В плену надежд

Глава 18

Выйдя из гостиницы через черный ход, я отправился в условленное место встречи. Только ждал там совсем не тот человек. Скажу честно, подставы я не ожидал, поэтому, когда на меня налетели два мордоворота и попытались усадить в машину, я среагировал недостаточно быстро, успел только одному помять челюсть, как второй вырубил меня шокером.

Очнулся я непонятно где, а надо мной стоял, усмехаясь, сам генерал Зиновьев, с которым, собственно, у меня и была назначена встреча.

— О, очнулся, орел! Давай, давай, Андрюшенька, приходи в себя, а то мне скучно! — генерал с улыбкой похлопал меня по щеке.

Я продрал глаза, резко сел, голова от этого слегка закружилась.

— А это вы меня так в гости позвали, с доставкой?

— Точно ты сказал. С доставкой. Тебя ж по-другому не дождешься! Все занят, все некогда!

— Да уж, — усмехаюсь я, — так сказали бы. Я б что-нибудь придумал.

— Вот именно. Придумал. Ладно. Не серчай. Это мои дебилы не поняли меня. Сказал привезти, даже если ты против будешь, а они и спрашивать не стали, — смеется генерал, протягивая мне бокал с вискарем. — А теперь все, Андрюшенька, ты у меня в гостях до утра как минимум, а там как масть пойдет. Банька уже готова, девочек, если хочешь, организуем.

Ага, вот только девочек мне не хватало. Как же соскочить, так чтобы генерала не обидеть. Походу никак. Надо бы Соню предупредить.

— Банька — это хорошо, вискарик тоже, девочек не хочу. Мне поговорить надо, а они своими визгами не дадут.

— Так мы тихих закажем.

— Не. И еще, Николаич, телефон мой где?

— Телефон тебе утром вернут. Он у ребят остался. А их я уже отпустил. Если срочное что, могу свой одолжить.

— Давай, раз по-другому никак.

Генерал достает свой мобильник, а я только сейчас соображаю, что не помню Сонин новый номер, который сам же ей и выдал пару дней назад. И что делать? Набираю сообщение и отправляю на номер Марго, который помню наизусть. Надеюсь, она передаст моей девочке, чтобы она не волновалась.

Генерал обсуждать дела не торопится, основательно так заправляется вискарем и меня накачивает. Банька, шашлык, воспоминания. А вспомнить нам есть что, я служил под началом Зиновьева во времена, когда он еще не был генералом. Много мы дерьма вместе сожрали, много чего прошли. Вспомнили друзей, которых раскидало по всей стране, а также тех, кто уже не с нами, кого сожрала жадная война, кто уже не выпьет и не закусит. За них пьем не чокаясь, вспоминаем с черной тоской, за некоторых пацанов душа до сих пор болит особенно, потому что стали родными, потому что под нашим началом в бой шли и не все возвращались. До сих пор есть чувство вины, что не доглядели, могли изменить исход, а не получилось. Этим генерал и отличался от многих, не относился он к солдатам, как к мясу, старался, где мог прикрыть своих людей. Поэтому тяжело ему было, поэтому к высшим чинам не мог пробиться так долго. Вот только в последние три года удалось, я в этом тоже ему способствовал, как мог, а генерал добро помнит.

Когда в нас уже сидит по приличной дозе алкоголя, генерал, наконец, переходит к интересующей меня теме:

— Ну, а теперь давай, Андрей, рассказывай, как так получилось, что ты в полицейские сводки попал?

— Вы, правда, хотите послушать? Наверняка ведь уже знаете больше меня.

— Знаю, конечно. Но мне интересна твоя версия.

— Это хорошо. Думаю, моя версия будет кардинально отличаться от официальной.

Рассказываю все с самого начала. Генерал хмурится, долго ничего не говорит, раздумывает. Я не тороплю, терпение в таких случаях много значит. Потом генерал усмехается и выдает:

— Все проблемы из-за баб! Вот всегда так! Даже на нашего непробиваемого Андрюшу нашлась своя зазноба! Вот чем тебе дочка моя не угодила? До сих пор ведь про тебя вспоминает!

