. Да и не съ кѣмъ ей теперь баловать, охотники еще не наѣзжаютъ. Вотъ развѣ по осени… Но прежде всего мы пошлемъ къ Караваевымъ… Сережка! крикнулъ лавочникъ сынишкѣ, стрѣлявшему на дворѣ изъ самодѣльнаго самострѣла. — Сбѣгай-ка ты къ Вавилѣ Караваеву, и ежели онъ дома, то пусть сюда придетъ.

Сынишка лавочника побѣжалъ за Караваевымъ.