В поисках потерянного звука. Экспериментальная звуковая культура России и СССР первой половины ХХ века

2.1. Возрождение музыки. Терменвокс

«Сухо, скупо и нечутко откликнулась наша пресса на крупнейшее событие истекающего музыкального сезона — демонстрацию Росфилом изумительного изобретения молодого советского инженера Л. С. Термена. Правда — это не абсолютная “новинка” — Термен уже несколько лет тому назад демонстрировал в Москве свою музыкальную “машину” в первой, эмбриональной редакции; правда и то, что с тех пор над аналогичными (или близкими по замыслу) техническими заданиями работает целый ряд ученых и техников Москвы и Ленинграда, — но только Термену и только в последние годы удалось довести свое изобретение до того уровня художественно-музыкальной значимости, который позволяет нам квалифицировать его “лекцию-концерт”, как крупнейшее музыкальное событие наших дней.

Перспективы, открываемые музыке изобретением Термена, — поистине безграничны. Его “терменвокс” — не просто “новый музыкальный инструмент”, как это думает наша музкритика, нет: это решение огромной социально-научно-художественной проблемы, это первый гигантский шаг в будущее, в наше будущее — это социальная революция в музыкальном искусстве, его возрождение.

Вся та “грибная” поросль, о которой недавно на этих страницах так метко и зло повествовал в очередном “письме из Парижа” Л. Сабанеев (№ 18, стр. 14–15) — естественный, конечно, продукт гниения верхнего слоя культурной “почвы” Европы — это тот “пышный мох, разросшийся на гнилом пне”, о котором мы уже давно слыхали из уст далеко не “лефа” и не коммуниста Ромена Роллана.

Работа Термена — первая солидная мина под старый музыкальный мир и одновременно — один из краеугольных камней грядущего фундамента нового.

— Это будет уже не примитивно-кустарная “симфонии гудков”!..

Полная свобода тембровых и интонационных нюансов ведет к а) расширению европейской тональной системы, загнавшей сегодняшнюю музыку в вышеописанный тупик,

б) смычке с грандиозным искусством Востока, доныне не могшей быть осуществленною из‐за тисков 12‐ступенной “темперации”,

в) небывало-глубокому синтезу с искусством слова, ибо речевые интонации и тембры охватываются диапазоном “терменвокса”, и, наконец,

г) созданию совсем новой, неслыханной дифференциальной (Differenz-Musik) музыки — грандиозных гармонических “glissando” в параллельном и встречном движении, — не говоря уже об обогащении средств даже в пределах старых форм.

Чуткость и точность электроаппарата позволит, наконец, подойти вплотную и к проблеме “размножения” музыки, ее автоматизации, без неизбежного при этом снижения “качества художественной продукции”— это единственно-реальная возможность истинной “демократизации” музыкального искусства.

Я нарочно остановился лишь на социально-музыкальной проблеме, чтобы подчеркнуть этим массовую недостаточную чуткость нашей музыкальной критики: гоняясь за “марксистским подходом” к музыке по‐всякому “менее булавочной головки” поводу, равно распинаясь за “Ивана-Солдата” и… Бетховена, она (критика), умудрилась равнодушно пройти — “не приметив” — мимо такого слона, как выступление Л. С. Термена».

Арсений Авраамов. 1927[89]

2.2. Лев Термен

Изобретатель Лев Термен (1896–1993) — одна из харизматических фигур в области музыкальной технологии. Сам Термен писал о себе: «Я — физик, радиоинженер, электроник, акустик, астроном и музыкант»[91]. Его самым известным изобретением был терменвокс (1918–1920) — первый в мире электронный музыкальный инструмент. Как отметил композитор и историк Альберт Глински[92], «этот несколько неуклюжий инструмент явился первым прорывом в смелый новый мир электронной музыки»[93]. В искусстве изобретение терменвокса инициировало новую тенденцию, основанную на современных технологиях. Лев Термен работал над множеством проектов, стремясь объединить в технологии искусства музыку, цвет, жест, запах, тактильные ощущения. Без изобретений Термена сегодня трудно себе представить какие бы то ни было музыкальные синтезаторы, системы охранной сигнализации, автоматические двери и т. п.

Ключевым событием в жизни Льва Термена стало знакомство в 1913 году с ученым, будущим академиком Абрамом Иоффе, ставшим после Октябрьской революции главным покровителем многих выдающихся молодых физиков и исследователей. Термен вспоминал: «Мой двоюродный брат, тогда молодой физик, работавший в университете, Кирилл Федорович Нестурх[94], хорошо знавший о моем большом интересе к физике, пригласил меня пойти вместе с ним на защиту магистерской диссертации талантливого молодого ученого Иоффе. Я, конечно, с радостью согласился. Мне тогда было уже 17 лет…»[95].

После окончания гимназии Лев Термен поступил одновременно в консерваторию на класс виолончели и на физико-математический факультет Петроградского университета. Термен вспоминал: «В кружке физиков я сделал доклад с демонстрацией получения высокого напряжения методом Тесла. На нем присутствовал и Абрам Федорович, который одобрил мою работу и предложил, несмотря на то что я был еще на втором курсе, заняться в университете экспериментальной работой <…> Мне была выделена комната в здании Физического института, и я с большим рвением начал эту исследовательскую работу…»[96].

Лев Термен. Начало 1920-х. Фотография из архива Лидии Кавиной

Консерваторию Лев Термен окончил с дипломом «свободного художника», однако начавшаяся Первая мировая война не позволила ему окончить университет. В 1916 году его призвали на военную службу. Деканаты факультетов физики и астрономии рекомендовали его в Николаевское военно-инженерное училище в Петрограде, куда он поступил в большой мере благодаря поддержке Абрама Иоффе. Там Лев Термен проходит курс Военно-инженерного училища и оканчивает Высшую офицерскую электротехническую школу. Будучи дипломирован как военный радиоинженер, он читает курс радиотехники офицерам запасного электротехнического батальона, строит в Саратове фронтовую мощную радиостанцию для связи Поволжья с Москвой, становится заместителем начальника Военной радиотехнической лаборатории в Москве. Там в 1918 году Термен впервые приходит к идее создания электромузыкальных инструментов и находит принцип работы будущего терменвокса.

В 1919 году он получает назначение на должность начальника радиопередатчика мощной Царскосельской радиостанции около Петрограда. Руководить «приемным отделением назначен инженер Гуров Владимир Алексеевич[97]. Дизельным отделением — инженер Рукавишников Виктор Николаевич. Я был назначен заведующим передатчиком и его агрегатным отделением <…> В это время Шорин[98] в качестве студента начал заниматься в Электротехническом Институте и просил меня взять его к себе на работу в качестве практиканта. Он взял дипломную работу по передатчику, довольно трудную <…>. Я предоставил ему возможность работать в моем отделении в качестве студента-практиканта. В то же время он являлся и моим начальником. Поэтому иногда его работу было трудно контролировать. Например, однажды, в период наступления Юденича на Петроград, он начал возиться с искровым разрядником с явлениями затухания при ударном возбуждении, была ненадолго потеряна ответственная радиосвязь из‐за расстройки высокочастотных контуров. Уверен, что злого умысла здесь не было»[99].

По утверждению журналиста Евгения Жирнова, в 1919 году Лев Термен провел некоторое время в заключении по обвинению в участии в белогвардейском заговоре. Жирнов ссылается на секретную справку от 22 февраля 1949 года, составленную МВД в ответ на ходатайство американской жены Термена Лавинии Уильямс о предоставлении ей гражданства СССР[100]. А не связаны ли между собой эти два факта?

Летом того же года Термен получил приглашение от профессора Абрама Иоффе присоединиться к новому физико-техническому институту, созданному Иоффе в помещениях Политехнического института в Петрограде, в качестве заведующего новой экспериментальной лабораторией электрических колебаний. Там, решая одну из первых задач, поставленных перед ним Иоффе, Термен применяет найденный им в 1918 году принцип. Результат — сразу три новых прибора: конденсаторное устройство для измерения диэлектрической постоянной газов с чувствительностью до миллионных долей процента посредством применения метода биений электрических колебаний высокой частоты и измерения частоты разностного тона, сигнализационное устройство, действующее при приближении человека на расстояние два-три метра к открытому проводнику, типа антенны, а также музыкальный инструмент, оборудованный антенной, приближение руки к которой изменяло частоту разностного тона генераторов в музыкальном диапазоне.

