В Югославии

ПРИБЫЛИ И УБЫТКИ

Когда я впервые попал на предприятие «Иван Милутинович» и спросил, кому оно подчиняется, друг директор тотчас схватил листок бумаги и изобразил на нем, что к чему.

Рядом с квадратиком «Ивана Милутиновича» выстроились квадратики других самостоятельных предприятий, занятых землечерпанием, перевозкой пассажиров и прочими работами на реках. Карандаш соединил все квадратики с кружком, вокруг которого директор написал: «Удружене» (объединение).

Потом появились кружки морских, автомобильных, железнодорожных удружений. А уже от всех этих кружков ниточки сошлись к «коморе» — палате. Получилась в общем довольно длинная цепочка. Но ведь еще, сверх того, есть комитеты по делам народного хозяйства, по делам хозяйственных организаций…

Я намекнул другу директору, что все это, пожалуй, чем то напоминает ступеньки централизованного аппарата.

— Нет, нет! — замахал он руками. — Удружения, коморы — только для координации, для увязки, для согласования!

Друг директор не стал чертить от «Ивана Милути новича» линии связи с местными органами власти, но и без того было ясно, что они не могут оставаться безучастными к тому, как работает предприятие.

А должно оно работать прежде всего с прибылью. Тут строго! Например, если установлено, что не получена та прибыль, которая объективно могла бы быть получена, то это по закону считается уважительной причиной для предложения о снятии директора с его поста.

Финансируют «Ивана Милутиновича» те организации, которые заинтересованы в какой либо работе на речных путях. Если условия выгодны, «Иван Милутинович» заключает договоры, не выгодны — может отказаться, это его дело.

Но за выгодой, за прибылью гонятся и другие сходные предприятия. И здесь бывает всякое. Никак нельзя засчитать, например, в актив действующей в стране системы конкуренцию между собой югославских предприятий на иностранном рынке, продававших там товары ниже себестоимости и покрывавших убытки вздутием цен внутри страны за счет югославских рабочих, крестьян, служащих.

А взяточничество, темные махинации ради погони за барышом! Обо всем этом говорилось не так давно на пленуме Союзного комитета Социалистического союза трудового народа Югославии. Тогда же было отмечено и такое поразительное явление, что «спекуляцией и повышением цен занимаются не только отдельные спекулянты, но главным образом люди, работающие в социалистическом секторе».

Это происходит, несмотря на существование рабочих советов, и на промышленных и в торговых предприятиях. Более того, р последних действуют еще советы покупателей. И все таки спекуляция!

Трудно, разумеется, допустить мысль, что рабочие советы потворствовали ей. Видимо, при сложившихся в Югославии конкретных экономических отношениях, при соблазнах свободного рынка рабочие советы не представляют собой достаточной реальной силы, не имеют фактически такой власти, которая позволила бы им всегда успешно бороться с противосоциалисти ческими влияниями.

Прибыль… Ведь ее можно добиться не только улучшением производства, снижением себестоимости, повышением производительности труда (которая, как известно, в Югославии до последнего времени почти не росла по сравнению с довоенным 1939 годом, а в ряде отраслей еще снизилась в 1956 году). Предприятие «Оптика» в городе Нови Сад получило огромную прибыль, перепродавая купленные за границей очки по утроенной цене. И от этой спекуляции, увы, кое какие суммы перепали каждому члену коллектива, от директора до уборщицы.

Самое печальное, пожалуй, здесь то, что формально как будто ничего незаконного в этом дележе не было.

В книге Ашера Делеона «Рабочие управляют фабриками», о которой я уже упоминал, говорится, что, поскольку в Югославии человек не только трудится на предприятии, но и управляет им, он уже больше не является наемным рабочим. То, что он зарабатывает, «это результат и личного труда и хозяйственного успеха предприятия на рынке»; размеры платы работникам зависят от полученного дохода и размеров остающейся им прибыли.

Какая же часть прибыли им остается?

Мне объясняли примерно так. Половина сразу отчисляется как союзный налог на прибыль. Из остатка делаются вычеты во всевозможные установленные

Во время войны город Подгорица был почти сметен с лица земли. Теперь на месте развалин — Титоград, новая столица

Черногории.

Ибрагим Башчаршевич, «приватник» из Сараево, — владелец небольшой мастерской и лавочки.

законом фонды предприятия, уплачиваются взносы в погашение кредита и т. д. Остаток остатка делится между предприятиями и народным комитетом общины. Из этой своей части, которая, естественно, не так уж велика, предприятие делает разные капиталовложения в производство, покупает машины, образует фонды здравоохранения, жилищного строительства, удовлетворения культурных и коммунальных потребностей.

И только после всего этого дело, наконец, приближается к «вышаку».

Из того, что осталось, выплачиваются различные премии. Единой системы премирования на югославских предприятиях нет. Я сошлюсь для примера на систему, существующую на заводе «Лек» в Любляне. По словам председателя комитета управления этого предприятия Еже Законынека, премии у них обычно получают:

за перевыполнение плана предприятия в целом — директор, технический директор, шефы (начальники) цехов, шеф снабжения;

за выгодную реализацию продукции — шеф коммер ционалистов, шефы продажи и экспорта;

за интенсивность использования оборудования — шефы цехов;

за снижение себестоимости продукции — шефы цехов, бригадиры, а также контролеры, предотвратившие выход бракованных изделий;

за повышение продуктивности — директор, технический директор, шефы цехов, аналитики (организаторы) производства;

за повышение рентабельности — директор, шефы коммерционалистов, шефы технического, финансового и других отделов;

за ускорение оборачиваемости средств — директор, финансовые работники, шеф снабжения, шеф продажи.

