В одиночку через океан. Сто лет одиночного мореплавания

Отчаянное путешествие

Рейс Джона Колдуэлла в Тихом океане, предпринятый в 1946 году, закончился неудачно: яхта разбилась на скалах у архипелага Фиджи. Колдуэллу не удалось пересечь Тихий океан. Но есть три обстоятельства в пользу того, чтобы рассказать о нём. Во-первых, этот рейс может служить хорошим предостережением недостаточно подготовленным людям, стремящимся совершить одиночное трансокеанское плавание под парусами. Во-вторых, написанная Колдуэллом книга «Отчаянное путешествие» захватывающе интересна. А о третьем обстоятельстве… речь пойдет ниже.

Колдуэлл был матросом на американском военном транспорте. После окончания войны и демобилизации он оказался в Папаме. Попасть в Австралию, где его ожидала молодая жена, было очень сложно. Суда ходили в то время в Австралию крайне нерегулярно. Располагая небольшой суммой денег, Колдуэлл решил купить старую яхту и пересечь на ней Тихий океан. Мысль, если принять во внимание то обстоятельство, что Колдуэлл никогда не ступал ногой на палубу парусника и даже не знал названий парусов, была, мягко говоря, дерзкой.

Вскоре Колдуэлл становится владельцем небольшого тендера «Язычник» — 8,8 метра длины, 3 метра ширины и 1,2 метра осадки, с бермудским вооружением.

Прежний владелец яхты, поляк Владислав Вагнер, в 1932 году с двумя друзьями пересек на ней Атлантический океан. Яхта, которая была перестроена из старого шлюпа, в 1946 году находилась в таком состоянии, что Вагнер не рискнул отправиться на ней в Тихий океан и продал её.

Колдуэлл безуспешно пытался найти компаньона, который уже ходил под парусами. В конце концов Колдуэлл решил выйти в океан один и приобрел книгу «Как управлять парусным судном».

Колдуэлл оказался за бортом, фактически ещё не начав плавания. Только он поднял якорь, как палуба накренилась и он спиной шлепнулся в воду. «Язычник» же плавно двигался прямо на стоящие на якорях яхты и лодки. Не успел мореход взобраться на палубу, как «Язычник» сел на мель…

Некоторое время Колдуэлл учился искусству управления яхтой в юго-восточной части Панамского залива у Жемчужных островов. Несколько раз яхта садилась на мель, был потерян якорь вместе с цепью. Более того, яхта была затоплена. Но в конце концов Колдуэлл и «Язычник» начали понимать друг друга.

7 июня 1946 года Колдуэлл вышел в море и взял курс на Галапагосские острова.

Тихий океан встретил путешественника штормом. На «Язычнике» творилось что-то страшное. Паруса были изорваны в клочья, весь груз перемешался и был залит водой. Страдая от морской болезни, Колдуэлл не мог справиться с парусами заливаемой волнами яхты. В довершение всего яхта налетела на огромное плавучее дерево и дала течь. Отчаянно борясь за то, чтобы сохранить яхту на плаву, Колдуэлл вынужден был выброситься на песчаную отмель острова Сан-Хосе.

На безлюдном берегу Колдуэлл соорудил для себя и для своего экипажа — маленьких котят Нырушки и Поплавка — шалаш из паруса и приступил к починке судна. Через десять дней с помощью самодельного деревянного якоря он стащил яхту на глубокую воду. «Язычник» снова взял курс на Галапагосы, Каждую ночь Колдуэллу приходилось брать два ряда рифов на гроте и ложиться в дрейф. Юго-западные ветры и встречные течения осложняли плавание «Язычника».

В штормовую ночь забравшийся на бушприт Колдуэлл опять оказался за бортом. Однако ему удалось спастись, ухватившись за штаны, которые были спущены на веревке за корму для «стирки».

Рейс продолжался. Колдуэлл изучал астронавигацию, учился чинить паруса. Хотя ежедневно приходилось рисковать жизнью, ему нравилось плавание и он не сетовал на судьбу.