5 октября 1921 года состоялись доклад и демонстрация инструмента на VIII Всероссийском электротехническом съезде в Москве в аудитории Политехнического музея, которая «прошла успешно и, как говорили, была еще одним доказательством того, что электрификация может творить чудеса и в искусстве, и в музыке, и в совершенно новых областях науки и техники»[101]. В газете «Известия» новый инструмент был назван «Голосом Термена» — терменвоксом. А спустя некоторое время после съезда в марте 1922 года Термен был приглашен в Кремль для показа аппарата радиосигнализации и терменвокса Ленину. По воспоминаниям Термена, после демонстрации Ленин сказал «что аппараты наглядно показывают, какие чудеса может творить электричество… Он указал, что такие достижения надо широко пропагандировать по всей Советской стране, и велел выдать мне мандат, дающий право беспрепятственного проезда по всем железным дорогам страны»[102].

Вскоре после встречи в письме Льву Троцкому Ленин писал: «Обсудить, нельзя ли уменьшить караулы кремлевских курсантов посредством введения в Кремле электрической сигнализации? (один инженер, Термен, показывал нам в Кремле свои опыты: такая сигнализация, что звонок получается при одном приближении к проволоке, до прикосновения к ней)… Ваш Ленин»[103].

По свидетельству самого Термена, «разработанная и установленная радиосигнализация действовала (1924) в Госбанке (Золотая кладовая), Эрмитаже (скифский отдел) и Гохране»[104].

В начале 1920‐х Лев Термен сотрудничал с институтом ГИМН в Москве. «Так как одной из задач ­ГИМНа является пропаганда музыкально-научных достижений среди широких масс, то уже в первое время его деятельности было устроено несколько публичных заседаний; одно из них было посвящено ­Гельмгольцу <…> два — катодному музыкальному инструменту Л. Термена…»[105].

Когда был организован новый физико-технический факультет в Политехническом институте в Ленинграде, Термен поступил туда студентом, в то же время работая в Физико-техническом институте. Его дипломный проект носит название «Установка для электрического дальновидения». Это первая телевизионная система, реализованная в СССР. Для самого Термена идея «дальновидения» не была новой. Еще в 1921 году он выступал с обзором работ по этой тематике на семинаре в Физико-техническом институте, а через год — в петроградском отделении Российского общества радиоинженеров.

В июне 1926 года Лев Термен окончил Политехнический институт с дипломом физика, а в 1927 году вошел в состав организационного комитета Ассоциации возрождения музыки[106], созданной Арсением Авраамовым. Помимо Авраамова и Термена в состав ассоциации вошел также комиссар Борис Красин, бывший композитор и главный покровитель всех изобретателей новых музыкальных инструментов и музыкантов-экспериментаторов 1920–1930‐х.

Сохранилась стенограмма дискуссии, состоявшейся в 1967 году в Акустической лаборатории Московской консерватории во время доклада Льва Термена «Когерентность и консонанс стационарных и неустановившихся звучаний». После окончания доклада Борис Янковский[107] задает вопрос докладчику: «Не пробовали ли Вы вступить в контакт с исполнителями и воспроизводить чистые звучания на специальных инструментах? Об исполнении в чистых ­строях мечтал Авраамов. Для этого он настраивал 4 рояля так, что настройка каждого следующего рояля была на 1/8 тона ниже». Лев Термен отвечает: «В 30‐х ­годах[108] существовала Ассоциация возрождения музыки, в которую наряду с Авраамовым входил и я. Все интервалы, о которых сегодня было рассказано, были проверены мной в звучании, так что это не схоластические расчеты. Игровая часть также не за горами»[109].

Афиша одного из первых концертов Льва Термена. Петроград. 1922. Архив Сергея Зорина

Однако проект новой ассоциации так в основном и остается на бумаге: Абрам Иоффе патентует терменвокс в Европе и позднее в США, и вскоре после создания ассоциации Лев Термен отправляется в зарубежное турне, которое завершается только в 1939 году. Термен вспоминал: «В Германии я публично демонстрировал инструмент на выставке во Франкфурте-на-Майне. Там же показывал свой инструмент Магер (с вращающимся конденсатором). Затем у меня были концерты-лекции, организованные концертным бюро Вольфа в Берлине — в Бетховен-зале. В газетах этого времени были помещены фотографии меня вместе с известным дирижером Бруно Вальтером, давшим хороший отзыв об электро-музыке. В качестве содокладчика со мной выступал русский теоретик по натуральным строям Арсений Авраамов»[110].

Далее были концерты в Дрездене, Мюнхене, Гамбурге и Нюрнберге. Во Франции Термен выступал в зале Гаво и в Гранд Опера, в Англии — в Альберт-холле. В газетах была фотография Термена, снятая в компании с изобретателем Оливером Лоджем и писателем Бернардом Шoy, давшими о терменвоксе очень хорошие отзывы.

Начиная с 1928 года на протяжении десяти лет Лев Термен работал в США, возглавляя фирму Teletouch Inc. В круг задач Термена входит пропаганда советских технологий, налаживание производства терменвоксов и сопутствующего бизнеса, но главной причиной командировки, по‐видимому, являлись шпионаж и выполнение особых заданий советских спецслужб. Термен вспоминал: «В действительности я получил сразу две командировки: от военного ведомства и от министерства культуры»[111]. В одном из своих писем руководству КГБ он писал: «В 1927 г. я был послан в заграничную командировку для демонстрации наших достижений по музыке. Во всех странах успех был очень большой. В соответствии с полученными указаниями я был оставлен в США для работ по спецзаданиям, которые выполнял до октября 1938 г. (Свирский, Браило, Владимиров, мой шифр “Француз”)»[112].

Бизнес Льва Термена также в значительной степени зависел от его советских кураторов: «Оказалось, что есть возможность взять в центре Нью-Йорка напрокат помещение сроком на 99 лет. Я заключил договор в шестиэтажном доме на Западной Пятьдесят четвертой улице, где у меня были квартира, студия для занятий и мастерская. Средства у меня были: из России я получил крупную сумму от военного ведомства и от нашего представительства на те работы, которые должен был там делать по линии разведки. Кроме того, я получал гонорары за концерты, которые там давал»[113].

По поводу заданий по линии разведки Термен вспоминал: «Для этих целей у меня была придумана своя тактика: чтобы вызнать что‐нибудь новое, тайное, нужно предлагать что‐то новое собственное. Когда показываешь свое новое изобретение, легче узнать о том, над чем они работают»[114].

Концерт оркестра терменвоксов (­десять терменвоксов с пространственным управлением и один грифовый) в Карнеги-холле. Апрель 1930. ­Журнал Wireless Age. Май 1930

Впрочем, деятельность Термена как изобретателя и музыканта по своим масштабам и значимости явно перевешивала его агентурную работу. Вот описание самого Термена, данное им в письме писателю и журналисту Фреду Прайбергу, написавшему в 1965 году книгу «Musik in der Sowjetunion»[115]:

«В США мой первый концерт был в Метрополитен-Опера, организованный владельцем органной фирмы Вурлицером. Концертное бюро Джатсона включило меня в свой список двадцати пяти мировых знаменитостей и ею были организованы концерты в Нью-Йорке (Карнеги-Холл), Чикаго (Опера), Бостоне, Акроне, Филадельфии, Детройте, Сент-Луисе, Синсинети и в других городах. Инструменты затем выпускались под наименованием “термен” фирмами “Дженерал-Электрик”, “Вестингауз” и “RСA” по цене около 250 долларов. Было выпущено около двух или трех тысяч штук.

В этот же период времени мною была организована исследовательская лаборатория, в основном, по вопросам электроники, получившая название “Телеточ Корп.”, выпускавшая новую электронную аппаратуру (немузыкальную), и дававшую возможность вести интересовавшие меня работы в требуемом масштабе. При ней была также музыкальная студия. <…> К работам в музыкальной студии были привлечены обучавшиеся в ней музыканты и другие деятели искусств: Джозеф Шиллингер[116], пианисты — Абилеа, Любошец, Соня Ходж (ученица Иосифа Ливина), французская пианистка Ивон Гулер, Ольга Струмилло (преподавательница Джулиара).

Концерт Электронного симфонического оркестра Термена в Карнеги-холле в апреле 1932 года. Журнал Modern Mechanix. Июнь 1932

Исполнители на “термене”: Де Бройль, Ханненфельд, Степанова, Зундель, Соломонов, Блох (дочь композитора), Барлеви, Люси Б. Розен, Клара Рокмор. Художница — Элен Биют[117].

Танцевальная группа, руководимая Юджином ван Грона, и ряд других лиц. Был разработан и изготовлен ряд новых музыкальных инструментов: клавишный инструмент одноголосного типа с тембрами духовых инструментов. Грифовый инструмент типа виолончели. Квартет из таких виолончелей выступал в Таун-Холле в концерте из произведений Вареза. Дирижировал Слонимский. Исполнителями были ученики консерватории. В отдельных концертах с грифовым инструментом виолончельного тембра выступал А. Болотин.

