Важнейшее дело

Прозрение

Ближе к полудню. Сара и Келли едут по Лос-Анджелесу, пригород. Вокруг часто попадаются брошенные, сожженные дома, на обочинах кучи мусора, брошенные и сожженные автомобили.

Келли: «Что-то мне это все вокруг совсем не нравится. В Беркли было не так страшно. Может, вернемся? В Сан-Франциско тоже море и Калифорния, может, и пирамиды есть?»

Сара: «Ты не понимаешь. Это город ангелов, если нас где-то ждут, то только здесь…»

Келли: «А Сан-Франциско город какого-то святого, и оттуда домой ближе…»

Сара: «Святой никакого прямого отношения к нам, в общем, не имеет. Мы эту религию с самого начала не приняли, за что нам и мстили столетиями…»

Келли: «Не знаю, та девочка из соседней комнаты в гостинице возле заправки говорила мне, что мы сумасшедшие…»

Сара: «Ей здесь не нравится, ну и что? Немного разрухи? Это наладится со временем. Это же город ангелов, его вообще не должно было быть… Как и нас…»

Келли отворачивается и смотрит на дорогу, вид недовольный и испуганный. Сара, наоборот воодушевлена – они приближаются к цели своего путешествия.

Впереди показывается баррикада поперек дороги. Она перекрывает всю проезжую часть, прихватывает и обочины. Неширокий проезд перегорожен переносным металлическим заграждением.

Келли: «Вот и приехали. Раньше просто по бокам дороги стояли… Еще и ухмылялись…»

Сара, слегка раздраженно: «Не зуди… Может, проезд к пирамиде требует проверки… Может, не всем можно…»

Келли бурчит: «Ну да… особо доверенным…»

Сара укоризненно смотрит на дочь, недовольно морщится и подъезжает ближе к баррикаде… Потом она глушит машину, выходит из нее. От группы грязноватых людей с винтовками, стоящих недалеко от баррикады, отделяется рослый индеец с автоматом и идет к Саре. Они встречаются на полпути. Сара что-то говорит, но индеец понимает ее плохо, приходится помогать жестами. Сара показывает руками угол… Индеец внимательно смотрит на нее, немного думает, а потом широко улыбается. Он берет Сару за плечо и свободной рукой показывает жестами как проехать. После этого индеец поворачивается к своим, показывает рукой на загородку. Двое рослых негров подходят к заграждению с разных сторон и, взяв его в руки, относят в сторону. Путь открыт. Довольная Сара улыбается, садится в машину. Автомобиль медленно проезжает сквозь баррикаду. Негры удивленно переглядываются.

Негр: «Надо же! Вот это сила! Сами из Айдахо приперлись…»

Машина едет дальше по дороге. За баррикадой разрушений еще больше. После поворота направо сквозь марево начинает проглядывать небольшой белый домик над одноэтажной застройкой, под ним что-то серое, напоминающее пирамиду. Сара останавливается на дороге и обращается к группе негров, что-то делящих на обочине. Один из них оборачивается и машет рукой в сторону пирамиды несколько раз. Сара садится в машину и едет дальше. Один из негров смотрит вслед, крутит пальцем у виска.

Автомобиль подъезжает к стадиону и становится на стоянку. Трибуны стадиона частично разрушены и сожжены. Людей вокруг почти нет, только вдалеке пара человек копошится с машиной, по виду мексиканцы. Сара и Келли выходят из машины. Сара слегка потрясена увиденным, но что делать, не знает. Келли просто испугана, озирается.

Келли: «Ну что, приехали? Это твои ангелы?»

Сара, уже не так уверенно: «Ну давай хоть посмотрим поближе, может ближе и ничего, просто стадион не достроен еще…»

Келли: «Никто его достраивать и не будет… Это место совсем для другого…»

Сара: «Так раньше люди обращались к Богу… Ничего страшного не должно быть… Нас же позвали…»

Келли: «На этих пирамидах еще людей убивали… Я в кино видела…»

Сара: «Ну что ты! Это же кино… для эффекта. Может, что-то и было раз в 50 лет, для обновления связи с Ним… Мы только посмотрим и все…»

Келли: «Ну ладно – только туда и назад и все…»

Сара: «Конечно … столько ехали…»

Мексиканцы вдалеке бросили возиться с машиной и смотрят на Сару и Келли. Сара и Келли закрыв автомобиль, идут сквозь пролом в трибунах. Дорожка подметена. Сара немного приободряется и показывает рукой Келли. Они проходят дальше на стадион. Пройдя дорожку вокруг стадиона и еще немного, они останавливаются — до них доносится запах разлагающегося мяса. Они некоторое время стоят, а потом поворачивают назад. В проломе показываются несколько индейцев с оружием. Один из них показывает рукой на пирамиду. Сара и Келли идут к пирамиде и по дороге осматривают трибуны – подняться невозможно, внутри трибуны также частично разрушены. Они смотрят на другие проломы – в каждом из них стоят люди и показывают на пирамиду. В полуобморочном состоянии они идут к пирамиде. Вблизи становится видно, что пирамида покрыта потоками запекшейся крови. Сара и Келли идут дальше вдоль сооружения. Навстречу им из-за угла пирамиды выходят Кваху и Охитека с несколькими рослыми и сильными индейцами. Сара и Келли сразу оказываются в окружении, они подавлены. Кваху смотрит на них с неприятной улыбкой. Сара не знает, что и сказать.

