В плену надежд

Глава 5

Сказал Соне, что при желании узнаю ее адрес за пять минут, но все оказалось не так просто. Хорошо хоть фамилию ее запомнил, когда в загсе мы расписывались в каком-то журнале. Но это мало дало. Прописана Соня в деревне в соседней области, вместе с матерью. Трудоустроена уже несколько лет нигде не была. Работала во время учебы и недолго после окончания ВУЗа. Потом все. Вопрос. На что она живет? Ответ вполне очевиден. Содержит тот, который "не муж". Богатый любовник. На этом можно бы и успокоиться, но что-то не давало. Хотя ответа на вопрос "почему?" и "зачем мне это надо" у меня не было. Мне ведь внятно сказали, чтобы отвалил, вот только из головы не идет ее разговор по телефону, не похоже, чтобы она была счастлива с тем, с кем сейчас в отношениях, а еще вспоминаю ее слова, сказанные ночью, и странное поведение в моих руках. Как будто она не хотела близости, но не могла оттолкнуть, просто терпела. Ярким пятном всплывает ее танец и слезы на щеках. Не так себя ведут беспечные красотки, живущие за счет богатых папиков.

На следующий день после свадьбы молодожены снова собрали самых близких друзей. Сони не было. Наташа сказала, что она приболела. Странно.

На следующий день в обеденный перерыв решаю заехать к ней домой. Попробую напроситься в гости на чай, даже пирожные прикупил. Хотя зачем я здесь, объяснить не могу. Просто хочу увидеть и убедиться, что с ней все в порядке.

Правда, проблема в том, что я не знаю, где ее квартира. Сейчас зима, поэтому даже у досужих бабулек спросить не получится. Хотя, вижу выходящую из подъезда тетеньку преклонного возраста, она останавливается и заводит разговор с другой дамой, которая выгуливает собаку. Подхожу к ним, показываю фотографию Софии (благо таких полно после свадьбы Кости). Пожилая мадам качает отрицательно головой, а вот вторая спрашивает, подозрительно прищурившись:

— А вам она зачем? — молодец, тетка, бдительная.

— Я ее друг, мы с ней на свадьбе недавно познакомились, — в подтверждение показываю еще несколько фоток со свадьбы, — мы договорились встретиться, но она трубку не берет. Вот переживаю, может, случись что, а номер квартиры не знаю, только до подъезда ее провожал.

— Беда, — тянет тетенька, — ладно, на бандита ты вроде не похож, помогу тебе. Так девочку, значит, Соня зовут. Хорошая девочка, только грустная всегда очень. Номера квартиры я не могу сказать, знаю только, что на четвертом этаже всегда выходит. Мы с ней в лифте часто встречаемся.

— Спасибо вам, милая женщина! Вы мне очень помогли, может, еще и в подъезд пустите, а то код я не знаю?

— Пустим, куда ж тебя денешь. Если что, я тебя запомнила, смотри!

Набирает код на железной двери, я захожу и лечу на четвертый этаж.

Здесь три квартиры, звоню в первую попавшуюся, открывает мне милая старушка. Дверь держит на цепочке, спрашивает:

— Вам кого?

Извиняюсь и рассказываю примерно ту же историю, что поведал теткам внизу, прошу подсказать номер квартиры.

Старушка подозрительно смотрит на меня.

— А ты ей точно друг? А то приходит тут к ней один, напыщенный вечно. Пошумит и уходит, а я потом ее рыдания по полночи слушаю. Может ты такой же «друг»?

Вот и подтверждаются мои самые худшие подозрения. Надо выспросить все у старушки поподробнее, она явно много знает. Только надо ее к себе расположить.

— Точно друг, — отвечаю, глядя прямо в глаза, — я ей помочь хочу, только пока мне надо понять как. А Соня молчит, боится. Расскажите мне, что знаете.

— Да что я знаю, ничего. Она не общительная, поздоровается и глаза опустит. Живет тихо. Только когда приходит этот гад, бывает, слышу, что орет. Ее редко слышу. Вот позавчера опять был, но быстро ушел. Кошку мою Нюсю ногой пнул, сволочь такая, и к лифту пронесся. Злой был, рожа красная, страшная. Точно девочку опять обидел. Но ничего больше не знаю, я живу, ни к кому в душу не лезу. Мне бы свою жизнь дотянуть. А квартира вон ее, рядом с моей. Надеюсь и правда друг ты. А то итак девочку жалко.

