В радости и в горе

Глава 17

Мероприятия по Плану Подготовки к Свадьбе были приостановлены. На ночь. Время отхода к долгому десятичасовому сну, который должен был сделать их свежими и красивыми, уже давно прошло. Гости уехали, и даже другие подружки невесты после наступления полуночи растворились в воздухе, однако Марта не проявляла никакого желания идти спать.

Марта и Джози сидели на подоконнике в комнате Марты, свесив ноги на покатую черепичную крышу, уходившую вниз. Скат карниза сливался с чернильной чернотой ясного неба, а яркие дырочки звезд были, казалось, проделаны той же острой булавкой, которой холодный воздух покалывал кожу. Еще немного, и рассвет разрушит это очарование.

Марта нашла им обеим пижамы с начесом и пуховые носки, а от холода их защищали одеяла, в которые они завернулись. Двоюродная сестра Джози затянулась сигаретой с марихуаной, которую они курили пополам.

— Последний раз я курила это в семнадцать лет, — сказала она.

Джози взяла сигарету, пока Марта выдувала из носа непрерывную, меланхоличную струю.

— Я тоже.

— Сейчас наркотики уже не модны, — сказала Марта. — Как и алкоголь или случайный секс. Все маленькие радости жизни постепенно теряют остроту. Ты согласна?

— Скоро выяснится, что телевизор приводит к раку глаз, и что нам тогда останется?

Они обе фыркнули.

— Я так рада, что ты здесь, Джо-Джо. — Марта протянула руку и сжала руку сестры.

— И я тоже рада.

— Мне так плохо без Джинни. — Глаза Марты заблестели в лунном свете. — Она была отличной матерью.

— Вы всегда жили как кошка с собакой.

— Странно, но все это не имеет значения, когда становится слишком поздно, чтобы что-то исправить.

— Завтра тебе будет очень ее не хватать.

Марта кивнула.

— Когда церемония в церкви закончится, мы с Джеком подойдем и постоим у ее могилы. Всего несколько минут. Я положу на нее свой свадебный букет.

— Это будет очень трогательно.

— Любопытно, как все складывается в жизни. — Марта задумчиво смотрела в небо. — Вот Орион, — она указала сигаретой на одно из созвездий, — красавец охотник. Когда я смотрела на него, я представляла, что где-то есть мой герой, и он тоже смотрит на него, а однажды он появится в моей жизни, и мы оба будем знать, что нас связало что-то, что выше нас, и что мы предназначены друг другу и будем вместе до самой смерти. — Марта хмыкнула; так хмыкнул бы каменный памятник. — Романтично?

— И ты нашла своего героя?

— Я когда-то так думала. Думала, что этот человек очень близок к тому образу, который я себе представляла. Может быть, он появился не в то время.

— Вокруг не так уж много таких мужчин. Надо было за него держаться.

— Ты стараешься обратить в свою веру уже обращенного. Я ведь думала, что мир полон замечательных мужчин. И что все, что нужно сделать, это сесть и выбрать из шеренги. Чем старше я становлюсь, тем все больше осознаю, что всех замечательных мужчин уже разобрали, а мне приходится выбирать из неликвидных остатков.

— Что у вас было с Гленом?

Марта посмотрела в сторону и шмыгнула носом.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Просто любопытно.

Марта подняла бровь.

— Ладно, проныра. Я была немного удивлена, увидев его здесь.

— Только удивлена?

— Возможно.

— Он очень красивый.

— Я заметила.

— Он тоже считает тебя красивой.

— Просто замечательно.

Марта откинула голову, прижавшись к оконной раме.

— Я думала, что он мой герой. В старших классах мы всегда были вместе. В нем было все, чего я ждала от мужчины. И я обожала его. И думала, что он обожает меня. — Она проследила взглядом за струйкой дыма, завитки которого исчезали в черноте неба.

— Ну и?

— Ну и. Когда мы окончили школу и перед нами была вся жизнь, я почувствовала, что беременна. — Она сжала губы и посмотрела на Джози.

— Черт.

— Я не сказала никому, — продолжила она, обняв прижатые к груди колени, — даже тебе. Даже Джинни. Никому. Я не сказала никому, кроме Глена. А для него имели значение только его собственные дела. Он сказал, что не сможет взять на себя ответственность за ребенка. Он сказал, что это разрушит нашу жизнь, и его, и мою. Ему тогда только что предложили перспективную работу в Европе, и он не хотел ее упускать. Короче, ему не нужен был этот ребенок, и я была не нужна.

Джози глубоко вздохнула:

— Черт.

— Я сделала аборт. За который заплатил Глен, благородно, ничего не скажешь. Он получил эту работу в Европе, и в последний раз я видела его перед отъездом.