Ритмический инструмент, описанного Вами типа “ритмикон”, был изготовлен мною для Генри Кауэля[118].

Танцевальный инструмент для синтеза музыки и танца под названием “терпситон” <...> демонстрировался на концертах только как одноголосый. В моей студии подготавливались программы со многими участниками для исполнения более сложных многоголосных произведений, например, фуг Баха.

В совместной работе с Джерри Варбургом мною был построен электрический орган, дающий возможность сравнивать различные натуральные и темперированные строи[119].

Были разработаны инструменты для синтеза цвета, геометрических фигур и музыки с участием художницы Элен Биют[120].

Для предварительных опытов построен инструмент пространственного типа для управления динамикой от биотоков руки, действующих на расстояние около полуметра.

Началась разработка шестиголосного инструмента для автоматической игры с графической записи в соответствии с музыкальными заданиями австралийского композитора Перси Грэнжера[121].

Был построен также инструмент — грифово-виолончельного типа для очень мощных звуков низкого частотного диапазона в сотрудничестве с Леопольдом Стоковским для его оркестровых замыслов. <…> Изготавливался ассортимент электромузыкальных инструментов различных характеристик (три различные по диапазону “термен-пространственного управления”, три “термен-клавишного управления”, три “термен-грифового управления”, два для затухающих звуков и два ударных)»[122].

2 августа 1938 года в посольстве СССР Лев Термен расписывается с негритянской танцовщицей Лавинией Вильямс, работавшей в студии Термена с его инструментом «Терпситон». А 31 августа 1938 года, спасаясь от кредиторов и миграционных служб США, Термен нелегально, с фиктивными документами покидает страну на борту советского теплохода «Старый большевик». Термену запрещено брать с собой жену. Ему обещают, что Лавинию Вильямс пригласят в СССР позже. Этого не происходит. Лев Термен и Лавиния Вильямс больше никогда не встретятся.

Внезапное исчезновение Термена порождает множество мифов. В некоторых западных публикациях указывается дата его смерти — 1938 год. Самой устойчивой является версия его насильственного похищения агентами советских спецслужб.

Впоследствии сам Термен рассказывал родственникам, что, рассчитывая открыть в СССР свою студию, он перевозил с собой около тонны оборудования, которое было конфисковано советской таможней. В период заключения, работая в «шараге», Термен получил доступ к части своего оборудования. Косвенным подтверждением этого является фотография, снятая в лаборатории акустики Московской консерватории в середине 1960‐х. На ней мы видим три терменвокса, причем один из них — RCA Theremin. Единственной возможностью появления этого инструмента в СССР была транспортировка его из США в конце 1930‐х самим Терменом. Все вышесказанное является также подтверждением того, что Лев Термен покидал США намеренно и хорошо подготовившись. Впрочем, в большой спешке, всего через три недели после женитьбы на Лавинии Вильямс, что не может не вызывать некоторых сомнений…

После возвращения в СССР Термен разворачивает активную деятельность, выходит на контакты со своими бывшими коллегами из спецслужб, стараясь найти работу и принести пользу стране. Последствия печальны. Нет ничего удивительного в том, что вскоре, 10 марта 1939 года Лев Термен арестован и осужден на восемь лет лагерей «за участие в контрреволюционной организации»[123].

Он впоминал: «По приезде в Москву работал над проектом института новой техники и сделал ряд научно-технических докладов в научных учреждениях и обще-информационный для комиссара НКВД Деканозова, в распоряжении которого я находился после ­приезда. Проект нового института был передан мною в ЦК партии на имя И. В. Сталина. Новые мои изобретения я посвятил открытию Верховного Совета (в начале 1939 г.). Это вызвало, по‐видимому, недовольство Деканозова, и я был арестован, а затем по постановлению Особого Совещания НКВД сослан в Колыму на 8 лет»[124].

Пережив год на Колыме, Термен попадает в легендарную «туполевскую шарагу» ЦКБ-29 — специальную тюрьму НКВД для ученых. «Там [на Колыме] я находился около года на дорожно-строительных работах, а затем вызван в Москву и в качестве заключенного, вместе с Туполевым, Королевым и другими работниками по авиации разрабатывал аппаратуру по авиационной электронике и сигнализации <…> После освобождения Туполева и его сотрудников (1940 г.) начал работу в теперешней лаборатории ОТУ КГБ (в Кучино) в качестве спецконтингента, затем вместе с ней эвакуирован в Свердловск. Там мною был разработан и налажен в производство передатчик для партизан, а затем передатчик “Десантная Белка”»[125].

Фотографии из дела Льва Термена. Лубянка. 1939. Архив Сергея Зорина

Находясь в «шараге», заключенный Лев Термен разработал систему подслушивания по отраженному от оконных стекол излучению «Буран», за которую в 1947 году получил Сталинскую премию I степени.

После освобождения Термен продолжает работать в конструкторских бюро в системе НКВД/КГБ, однако в начале 1960‐х годов он не сумел быстро переключиться на новую транзисторную технологию, что вызвало проблемы в его отношениях с непосредственными начальниками в КГБ. В октябре 1964 года он уходит на пенсию «по старости»: «…теперь я работаю на “общественных началах” в Лаборатории Реставрации [лаборатории Фотоархива СССР] (42 ч. в неделю) и в Акустической Лаборатории Консерватории (80 ч. в неделю)»[126].

Работая в акустической лаборатории, Термен пытается возродить свои американские разработки и исследования. Самым плодотворным был период с 1965 по 1967 год. Термен читает ряд докладов, подает множество заявок на изобретения, создает большое количество всевозможных научных приборов и электромузыкальных инструментов.

Терменвоксы в акустической лаборатории Московской консерватории. В центре — RCA Theremin. Середина 1960‐х. Архив Термен-центра

В апреле 1967 года в газете The New York Times выходит статья американского журналиста Гарольда Шонберга о Термене:

«МистерТермен исчез незадолго до войны, и больше ничего о нем не было слышно. Только немногие люди знали, жив ли он или уже мертв.

Но он очень даже жив. Это подвижный, разговорчивый человек 71 года, и он — преподаватель акустики в Московской Консерватории. На днях он провел посетителя по своей лаборатории, болтая без умолку. Он — худощавый человек с большой головой и поредевшими седыми волосами. Он выглядит и ведет себя как прототип “отмороженного профессора”[127].

“Я разработал электронный тюнер для органа, — говорит он, останавливаясь перед хитрым прибором с ручками и электронными лампами. — Он может настроить орган в любой строй, темперированный или нет”.

“Здесь, — он сказал, повернувшись к другой коллекции ламп и резисторов, — машина, для фотографирования звуков. У нее есть семьдесят каналов, настроенных через полутон. А вот мой Ритмикон. Он может произвести любую комбинацию сложных ритмов. Позвольте мне сыграть вам семь против девяти. Или, возможно, вы хотите услышать пять против тринадцати? Это очень важно. Дирижер может придти сюда и научиться отбивать ритм на четыре одной рукой и на пять другой… Вот Спектрограф для анализа тембров. Вот машина для замедления звуков без изменения их высоты. Теперь я покажу вам что‐то особенное. А вот, что я сделал с педалями фортепьяно. С помощью этого устройства вы можете увидеть процесс педализации фортепиано в виде цветных линий. Очень важно. Мы сравнили и перенесли на график педализацию многих великих пианистов, исполнявших одну и ту же пьесу. Очень интересно… Рихтер использует левую педаль чаще других” — сказал мистер Термен. Он привел посетителя в комнату, оборудованную небольшим танцевальным полом. Мистер Термен, стоя на полу, поднял руки и, совершая телодвижения, заиграл “Элегию” Массне практически ни на чем. Комната была заполнена звуком, и это выглядело немного жутко. Не было никаких проводов, никаких устройств, ничего видимого. Просто электромагнитное колдовство»[128].

Рабочее место Льва Термена в акустической лаборатории Московской ­консерватории. Середина 1960‐х. Архив Термен-центра

Одним из следствий этой публикации явилась интенсивная переписка Льва Термена с его американскими друзьями, что в СССР середины 1960‐х уже оценивалось как преступление. Реакция властей была очевидна. Администрация Московской консерватории практически лишает Термена возможности заниматься научно-исследовательской работой. Усиливается давление на руководство Лаборатории акустики, которая к началу 1970‐х находится на грани закрытия[129].

В 1972 году Термена увольняют. После изгнания из консерватории он не без труда устраивается на работу в лабораторию при физическом факультете МГУ. Формально числясь механиком факультета, в главном здании МГУ он проводит семинары для желающих послушать о его работах, изучить терменвокс.