Благодарю старушку, она щелкает замком, а я останавливаюсь над дверью Сониной квартиры, не спешу звонить, потому что мне нужно перевести дыхание и проанализировать слова соседки.

Но не успеваю я этого сделать, как дверь открывается, и Соня появляется на пороге, в шубе, сапогах и … темных очках. Явно собралась куда-то уходить.

Видит меня и замирает с пораженным видом.

— Привет! — говорю я.

— Привет! Ты что здесь делаешь?

— В гости к тебе пришел, — говорю и делаю наглый шаг прямо в открытую дверь. — Вот, пирожные принес, а то кофе мне попить не с кем!

— Я не ждала гостей! — говорит она. — Я ухожу. Выйди, пожалуйста!

— Я понял уже. Но, может, отложишь поход, чайку попьем, а потом я тебя провожу, куда ты там хотела пойти?

Соня нервно оглядывается по сторонам, как будто у нее за спиной кто-то стоит, потом говорит жестко:

— Я тебя не приглашала, — открывает дверь шире, выходит из квартиры и показывает мне тоже направление на выход, — я спешу, выйди из квартиры, пожалуйста!

Ладно, она явно не настроена на душевные беседы, поэтому выхожу следом за ней.

— Хорошо, я понял, что не вовремя, но, может, встретимся попозже? Или боишься, что «не муж» заругает.

— Тебе какая разница? Что ты вообще здесь делаешь? Уходи! — почти кричит она. Выхожу, Соня захлопывает дверь.

— А тебе в очках не темно? Сейчас вроде солнца нет, — тянусь к очкам, хочу снять, но она отскакивает, как ошпаренная.

— Я спешу, и чаи с тобой распивать не собираюсь. Больше не приходи!

Не ждет лифт, буквально бежит вниз по лестнице, а я смотрю на нее, и в душе поднимается мерзкое чувство. Оно знакомо мне уже. Это злость от осознания, что меня хотят обмануть. А еще я теперь понимаю, кого она мне напоминает. Мою сестру. Машка тоже просила меня не лезть, не вмешиваться в ее отношения с мужем, все ходила, синяки замазывала, а однажды он избил ее так, что сестру еле спасли. Я тогда в армии был. У нее внутренне кровотечение открылось, и ногу он ей сломал так, что она до сих пор хромает. А козлу тому ничего за это не было. У него свои подвязки были, представили все так, как будто она с лестницы упала.

Я узнал обо всем только через месяц, когда домой вернулся. Машу тогда как раз из больницы выписали. Помню, пришел из армии, а она на себя не похожа, худая стала, бледная, и взгляд потух. Я урода этого выловил и навалял ему таких, что он еле ноги унес. Меня потом по ментовкам таскали, могли и посадить, спасибо, дядька похлопотал, и мне контракт предложили. Я вернулся в армию, вот так и забросила меня судьба туда, куда я и не думал. А мудило этот через месяц в аварии разбился. Так что иногда справедливость все же торжествует, иначе я бы его точно прикончил когда-нибудь.

Вот и теперь у меня похожее чувство, и пусть Сонька мне никто, но я всегда остро реагировал, когда слабых обижали, правда, на войне такого дерьма насмотрелся, что думал, душа очерствела, уже не трогает меня чужое горе, оказалось нет. Еще может пробраться в мою действительность жалость и сострадание. Машка сейчас отошла, замуж снова вышла за хорошего мужика, детишек родила. Но до сих пор, как гляну на ногу ее изуродованную, так хочется волком выть, что не смог тогда ей помочь, что не вмешался вовремя, когда еще можно было.

А сейчас ведь еще могу, только понять надо, что делать и как.

Разворачиваюсь и снова звоню в дверь соседке. Она открывает, и недовольно спрашивает.

— Чего тебе еще надо? Послала она тебя, да? — значит, слышала все, партизанка старая!

— Послала! А как зовут вас, милая женщина?

— Тебе зачем? Сонька послала, так меня на свидание решил позвать? Старая я уже для такого, хотя в молодости была ого-го!

— Охотно верю. Хотел пирожные вам к чаю предложить, в благодарность!