И в заключение, после выплаты премий руководящим работникам и особо отличившимся рабочим, самый последний остаток может быть распределен между всеми членами коллектива пропорционально их заработку. Естественно, что чем больше оклад или заработок работника, тем больше «вышака» приходится на его долю.

Ашер Делеон приводит примеры сознательности югославских рабочих, которые «в условиях низкого жизненного уровня и множества неисполненных желаний и нужд» с полным пониманием дела спорят об употреблении прибылей и ради проведения водопровода или расширения предприятия готовы отказаться от части своих личных доходов.

Но на предприятии «Иван Милутинович» решили вопрос в пользу выплаты «вышака». Спор на рабочем совете возник по поводу того, распределять ли в этом году сумму, равную ста процентам месячного оклада, или же урезать ее ради увеличения резерва.

— Решили все же выдать месячный оклад, — сказал Томич. — Ведь сейчас к зиме у каждого столько дыр в бюджете, всякий динар на счету.

Томич добавил, что в прошлом году «вышак» у них составил половину месячного оклада. Может быть, и в этом году не стоило бы делить так много. Резерв — великая вещь.

Я очень хорошо понимаю своего собеседника. Мне приходилось бывать в Югославии на предприятиях, где «вышак» поднимался до суммы полуторамесячного заработка за год. Но я знаю и немало таких, где в конце года, страхуя себя, не распределяли ни динара, хотя у предприятия и была небольшая прибыль.

Дело в том, что на югославских предприятиях рабочие, если можно так выразиться, участвуют не только в прибылях, но и в убытках.

Как только предприятие становится убыточным, его рабочие получают от шестидесяти до восьмидесяти процентов обычного заработка.

При этом делаются попытки подвести теоретическую базу: они не наемные рабочие, они управляют своим предприятием. Раз нет прибыли — значит, сами виноваты, плохо управляют. И не столь существенно, что, допустим, все рабочие такого предприятия лично выполняли нормы, а беда нагрянула из за недостатка сырья, перебоев с электроэнергией или из за творческой неудачи заводского шефа коммерции на рынке…

Я снова сошлюсь на книгу «Рабочие управляют фабриками», где говорится о случае менее тяжелом, чем невыполнение плана всем предприятием: «…зарплата больше не зависит только от личного, но и от коллективного труда. На практике это значит, что отдельный рабочий, лучше работающий в этом месяце, чем в предыдущем, может получить и меньший заработок, поскольку предприятие в целом работало хуже, поскольку в его организации были пропуски (видимо, промахи? — Г. /(.), и оно плохо реализовало свою продукцию».

Не слишком ли тут много гадательного, неустойчивого? Работал лучше — заработал… меньше! Может, будет «вышак», может, придется довольствоваться обычным заработком, а может, и его урежут на сорок процентов… Почему урежут? Не потому, что ты не заслужил личным трудом права на дополнительную оплату («вышак» не падает с неба, это, в сущности, часть заработка, но доплачиваемая к концу года), а возможно, даже потому, что твою продукцию из за конкуренции не удалось выгодно продать!

Много все же странного для советского человека в сегодняшней Югославии!

Я, например, никак не мог понять, почему не только на трассе канала, но и на многих предприятиях говорят о социалистическом соревновании как о чем то ненужном, лишнем:

— Да, оно было и у нас, но отмерло. Не привилось. Заменено более важными, более жизненными стимулами…

Слушая все это, невольно думаешь: не объясняются ли частично отдельные нездоровые явления на югославских предприятиях «отмиранием» некоторых норм, связанных с понятием социалистического отношения к труду?

В одном из селений возле Пулы, — если не ошибаюсь, в Раше — я видел на стене здания памятную доску с надписью о том, что основная мысль Маркса: фабрики — рабочим, земля — крестьянам — осуществлена югославами первыми в мире. Октябрь 1917 года авторами надписи, очевидно, не принимался во внимание…

При оценке значения своих рабочих советов некоторые югославские деятели склонны забывать о всех других формах участия трудящихся социалистических стран в управлении производством. В то же время они приписывают органам рабочего управления чудодейственную универсальность. Ашер Делеон, например, уверяет, что подобные органы — «новый элемент социализма в несоциалистических странах», одновременно дающий работодателям и капиталистическому государству возможность смягчить «общественные противоречия» и улучшить «социальный климат». Если к этому добавить его утверждение, что на капиталистических предприятиях фабричные комитеты создаются отнюдь «не по чьему то капризу и не в чьих то интересах», а что они «в определенный момент исторического развития стали неминуемыми и неизбежными», то нетрудно понять, каково у сторонников подобной точки зрения представление о классовой борьбе…

В конце книги Делеон, назвав опыт своей «насыщенной внутренней силой и самоуверенностью» страны очень ценным, призывает: «Новые исследования следует внимательно изучить. Над приобретенным опытом следует задуматься!»

Что верно, то верно: безусловно, следует задуматься!