В конце 1980‐х — начале 1990‐х он наконец получает возможность выезжать за границу, его приглашают на фестиваль в Бурже (Франция) и в США на празднование юбилея Стэнфордского университета, где он читает лекции и выступает в дуэте с «дедушкой» компьютерной музыки Максом Мэтьюсом[130]. На родине же ему с трудом, при помощи Героя Советского Союза, легендарной летчицы Валентины Гризодубовой, удалось выбить крохотную комнатушку в коммунальной квартире под лабораторию для исследований.

Лев Термен скончался 4 ноября 1993 года. Он мечтал быть погребенным в вечной мерзлоте и воскрешенным, когда наука достигнет соответствующего уровня. Его могила находится на Кунцевском кладбище в Москве. Сегодня его изобретения можно встретить в самых разных областях — от техники шпионажа до музыкальной акустики и новейших интерактивных музыкальных технологий. В Европе и Америке Термен является признанным кумиром, культовой фигурой в области электронной музыки.

2.3. Терменвокс

Один из первых в мире электронных музыкальных инструментов — терменвокс — был изобретен Львом Терменом в 1918–1920 годах. Это был единственный инструмент, на котором можно играть без прикосновения, перемещая руки в электромагнитном поле специальных антенн. Исполнитель играет стоя. Изменение высоты звука достигается путем приближения руки к правой антенне, в то время как громкость звука управляется за счет приближения другой руки к левой антенне. Техникой игры на таком терменвоксе виртуозно владела Клара Рокмор. Именно эта модель получила самое широкое распространение в мире.

Самый первый ­терменвокс, демонстрировавшийся Терменом в ГИМН в 1921 году. Впоследствии инструмент был передан Константину Ковальскому. Архив ГИМН. Коллекция А. И. Смирнова

Принцип работы инструмента был, по‐видимому, найден Терменом уже в 1918 году в Москве, в то время как действующий аппарат был построен только в 1920 го­ду в Петроградском физико-техническом институте. Изобретение произошло случайно.

Термен вспоминал: «В 1918 году было решено организовать в Москве военную электротехническую лабораторию, и меня послали туда. Там я впервые сделал вещи, которые касались музыки (мне выделили в помощь двух студентов университета).

Все это получилось как‐то косвенно. Из-за границы нам присылали устройства для узнавания направления станций, с большой индуктивностью. Я сделал сильный передатчик-приемник, и вдруг получилась слишком большая обратная связь, сильное звуковое взаимодействие. И оказалось, что, когда изменяется емкость на расстоянии движущейся руки, происходит и изменение высоты звука. Я сразу попробовал на этом звуке сыграть рукой. Это и был момент изобретения»[131]. Термен обратил внимание на возможность управления частотой биений гетеродина (генератора электрических колебаний) с помощью собственного тела. Это наблюдение привело к созданию технологии, ставшей ключевой в целом ряде последующих изобретений и разработок.

В 1920 году Термен по приглашению Абрама Иоффе становится заведующим Лабораторией электрических колебаний Государственного физико-технического института в Петрограде. Решая одну из первых задач, поставленных перед ним Иоффе, Термен применяет найденный им в 1918 году принцип: «…поскольку я был виолончелистом, я сделал макет прибора с небольшой открытой электроемкостью, приближение руки к которой изменяло частоту разностного тона генераторов в музыкальном диапазоне. После усиления этого переменного тока и подачи его на телефон можно было получать звуки, похожие на скрипку, виолончель или голос. Изменяя степень усиления выходного напряжения надавливанием ногой на угольное сопротивление, я мог играть различные одноголосные песни и мелодии, исполняемые мною и на виолончели.

Абрам Федорович был моим первым слушателем. Когда он подошел к столу, на котором стояли панели с радиоламповыми схемами, и я, начав двигать рукой в воздухе, сыграл ему “Лебедя” Сен-Санса, он выразил очень большое удивление и радость, что эта удивительная вещь может принести большую пользу как в искусстве будущего, так и в пропаганде достижений науки и техники. Он сразу вызвал некоторых профессоров и преподавателей Политехнического института (Миткевича, Горева, Чернышева) и некоторых работников Физико-технического института (Кирпичеву, Шмидт, Селякова, Бутыркину), для которых по его указанию я дал маленький концерт, сыграв “Элегию” Масснэ, “Этюд” Скрябина, “Лебедя” Сен-Санса и “Эй, ухнем”. <…> Он указал на необходимость срочно послать заявку в Патентное бюро для получения патента и возможности дальнейшей эксплуатации прибора не только у нас, но и за границей. Он сказал также, что следует составить заявку и на изобретенный мною новый метод радиосигнализации…»[132]. Именно 1920 год Лев Термен указывает в своих автобиографиях как дату создания терменвокса.

Инструмент выглядел неожиданно: он не имел ни клавиш, ни струн, ни других механических управляющих элементов, мелодия создавалась разнообразными движениями руки возле металлической «антенны», выступающей из небольшого шкафчика. Сотрудники Физико-технического института, в котором в то время работал Термен, посмеивались: «Термен играет Глюка на вольтметре!».

В 1921 году Термен запатентовал основной принцип работы нового инструмента[133], а в 1922‐м — метод управления громкостью, обычно связанный с левой антенной[134]. В 1924–1927 годах с помощью профессора Иоффе, Термен запатентовал свой инструмент в Германии[135] и в США[136].

В 1929 году Американская компания RCA наладила производство терменвоксов. И хотя инструмент, выпущенный в самом начале Великой депрессии, не имел коммерческого успеха, он очаровал слушателей Америки и Европы.

В 1949 году пятнадцатилетний Роберт Муг, будущий конструктор синтезаторов, с детства увлекавшийся электроникой, строит свой первый терменвокс. С этого момента инструмент становится главной темой его жизни. Таким образом, мировое признание Льва Термена, как основоположника электронной музыки, является непосредственной заслугой Роберта Муга, по словам которого терменвокс был его первой любовью, и на пути к его возрождению он изобрел синтезатор[137].

В 1953 году Муг основал компанию «R. A. Moog Co», которая занималась продажей терменвоксов в виде конструктора «сделай сам». В 1950‐х Муг попытался начать коммерческое производство терменвоксов. Проект не был реализован вследствие того, что Клара Рокмор — единственный в своем роде виртуоз терменвокса, отказалась рекламировать инструменты Муга, не желая изменять любимому терменвоксу, построенному для нее лично Львом Терменом.

Сегодня существует множество моделей терменвокса, производимых разными фирмами и мастерами. Некоторые из них имеют отличия от «классической» модели. Так в терменвоксе системы Константина Ковальского (1890–1976) — первого исполнителя и ассистента Льва Термена — высота звука по‐прежнему регулируется правой рукой, в то время как левая рука управляет общими характеристиками звука при помощи кнопочного манипулятора, громкость звука регулируется педалью. Исполнитель играет сидя.

Лев Термен играет на терменвоксе. Буклет концерта «Leon Theremin. Recital of Ether-Wave and Electrical Music». 25 апреля 1930

Эта модель не получила столь широкого распространения, как классический терменвокс, тем не менее, традицию продолжили ученики и коллеги Ковальского — Л. Д. Королев и З. А. Дугина-Раневская, создавшие в Москве свою школу. Конструктор Лев Королев в течение многих лет развивал и совершенствовал терменвоксы этой системы. Им же был создан инструмент «тершумфон», звук которого представлял собой узкополосный шум, с ярко выраженной звуковысотностью.

Описывая самое типичное применение новой технологии в 1920–1930‐х в искусстве и музыке искусствовед Томас Левин задался вопросом «не является ли это еще одним примером, когда радикально новая технология генерирования звука пытается себя легитимизировать не актуализацией собственных беспрецедентных звуковых возможностей, но по‐рабски моделируя известные классические образцы — как имело место, например, с ранними выступлениями, которые представляли технологическое чудо Терменвокса?»[138]. Несмотря на то, что Термен создал абсолютно новые футуристические технологии искусства, он почти не вовлекался ни в какие экспериментальные музыкальные проекты, исполняя только традиционный классический репертуар. Тем не менее, его инновационное музыкальное изобретение привело к рождению множества новых концепций и эстетик. Всевозможные формы мультимедиа, интерактивность, science art, биологические обратные связи, — это только некоторые популярные сегодня темы и жанры, прямо или косвенно связанные с идеями и изобретениями Льва Термена.

Принцип работы терменвокса. ­Схема А. И. Смирнова

2.4. Терпситон

Одна из версий терменвокса носила название «Терпситон». Вместо антенн для игры руками инструмент был оборудован специальной платформой для игры всем телом. Терпситон преобразовывал движения танцора в звук: меняя позицию рук или ног, можно было контролировать высоту тона и громкость. Фактически это была одна из первых систем отслеживания движения (motion tracking).