— А, ну это можно, давай, я сладенькое люблю. Баба Зина меня зовут.

Отдаю ей коробку с пирожными и говорю:

— Можно вас еще об одной услуге попросить, баба Зина?

— Иж ты какой! Что надо?

— Можно, я вам свой телефончик оставлю, а вы, если этот урод опять придет, позвоните мне, хорошо?

— Хм, что, хочешь, чтобы я шпионила?

— Нет, ну зачем так, просто, если что-то интересное увидите или услышите, дайте мне знать. А я вам за это организую регулярную доставку пирожных, — протягиваю ей визитку вместе с несколькими крупными купюрами.

Она ловко так подцепляет их, и говорит:

— Хорошо. Я люблю птичье молоко с кремом.

— Договорились! Еще вопрос, может, знаете, как зовут этого мужика, который к Соне приходит?

— Нужен он мне больно. Не знаю.

— Понятно. Жаль, — придется как-то еще узнавать, что за тип это. А старушка добавляет:

— На машине он всегда крутой приезжает. Черная такая, здоровая. Номера СОМ три пятерки, — вот пропала в бабке чикистка, точно!

От души благодарю старушку за информацию, добавляю ей еще вознаграждения и бегу к своей машине.

Как только добираюсь до офиса, нахожу всю информацию на владельца черного Мерседеса с указанными старушкой номерами. Она совсем не радует. Крученый перец. Сомов Захар Владимирович. Руководит крупным заводом, женат на дочери владельца компании. Официально чист, это как всегда, а вот неофициально… Много тянется к нему грязных нитей, известный в определенных кругах товарищ. Так просто его не прикопаешь. Как же угораздило девчонку связаться с таким дерьмом? И как вытащить ее? Вопросы, на которые не так просто найти ответы.

Соня сегодня была совсем на себя не похожа. Чужой голос, чужие слова, еще и эти чертовы темные очки на пол лица. Понятно, почему она их нацепила, синяки прятала, а так хотелось снова услышать ее заразительный смех, увидеть яркие голубые глаза.

Открываю фотографии со свадьбы и листаю, любуясь ее красотой. Фотографий много, щелкали все, кому не лень, потом сбросили в общую группу. На глаза попадается фото, где запечатлен крупным планом букет невесты. В кадр попали и руки Сони, которые легко узнать по неброскому, но аккуратному маникюру. Она держит букет, только взгляд цепляется совсем за другое. Увеличиваю изображение, холодок пробегает по спине. Белесые еле заметные полосы на ее запястье. На максимальном приближении рассматриваю отчетливые следы, которые говорят о том, что Соня уже пыталась свести счеты с жизнью.

Мерзкое чувство внутри усиливается. Вызываю к себе одного из лучших моих парней, даю задание узнать всю подноготную этого козла. Сейчас я собрал только общие сведения и еще кое-что, что слышал краем уха, и додумал по обрывочным сведениям. Мне нужна полная информация: с кем спит, что ест, сколько раз в туалет ходит. Короче все, чтобы потом понять, как прижать эту гниду. Жалко, что Костя умотал в свадебное путешествие. Хорошо, что их медовый месяц будет длиться всего неделю, и скоро он будет в строю. Его связи мне точно пригодятся.

Эти тревожные мысли не отпускают меня до вечера. Ночью мне снова снится кошмар. Я в плену, сижу в вонючем темном подвале и мечтаю поскорее сдохнуть, но этого мне пока не светит. Ожидание расправы хуже самой расправы. Страх и неизвестность душат паникой, но все это нужно подавить, иначе тебя сломают, а этого допустить нельзя. Я хочу если уж сдохнуть, то хотя бы ощущая себя человеком. Слышу шаги за дверью, понимаю, что пришли мои палачи и следующие несколько часов меня снова ожидают пытки и издевательства.

Просыпаюсь в холодном поту, соскакиваю с кровати. Где-то рядом разрывается телефон. Хватаю трубку, пытаясь выровнять дыхание и рассмотреть, кто звонит. Вижу незнакомый номер, отвечаю, но когда слышу голос бабы Зины, паника еще сильнее захлестывает меня. Выслушиваю то, что она говорит, и от каждого ее слова все холодеет внутри от понимания — я могу снова не успеть…