Келли: «Здравствуйте, мы приехали издалека посмотреть пирамиду…»

Охитека: «Смелая девушка, а мама молчит почему-то…»

Сара: «Нас кто-то звал во сне и еще мы видели пирамиду, почти как эта, только это было на рассвете…»

Келли: «Да, солнце всходило над пирамидой… Мы думали, что нас зовет Бог…»

Кваху: «Так и есть… Вы не ошиблись… Это он, наш владыка Шипе-Тотек привел вас сюда… Вы как раз оказались ему нужны…»

Келли, коротко взглянув на пирамиду: «Там ничего этого не было…»

Охитека: «Может, там была раздача печенья?»

Келли: «Нет …»

Кваху: «Это оно и есть… Мы приносим жертвы нашему владыке на рассвете… Вот и подошла ваша очередь…»

Сара: «Вы не можете так поступить… Мы же избранные…»

Кваху: «Вот как? Для чего избранные? Кем?»

Сара: «Им! После конца времен должны были остаться только мы…Нас сохранили для этого…Через века…»

Кваху: «Вы должны были что-то сделать, наверное… Но вы этого не сделали, по крайней мере до конца… Вот за вами и прибыли …»

Сара: «В Писании ….»

Кваху: «Ты же его не знаешь…»

Сара: «А вам откуда это известно?!»

Кваху: «Владыка дал мне силу видеть таких, как ты, насквозь… А Писание это более обширное учение, чем толкуют ваши раввины, в другой части написано по-другому…»

Сара: «Раввин что-то говорил об арабах…»

Кваху: «Уже тогда стало понятно, кто вы такие на самом деле…»

Келли: «Этого же не может быть! Мы же под счет… Мы все на учете у Него!»

Кваху, слегка улыбаясь: «Гордыня застилает вам разум… Под счет – это значит, что можно или нужно определенное количество, а не то, что вы такие ценные… жулики».

Сара: «У нас была определенная специализация… Благодаря нам поднимались целые страны…»

Кваху: «Ну да… Это вы сами по себе такие прозорливые и удачливые … А страны – Йемен остался Йеменом, а Германия стала Германией… вы были и там и там веками… и занимались своей специализацией… Как ты говоришь…»

Охитека: «Отец… Может, пора…»

Кваху: «Да… заболтались … другие были проще… избранные…»

Охитека, подталкивая Сару и Келли: «Идите… Завтра вы все узнаете… Власти мира всегда были одни и те же, хотя представление могло быть разным … По крайней мере, у нас так…»

Группа индейцев, Сара и Келли идут вдоль пирамиды, а потом поворачивают за угол. Келли идет сама, а Сара через несколько шагов падает. Ее берут под руки пара рослых мужчин, и вся компания направляется к двери в помещение под трибунами.

Мрачное помещение под трибунами, разгорожено на отдельные большие клетки, освещение тусклое. Приговоренные к жертвоприношению сидят в разных камерах — мужчины отдельно, отдельно женщины и отдельно дети. Сара и Келли поначалу переглядываются, но сказать Саре нечего, и потом они сидят молча. Рядом с Сарой сидит белая женщина средних лет, что-то бормочет. Лицо у нее спокойное. Сара некоторое время смотрит на соседку.

Сара: «Вы что-то постоянно бормочете…»

Соседка: «Молюсь … так легче…»

Сара: «А кому?»

Соседка: «Христу конечно… И ты помолись, станет легче…»

Сара: «Я и не знаю, как это делать… Слушала только раввина иногда, но было это давно….»

Соседка: «А… Тогда повспоминай что-нибудь…»

Сара сидит некоторое время молча, вспоминает. Потом она начинает говорить сама с собой шепотом, но внятно.

Сара: «Власть мира всегда была одна и та же… И требовала всегда одного и того же… Были и у нас жертвоприношения, и даже страшные, детские… Но потом-то этого не было… Берегли, чтобы не выделялись?.. Для чего?!»

Сара сидит какое-то время молча, сосредоточенно вспоминает.