Блок-схема терпситона. Приложение к заявке на изобретение. Архив акустической лаборатории Московской консерватории. 1966

Впервые инструмент был построен Терменом в Нью-Йорке в 1930 году и продемонстрирован в Карнеги-холле в 1932 году. Еще один экземпляр был создан во время работы Термена в акустической лаборатории Московской консерватории в 1966 году. Последний терпситон был сделан для юной Лидии Кавиной в конце 1970‐х.

В своем отчете, посвященном разработке терпситона в Лаборатории акустики, Термен писал: «…одноголосная установка типа “терпситон” <…> состоит из

1) электромузыкального блока, работающего на принципе терменвокса с гетеродинированием высоких частот, с устройством для вибрато и изменением громкости звучания репродуктора,

2) электроемкостной танцевальной платформы размером 2 × 1,8 × 0,2 метра с подложенным под нее по всей длине ее и ширине электродом, связанным через резонансную затягивающую систему с одним из высокочастотных генераторов музыкального блока;

3) динамического репродуктора с регулировкой интенсивности и тембра.

Диапазон инструмента для исполнения мелодии пластическими движениями корпуса, рук, головы и ног исполнителя, стоящего на платформе — две с половиной октавы. Более низкие звуки соответствуют замкнутому положению рук и корпуса танцующего, высокие максимально раскрытому положению, с большими наружными габаритами.

Это экспериментальное устройство применяется для тренировки исполнителей этого нового вида хореографическо-музыкального искусства»[139].

В течение 1930‐х Термен разработал несколько версий терпситона с расширенными ­возможностями. Помимо антенны управления высотой звука была добавлена антенна управления громкостью, которая располагалась в стойке громкоговорителя за спиной танцора, а также специальное устройство, фиксирующее высоту звука при перемещениях танцора по платформе. В отчете Термена значится:

«Разработаны также электрические схемы дополнительных устройств:

1) передвижение исполнителя вперед дает усиление звука, и нахождение его на заднем плане прекращает звук посредством электро-емкостного влияния на электрод, прикрепленный на задней стенке танцевальной платформы.

2) Неизменность высоты тона при перемещении танцующего и появление соответствующей положению исполнителя новой высоты звучания при остановках движения. Это достигается применением фантастронной схемы для звуковой генерации и фиксацией напряжения на нем в моменты достаточных значений производной изменения частоты во времени»[140].

Другой особенностью инструмента было наличие автоматического цветового сопровождения. «“Визуальный индикатор звучания” представляет собой панель с лампами, окрашенными в различные цвета. В такт звукам, генерируемым движением танцора, загораются лампы, причем каждой ноте соответствует лампа с определенным цветом. Однако обеспечивается это частично механическим путем.

Язычок, расположенный сзади каждой лампы, вибрирует в тот момент, когда воспроизводится соответствующий ей звук, благодаря чему замыкается цепь, питающая лампу. Звуки, генерируемые движением танцора, отображаются с помощью одновременно загорающихся и гаснущих огней…»[141].

Клара Рокмор ­танцует на терпситоне в Карнеги-холле. Апрель 1932. Журнал Popular Science Monthly. 1932

В заявке на изобретение Лев Термен утверждал в 1966 году: «Практика эксплуатации описанного электромузыкального инструмента показала, что, при относительно небольшой тренировке, музыкально одаренному танцору удается добиться весьма большой выразительности, гармонически согласуя пластический характер хореографического процесса с характером и развитием создаваемого им музыкального звучания»[142]. Тем не менее, несмотря на красоту концепции, на инструменте было практически невозможно «танцевать в тональности» по причине принципиального отличия задач и навыков танцоров и музыкантов. Единственным «танцором», способным чисто интонировать на терпситоне во время его первой демонстрации оказалась скрипачка и терменвоксистка Клара Рокмор, обладавшая абсолютным слухом и гибким телом. В дальнейшем в США с терпситонами работала небольшая группа танцоров, в которую входила вторая жена Термена Лавиния Вильямс.

2.5. Грифовый терменвокс

Грифовый терменвокс (fingerboard theremin) — электронный музыкальный инструмент, подобный виолончели, был создан Львом Терменом в 1928 году в США по заказу дирижера Леопольда Стоковского для усиления группы контрабасов симфонического оркестра. Подобные инструменты широко использовались и самим Терменом в концертной практике, в частности, в концертах Электронного симфонического оркестра Термена (Theremin Electric Symphony Orchestra) в Карнеги-холле в 1932 году. Два инструмента с расширенным диапазоном были заказаны композитором Эдгаром Варезом для первого исполнения его «Экваториала» в 1934 году. Последняя версия инструмента была построена Львом Терменом в Московской консерватории в 1966–1967 годах.

Высота звука грифового терменвокса определялась позицией левой руки на грифе, в то время как громкость регулировалась специальным рычагом, напоминающим смычок.

Термен писал: «Для разработки вопросов, связанных с грифовым управлением электромузыкальных инструментов, соответствующих звучанию смычковых инструментов, в лаборатории акустики разработан и изготовлен экспериментальный одноголосный грифовый инструмент. Диапазон его около 4‐х октав, может переводиться от суб-контроктавы до пятой октавы. При игре гриф располагается вертикально, аналогично виолончельному, и высотные интервалы на нем сходны с 4‐й виолончельной пальцевой позицией.

Громкость звука варьируется нажимом и передвижением легкого рычага, расположенного сходно с положением смычка. Резкость атаки звука может регулироваться. Динамический диапазон инструмента превышает обычные смычковые инструменты более чем на 20 дБ (10 раз). Имеются тембровые регистры для 50 различных характеров.

Последняя версия грифового терменвокса, построенного Львом Терменом в Московской консерватории в 1967 году. Архив акустической лаборатории Московской консерватории

Инструмент состоит из игрового грифа с контролем динамики и тембра, электронного блока и динамика. Электрическая схема инструмента сходна с терменвоксом, с заменой электроемкостного управления высотой звука изменением индуктивности, а динамики — изменением переменного сопротивления потенциометра»[143].

В 1967 году Лев Термен создает два дополнительных устройства, ориентированных на использование именно с грифовым терменвоксом, имеющим рычаг громкости, на котором очень удобно размещать дополнительные органы управления. Первое — тембровый мелодический синтезатор[144] — являлось полноценным аддитивным синтезатором, в котором «для получения синтеза гармоник до 22‐й разработана система, выдающая эти гармоники после многоканального усиления их по высокой частоте от двух интерферирующих генераторов. Полученные в результате гетеродинирования низкочастотные разностные колебания соответствуют порядкам гармоник бьющихся гетеродинных генераторов. Выходные напряжения этих гармонических частот могут устанавливаться соответствующими потенциометрами или посредством клавиатурного управления в пропорции необходимой для синтезирования требуемого тембра. При клавиатурном управлении глубина нажатия клавиши определяет интенсивность гармоники соответствующего ей номера. Мелодические изменения при этом основного тона сохраняют установленное соотношение интенсивностей отдельных гармоник. Это дает возможность получения мелодического звучания, сопровождаемого желаемыми изменениями тембра при исполнении на одноголосных инструментах, а также синтезировать требуемый тембр по имеющимся данным его обертонов»[145].

Статья «Tones of New Stringless Cello Generated by Electricity». Журнал Modern Mechanix. Май 1932

Второе — «устройство с клавиатурным и регистровым управлением тембровым синтезом звучания инструментов со свободной интонацией»[146] — было разновидностью первого. Оно было предназначено для использования в звукообразовании электромузыкальных инструментов результатов спектрального анализа тембра голоса и различных музыкальных инструментов. Это устройство подключалось к инструменту типа терменвокса «для добавления к основному тону, исполняющему мелодическую конструкцию, гармонического сопровождения, управляемого легкой клавиатурой, расположенной на рычаге динамического контроля»[147].

