Валькирии Восточной границы

Глава 7

Я вижу, как меняется господин Малютин, как кожа его бледнеет, кровь отливает от лица и его франтоватые усики выделяются на этом фоне, словно угольным карандашом по бумаге прочертили — раз, два. Как расширяются его зрачки, когда он смотрит на пламя, которое бессильно угасает, пожрав остатки моей одежды. Я стою перед ним совершенно без одежды, но закопченный, угольно-черный, мои руки покрыты копотью и гарью, с них отваливаются остатки одежды, превратившейся в пепел. Всего секунду я могу видеть сомнение в его глазах, сомнение и неуверенность в себе, но это быстро проходит. Господин Малютин берет себя в руки и выпрямляется, держа спину так, словно «аршин проглотил», отставляет ногу назад и выбрасывает руки перед собой.

— Гори! — кричит он и пламенная дуга срывается с его пальцев в очередной раз. Я уже знаю, что могу принять эту атаку на предплечья… или куда угодно. Огонь не в силах повредить мне, какой же Родовой Дар открылся у гвардии лейтенанта Уварова? Неуязвимость? Полная или частичная? И где же находится смерть гвардии лейтенанта — не в игле ли случайно… которая в яйце, которое в утке и дальше по классике. Уваров Бессмертный, а? Каково?

— Это все, господин Малютин? — повторяю я, проследив как огненная дуга угасла у меня на груди — Гореть там больше нечему, серый пепел отваливался вниз кусками и падал к моим босым ногам, стоящим в остатках сгоревших сапог.

— Ты… — сжимает он кулаки: — хорошо. Бог свидетель, я не хотел использовать это… но ты! — господин Малютин, «Пламенный Клинок» и маг огня шестого ранга — расправляет руки в стороны, словно желая взлететь и рот его искажается в крике… ревущий столб огня, огненный вихрь, пламенный смерч — охватывают меня, и я ничего не вижу, кроме бушующего пламени!

— Инферно! — слышу я откуда-то издалека его крик. Что-то стекает вниз по животу… я опускаю взгляд. Золотистые пуговицы из незнакомого сплава, которые еще оставались на месте, удерживаемые остатками одежды, пеплом и углем — расплавились и сейчас стекают вниз, металлические капли бегут ниже и ниже… надеюсь они не застынут сосульками внизу… будет забавно. Какова температура этого огненного столба? Сколько времени он может поддерживать… а, вот и ответ. Пламя угасло, и я увидел, что стою в центре черного круга выжженой и оплавленной земли. Мысленно тут же прибавил тысячу градусов к предполагаемой температуре пламени — если земля оплавилась до состояния стекла — это вам не шутки. Потомственный маг Малютин силен, зараза. Вот только… оказывается, что мое тело, тело гвардии лейтенанта Уварова — еще крепче.

— Как так? — опускает руки господин Малютин и бледнеет еще больше: — почему? Я не понимаю…

— Теперь моя очередь. — говорю я и складываю руки впереди, щелкнув костяшками кулака: — Вас, господин Малютин, бить сильно или аккуратно? Ногу или руку?

— Господин Малютин! — кричит из-за черты дуэльного круга целитель Сергей Дмитриевич: — Похоже, что у Владимира Григорьевича полный иммунитет к огню! Родовой Дар! Вы все еще настаиваете на сатисфакции, или мы можем примириться? Владимир Григорьевич…

— Мне плевать на его Родовой Дар! — вскипает Малютин: — Пусть святой огонь и не жжет его, я все равно добьюсь своего! — он поднимает руки и его кулаки загораются огнем, окутывая руки: — Я могу сражаться и так!

— Ой зря… — говорю я и поднимаю руки в ответ. Делаю шаг вперед и пепел, оставшийся от одежды — окончательно осыпается вниз, где-то ойкает и отворачивается валькирия Цветкова и довольно хохочет гусар Леоне фон Келлер, подбадривая меня и советуя выдернуть у Малютина руку и затолкать ему же в задницу.