— Подлец.

— Он писал мне каждый год, перестал только два года назад. В каждом письме говорилось, что он жалеет о том, что произошло, что все еще любит меня и что сделает все возможное, чтобы все исправить.

Марта сделала последнюю затяжку почти догоревшей сигаретой и потушила ее о подоконник. Она подняла лицо к небу и тяжело выдохнула дым.

— Я рвала все его письма.

— Черт. — Джози тоже вздохнула. Обе они в молчании смотрели на Орион. — Ты жалеешь об этом?

— Об аборте или о разрыве с Гленом?

Джози пожала плечами.

— И то, и другое трудно было пережить. Но в то время казалось, что именно так и надо делать. Все равно уже ничего не изменить. Но сейчас бы я поступила по-другому.

— А, старая песня. Если бы повернуть время вспять…

— Все мы страдаем от невозможности это сделать, Джози.

— Можно подумать, я не знаю. — В какой бы момент времени она сама хотела бы вернуться? В додэмиенову эпоху? И уж, конечно, в домэтово время несостоявшегося обеда. Она бы поговорила с ним по-другому. «Ты бы хотела пообедать со мной сегодня, Джози?» — «Нет, убирайся к черту». И она выходит из комнаты с высоко поднятой головой.

Марта улыбнулась своим мыслям.

— Вот видишь, Джози Флинн, оказывается, ты знаешь обо мне не все.

— Похоже, что так. — Да, просто счастье, что она не вывалилась из окна от такой новости. — И вот теперь он шафер жениха.

Сестра рассмеялась:

— Странно, правда?

— Н-да, — протянула Джози, — немного странно.

— Джек и я, мы обручились через месяц после того, как познакомились.

— В магазине «Уол-Март»…

— Ты уже знаешь? — Марта потерла лицо. — Это длинная история. Ты просто не поверишь!

— Думаю, что сейчас я поверю всему.

— В общем, Джек сказал мне, что знает одного человека. Джек что-то вроде его учителя-гуру в Академии боевых искусств. У этого человека были проблемы личного характера, и Джек помог ему. Потом уже выяснилось, что это Глен.

— А Джек знает о том, что у вас было?

— Он знает, что у нас была связь. Но об аборте не знает.

— Как они оба к этому относятся?

— К тому, как я могу поддавать в постели? — Марта громко рассмеялась.

— Марта Россани, вы вульгарны! Нет, серьезно?

— Сдержанно. — Уголки губ у нее опустились. — Хотя с Гленом я толком не говорила. По-моему есть вещи, о которых лучше не говорить. — Марта поерзала на подоконнике, поплотнее закутавшись в одеяло. — У него свои недостатки. Но у кого их нет? Уже нельзя вернуть то время, когда мне было так хорошо.

— Может быть, тебе удастся все повторить с твоим будущим мужем?

— Последние десять лет я искала того, кто был бы не хуже Глена.

— А Джек не хуже?

— Джек другой.

— Мне только не рассказывай!

— Ты что, — сестра повернулась к ней и озорно поиграла бровями, — запала на Глена?

— После того, что услышала, уже нет.

— А он очень сексуальный, — сказала Марта, — и зад у него хоть куда.

— У Дэмиена зад был не хуже. Все дело в том, что этим задом любовалась не только я.

— Ты все еще о нем думаешь?

Джози разглядывала свои ногти.

— Все меньше и меньше.

— Лучшее лекарство от любви — другая любовь. Что, политнекорректно?

— Да нет, все верно.

— Мне нравится, что у меня кто-то есть. Я не чувствую себя полноценной без мужчины. Звучит довольно жалко?

— Да уж.

— А по-моему, беспокоиться надо скорее о таких, как Фелисия. Она-то слишком самодостаточна. Ей нравится быть одной. А мне нет. Мне нужно быть нужной кому-то. Теперь, когда Джинни не стало, у меня такое чувство, что я плыву по течению. Я потеряла свой якорь, Джози. — Марта с трудом произнесла последнее предложение и обхватила себя руками, немного помолчала, а потом скосила глаза к переносице и сказала: — Да ну их.

Джози рассмеялась.

— А что, взять хотя бы этого парня, с которым ты познакомилась в Нью-Йорке. Он-то отделался от тебя сразу же после первой встречи, а у тебя самооценка упала до нуля. И он как ни в чем не бывало отправился на дальнейшую охоту, оставив тебя размышлять, что же ты сделала неправильно. Почему мы разрешаем так с собой поступать?

— Это все гормоны, — сказала Джози, — все из-за них.

— Да, Глен тебе подойдет.

— Мне так не хочется опять влюбиться не в того человека.

— Ты ведь все время думаешь о том парне, так ведь?