Однажды моряк из спортивного интереса втащил на палубу пойманную на крюк акулу. Сражаясь с акулой, Колдуэлл добил бестию топором раньше, чем она успела окончательно разрушить суденышко. Исправление нанесенных акулой повреждений заняло несколько дней. Однообразие этой работы было нарушено новым падением Колдуэлла за борт. И на этот раз за кормой оказалась спасительная веревка…

На десятый день плавания Колдуэлл определил свое местоположение: 800 миль от Панамы. Появились птицы, возвещавшие близость земли. На следующий день среди пустынного океана выступили очертания суши. Это была голая скала Мальпело, расположенная в 350 милях от берегов Панамы… Из-за резких изменений ветра «Язычник» кружил около скалы. Но вот усилился ветер, и под его завывание «Язычник» метался среди крутых волн. Казалось, Мальпело далеко за кормой. Однако двумя днями позже Колдуэлл увидел берег. Это был всё тот же островок Мальпело! Яхта едва не разбилась о его скалистые берега. Блуждание вокруг островка продолжалось целых восемь дней…

Настойчиво, миля за милей, порой правильным курсом, «Язычник» продвигался по Тихому океану. Колдуэлл, надо отдать ему должное, не умел сидеть без дела. Он устранял мелкие повреждения судна, довольно успешно изучал навигацию, разработал простой и надежный способ измерения скорости яхты, ловил рыбу, чинил паруса и не переставал отсчитывать дни, приближавшие миг счастливой встречи.

Многие знатоки мореплавания скептически относятся к рассказу Колдуэлла о его плавании, считая, что он, мягко говоря, расходится с истиной. Трудно утверждать что-либо определенно. К приводимым в его книге фактам мы должны отнестись с доверием. Вполне очевидно, что Колдуэллу как новичку легче было встречаться со штормами, чем опытным, бывалым морякам. Что же касается правдивости его рассказа, то искренность, с какой он описывает постигшие его неудачи и свою неспособность управлять яхтой, не дает повода думать, что он тщится представить себя героем.

И вот 15 июля моряк определил свое положение: 1° южной широты и 85° западной долготы, до островов Галапагос осталось 300 миль. 19 июля он увидел наконец долгожданную землю: то были острова Галапагос.

Возле этих островов Колдуэлл едва не потерял яхту, которую при полном безветрии понесло течением прямо на скалы, но всё обошлось. Внезапный шквал отнес «Язычника» в открытое море. Затем моряк смог благополучно высадиться на острова.

23 июля Колдуэлл отправляется дальше, к Маркизским островам. Сначала преобладали слабые переменные ветры, но затем стал дуть восточный ветер.

К 4 августа «Язычник» удалился от островов Галапагос на 1010 миль. Тендер шел под полными парусами, с закрепленным рулем. Погода установилась хорошая, и моряк мог наконец немного отдохнуть. Он читал, забавлялся с котятами, наблюдал за обитателями океана и много спал. Вместе с тем занимался ремонтом парусов.

20 августа, на восемьдесят седьмой день рейса, «Язычник» находился на 9°5′ южной широты и 138°50′ западной долготы. Вот-вот должны были открыться Маркизские острова.

Всю следующую ночь Колдуэлл нетерпеливо всматривался в горизонт и на рассвете увидел утопающий в зелени остров Нуку-Хива. Моряк подошел к берегу, но удержался от соблазна завернуть в какую-нибудь бухту. Он запаздывал: через шесть недель в Тасмановом море начинался период штормов.

Настроение у мореплавателя было великолепным. Не беда, что он снова упал за борт — он опять смог подняться на палубу «Язычника». Почти половина пути пройдена. Колдуэлл надеется, что в Сидней он придет через сорок дней.

«Язычник» уже удалился от Маркизских островов, когда Колдуэлл обнаружил, что большая часть припасов испорчена морской водой. Он стал подумывать о том, не повернуть ли назад, но потом решил разделить оставшиеся продукты на дневные порции. Получилось 107 порций. И моряк продолжает плавание.

29 августа показался атолл Кэролайн. Здесь Колдуэлл сделал небольшую остановку и обменял лишние вещи на продовольствие. Там же он подарил полинезийским ребятишкам котят.