Играя на этих инструментах, исполнитель мог, благодаря использованию аддитивного синтеза, гибко менять тембр звука, контролируя отдельные обертоны с помощью 12 клавиш, расположенных на рычаге громкости: «…глубина нажатия каждой из двенадцати клавиш дает желаемую интенсивность звучания соответствующей гармоники. Получаемый таким образом синтез тембра соответствует определенно заданным значениям интенсивностей гармоник стационарного временного состава»[148]

2.6. Полифонический терменвокс

В одном из своих докладов в рамках семинара «Акустические среды» в акустической лаборатории Московской консерватории в 1967 году Лев Термен утверждал: «Требования мелодии и гармонии в отношении их интонирования различны. В мелодии интервалы могут расширяться или сужаться под влиянием различных закономерностей. Напротив, в гармоническом отношении требования строже. Сейчас интонирование гармонии подчиняется, в основном, особенностям терцо-квинтового строя, дающего, как известно, чистую терцию и квинту. Однако, что считать основным тоном, от которого строится звуковая система? Всегда ли целесообразно выстраивать всю гармонию от баса? В некоторых случаях более естественным кажется выстраивать всю систему от звуков свободно развивающейся в интонационном отношении мелодии… Докладчик сконструировал специальный прибор, который давал возможность подстраивания сопровождающих голосов к звукам основной мелодии»[149].

Инструмент, строго говоря, не был электронным. Термен использовал метод оптического синтеза, примененного им еще при создании ритмикона в 1931 году. «Прибор основан на принципе световой сирены. Источником звуковых отношений служит вращающийся диск с рядами просверленных в нем дырок, соответствующих основному тону и звукам, находящимся в простых кратных отношениях к нему <...> Основной тон, т. е. звуки мелодии, управляется специально переделанным терменвоксом. Различные положения рук исполнителя в воздухе управляют изменением емкости, а через нее — ускорением или замедлением вращения диска и соответствующим повышением или понижением основного тона»[150].

Инструмент для чистого гармонического сопровож­дения мелодического исполнения (полифонический терменвокс). Фотография из отчета Л. С. Термена. 1967. Архив акустической лаборатории Московской консерватории

Причина использования такого метода — отсутствие возможности построения стабильного звукоряда требуемой точности не только средствами аналоговой электроники, но и цифровой техники 1960‐х. Во время дискуссии после доклада, отвечая на вопросы: «Чем был обусловлен выбор механического решения проблемы? А не проще ли было обойтись чисто электрическими средствами?», Термен сказал: «Очень просто делить на два, но очень трудно чисто электрическим способом делить на 7, 13 и т. д.»[151].

Хотя Термен и использовал это устройство в комбинации с классическим терменвоксом, удобнее всего оно сочеталось с грифовым инструментом, с самого начала оборудованным специальным рычагом, напоминающим смычок. «В этом инструменте <…> имеется возможность посредством клавиатурного управления получить для сопровождения мелодии гармоническое звучание по выбору из 22‐х ­натуральных чистых интервалов <…> Клавиатура, подающая гармонический состав устроена таким образом, что глубина нажатия клавиш с большим ходом определяет интенсивность звучания соответствующей ей высоты звука гармонии…»[152].

Устройство с клавиатурным и регистровым управлением тембровым синтезом звучания инструментов со свободной интонацией. Фотография из отчета Л. С. Термена. 1967. Архив акустической лаборатории Московской консерватории

Рассуждая о применимости нового инструмента в музыкальной практике, Термен писал: «Устройство не годится для исполнения полифонической музыки. Исследования, которые можно провести с помощью этого прибора, относятся не только к гармонии, но и к тембрам, т. к. эти стороны тесно связаны друг с другом»[153].

2.7. Электронный гармониум

В то время как Арсений Авраамов, Павел Лейберг и другие исследователи занимались проблемами гармонии микротоновой музыки, Льва Термена интересовала психоакустическая природа восприятия сложных музыкальных интервалов, а также проблемы пространственного восприятия звука.

В конце 1920‐х в Нью-Йорке и в 1960‐х в Москве Термен построил несколько экспериментальных гармониумов. «Для работ, связанных с интонационными особенностями хорового исполнения, правильностью интонации солистов, разлива голосов и различных мелодических и гармонических уклонений от темперированного строя, в лаборатории акустики и звукозаписи изготовлен электронный гармониум на 3 октавы в точном темперированном строе, соответствующем ноте ЛЯ 435 герц, применяемом при хоровом исполнении»[154].

Гармониум, сконструированный Терменом в США для Джерри ­Варбурга в 1928–1929 годах. Буклет концерта «Leon Theremin. Recital of Ether-Wave and Electrical Music». 25 апреля 1930

Другой электронный гармониум, сконструированный Терменом в США в 1928–1929 годах для Джерри Варбурга, повторенный в Московской консерватории в 1965 году, был предназначен для исследования восприятия человеком комплексов пространственно распределенных тонов, имеющих произвольные частоты и сложные интервальные соотношения.

В соответствии с отчетом Термена, «Многоголосный электронный гармониум выполнен на радиоламповых генераторах в режиме, обеспечивающем стабильность частот до 2‐х центов. Имеет диапазон 2 октавы. Каждый звук имеет регулировку высоты в пределах — 50 центов, которая устанавливается по шкалам для точного отсчета в центах высоты звучания. Каждый звук подается через отдельный усилитель и репродуктор, чтобы смешивание и взаимное положение колебаний отдельных частот происходило только акустически, а не в электрических цепях. Таким образом, имеется 26 отдельных, независимых генераторно-усилительных каналов с 26 динамиками.

Прецизионный многоголосный электро­инструмент для исследования мелодической и гармоничес­кой интонаций. 1965. Коллекция А. И. Смирнова

С помощью этого гармониума производятся исследования по вопросам интонирования при мелодическом и гармоническом звучании по вопросам различных систем темперации и натуральных строев различных структур, а также по зональным закономерностям слухового восприятия»[155].

Поскольку в этом инструменте каждая из 26 клавиш клавиатуры не только имеет свой генератор, допускающий независимую настройку частоты, но и снабжена собственным громкоговорителем, слуховой образ созвучия формируется непосредственно в мозгу слушателя. Любые слышимые биения и призвуки имеют в этом случае чисто психоакустическую природу, являясь результатом интерпретации мозгом совокупности чистых тонов. В Московской консерватории в течение многих лет такие инструменты использовали для обучения дирижеров-хоровиков и вокалистов.

2.8. Ритмикон. Электрификация ритма

В 1930 году американский композитор и теоретик Генри Кауэлл заказал Термену новый инструмент — первую в мире ритм-машину, получившую название «ритмикон». Проект был поддержан композитором Чарльзом Айвзом, выступившим в роли инвестора, и реализован при участии композитора Иосифа Шиллингера[156].

В 1929 году Кауэлл включил в третью часть своего Концерта для фортепьяно с оркестром пассаж, который объединил ритмы на три, четыре, шесть, восемь, двенадцать и шестнадцать. Эта часть называлась «Counter Rhythm», и исполнить ее, пользуясь традиционными акустическими средствами, не мог в то время ни один живой исполнитель. Кауэлл мечтал об инструменте, способном автоматизировать процесс исполнения сложных полиритмов. Размышляя о новой науке «ритмической гармонии» и проводя параллель со звуковысотной организацией полифонической музыки, Кауэлл ввел понятие «ритмический диссонанс» и предложил проект инструмента, производящего полиритмы, строящиеся по правилам гармонического ряда обертонов.

В 1930 году композитор и дирижер Николас Слонимски[157] знакомит Кауэлла с Львом Терменом, который берется за разработку аппарата и в конце 1931 года строит свой ритмикон, первый показ которого состоялся 19 января 1932 года в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, где Генри Кауэлл отвечал за планирование музыкальных программ.

Впоследствии в одном из своих докладов Термен рассуждал: «…если сочетание двух тонов в соотношении 3/5, что является большой секстой, легко воспринимается современным музыкальным ухом, то ритмическое сочетание 3/5 воспринимается и воспроизводится с гораздо большим трудом. Стоковский, например, говорил с гордостью, что он может продирижировать одной рукой на три, а другой — на пять, а Тосканини не может <…> Принятые ритмические соотношения — это соотношения двойки и тройки: в целой четыре четверти, в четверти две восьмые, в восьмой две шестнадцатые и т. д. или: в четверти имеется три восьмые, в восьмой — три шестнадцатые и т. д. Но нужно проводить эксперименты по освоению и других соотношений. <…>

Иосиф Шиллингер за ритмиконом первой версии. США. 1932. Воспроизводится по изданию: Glinsky A. Theremin. Ether Music and Espionage. Univercity of Illinois Press, 2000

Инструмент Ритмикон был создан для того, чтобы помочь в освоении сложных ритмических соотношений, приучить к ним музыкально-ритмический слух…»[158].

Описание инструмента приводится в отчете акустической лаборатории Московской консерватории:

«Изучение ритма и полиритмии в ряде случаев требует для экспериментальных исследовательских и ориентировочных целей исполнения звучаний в определенных ритмических соотношениях. Только сравнительно элементарные ритмические структуры могут быть выполнены вручную.