— Всем угодила, но в душу не запала. Бывает так. Сам знаешь.

— Знаю. Вот моей Валюши как не стало 11 лет назад, так в душе дыра и осталась. Ладно. Подумаем, что можно сделать. Но легко не будет. Этот Сомов сам по себе прыщ на ровном месте, но связался он с очень нехорошими людьми, — да уж, прыщ, куча дерьма он. После того, что мне рассказала Марго, у меня волосы дыбом встали. Пробила она по своим каналам этого Захара и сообщила мне новость, от которой я первые минуты чуть не задохнулся.

Марго сейчас уже не занимается ничем криминальным, официально она вдова, несколько лет назад удачно вышла замуж за одного старикана, который быстренько так сыграл в ящик. Подробностей я не знаю, никуда не лезу. Но факт в том, что теперь Марго может беспечно жить до конца дней своих.

Только это не про нее. Не умеет она жить спокойно. Как выяснилось, она теперь активно помогает разыскивать и вытаскивать из рабства молодых девчонок, которые попали в беду по собственной дурости или из-за подлости других людей. И вот она-то мне и сообщила, что недавно пришел заказ на девочку с требованиями к внешности похожими на Соню. А потом она узнала и кличку этого мудилы — Сом. Он действительно в последнее время влился в криминальные круги. Марго пробила эту информацию подробнее по своим каналам, и от полученных данных мне реально стало нехорошо. Хотелось проломить башку этому утырку. Теперь понятно, почему он с таким рвением ищет Соню. Он ее уже заочно продал. Просто продал, как скот на рынке. Привык считать ее своей собственностью и вот теперь решил избавиться от надоевшей игрушки еще и заработать на ней. А мы нарушили его планы, и теперь получается, он не выполнил договоренностей с очень серьезными людьми, а те взяли его за яйца. Поэтому сейчас он землю носом роет в поисках пропажи, а мне даже думать страшно, что будет, если Соня все-таки попадет в руки этих людей.

Информацию, которую поведала Марго, я так же передал генералу. Он нахмурился еще больше, долго думал, почесывая в затылке. Потом только заговорил снова:

— Да, дела… Ты, Андрюша, пока спрячь девочку получше, и сам сильно не высовывайся. А я поузнаю еще кое-что. Я примерно понимаю, откуда ветер дует, но мне надо убедиться. Плохо все, Андрюша. Система у нас гнилая. Приказы отдавались сверху, а это говорит о том, что в этой херне много кто замешан. Поэтому действовать надо аккуратно. Иначе хуже будет.

Ничего утешительного генерал мне не сказал, ситуацию не прояснил, запутал еще больше. Сидеть и ждать — это то, что я ненавижу больше всего. Но другого пока ничего не остается. Легкий разговор дальше не клеится, поэтому мы еще какое-то время заправляемся алкоголем, каждый в своих невеселых мыслях, пока не отрубаемся прямо на диване в гостиной.

Просыпаюсь я на рассвете по привычке. Только голова трещит так, как будто я вчера ею останавливал поезда. Генерала не видно. Я встаю, иду на кухню, хочу залить пустыню во рту стаканом воды. Открываю холодильник, нахожу бутылку минералки и жадно припадаю к горлышку. Боковым зрением замечаю вошедшего на кухню вчерашнего охранника, а следом появляется и генерал. Вид у него помятый, но бодрый. Он не горит желанием отпускать меня, но сильно не удерживает. Поэтому после кофе я получаю назад свой телефон и покидаю дом генерала.

До гостиницы добираюсь на такси, останавливаюсь за два квартала, дальше дохожу пешком. Захожу через черный ход с помощью ключа, который мне раздобыла Марго. Время раннее, но работа уже кипит, поэтому пройти незамеченным сложно. Но мне удается. Я добираюсь до нашего номера с нетерпением, потому что безумно хочу обнять мою девочку. Надеюсь, она сладко спит, и я уже представляю, как разбужу ее поцелуем. Утром она такая мягкая, сладкая, теплая.