Сара: «Ах да… Парень перед синагогой рассказывал, хвастался… Революция в России… И главный теоретик наш, и основные исполнители наши… И должна была быть всемирная власть, такая теория была… Какое счастье… Столько людей погибло!… Неужели этого мало?! Должна была быть всемирная душегубка?!»

Соседка: «Ну, Ленин был русским… главарь…»

Сара: «Отнюдь… Мать у него была еврейка, а раз так – то еврей первого класса, просто записался русским…»

Соседка: «Может, вера что-то дает, у русских тоже христианство…»

Сара: «Не было у него никакой веры, священников сжигали живых…»

Соседка: «Тогда да, конечно… Там еще какой-то грузин важный был, видела фотографию…»

Сара: «Был. Это мы, фанатики, поставили его у власти, сам бы он этого не смог… А потом да, он продолжил дело… Необходимости быть умным уже не было… Те, кто могли что-то изменить, были уже мертвы…»

Соседка: «Хоть у нас этого не было…»

Сара: «Если и было то немного…»

Соседка: «Разобралась? Подремли… до утра еще далеко…»

Сара: «Не разбиралась… Так сложилось…»

Сара сидит еще некоторое время.

Сара: «Джейсон, если ты слышишь… Прости меня… Ты был прав, это мы, еврейки, делаем евреев, а потом им на все наплевать… только я, я, я превыше всего, дай теорию и все — хана… Береги Майки…»

Сара продолжает бормотать.

Сара: «Власти мира… Может, есть кто-нибудь еще?! Какие-то светлые силы… Помогите нам… Нас так задурили…»

Сара впадает в забытье. Во сне она вздрагивает. Под утро ей мерещится огромная человекоподобная фигура в костюме из кусков человеческой кожи, из порванных рукавов торчат длинные руки, уже не человеческие.

Раннее утро. Охранники тюрьмы – все рослые индейцы заходят в камеры и дают попить заключенным. Потом им связывают всем руки электрическими хомутами. Некоторых отводят в туалет и приводят обратно. Все происходит молча. Индеец высокого роста заходит в камеру к Келли и начинает по одному вытаскивать детей в коридор. Там их строят парами и ведут по коридору на выход к пирамиде. После детей выводят женщин. Сара идет рядом с соседкой, состояние полного отрешения. Соседка спокойна, смотрит на Сару.

Соседка: «Мы не первые, сначала дети, до нас очередь, может, и не дойдет сегодня. Палач один… Никому больше не доверяют ….»

Сара: «У меня еще дочь здесь, вместе приехали, насмотрелись снов…»

Соседка: «Дочь? Это плохо… Дети им особенно нужны… А нас здесь просто ловят, как зверей, уже… Выхода из города нет…»

Сара: «Гетто?»

Соседка: «Почти… Все уже знают свою судьбу, в принципе…»

Сара: «И давно так?»

Соседка: «Давно… Только сначала были отдельные случаи, то тут, то там… А сейчас как конвейер…»

Сара: «Но власти-то в штате остались? Совсем закона нет?»

Соседка: «Нет, дорогая, нет… Власть сейчас не наша… Им на нас наплевать… Оказалось, что индейскому богу нужны только мы – белые… Приперлись на чужую землю, отобрали …»

Сара: «И что? Вы не бежите?»

Соседка: «Как? Ты же видела – выезды из города перекрыты… Можно пешком… Но это далеко и там банды шастают… Шанс, конечно, есть, небольшой… Не здесь… ближе к северу…»

Сара замолкает. Ей становится совсем грустно. Тем временем процессия подходит к пирамиде и становится так, чтобы пирамида была к востоку. Солнце еще не взошло. На пирамиду по боковой лестнице заводят детей, некоторых затаскивают. Все стоят и ждут восхода солнца. На вершине пирамиды Кваху в парадной древней одежде, воздев руки к небу, произносит заклинания. Первый луч солнца падает на вершину пирамиды. Двое индейцев хватают Келли и кладут на алтарь. Подходит огромный палач и одним ударом каменного ножа вскрывает грудную клетку. Сара внизу чуть не падает в обморок.

Сара: «Доченька, прости меня… я же не хотела … думала, что все хорошо! Богу нельзя отказывать!.. Это знак расположения!… Как же так!..»

Соседка поддерживает Сару. Подходит индеец, который их выводил и смотрит на Сару.

Индеец: «Что хотели, то и есть… Думали вас не коснется?..»

Сара: «Они хотели счастья…»

Индеец, усмехаясь: «На гробах…»

Сара: «Гордыня… мы особые…»

На небе появляется легкое облачко и закрывает солнце. Кваху делает знак, жертвоприношения прекращаются. На ступенях пирамиды уже лежат несколько голов, стекает кровь. Обезглавленные жертвы лежат на краю верхней ступени.