В радости и в горе

Глава 22

Джози сидела в церкви на задней скамье, сжимая в посиневших руках букет белых роз, а ветер, усилившийся до штормового, свистел, обдувая ее колени, начинавшие уже стучать друг о друга. Не жарко, прямо скажем. Марта выдала им кружевные митенки, такие же, как у нее самой, чтобы, по ее словам, руки у них не мерзли. Да, Марта — неисправимая оптимистка.

Прибыла машина невесты, и через мгновение Джо и Марта вошли в двойную дверь церкви. Верхняя губа Джо дрожала, и Джози не сомневалась, что это не из-за того, что Бен Стейн опять задержал ему выплату денег.

Глен и Джек уже были в церкви. Джек бесстрастно смотрел прямо перед собой, а Глен нервно оглядывался по сторонам и каждые десять секунд поправлял розу у себя в петлице. На обоих были черные смокинги, и Джози вынуждена была признать, что Джек был чисто вымыт и выбрит. А Глен выглядел просто сногсшибательно: широкие плечи, тонкая талия, ослепительная улыбка, однако при взгляде на него возникала мысль о завсегдатаях ночных клубов. Было еще три шафера, которым полагалось сопровождать подружек невесты, но Джози знала только одного из них, двоюродного брата Марты Альберта. Двое других были братьями Джека, производившими впечатление абсолютно правильных людей. Да, мозги у Джека все-таки есть.

Внезапно грянула музыка — знакомые звуки свадебного марша «Вот идет невеста» раскатистым эхом дробились о стены просторного помещения церкви. Джози заняла свое место во главе свадебной процессии и изо всех сил постаралась набрать в легкие как можно больше воздуха. Все головы повернулись к ней. Путь до алтаря показался ей бесконечным. И почему ей нельзя угрюмо топать в самом конце? Пупырышки гусиной кожи на ее руках и груди выставлены на всеобщее обозрение. Ну, может быть, хоть Глен подумает, что это из-за восторга от лицезрения его персоны.

— Привет, Джози, — громко зашептала Фелисия, — перед тем, как мы поехали сюда, тебе позвонил какой-то мужчина, но тебя снимал фотограф.

— Кто это был?

— Он не сказал. Сказал только, что попозже сам найдет тебя. Говорил с британским акцентом.

Кто знает, что она на свадьбе Марты? Сердце у Джози екнуло. На ум приходит только один мужчина — Мэт Джарвис! Она почувствовала, как ладони в митенках стали влажными.

Боже мой, как же ему удалось выследить ее?

— Ты что-то бледная, — сказала Марта. — С тобой все в порядке?

— Да, бледной полагается быть тебе, — улыбнулась Джози Марте. Та же вся светилась от радости. — Ну что, готова?

Ее сестра взмахнула шлейфом и выпрямилась, чтобы идти.

— Сейчас мы им всем задницы надраим, — изрекла невеста.

Когда Марта вошла в церковь, там уже не было ни одной сухой пары глаз, включая и глаза Джози. «Тихо!» — сказал священник, и над всеми собравшимися повисла тишина, нарушаемая только сопением простуженного носа кого-то из гостей. Ее сестра скользила по проходу, царственная, сияющая, влюбленная. Отец Марты не скрывал своих слез на всем пути к тому месту у алтаря, где их ждал Джек, прижимавший к себе его дочь, как бы предупреждая всех и каждого, что никогда никому ее не отдаст. Никто не говорил об этом вслух, но все думали, что Джинни все это бы очень понравилось.

Джек и Марта двинулись к алтарю. Он нежно держал Марту за руку, и в его глазах было откровенное обожание. Наверное, Джози в нем ошиблась. Она всегда судит о людях с максималистских позиций, только черное или белое, без полутонов; это ее большой недостаток. С ней всегда так, и потом приходится прилагать немыслимые усилия, чтобы переубедить себя, доказать себе, что не все так уж плохо. Но случаются и ужасные разочарования. Мэт Джарвис, например.

Марта передала Джози свой букет.

Священник приступил к чину бракосочетания:

— Мы собрались сегодня, чтобы соединить жизни двоих людей, Марты и Джека…

Он бесконечно долго и монотонно произносил затверженное, и взгляд Джози принялся бродить по стенам и потолку церкви. Почему люди все еще отдают дань таким устаревшим институтам, как церковь? Сколько из собравшихся здесь людей счастливы в браке? А сколько считают, что выбрали не ту или не того? Сколько развлекаются с чужими женами? Сколько выдумывают всяческие предлоги и оправдания, чтобы только не дать вновь затянуть эту удавку у себя на шее? Есть ли здесь те, кто обнаружил, что по второму заходу любовь слаще или, как и в первый раз, у них уже стала появляться горечь во рту? И где здесь те смельчаки, что решились на второй и третий брак? Те, кто всеми силами пытались найти общий язык с приемными детьми и с бывшими мужьями и женами, старались, чтобы все были счастливы, и в конце концов терпели неудачу. В каждую новую связь человек вступает с оптимизмом, только вот в конце ее от этого оптимизма не остается и следа. Но ведь надо же учиться на своих ошибках, в конце-то концов!

А после развода ей пришлось столкнуться еще кое с чем. Почти все, кто попадался ей на жизненном пути, уже имели опыт, накопленный за прожитые годы, и вынуждены были платить за его хранение. Вот и Дэмиен никогда не хотел иметь детей и тем не менее ушел к той, у которой их было двое. Ладно, сам виноват. Ей казалось, что устроиться в жизни даже с собственным ребенком непросто, что же говорить о жизни с чужими детьми?