Если бы господин Малютин вынул саблю из ножен, то… хотя и в этом случае у него было бы маловато шансов. А уж в рукопашном бою их не было и вовсе, даже если бы это тело не было неуязвимым к физическому воздействию… хотя, опять-таки — игла? В любом случае оставался шанс того, что неуязвимость — частичная и что проткнуть меня все же можно… а вот с кулаками у моего противника шансов не было вовсе.

— Уваров! Ты поплатишься! — выдыхает Малютин, выбрасывая руку вперед. Неплохой удар… для дворянина, который больше фехтованием и верховой ездой занимается. Я даже не уклоняюсь, не блокирую удар, не сбиваю его в сторону, хотя мог бы. Я просто наклоняю голову вперед и его костяшки встречаются с моим лбом. Что-то хрустит и потомственный маг шестого ранга хватается за руку и шипит от боли. Огонь на его руках гаснет, и он поднимает взгляд и смотрит на меня. Бессильная злоба, ненависть, страх…

— Что же… — я отвожу назад руку, медленно, давая ему понять, что сейчас будет: — может все-таки извинитесь, господин Малютин?

— Никогда! — он опускает пострадавшую руку, она повисает плетью, и он морщится от боли: — Бейте, Владимир Григорьевич!

— Как скажете… — я поднимаю руку, делаю шаг вперед и… в глазах темнеет, мир летит кувырком и на зубах у меня снова скрипит песок! Да что за черт⁈ Выпрыгиваю из какой-то дыры и вижу женскую фигуру в сине-красном мундире с золотыми погонами. Полковник Мещерская!

— Прекратить! — раздается командный голос Марии Сергеевны, и легкая дымка охватывает ее правую руку, видимо ту самую, которой она только что вбила меня в землю по самую макушку. Я зол. Ярость охватывает меня и на секунду красные перекрестья прицела сводятся на женской фигуре в парадном мундире и с саблей на боку, на секунду мозг включает боевой режим, просчитывая куда именно сейчас воткнется мой кулак, если я вот так — одним прыжком преодолею расстояние и…

Я выдыхаю. Держи себя в руках, кто бы ты ним был… гвардии лейтенант Уваров или все-таки офицер Корпуса Дальней Разведки Конфедерации. Держи себя в руках.

— Помилуйте, Мария Сергеевна! — подает голос целитель: — дуэль согласно Кодексу о магических поединках, Императорской милостью дозволенными дабы честь соблюсти и отроков в надлежащей…

— Прорыв! — перебивает его женщина-полковник и указывает рукой куда-то вверх и направо: — Не видите⁈

Я слежу за ее рукой и вижу несколько красных звезд, взмывающих вверх и оставляющих за собой яркий след. Сигнальные ракеты! Прорыв?

— Прорыв⁈ — бледнеет лицо целителя. Он же оставался румяным и довольным собой все это время, скотина! И когда Малютин грозился меня поджарить и когда его пламя не подействовало и когда я едва-едва господина мага по земле не размазал — все это время физиономия господина целителя оставалась вполне себе румяной и спокойной, а тут вдруг… что за прорыв еще? Канализация? Да нет, нету у них в гарнизоне канализации… ямы отхожие и ночные горшки, у меня в комнате такой стоит, Пахом принес.

— Уваров! — коротко бросает через плечо Мария Сергеевна и мое тело вздрагивает, будто от удара хлыстом! Уваров! — и вот я уже непроизвольно встаю по стойке смирно, не понимая, как это все выглядит со стороны — смешно! Голый, закопченный как курица, которую подержали над костром прямо в перьях, весь в каких-то обгорелых струпьях и грязных, угольно-черных разводах… и по стойке «смирно».

— Чего стоишь, Уваров⁈ — вызверилась она на меня и я только шаг назад успел сделать от такого: — Бегом! Твои девчонки на первой линии сегодня! А у них откат!

— Мария Сергеевна… — не понял я. Мысли быстро заметались вспугнутыми рыбками, мои девчонки? Валькирии второй роты! Сзади охает Цветкова, видимо поняв всю тяжесть ситуации, коротко, но веско ругается гусар.