Для получения более сложных ритмических звучаний, характеризуемых ритмами не только 2, 3, 4, 6, и 8, но и 5, 7, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15 изготовлен специальный клавишный ритмический электроинструмент “ритмикон”, дающий всевозможные комбинации этих ритмов при нажатии соответствующих клавиш фортепианного типа.

В этой аппаратуре используются принципы световой сирены с двумя вращающимися дисками с различным числом отверстий, расположенных по окружностям разных радиусов. Один диск служит для ритмических сигналов, а второй для получения высоты звука сигнала данного ритма в соответствии с его индексом. Темп выдаваемого ритмического комплекса может быть изменяем посредством установки скорости вращения ритмического диска»[159].

Инструмент, построенный в США, производил до 16 базовых ритмов и бесчисленное количество их комбинаций. Иосиф Шиллингер рассчитал, что для исполнения на ритмиконе всех возможных полиритмических комбинаций потребуется 455 дней, 2 часа и 30 минут, при средней продолжительности звуков 10 секунд.

Каждая клавиша инструмента соответствовала периодической пульсации звука определенной частоты. Первая клавиша активировала самый медленный ритм и самый низкий звук. Вторая клавиша добавляла пульсацию в два раза чаще при высоте звука на октаву выше. Третья клавиша включала пульсацию и частоту колебаний звука в три раза чаще и так далее до 16. Комбинируя клавиши, можно было получить огромное количество сложнейших полиритмических паттернов. Высота звуков, в свою очередь, соответствовала частотам натурального звукоряда.

В инструменте была заложена возможность варьирования темпа и звуковысотной настройки во время игры. Кроме того, специальная дополнительная клавиша позволяла добавлять к ритмическому паттерну синкопы.

Специально для европейского турне, запланированного Николасом Слонимски в начале 1930‐х, Генри Кауэлл написал концерт для ритмикона с оркестром, известный под названием «Ритмикана» (Rhythmicana, 1931). Тем не менее, вплоть до 2016 года инструмент ни разу не использовался в концертной практике, а «Ритмикана» была исполнена только в 1971 году симфоническим оркестром Стэнфордского университета с виртуальной версией ритмикона, реализованной в Центре компьютерных исследований в области музыки и акустики Стэнфордского университета (CCRMA) на компьютере PDP10 исследователем Леландом Смитом. Виной тому был ряд технических недостатков инструмента, которые было невозможно устранить в 1930‐е годы, а также особенности композиции Кауэлла, не учитывавшие специфики использования инструмента в сочетании с симфоническим оркестром.

Всего было построено три ритмикона. Один из них принадлежал Кауэллу, который позднее передал его в Стэнфордский университет, где в 1938 году инструмент пришел в негодность и был выброшен. Вторым инструментом владел дирижер Николас Слонимски, продавший его позднее Иосифу Шиллингеру, родственники которого после смерти хозяина передали инструмент в Смитсоновский институт (США). Там он хранится до сих пор и находится в рабочем состоянии благодаря усилиям исследователя Майка Баффингтона, восстановившего этот инструмент.

В 1964 году, работая в Московской консерватории, Термен построил третий, более компактный ритмикон. Инструмент был в буквальном смысле изготовлен из мусора, т. к. в СССР в 1960‐е годы качественные компоненты были практически недоступны. Изобретатели были вынуждены собирать детали и элементы крепежа на промышленных свалках.

Эта версия ритмикона сегодня восстановлена автором данного исследования при поддержке берлинского CTM (Club Transmediale) и широко используется в концертной практике. Впервые ритмикон прозвучал со сцены в 2016 году в концертной программе, организованной CTM в 2016 году в рамках фестиваля TechnoSphärenKlänge II. Первая, сольная часть «Ритмиканы» была исполнена и записана автором книги на оригинальном инструменте летом 2016 года.

Третья версия ритмикона. 1965. Коллекция А. И. Смирнова

2.9. Дальновидение[160]

Дипломный проект Льва Термена носил название «Установка для электрического дальновидения». Это была первая телевизионная система, реализованная в СССР.

Терменом было разработано и изготовлено четыре варианта телевизионной системы, включающей в себя передающее и приемное устройства. Два первых — экспериментальные, третий — демонстрационный, четвертый — рабочий вариант по заказу Наркомата обороны СССР.

Первый вариант, созданный в конце 1925 года, был рассчитан на шестнадцатистрочное разложение изображения. На этой установке можно было «увидеть» элементы, например лицо человека, но узнать, кого именно показывают, было невозможно. Во втором варианте использовалась уже черезстрочная развертка на 32 строки. Весной 1926 года был сделан третий вариант, положенный в основу дипломной работы Термена. В нем использовалась черезстрочная развертка на 32 и на 64 строки, изображение воспроизводилось на экране размером 1,5 × 1,5 метра. Уже первые опыты показали, что удалось получить изображение достаточно высокого качества, можно было узнать человека, правда, если он не делал резких движений.

Первая успешная публичная демонстрация состоялась 7 июня 1926 года в актовом зале Физико-технического института во время защиты дипломного проекта Льва Термена. 16 декабря 1926 года состоялся еще один публичный показ на V Всесоюзном съезде физиков в Москве. Почти сразу после этого Термена вызвали в Совет труда и обороны, где предложили создать телевизионную систему специально для пограничных воинских частей. Все работы в этой области были сразу же строго засекречены.

Этот четвертый вариант установки в течение нескольких месяцев простоял в кабинете К. Е. Ворошилова в Кремле, позволяя обозревать на большом экране кремлевский двор и отдельных людей, проходящих по этому двору.

В передающем устройстве реальный объект проецировался на специальную рамку-экран, с которой элементы изображения последовательно сканировались с помощью механизма зеркальной развертки — диска (либо барабана), с установленными по периметру зеркалами. Каждое зеркало имело определенный угол наклона, что позволяло последовательными строками сканировать всю площадь рамки. Отраженные от зеркал лучи поступали через объектив и диафрагму на фотоэлемент, а в цепи фотоэлемента вырабатывался ток, пропорциональный яркости участка изображения.

В приемнике зеркальце светового осциллографа отклонялось на угол, пропорциональный величине тока с фотоэлемента, и на экране приемника формировалось световое изображение с яркостными градациями полутеней, а решетки совместно с зеркальцем выполняли функции модулятора света.

Система дальновидения — первая практическая версия телевизионной системы Льва Термена. Ленинград. 1926. Архив Сергея Зорина

В 1926 году журнал «Огонек» и газета «Известия» (от 29 декабря), еще до засекречивания работ, успели проинформировать об этих экспериментах Термена. Но с 1927 по 1984 год никаких публикаций о его работах в области «дальновидения» больше не было. Тем не менее, имеются сведения, что, работая в США в 1930‐х годах Термен проводил эксперименты по цветному «дальновидению», используя эту систему во время своих концертных выступлений.

2.10. Шпионаж и микроволновые атаки

4 августа 1945 года советские пионеры преподнесли в дар послу США Авереллу Гарриману деревянное панно с изображением герба США. Только в 1952 году случайно было обнаружено, что деревянный герб, установленный в кабинете посла, является причиной утечки информации: в нем было спрятано загадочное устройство, не содержавшее ни электроники, ни проводов, ни батареек и получившее впоследствии в США название «The Great Seal Bug».

По свидетельству конгрессмена-республиканца штата Иллинойс Генри Хайда, входившего в то время в комитет по разведке США: «Он висел у всех на виду в течение многих лет»[161]. В своем отчете Хайд процитировал описание момента обнаружения устройства, сделанное американским дипломатом Джорджем Кеннаном: «Обычные, стандартные приборы для обнаружения электронных подслушивающих устройств не показали ничего вообще, но технический персонал решил все перепроверить на случай, если наши методы обнаружения устарели <…> Дрожащий от волнения техник извлек из разрушенных глубин Герба маленькое устройство, не намного крупнее, чем карандаш <…> способное быть активированным электронным лучом снаружи здания. Не будучи активированным, оно было почти необнаружимо <…> в то время это был фантастически продвинутый образец прикладной электроники»[162].

После демонстрации в Организации объединенных наций в мае 1960 года устройство привлекло внимание всего мира. Западные эксперты долго не могли понять, как это устройство, прозванное первоначально «The Thing» («штуковина»), не содержавшее в себе ни батареек, ни электронных схем, может работать.