Только не успеваю я дойти до спальни, как понимаю, что планы мои нереализуемы сегодня. Здесь никто и не думает спать. Сначала я слышу странные звуки, громкий смех и… пьяное пение! Передо мной открывается живописная картина: мои девочки сидят в обнимку прямо на полу, перед ними пустая бутылка коньяка и начатый вискарь. На меня они внимания не обращают, потому что пьяным голосом тянут:

— Ой, мороз, мороооз! Не морозь меня!

Я прерываю их нестройный хор:

— Ну ни хрена себе! — говорю я. — Вижу, вы не скучали без меня.

— Ой. Андрюша, — первой приходит в себя Соня. Потом пьяно икает и улыбается. — Ты вернулся!

— Конечно, вернулся. А не надо было?

Она пытается встать, у нее плохо получается, поэтому она плюхается назад на диван. Тут оживает Марго:

— Давай, забирай свою Соньку! Видишь, мы славно без тебя провели время! А ты переживал.

— Ага. Я вижу. Соню я заберу, а ты-то до кровати доползешь?

— Обижаешь! Конечно, — Марго бодренько вскакивает, потом спотыкается, я ловлю ее, она выпрямляется, говорит: — руки убери! А то заревнует твоя зазноба, опять в рожу мне вцепится, а я второй раз не сдержусь. Зашибу нахрен!

Только сейчас замечаю царапины на лице Марго, начинаю нервно посмеиваться, глядя то на Соню, то на Марго.

— Вы чё, все-таки передрались?

— Да! — гордо заявляет Соня. — Я, наконец, высказала этой сучке все! — при этом она снова икает, пьяно кивая головой и жестикулируя руками.

— Понятно. А потом вы примирение решили отметить?

— Точно! Так что весело у нас было. Но теперь мы спились и спелись. Да, Марго?

— Ага. Все, передаю тебе твою радость. Видишь, целую и почти невредимую. А я спать! — пошатываясь, Марго уходит в спальню, а я поднимаю Соню на руки. Она пытается протестовать, но у нее это слабо получается.

Укладываю ее в постель. Пока скидываю одежду и возвращаюсь в постель, моя сладкая пьяная девочка уже спит. Ну вот. Остался я голодный!

Забираюсь в кровать, прижимаю ее к себе. Она обнимает меня и, кажется, засыпает еще крепче. Ну что ж. Раз секса не видать, поспать тоже не будет лишним. Когда я уже почти засыпаю, Соня начинает что-то бормотать. Прислушиваюсь, но она затихает. Снова закрываю глаза, и вдруг слышу отчетливо:

— Люблю тебя. Больше жизни, — открываю глаза, смотрю на Соню, но она уже снова спит.

А вот я теперь не могу уснуть, растревоженный ее словами. Правда ли это и что она вкладывает в эти простые, но такие важные слова? И самое главное, сам я такого никогда никому не говорил, и не знаю, смогу ли сказать когда-то, но рядом с Соней я понимаю, что не знаю, как назвать это щемящее чувство в груди, постоянное желание видеть ее и прикасаться. А от одной мысли, что ее кто-то может обидеть, мне хочется разрушить весь мир. Может, это и есть любовь? Я вспоминаю нашу первую встречу. Тогда она тоже была пьяна и дико бесила меня. А сейчас нет. Хотя мне не нравится видеть ее такой, но сейчас она все равно красивая. И моя. Тогда я хотел касаться ее и не мог. А сейчас хочу и могу, и за это право я готов отдать жизнь. Прижимаюсь к ее сладким губам, сильнее сжимаю в своих руках. Не смотря на всю дерьмовую ситуацию в целом, чувствую, что это правильно, и в душе у меня мир, которого давно не было.