— А… ты же забыл… — понимает Мария Сергеевна: — держись за мной, Уваров! У нас не так много времени и… молись чтобы твой Родовой Дар не оказался пустышкой. За мной! — она хватает меня за руку и срывается с места! Скорость! Ветер бьет в лицо, мелькают деревья, небо с землей меняется местами, я не успеваю перебирать ногами и болтаюсь в руке у полковника словно штормовой якорь за шлюпкой в бурную погоду. Наконец у меня получается оттолкнуться ногой… и еще раз! Я прибавляю ходу, чувствуя, как пальцы женщины в мундире — разжимаются у меня на запястье.

— Силу в ноги! — бросает она на меня быстрый взгляд: — больше отталкивайся вперед, а не вверх! Иначе скорость потеряешь!

Я слушаюсь ее и у меня и вправду получается держаться сразу за ней, не упуская спину в парадном мундире из виду. Толчок — полет, толчок — полет, вперед, а не вверх, иначе взмываешь в воздух и теряешь скорость, пока падаешь… вот я не рассчитываю силы и взмываю слишком высоко, на секунду сердце охватывает страх высоты и падения… я падаю вниз и по щиколотки проваливаюсь в землю, вокруг во все стороны разлетается мерзлая земля и снег!

Мимо меня проносится тень, охваченная пламенем, словно реактивный самолет и только по франтовским усикам я опознаю господина Малютина. А он что тут делает?

— Давай, давай! — кричит на меня гусар Леоне, помогая выбраться из ямы: — У нас есть шанс, Володя! Ты и твой Дар! Не отставай! — он вытягивает меня и я снова отталкиваюсь от земли, привыкая к новому способу передвижения. Да, немного вперед, наклонив корпус, не вверх, вбиваешь ноги в землю… земля поддается, так, словно и не земля это, а рыхлое тесло или вовсе сухая мука, разлетающаяся в стороны от малейшего прикосновения… а потом — вперед!

— Исчадия! — кричит Леоне, который каким-то образом умудряется не отставать от меня и все время держится за левым плечом: — Вон! Смотри!

Я поворачиваю голову, следуя за его пальцем и вижу там вспышки выстрелов, темные пятна на белом снегу… полная луна высвечивает Тварей, которые бегут по снежной равнине, бегут строем, стаей, выстроившись воедино подобием клина и в голове мелькает мысль что неразумные твари так не делают. Туда!

— Инферно! — рычит где-то рядом господин Малютин и посреди стройных рядов бегущих тварей — вздымается вверх ревущий огненный столб!

— Молот Святого! — кричит полковник Мария Сергеевна и обрушивается сверху на головную тварь, расплескивая ее в стороны одним ударом! Земля содрогается и по ней пробегают трещины, ударной волной сметает ближайших тварей, они опрокидываются, перекатываются по снегу, вскакивают и пронзительно верещат, да так, что уши закладывает!

— Разрез! — гусар Леоне взмахивает своей саблей, кроваво-красная линия перечеркивает ближайшую к нам тварь пополам, и она разваливается на части!

Я падаю вниз, разбрызгивая землю вокруг и на некоторое время застываю, не зная, что делать. Мои товарищи по атаке уже разбрызгали, сожгли, разорвали и втоптали в землю почти всех тварей! Потрясающая боевая эффективность, и о чем говорила полковник, когда предлагала молиться? Похоже, что справится с этим прорывом местным специалистам не составляет труда…

— ДУ-ДУННН! — бьет по ушам слитный залп из винтовок и на упавших тварях расцветают фонтанчики от попаданий, звучит короткая команда и я оглядываюсь назад. А вот и мои валькирии из второй роты отдельного батальона, они стоят на коленях и торопливо передергивают затворы, вкладывая новые патроны в патронники… зачем? Мы же победили и…

— АРРРГГ! — рычит тварь, собираясь воедино, та самая, которую на моих глазах перечеркнул красным крестом гусар де Леоне! Вслед за ней — встают и остальные! Несколько тварей — рвутся к валькириям за нашими спинами, четверо — бросаются к нам. По одной на каждого.