Вскоре после выхода в океан налетел ураган. Под яростными ударами разыгравшихся волн и от сильных порывов ветра яхта буквально ложилась на воду. Встревоженный Колдуэлл ждал, что судно рассыплется на куски. Снасти лопались, мачта, удерживаемая единственной вантой, угрожающе гнулась. Колдуэлл должен был напрягать все силы, чтобы, хотя бы лежа, удержаться на палубе. Совершая чудеса акробатики, моряк пытался укрепить мачту.

И тут же огромная волна смыла Колдуэлла за борт. Хотя он заранее предусмотрительно обвязал себя страховочным линем, его попытки взобраться на палубу были безуспешны.

«Когда океан повлек яхту дальше, я хлебнул немало соленой воды. Я беспорядочно бил по воде руками и ногами, яхта прыгала и кружилась на волнах, казалось, она вот-вот завалится на борт и пойдет ко дну.

Через несколько минут отчаянной борьбы с океаном я вконец обессилел. От ударов о корпус у меня гудела голова, соленая вода попала в горло и легкие, я начал задыхаться. Не в силах больше бороться я перестал сопротивляться, мне всё уже было безразлично. Рядом я видел борт „Язычника“ и серую громаду волн, но не мог ни добраться до судна, ни уклониться от удара. Я весь обмяк, стал как бы частью моря. Я уже слышал пение сирен.

Белый корпус „Язычника“ был совсем близко, он высился надо мной как стена. Мне захотелось дотянуться до него и вскарабкаться наверх. Я закрыл глаза и приготовился к худшему. Целая вереница волн обрушилась на борт яхты. Меня ударило о поручни и перебросило через них. Палуба круто накренилась, и я налетел на рубку. Яхта начала взбираться на новую волну.

Я сразу понял, что пришло спасение. Помню, как меня рвало соленой водой, как я слабо дергал мокрый узел на поручнях. Потом я скользнул в люк, кое-как задраив его за собой, и без сил повалился на пол каюты. Я был слишком слаб и измучен, чтобы думать о чем-нибудь. Много часов катался по полу, ударяясь о койки, пока яхта кренилась с одного борта на другой. Потом, собравшись с силами, я забрался в койку, обвязался веревками и забылся тяжелым сном».

Наконец ветер утих. «Язычник» с трюмом, наполненным морской водой, качался в толчее волн. Колдуэлл догадался, что находится в центре урагана — штилевой зоне, вокруг которой свирепствуют ураганные ветры. И действительно, вскоре ветер налетел с другой стороны, с юга. Чтобы повернуть яхту носом против ветра, моряк бросил в воду самодельный якорь, завернув его в кливер и привязав к его лапам свой спасательный пояс. Несколько громадных волн, обрушившихся на «Язычник», лишили его мачты и сорвали люк.

С остатками продовольствия и примерно с двенадцатью литрами пресной воды Колдуэлл продолжал свой отчаянный рейс. Откачав из трюма воду, мореплаватель установил обломок гика в качестве импровизированной мачты. Позже моряк соорудил из весла подобие временной бизань-мачты. «Язычник» превратился из тендера в иол. Компас был разбит вдребезги. Ориентируясь по звездам и солнцу, он медленно вел яхту на юг. Выяснилось, что у Колдуэлла нет ни одного исправного навигационного прибора, а весь запас продовольствия состоит из двух банок консервов, бутылки томатного соуса и одного кокосового ореха. Карты и лоции также были смыты за борт.

Считая, что разумнее всего идти к островам Самоа, находившимся предположительно в четырехстах милях, которые «Язычник» должен был пройти за двадцать дней, Колдуэлл установил себе голодный рацион и плыл на юг, ориентируясь по нарисованной по памяти карте.

Голодая и превозмогая жажду, стараясь подольше растянуть мизерные порции еды, безуспешно пытаясь ловить рыбу, Колдуэлл переживал тяжелые дни. Голод становился всё более нестерпимым. Моряк, кажется, съел всё, что хотя бы отдаленно напоминало еду. Затем пришла очередь вазелина, крема и зубного порошка. Позже он принялся за ботинки, замшу, губную помаду. Голод лишил его сил.

