В Речи Посполитой - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Илья Исаевич Левит (Глава XXIII «Потоп» спадает) #26

Глава XXIII «Потоп» спадает

Фантастический успех шведов во второй половине 1655 года ошеломил всех и многих перепугал. И когда открылось у поляков второе дыхание, то эти «многие» поспешили к ним на помощь. Самым неожиданным союзником Польши оказалась Россия. Летом 1656 года, разбивая все надежды украинцев, русские заключили перемирие с поляками. И хотя окончательный мир заключен не был, союз заключен был! Русские войска наводнили принадлежавшую шведам часть Прибалтики и осадили Ригу, но в конце концов не взяли ее, так как не имели флота. Затем в войну на стороне Польши вступили Дания и империя Габсбургов. Датчанам не улыбались панбалтийские планы шведов, а Габсбурги считали себя защитниками католической веры. Надеждой же многих протестантов была тогда могучая Швеция. Густав-Адольф, создатель шведского великодержавия, еще в первой половине XVII века во время Тридцателетней войны, считал основой католической мощи в Центральной Европе взаимопомощь Речи Посполитой и венских Габсбургов (вспомните, к примеру, «лисовчиков»). Этот союз оставался нерушимым до конца XVII века, и помог полякам пережить «потоп». На Балтийском море против шведов действовал голландский флот — голландцы тоже не желали шведского господства на Балтике. И им удалось защитить от шведов Данциг — торговую столицу Балтики. Польшу продолжали поддерживать татары. В общем, разгорелась большая европейская война. Она вошла в историю как Первая Северная война (Вторая будет при Петре I, через поколение). Швеция тоже пыталась собрать коалицию. К ней присоединился сперва Бранденбург, а потом и Трансильвания (Семиградие).

Лирическое отступление

Боюсь, что не все мои читатели знакомы с этими государствами, потому я их представляю. Начнем с Бранденбурга — Пруссии — этому государству предстояло большое будущее. Со временем оно превратится в Германскую империю — Второй рейх. Но пока до этого далеко. Собственно Бранденбург был небольшим, довольно бедным княжеством в Восточной Германии. А в начале XVI века произошли важные события на берегах Балтики. Польско-литовское государство еще шло на подъем и совсем прижало захиревший Тевтонский орден. И вот великий магистр Альбрехт и его рыцари, видя, что католический мир поддерживает Польшу, распустили Тевтонский орден и в массовом порядке перешли в лютеранство. Вместо ордена в Восточной Пруссии возникло протестантское немецкое светское герцогство (1525 год). Оно признало вассальную зависимость от Польши, но династически было связано с Бранденбургом — и тут и там у власти находились ветви династии Гогенцоллернов. И в начале XVII века, когда прекратилась линия прусских Гогенцоллернов, Пруссия объединилась с Бранденбургом в одно княжество, но еще продолжала оставаться вассалом Речи Посполитой. Так зародилась в будущем грозная Пруссия, о которой читатель, наверное, слышал. Но и после объединения это еще было довольно незначительное государство. Начало его возвышения связано с правлением «великого курфюрста» (князя) — так немцы называют Фридриха-Вильгельма. Он сделал очень много (как в России Петр I). Для нас интересно, что он впервые пригласил евреев в Берлин (1671 год). Он хорошо понимал их полезность. А в плане моего рассказа важно то, что, изменнически начав как союзник шведов, он потом переметнулся на сторону поляков. За что и получил Восточную Пруссию (которой до того правил как вассал Польши) в свое полное суверенное владение.

Теперь о Трансильвании. Это северно-восточная часть довольно обширного средневекового венгерского государства, рухнувшего в 20-е годы XVI века под ударами турок. Тогда от Венгрии уцелело только небольшое полунезависимое Трансильванское княжество, вассал Турции (наподобие Крыма). В наше время его земли большей частью вошли в состав Румынии, а меньшей частью в состав Украины (Закарпатье). В позднем средневековье это княжество играло значительную роль в жизни тогдашней Юго-Восточной Европы, лавируя между турками и Габсбургами. Дворянами и свободными крестьянами там были венгры, горожанами — немцы, крепостными крестьянами, очень угнетенными — румыны. Однажды трансильванского князя Стефана (Иштвана) Батория избрали королем Польши (в конце XVI века). Он был хорошим правителем, поляки до сих пор чтут его память. Он успешно воевал с Иваном Грозным. Между прочим, Баторий хорошо относился к евреям, как и все выдающиеся польские короли. Русские и украинские историки его не жалуют. Мало того, что он побил русских в Ливонской войне, так еще пустил в Речь Посполитую иезуитов. Кстати, именно при этом короле началось составление казачьих реестров (см. главу XIII). Впрочем, при нем реестровые казаки были еще немногочисленны.