— Не стой на месте, идиот! — кричит гусар, взмахивая саблей, снова расцветает кровавый «икс» на шкуре ближайшей твари, а я — преодолеваю ступор. Все ясно. Твари — регенерируют. Восстанавливаются. Оживают. Не важен термин, важно то, что ситуация только что осложнилась… я срываюсь с места, стараясь контролировать силу в ногах так, чтобы бежать по земле, а не взмывать вверх и…

— Н-на! — удар! Тварь под моей рукой лопается словно перезрелый арбуз и кажется, что на секунду я ощущаю мерзостный вкус ее потрохов у себя во рту! Чтобы наверняка — разваливаю ее пополам и попрыгиваю вверх, обрушивая на ее голову удар ногой. То, что называют «сейсмический удар» — удар, который сотрясает землю и раскалывает ее поверхность, я проваливаюсь в мерзлый грунт по колено. Тут же выдергиваю ногу из земли и срываюсь навстречу следующей, которая охвачена пламенем господина Малютина, но не думает умирать и пробиваю ее насквозь! Какие они мягкие… или это не они мягкие, а я — сильный и твердый? Чушь какая… еще одна тварь и снова отвратительный вкус кислятины на губах, отвратительный вкус и запах… я практически пробиваю ее насквозь своим телом!

— Уваров! — крик. Оборачиваюсь на него, вижу лежащую на земле фигурку в сине-красном мундире, Мария Сергеевна зажимает рану, неужели она не может исцелиться?

— Там! Туда! — кричит она, делая жест рукой. Она ранена, у нее течет кровь, но тварь рядом с ней — расплескана темной лужей останков и внутренностей, она показывает куда-то в сторону, и я поворачиваю голову туда. Новые твари! И они почти добежали до валькирий, которые все еще ведут огонь, но это почти не задерживает тварей. Я отталкиваюсь от земли, я бегу туда, где отчаянные девчонки в своих парадных шинелях, стоя на колене — доворачивают рукоятки затворов и вскидывают тяжелые винтовки к плечу, чтобы по команде «Пли!» — нажать на спусковые крючки, посылая зачарованную разрывную пулю в противника. Обрушиваюсь на тварь сверху, разрываю ее на части движением рук в разные стороны, удивляясь легкости этого движения. Как будто мокрый картон разрываю, а не плоть и кости разрываю на части. Я невероятно силен. Неуязвим. Черт возьми, я вытянул джек-пот из колоды Родовых Даров, если я что-то понимаю в этом. Еще одна тварь, еще один силуэт из мокрого картона, который я просто комкаю в руках, невзирая на визг и попытки сопротивляться.

— Перезарядить! — звенит в воздухе голос валькирии… как там ее? Ах, да, Цветкова… и крик! Оборачиваюсь и вижу, что не успеваю, никак не успеваю… эти чертовы щупальца вокруг воротника твари, обрамляющие пасть — они могут выстреливать вперед, разворачивая плоть и пробивая человека насквозь, а я — неуязвим и силен, но я слишком далеко! Я — не успеваю, а над валькирией Цветковой уже зависла тварь и я вспоминаю слова об откате… трое суток и даже полковник Мария Сергеевна не сможет поднять никого из тех, кто в прошлый раз пострадал при атаке, кого она уже поднимала из мертвых… мне остается только беспомощно смотреть, как тварь вскидывает свои щупальца и…

— Изыди, исчадие Ада! — на пути удара щупалец встает господин «Пламенный Клинок» Малютин и окутывается пламенем с ног до головы… удар щупалец откидывает его назад и пока тварь выдергивает багровые жгуты из его груди и живота — я срываюсь с места и разрываю мокрый картон твари на части! Н-на! И еще раз! И еще! Взмываю в воздух, притопнув ногой и оглядываю все вокруг — не остались ли еще живые твари? Вокруг — только темные пятна и тела… падаю вниз, с глухим звуком вбиваясь в землю.

— Ваше благородие! — валькирия Цветкова: — Вы в порядке?