И только спустя два года с помощью британских специалистов удалось разгадать секрет подслушивающего устройства. Сотрудник британской MI5 Питер Райт установил, что все дело в маленьком цилиндре, получившем название «Hi-Q resonant cavity» (высокодобротная резонирующая полость), настроенном на строго определенную частоту колебаний (330 МГц). С одной стороны цилиндра вместо стенки располагалась тончайшая золотая мембрана, с другой — антенна, напоминающая гвоздь. Голоса и звуки в комнате заставляли диафрагму вибрировать, что слегка меняло частоту настройки резонатора. Внешнее направленное микроволновое излучение резонировало с полостью и усиливалось на частоте резонанса. Механическая вибрация мембраны меняла эту частоту и, соответственно, усиление, что приводило к модуляции внешнего излучения. Устройство не требовало электропитания, получая энергию от самого излучения, используемого одновременно и для передачи информации.

Фактически это был микроволновой терменвокс, разработанный Львом Терменом в период его заключения в «шараге» и известный советским экспертам как «Златоуст». Сотрудники MI5 впоследствии сумели изготовить копию этого устройства (кодовое название «Satyr»), использовавшуюся британской и американской разведкой[163].

Подслушивающая система, разработанная Львом Терменом в период заключения и работы в «шараге», известная под названиями «Златоуст» и «The Great Seal Bug». Кадр из киножурнала Universal Newsreels. 1960

При этом американские специалисты установили, что сотрудники советских спецслужб непрерывно бомбардируют посольство США направленным микроволновым излучением из соседнего дома, расположенного на другой стороне Садового кольца. А приблизительно десять лет спустя национальными СМИ было установлено, что бомбардировка здания микроволновым излучением представляла серьезный риск для здоровья сотрудников американского посольства в Москве. Было отмечено также, что микроволновое излучение было связано с работой советских подслушивающих устройств. На самом деле проблема была не только в гербе: находясь в «шараге», Термен, среди прочего, разработал систему подслушивания по отраженному от оконных стекол микроволновому излучению «Буран», за которую в 1947 году, сразу после освобождения из заключения, получил Сталинскую премию I степени. «Для разработки изобретенного мною нового фотоакустического (ИК) способа беззакладочной информации на расстоянии, я был переведен в Лаб. № 4 в Москву, где с успехом выполнил это задание, за что, при моем освобождении в 1947 г. и снятии судимости, мне была выдана премия в 50 тыс. рубл. и квартира с мебелью и домашними вещами»[164].

Роль окна в этой системе схожа с ролью мембраны в микрофоне: внешние звуки заставляют вибрировать поверхность оконного стекла, что вызывает фазовую модуляцию отраженного излучения, которое, попадая в интерферометр и фотодетектор приемного устройства, преобразуется в колебания напряжения, и далее в слышимый звук. Для восстановления разборчивой речи у Льва Термена в КГБ была небольшая студия. Справедливости ради следует отметить, что прослушивали не только иностранные посольства. Есть свидетельства, что Термену приходилось восстанавливать записи прослушки советских лидеров, включая самого Сталина.

2.11. Пианисты под наблюдением

После выхода в октябре 1964 года на пенсию в КГБ, работая в Московской консерватории, Термен продолжил заниматься любимой темой. В 1965–1966 годах в сотрудничестве с самым известным московским настройщиком фортепиано Георгием Богино, Термен разработал специальную систему мониторинга фортепианной педализации. Устройство незаметно устанавливали под педалями концертного рояля Большого зала Московской консерватории и во время концертов, используя беспроводную связь, оно передавало за сцену в реальном времени информацию о движении педалей инструмента.

В отчете Термена отмечалось:

«Изучение педализации ведущих пианистов-исполнителей нашего времени показало значительную разницу между практикой использования педалей во время концертного исполнения и обозначением педализации в нотных изданиях.

Из этого возникает практическая польза для объективной записи и расшифровки педализации во ­время концертного исполнения ведущих артистов на основе современного развития техники.

В лаборатории акустики и звукозаписи было создано и проверено на практике устройство для регистрации педализации, легко присоединяемое к фортепиано, не нарушающее его внешнего вида, не ощущаемое пианистом как добавочная нагрузка при исполнении. Оно может быть использовано без проводной или какой‐либо механической связи фортепиано с регистрирующей и записывающей аппаратурой. Устройство отражает все нюансы педализации и записывает ее на магнитофонной ленте совместно с обычной звуковой микрофонной записью фортепианного исполнения, с сохранением точной синхронизации.

Получаемые в результате графики, дают возможность их расшифровки для дальнейшего обозначения педализации в нотном тексте. Кроме того, имеется возможность наглядного показа на экране педализации в учебном процессе с помощью оптического зеркального устройства с одновременным воспроизведением записанного музыкального произведения.

Для этой цели педальные механизмы правой и левой педали фортепиано механически соединяются с подвижными магнитными сердечниками, изменяющими индуктивность двух низкочастотных генераторов, производя этим частотную модуляцию их колебаний, зависящую от степени нажатия педалей, которая записывается на магнитофоне <…>

Для беспроводной связи с фортепиано, стоящем на эстраде концертного зала, разработано устройство с магнитной связью в диапазоне 40–100 кгц на ферритовых антеннах для расстояний до 30 м»[165].

В результате этой работы были получены уникальные данные об индивидуальных особенностях педализации лучших пианистов мира, в частности Святослава Рихтера, Эмиля Гилельса и Джона Огдона, а Термен и Богино получили Государственную премию за свое исследование.

Работая в Московской консерватории, Лев Термен сделал большое количество изобретений, подавая всякий раз заявки в патентное бюро. Многие изобретения были отклонены. Система мониторинга фортепианной педализации была одной из немногих работ Термена, официально признанных изобретениями.

Макет устройства для регистрации фортепианной педализации с последующей визуальной фиксацией. Архив акустической лаборатории Московской консерватории

2.12. Проблема бессмертия и микроскопия времени

Спектр интересов Термена не имел пределов. Подобно алхимику в поисках философского камня, Термен с 1920‐х годов пытался решить проблему бессмертия:

«К этому времени главной идеей моей стала борьба со смертью. Я штудировал работы по исследованию жизни клеток животных, захороненных в вечной мерзлоте. Думал над тем, что будет с людьми, если их заморозить, а потом снова разморозить.

У меня в лаборатории была очень хорошая помощница, аспирантка. Неожиданно она захворала, получила воспаление легких и умерла. Я решил, что надо обязательно ее похоронить в вечной мерзлоте. Я доложил об этом Иоффе, попросил его переговорить с родителями девушки. Иоффе очень смутился и сказал, что, вероятно, я прав, но мое предложение может оскорбить родителей девушки в их горе. Мне было, конечно, очень обидно: ведь ей всего двадцать лет, а я так верил в свои идеи! Но с Иоффе ссориться не стал, решил, что сейчас этими проблемами невозможно заниматься, буду заниматься другой тематикой.

А потом умер Ленин. Как только я узнал об этом, то принял решение: Ленина надо похоронить в мерзлоте, а через несколько лет я его восстановлю! Я уже ничего не говорил Иоффе. У меня был надежный помощник, которого я послал в Горки, чтобы выяснить, как все это оформить. Он вернулся очень скоро; сделать уж было ничего нельзя, слишком поздно. Оказалось, что мозг и сердце Ленина доктора уже извлекли, поместили в банку, залили спиртом и таким образом убили все клетки. Я был сильно огорчен. Мне казалось, что, заполучив тело Ленина, мы, на том уровне науки, смогли бы разобраться, в чем дефект того или иного органа человеческого тела. Я был готов к этому»[166].

Другой излюбленной темой Термена была проблема «микроскопии времени». Термен вспоминал: «В Америке я занимался также проблемами микроскопии времени, но скоро их оставил: за пределами известного мне все оказалось слишком сложно. Да и хватало других занятий!»[167].

Термен предположил, что скорость времени не постоянна и зависит от масштаба и увеличения. Так в микромире время течет быстрее, и при наблюдении в микроскоп все видимые процессы нужно замедлять пропорционально увеличению микроскопа.

В одном из своих писем с просьбой о поддержке исследований Термен предлагает список тем, которые он планирует разрабатывать в случае выделения ему помещения и государственного финансирования. Тема № 2 — «Исследования с изготовленными с микроскопией времени задержками времени, равными увеличению. Были произведены опыты с задержкой времени в 1000 раз с 1000‐ти кратным микроскопным увеличением. Это дало возможность ознакомиться с культурной жизнью микросуществ-сперматозоидов <…> Приготовлялось устройство для наблюдения за кровяными шариками и для организации их высокооднородного состава, для разведения их не в человеке, а в большем инкубаторе для донорских целей»[168].

Термен рассуждал: «…уверен, что сознание совершенно индивидуальное в каждом из них [сперматозоидов] существует и в эту эпоху их жизни. Как я жалею, что должен начинать свои воспоминания с 2‐х летнего возраста, а не хотя-бы с того времени, когда я был еще сперматозодом, или еще раньше? А ведь это раньше тоже было»[169].