Холод проник уже в ее кости, ноги закоченели, а зубы вот-вот застучат. Сколько же времени проходит с того момента, когда ты чувствуешь, что пальцы на ногах покалывает от мороза, до того, когда тебе их ампутируют? Марта и Джек двигались, как во сне, и смотрели друг на друга блестящими, увлажнившимися глазами. Кругом уже выжимали носовые платки. Глен был торжественно-мрачным и стоял, как каменная статуя, выполняя обязанности главного шафера на отлично.

Священник говорил, обращаясь к Марте:

— …Обещаешь ли ты любить, почитать и повиноваться…

Что за несусветная чушь, подумала Джози. Как же она могла стоять вот так же и думать, что сможет выполнить эти дурацкие обещания? Правда, первым нарушил клятву Дэмиен, и положение пострадавшей давало ей право чувствовать свое моральное превосходство. Однако сколько же должно пройти времени, чтобы она смогла переключиться на кого-то другого? Хотя, если честно, в их учительской среде — без сомнения, дивно-волшебной и кружащей голову, как шампанское, — не так уж много тех, кто смог бы переключить на себя внимание женщины. Может быть, она просто устала любить, почитать Дэмиена и повиноваться ему? Но теперь, оглядываясь назад, ясно, что почитать его было не за что.

— …И в радости, и в горе, и в богатстве, и в бедности, и в болезни, и в здравии…

У большинства мужчин весь энтузиазм пропадает, если им предлагают воспользоваться резинкой. И сколько из них будет носиться по лестнице вверх и вниз со сваренными вкрутую яйцами или с тарелкой подогретого домашнего супчика, чтобы только больная жена поела? Да при первом упоминании о том, что пришли месячные и болит живот, они бегут прямиком в паб. Как может женщина всерьез верить тому, что они будут выполнять эти обещания? И что день за днем заставляет миллионы людей по всему миру давать эти опрометчивые клятвы? Мать-природа и туристические буклеты — вот кто в ответе за все это.

— …И, отрекаясь от всего остального, быть только с ним до тех пор, пока смерть не разлучит вас?

Все в церкви замерли. И голос Марты зазвенел, ясный и сильный.

— Обещаю. — Она повернулась к Джеку. — Даю в этом торжественную клятву.

Одно утешает, подумала Джози, несмотря на длинный ночной разговор и нервную реакцию Марты в последний момент, из-за чего Джози и не спала всю ночь, полная беспокойства за нее, голос Марты звучал уверенно и решительно.

Когда они вышли из церкви, шел снег. Его хлопья ложились на сиреневый шифон, оставляя мокрые пятна. Даже мурашки Джози покрылись мурашками, а сосками можно было выколоть кому-нибудь глаза. Глен пропустил свою руку сквозь ее сомкнутые на груди руки.

— Вы просто великолепны, Джози, — искренне сказал он.

— Вам определенно нравятся голубые тона.

— Что, простите?

— Спасибо, Глен. Вы тоже великолепно выглядите.

Он, слегка придерживая, вел ее вниз по лестнице.

— Снег в день свадьбы плохой знак, — пожаловалась Марта. — И почему я не заказала хорошую погоду?

Джози била сильная дрожь.

— Вам холодно, — заметил Глен.

— Очень, — подтвердила Джози.

— Только несколько снимков, — закричал фотограф.

— И никто не смеет выглядеть замерзшим! — сказала Марта. — Мне на свадебных фотографиях лиловые губы не нужны.

— Лиловое идет к сиреневому, — пробормотала Джози.

Фотограф разместил их на ступенях лестницы и защелкал аппаратом.

— Ну вот, — отряхнул Глен свой смокинг, — накиньте это, может быть, не подхватите воспаление легких.

К церкви подтянулись лимузины. Вокруг Марты взвилось облако влажного конфетти, которое, упав к ногам, налипло на туфли, и без дальнейших проволочек все они поспешили вниз по лестнице. Марта и Джек сели в первый автомобиль. Подружки невесты и шафера последовали за ними, сев во второй.

Джози упала на кожаное сиденье и немного подвинулась, освобождая место для других. За ней сел Глен. Из динамиков лилась мягкая американская музыка диско, и мириады мелких огоньков пульсировали в ее ритме на потолке лимузина. Глен вытащил бутылку шампанского, открыл ее, не пролив ни капли — что было само по себе чудом, поскольку автомобиль уже тронулся с места и нагонял первый — и налил им всем по бокалу.

Он приблизил свой бокал к ее бокалу.

— Тост за самую красивую подружку невесты, — произнес он.

Джози чокнулась с ним:

— И за самого красивого шафера.

Глаза Глена мерцали в огнях светомузыки. Джози спустила его пиджак с плеч, и вместе с ним спустилась и бретелька платья. Внезапно, несмотря на снег, который ветер швырял на стекла машины, в ней стало очень тепло. Сейчас Джози была рада, что ее двоюродная сестра не согласилась на свадьбу в спокойной тишине Фиджи. Теперь ей очень нравилась свадьба Марты. Она позволила себе слегка улыбнуться самодовольной улыбкой, а бретельке — соскользнуть еще ниже. Возможно, Мэт Джарвис еще позвонит, чтобы извиниться, но будет уже слишком поздно.