Тем временем яхта, по расчетам Колдуэлла, приближалась к островам Самоа. От голодной смерти моряка спасли несколько случайно пойманных рыб и сбитых с помощью импровизированной пращи птиц. Земли по-прежнему не было видно. В конце концов Колдуэлл понял, что, очевидно, он прошел мимо островов Самоа, и, поколебавшись, направил яхту к островам Фиджи.

«Ветер, дувший с траверза, поднял легкую зыбь, время от времени вода перекатывалась через палубу. Я укрылся в темной каюте.

Перед вечером я вспомнил о том, что за долгое плавание от Галапагосов подветренный борт яхты оброс водорослями.

Поднявшись на палубу, я внимательно рассмотрел эти заросли. Они были зеленого цвета — иногда темного, иногда более светлого. Набрав целую пригоршню, я выжал из неё соленую воду, сунул травянистую массу в рот и, пожевав, проглотил её. По вкусу она напоминала траву. Голод не уменьшился, зато настроение стало лучше.

Я вспомнил, что у меня осталось полбаночки бриллиантина, и отнес водоросли в каюту. Чуть-чуть жидкости, немного воображения — и зелень приобрела вкус салата. Но когда я съел этот „салат“, голод продолжал всё так же преследовать меня, и мне нечем было его заглушить.

Кроме водорослей, есть было нечего. Я наскреб ещё немного зелени, полил её остатками бриллиантина и проглотил всё это месиво. Теперь на яхте не было никакой пищи. Я допил дневную порцию воды, поработал у помпы и лег спать».

И снова голод. Голод, уносящий силы. Так проходили дни. Только иногда везло — удавалось подбить тощую морскую птицу.

Однажды утром Колдуэлл заметил проплывающий вдали пароход. Но, несмотря на отчаянные сигналы, с корабля его не заметили.

В поисках суши «Язычник» с надписью «SOS» на обеих сторонах паруса медленно тащился по безбрежному океану. Затерянный в океане моряк терял последнюю надежду.

И вот началось самое страшное в этом положении — шторм. Не в силах двинуться, Колдуэлл слышал, как сломалась бизань-мачта, он не мог даже откачать прибывающую в трюме воду.

Проходили дни. Как-то утром моряк увидел остров и решил, что спасение близко. К сожалению, он ошибся. Жалкое подобие парусов не позволило осуществить какие-либо маневры, и «Язычник» проплыл мимо. До ближайших островов, Новых Гебридов, пятнадцать дней пути. Колдуэлл понимает, что до них ему не дотянуть. В довершение всех бед падает импровизированная мачта. Её установка окончательно подорвала силы моряка. Работа по откачиванию воды превращается в настоящую пытку. Выпавший дождь спасает его от смерти, но не от голода.

Колдуэлл уже настолько обессилел, что даже не пытается поймать рыбу или подбить птицу. Он не знает, где находится, какое сегодня число, куда он плывет и каков курс яхты. Возможно, до островов Новые Гебриды осталась неделя пути, но моряк уже не верит, что доплывет до них. Вдруг показывается земля! Колдуэлл смотрит на неё в оцепенении, понимая, что, если яхта пройдет мимо, он погиб. Яхта хотя и медленно, но всё больше заполняется водой, а моряк не может уже двинуть рукоятку помпы. Остается только выброситься на коралловый риф.

Волны прибоя подхватили судно, и вскоре «Язычник» разбился о скалы. Колдуэлл с трудом выбрался на берег островка и, не в силах хотя бы двинуться, забылся тяжелым сном. Он, вероятно, умер бы от истощения. Идти он не мог, орехи на высоких кокосовых пальмах были ему недоступны. К счастью, на третий день его обнаружили меланезийцы, взяли с собой в деревню и заботливо ухаживали за ним. От них Колдуэлл узнал, что «Язычник» разбился на скалах у берега острова Тавута, находящегося в восточной части архипелага Фиджи.

Так закончилось путешествие Колдуэлла, во время которого он больше благодаря везению, чем умению, преодолел расстояние в 7000 миль.