Джози кивнула:

— Я думаю о нем больше, чем мне бы хотелось.

— Тогда вполне возможно, что ты опять влюбилась не в того.

— Я не смогу пройти через это во второй раз, Марта. Я себя уважать перестану.

— Тогда подумай, не стоит ли отвлечься от всего с Гленом. Он ведь изменился, Джози. Джек говорит, что он стал гораздо более целостным. Прошло столько времени, люди ведь меняются, и ситуация другая.

— А ты веришь всему, что говорит Джек?

— Я уважаю его мнение.

— Мнение у него есть по любому вопросу.

— Я не собираюсь выяснять, что ты думаешь о Джеке.

— А я не собираюсь ничего тебе говорить.

— Тебе и не нужно. У тебя и так на лице все написано. — Марта натянула одеяло поплотнее.

— Марта, — терпеливо сказала Джози, — ты самая прекрасная женщина на свете. Эта Кэтрин Зета-Джонс или Дуглас — как ее там теперь — может отдыхать. А он… он, наверное, пришел с другой планеты.

— Внешность — это еще не все. Ты сама только что это сказала.

— Но внешность имеет значение, если она как у Квазимодо после нескольких ночей беспробудного пьянства.

— Ты несправедлива к нему.

— У него внешность шарпея.

— Я люблю собак.

— Но замуж за пса ты бы не пошла.

— Джози, — вздохнула Марта, — я перепробовала все варианты. У меня были приличные мужчины. У меня были панки. У меня были интеллектуалы. Только что разбогатевшие мужчины. И наследственные богачи. И бедняки тоже.

— А теперь у тебя лысый, отвратительный урод.

— Никто из тех, кто был до него, не дал мне счастья.

— А Джек дал?

— Я познакомилась с ним через несколько дней после смерти Джинни. Он вел себя безупречно. Он поддерживал меня, давал мне советы, подбадривал, раскрывал мое внутреннее «я».

— А когда твое внутреннее «я» закрылось?

— После знакомства с Джеком я гораздо лучше стала понимать себя, свои чувства.

— И это достаточная причина, для того чтобы выходить за него замуж?

— Мне нужен ребенок, Джози. У меня в душе огромная пустота в том месте, где должен быть ребенок. Я хочу гулять с колясочкой. Я хочу все узнать об одноразовых пеленках. Я хочу быть мамочкой.

— А не потому ли ты с Джеком, что хочешь исправить прошлое?

— Знаешь, после того как Джинни умерла, я кое-что поняла. Я осознала, что по сравнению со смертью все теряет значение. Ни деньги, ни внешность, ни возможность обедать в дорогих ресторанах или купить сумочку последнего фасона не играют никакой роли. Мне нужен ребенок, пока не стало поздно и Джек готов нести за него ответственность.

— Он готов? Наконец-то. Ему же скоро шестьдесят!

— Ему сорок восемь. Просто он не пользуется увлажняющими кремами.

— Если боевые искусства позволяют экономить кремы, тогда как-нибудь отдай мне лишние.

— Джози, я не молодею с годами. А что, если из-за большого количества выпитой кока-колы или еще чего-нибудь мои яйцеклетки мутировали?

— Тебе тридцать четыре года. Впереди еще уйма времени.

— Вот этого никто не знает.

— А что, если бы ты узнала, что его сперматозоиды уже лишены подвижности? Что они только и могут, что лениво шевелить хвостиками на мелководье? Ты и тогда вышла бы за него?

Марта подавленно вытянула губы.

— Ты же можешь родить и не выходя замуж. Ребенка можно зачать в пробирке. В консервной банке, в упаковке от индюшки, в чем угодно. У вас же была индюшка на День благодарения, поищи, может, упаковка сохранилась.

— Что за чушь ты несешь. Я хочу зачать ребенка в любви.

— Любовь! Вот оно, ключевое слово.

— Он меня любит. Он меня просто обожает. Он заботится обо мне. И он единственный, кто сделал мне предложение. Все остальные хотели что-то получить от меня.

— Но ты, Марта, ты любишь его?

— Сейчас уже поздно задавать этот вопрос, Джо-Джо.

— Нет, Марта. Если у тебя есть хоть малейшее сомнение, то именно сейчас время задать такой вопрос.

— Ты когда-нибудь шла по пути, с которого нельзя свернуть? У тебя никогда не было ощущения, что судьба сама толкает тебя вперед, несмотря на все твои сомнения и опасения?

— Ты это о судьбе или о свадьбе?

— Мне придется дать отставку жениху.

— Марта, ты его любишь?

Марта долго, неотрывно смотрела на Орион.

— Я люблю его, — сказала она. — А теперь пошли спать.