Первая половина XVII века считается «золотым временем Трансильвании». Княжество переживало экономический и культурный расцвет. И у венгров возродились надежды на восстановление былого величия. В 1657 году трансильванский князь Дьордь (Георг) Ракоци вступил в союз со шведами и вторгся в Польшу, мечтая повторить успех Стефана Батория и получить польскую корону, или хотя бы участвовать в разделе страны.

Внимательному читателю может показаться странной ситуация, при которой турецкие вассалы выступали с разных позиций: татары тогда были за Польшу, а Трансильвания — против. Но так было. Турки вели в то время тяжелую войну с Венецией за Крит, им было не до Юго-Восточной Европы. Бои шли в основном на море. Ни венгры, ни татары для этого не подходили. Османской империи на какое-то время стало не до них. В этих условиях князь Трансильвании рискнул не посчитаться с запрещением Стамбула и Вены.

Но Польша уже явно шла на подъем. Король Ян Казимир вернулся в страну и был встречен с восторгом. Поляки справились с венграми из Трансильвании. Пока трансильванский князь соединялся со шведами в Кракове и Варшаве, поляки вторглись в Трансильванию. Короче, венграм пришлось убраться и даже выплатить контрибуцию. (О причинах неудачи трансильванцев см. главу XXII.)

Лирическое отступление

Но это было только начало их бед. Они тогда еще не знали хорошенько нового турецкого великого визиря Кепрелю (1656–1676 годы считаются в истории Турции периодом Кепрелю). Мехмед-паша Кепрелю, албанец по происхождению[40], был не из тех, кто мог стерпеть неповиновение. Дело кончилось вторжением в Трансильванию огромной турецко-татарской армии, опустошением страны и потерей части территории. Героически сражавшийся князь Ракоци был смертельно ранен в бою. На том и закончился «золотой век Трансильвании».

Ко второй половине 1658 года шведы были вытеснены почти из всех польских владений, и польский корпус под командованием Чернецкого уже сражался в Дании, помогая ей против шведов («наш пострел везде поспел!») Но эти успехи поляков не устраивали Россию, которая поспешила выйти из войны со шведами. И скоро русско-польская война возобновилась. И тут выяснилось, что украинцы уже объелись братской любовью России. Объятия оказались чересчур крепкими. После смерти Хмельницкого часть украинцев перешла на сторону Польши. В первое время порвавших с Москвой возглавлял один из ближайших сподвижников и друзей покойного Хмельницкого Выговский. И удача поначалу улыбнулась ему. Его люди, совместно с татарами, даже без помощи поляков разбили русское войско под Конотопом (1659 год). Теперешние украинские историки (в уже независимой Украине) считают это сражение началом собственно украинской военной истории. Русские же их оппоненты ядовито замечают, что татар в той битве участвовало больше, чем украинцев. Ну а Выговский скоро сошел со сцены. Не обладая способностями и авторитетом Богдана Хмельницкого, он не смог долго командовать на взбаламученной Украине. То же самое случилось в дальнейшем и с сыном Богдана — Юрием Хмельницким. Русские объятия разжать не удавалось. Они разжались сами через 340 лет.