— Я в порядке — отвечаю я. Конечно, если не считать, что я — голый, покрытый копотью, а еще — кровью и какой-то слизью от потрохов тварей… тот еще красавчик, видимо. Но сейчас не до внешнего вида, надо добить оставшихся и излечить раненных. Присаживаюсь над лежащим в крови господином Малютиным. Щупальца разворотили ему грудь и живот, он не может вздохнуть, удерживая руками лезущие из него внутренности. Из уголка рта у него бежит кровь. Не ожидал я от господина мага шестого ранга что он валькирию своим телом закроет. Он же о них самым нелестным образом отзывался…

— Господин Малютин! — рядом оказывается валькирия Цветкова: — Андрей Евграфович! Давайте я вас исцелю!

— Отстань, девка! — отталкивает ее Пламенный Клинок: — Уйди!

— Воля ваша, что-то с вами не в порядке, Андрей Евграфович… — комментирую я эту сцену. Бой закончился? Ни одна их тварей не шевелится, а по заснеженному полю бродит одинокий гусар, взмахивая саблей над телами тварей, видимо желая удостоверится что ни одна из них не поднимется.

— Что тут у вас? — командный голос за спиной. Мария Сергеевна. Она не отказывается от услуги валькирии по исцелению и зеленый свет, исходящий от ладоней девушки исцеляет рану, полковник кивком благодарит и опускается на колено над господином Малютиным, который смотрит в небо стеклянными пустыми глазами. Умер. Испустил дух. Потратил последние силы на то, чтобы валькирию от себя оттолкнуть. Вот же… упрямый сукин сын.

— Волей Святой Елены Равноапостольной… — шепчет Мария Сергеевна и ее рука — окутывается золотым светом: — восстань!

— Аах! — золотой свет охватывает тело и господин Малютин вздыхает, хватается за грудь и некоторое время ошалело водит взглядом вокруг, приходя в себя. Как же прекрасно, думаю я, тут и смерть — не приговор. Да, откат, да если в течении трех суток от этого момента кто-то убьет господина Малютина — он умрет окончательной смертью, но все же.

— Так вот зачем вы бросились защищать валькирию своим телом — говорю я задумчиво: — вы думали, что у Цветковой тоже откат после вчерашнего… но она в тот раз не пострадала. Хотя это вызывает вопросы, Андрей Евграфович…

— Помолчи, Уваров! — стискивает зубы маг, вставая и отряхивая одежду: — Наша дуэль еще не закончилась!

— Ну… прибудем в гарнизон и продолжим — пожимаю плечами я: — раз уж мы тут всех победили… что? — полковник Мария Сергеевна бросает на меня такой взгляд, что я поневоле осекаюсь. Мы еще не победили?

— Это Прорыв, — говорит она: — это только первая волна. Я же говорила вам, Уваров — молитесь. Андрей Евграфович, вы совершили глупость. Если бы валькирия вас исцелила, то я смогла бы восстановить вас еще раз… но вы…

— Никогда руки… ее или таких как она — не прикоснутся ко мне! — вытягивается бледный маг шестого ранга: — я лучше умру!

— Не беспокойтесь, Андрей Евгафович, вам еще предоставится такая возможность — хмыкает полковник и поворачивается к валькириям: — отступаем к гарнизону! Пополнить боезапас и начать эвакуацию гражданских! Цветкова! Передай Коробову, чтобы заняли круговую оборону и еще одного целителя сюда направили!

— Мы все еще можем сражаться, госпожа полковник…

— Отставить! В гарнизон! Мы с… господами магами задержим вторую волну и… если получиться, то и третью. Ваша задача — продержаться до полной эвакуации гарнизона и отступить за пределы Прорыва. Вам ясно, валькирия Цветкова⁈

— Так точно, Ваше Сиятельство! Разрешите исполнять?

— Вперед — устало кивает полковник и поворачивается ко мне: — неплохо, Уваров. Неплохо. Если мы с божьей помощью вторую и третью волну сдержим, то нас с вами к ордену представят. Посмертно, разумеется.