Я иду и иду, не зная, куда, зачем?! Иду всю ночь и весь день, куда глаза глядят. Вокруг тихо и пусто.
Снова вечер. Я сильно устала. Болят ноги, ломит спину. Поесть бы, попить …
С такими горькими мыслями я поднимаюсь на пригорок. Внизу видна сельская площадь. Я, прикидываю, что делать дальше, спуститься вниз к людям ли идти дальше?
Я в растерянности, до сих пор на моём пути не попадалось ни одно селение. Так можно путешествовать до бесконечности, думаю я, значит надо спуститься в селение, а там уже решу, что делать дальше.
С пригорка площадь, украшенная разноцветными лентами и букетами полевых цветов, видна, как на ладони.
Радужный закат над оливковыми деревьями, опоясывающими зелёным кольцом невысокий деревянный частокол вокруг маленькой круглой площади. Широкая грунтовая дорога с западной части острова разветвляется.
Одна дорога уходит на южное побережье, другая – на восток, вглубь острова, откуда пришла я.
По площади медленно проезжает запоздалая, гружёная сеном телега, и скрывается за круглой каменной беседкой, стоящей слева от меня.
Вижу людей по другую сторону площади. Они готовятся к празднику сбора урожая. Доносится весёлый женский смех и басистые мужские голоса. У забора девушки, лет двадцати репетируют выступление, одетые в яркие разноцветные купальники и прозрачные юбки. На их головах шапочки, с тремя страусиными перьями белого и голубого и розового цветов.
Я спускаюсь по траве к площади, захожу в беседку и устало облокачиваюсь на прохладную стену.
Под крышей я чувствую себя увереннее, хотя всё ещё не понимаю, что должна делать? Зачем я здесь?
Чистая, уютная беседка. Её потемневший от времени серые каменные стены, в половину человеческого роста, красиво дополняют: пол, ровная крыша и скамьи, сбитые из обтёсанных деревянных реек, цвета корицы, покрытых матовым слоем лака. Широкие удобные лавки размещаются вдоль всей окружности стены, оставляя свободной середину беседки.
Не я успеваю закончить осмотр, как беседка заполняется людьми. Кто попроворнее – успевает сесть, остальные становятся в промежутках между лавками у входа или залезают на каменные стены снаружи беседки.
Жители селения возбуждены в ожидании праздничного выступления. Их ярко выраженную жестикуляцию и смех я воспринимаю, как горячий темперамент итальянцев.
Моё присутствие никого не удивляет. Или меня опять никто не замечает? Я что - привидение?!
Радует то, что я не смотря ни на что, существую! Это доказывает мужчина лет тридцати пяти, сидящий на лавке напротив меня. Он что-то шепчет на ухо соседу, поглядывая в мою сторону.
Голос, стоящей около меня женщины возвращает меня к действительности:
- Антонио! – Обращается она к знакомому мне мужчине - Сейчас начнётся пение. Она будет мешать.
Женщина повернула голову и тыкнула в меня пальцем.
- Посади её к ней.
Глаза её быстро нашли скромно одетую женщину.
- Флора!- крикнула она. Это к тебе!
Флора была стройной женщиной средних лет, с длинными русыми волосами, собранными на макушке в хвост и скрученный в гульку.
Мягкий правильный овал лица с глубокими серыми глазами, под гладким открытым лбом, маленький прямой нос и чувственный изгиб розоватых полных губ были красивы, но как-то тусклы, будто лишённые красок жизни. Бесконечная печаль, жившая в её душе многие годы, с каждым прожитым днём отнимала у неё надежду, обесцвечивая её черты.
Чего или кого она ждала? Не меня ли?
Мужчины, сидящие рядом с Флорой, молча, потеснились, освобождая для меня место. Я села.
В тот момент, когда Флора подняла на меня свои огромные печальные глаза, её лицо озарилось таким неподдельным счастьем, что я почувствовала себя виноватой перед ней. Схватив мою руку, словно боясь, что я исчезну, она засыпала меня вопросами:
- Где ты была так долго?! Наконец-то я дождалась тебя!
Слава Богу! Пойдём со мной! Всё уже давно готово! Не хватает лишь тебя!
С этими словами она вытащила меня за руку из беседки, и мы буквально побежали по пустынному селению. Флора впереди, а я – за ней.