Лирическое отступление

У Богдана (Зиновия-Богдана) Хмельницкого было два сына. Старший, Тимофей (Тымош), был очень жесток и распутен, но, по крайней мере, он был храбрым воином и погиб в бою с поляками еще при жизни отца. Младший, Юрий (Юрко), был совершенно лишен государственных и военных способностей и, видимо, психически болен. Даже в ту бурную эпоху не найти второй такой биографии. Чего с ним только не бывало! Его громкое имя старались использовать все, а сам Юрий был лишь безвольной политической марионеткой. Он оказывался то в лагере сторонников России, то среди сторонников Польши, то в протурецкой партии. То избирался гетманом (главнокомандующим), то постригался в монахи, и так четыре раза! Собственная воля его проявлялась только в безудержной, даже по меркам того времени, жестокости. В конце концов турки казнили его. По преданию, за то, что он приказал содрать заживо кожу с неугодившей ему богатой еврейки. А муж ее, как оказалось, имел связи в турецких верхах. Но, конечно, это была только капля, переполнившая чашу — младший Хмельницкий уже всем к тому времени (1685 год) осточертел. И особенно украинцам, более всех страдавшим от его жестокости.

Вернемся, однако, к моему рассказу. В начале 1660 года внезапно скончался воинственный шведский король. Вскоре был заключен мир. Первая Северная война закончилась. Более всех выиграл от нее, благодаря своим изменам, курфюрст Бранденбургский (см. начало главы)[41]. Теперь Речь Посполитая смогла полностью сосредоточиться на восточном фронте. И с помощью татар добилась больших успехов. Тогда-то Чернецкий и уничтожил могилу Хмельницкого.

А что до еврейских дел, то в это время кончилось везение евреев Львова (см. главу XVII). Благородство тамошних поляков истощилось. И, как я предполагаю, кончилось оно потому, что кончилась угроза захвата города казаками. До этого евреев терпели, как возможных участников обороны. Но так как нового нашествия не предвиделось, а антисемитизм вошел у поляков в моду, то в 1664 году львовские евреи узнали, почем фунт лиха. Местные поляки обрушились на них, притом даже без всякого повода. Польские власти Львова были решительно против погрома. Но так как военной угрозы городу тогда не было, то и войск в городе почти не было. Власти могли только грозить карами в будущем. Евреи пытались защищаться, но поляков было много больше, и они одолели. Десятки евреев были убиты, сотни ранены, было разграблено много имущества. Я потому особо отмечаю этот случай, чтобы показать, как нестабильно было положение евреев. Но в дальнейшем магистрату пришлось выплатить евреям компенсации, и кое-кто из погромщиков немного посидел в тюрьме. В общем, несмотря ни на что Львов считается счастливым исключением — если бы ворвались казаки, было бы много хуже.

Одно время казалось, что Польша еще сможет выбраться из этой заварухи без территориальных потерь. Но этого не произошло. Во-первых, действительно сказывалось истощение страны — не было денег на военные расходы. Но это было еще полбеды. Главным же была традиционная польская болезнь — магнатское своеволие. По мере того, как положение Польши улучшалось, возрастала популярность короля Яна Казимира (вернувшегося в страну из эмиграции), который стал знаменем освободительной борьбы поляков[42]. В итоге в Речи Посполитой запахло усилением королевской власти и наследственной монархией. Магнаты начали бунтовать, чтобы не допустить этого. И чем дальше, тем больше. В конце концов полякам пришлось заключить перемирие, оставив в руках России Смоленщину, Левобережную Украину и Киев. В дальнейшем пришлось заключить и мирный договор на этих условиях.

А среди евреев были такие, что восприняли ужасы хмельнитчины как предмессианские муки — черный день, за которым последует искупление. В XVII веке евреям казалось, что страшнее того, что тогда случилось, быть ничего не может (и действительно не было до XX века). И вот, едва кончился «потоп» в Речи Посполитой, как еврейский мир вновь был потрясен — в Турции (Османской империи) появился еврей, объявивший себя мессией (машиахом). Напоминаю, что в Турции оказалось тогда много евреев с Украины, переживших ужасы хмельнитчины. Все это способствовало успеху псевдомессии Шабтая Цви, причем не только в Турции, но и в других странах евреи желали видеть в нем машиаха. Но это уже тема для другого рассказа. Еще одним последствием хмельнитчины и «потопа» стало появление многочисленных еврейских беженцев к западу от Польши. Местные евреи встречали их хорошо — сработала, к счастью, еврейская солидарность. Помощь беженцам оказывали и ашкеназы, и сефарды. Последние, успевшие уже обосноваться в Центральной Европе, держали ашкеназов за бедных дальних родственников. Но материальную помощь оказали (как и при выкупе пленных в Стамбуле)[43].