Вампиры – дети падших ангелов. Реквием опадающих листьев

Глава 16 Глупые мечты

Что нужно спрятать, чтобы тот, кто ищет, даже найдя, продолжал искать? — медленно проговорил Лайонел, глядя на прямоугольники серебряных печатей на столе.

Молодой парень возле дверей взволнованно прижал большой темный конверт к груди.

— Может быть, часы?

Лайонел вскинул глаза. Он совсем позабыл о посыльном. — Давай, что там у тебя!

Парень положил перед ним конверт — на нем стояла печать Высшей школы.

Молодой человек жестом приказал мальчишке убираться. Тот уже возле двери обернулся.

— Скажите, а я угадал?

— О чем ты?

— О загадке… ответ — часы?

Лайонел потер подбородок, а мальчишка пустился объяснять:

— У кого всегда не хватает времени, тот, даже если найдет его, все равно вскоре снова будет искать. Разве нет? — Сколько тебе лет? — осведомился Лайонел.

— Семьдесят три.

— По вечерам в районе Нарвских ворот, у лотка с хотдогами лает бездомная дворняга, так вот, даже она лучше тебя соображает! Время — ценность смертных. Бессмертный не станет прятать то, что не является важным для него самого и не составляет ценности для того, кто будет вынужден искать.

— Простите, — прошептал посыльный.

— Свободен. — Лайонел раскрыл конверт и достал из него альбомный лист. Долго на него смотрел, затем пробежал глазами короткую записку от преподавателя изобразительного искусства Высшей школы, где училась Кира.

Некоторое время он сидел, уставившись в одну точку — на том самом присланном листке. Совсем не о нем ему сейчас хотелось думать, но откладывать и дальше разговор Лайонел не мог. Промедление в этом случае было подобно загноившейся ране, которая начала нарывать прежде, чем он о ней вспомнил.

Молодой человек взял сотовый и, набрав внутренний домашний номер, потребовал:

— Немедленно зайди ко мне!

Кира с двумя косами на пробор, одетая в кружевное сиреневое платье, вошла в кабинет и приблизилась к столу.

Взгляд фиалковых глаз упал на лист — девочка тихонька ахнула.

— Они не имели права… как посмели?! — Она закрыла лицо ладошками, ее маленькие хрупкие плечи затряслись от рыданий.

— Хватит, — сердито прервал ее всхлипы Лайонел. Поднялся, обошел стол.

Кира в ужасе отшатнулась, запнулась о кресло и упала в него. Молодой человек угрожающе навис над ней.

— Вот, значит, какие у тебя мечты!

Девочка беззвучно плакала, глядя на него.

— Преподаватель задал тему и пообещал, что мы не будем сдавать работы, — прорыдала она. — Он обещал…

— Что ты мелешь, какое это имеет значение?! — прорычал Лайонел, схватил лист со стола и тряхнул им перед ее лицом. — Ты действительно полагаешь: единственная проблема во всей истории — что я обо всем узнал?

— Я этого не хотела… я…

Он выпрямился, вернулся к своему креслу и вынул из нижнего ящика стола плетку.

— Твое желание мне ясно, и я выбью его из тебя, — пообещал молодой человек. Схватил ее за шею и поволок за собой.

— Лайонел, пожалуйста… пожалуйста, — шептала девочка, цепляясь за рукав его рубашки.

Они миновали коридор, озаряемый свечами в канделябрах, и поднялись в башню. Молодой человек запер дверь на защелку.

Кира попятилась, невнятно бормоча:

— Прости, прости меня… я так виновата.

Лайонел поднял глаза, посмотрев на люк в потолке, дернул за лесенку и открыл его. Лучи закатного солнца проникли через квадратное отверстие. Девочка отскочила в сторону, прижавшись спиной к стене.

Молодой человек бросил рисунок на пол, в красках заплясали солнечные лучики.

Кричи, — едва слышно промолвил он, — кричи, если хочешь. Когда сюда ворвется Йоро, чтобы в очередной раз спасти тебя, он увидит вот это, — Лайонел указал плеткой на рисунок посреди комнаты. — Сделай больно наивному мальчишке! — Затем рывком вытащил девочку прямо на солнечный свет. Та обеими руками зажала себе рот и зажмурилась.

Молодой человек закрыл люк, размахнулся и ударил девочку плетью. Кира не издала ни звука, на лице, руках и груди пролегла кровавая полоска. За ней появилась еще одна, пересекающая предыдущую, образуя крест. Потом еще и еще.

Лайонел вновь открыл люк, у девочки вырвался еле слышный стон. Ее трясло от боли, руки, зажимающие рот, дрожали, и по ним текла кровь, сияющая в оранжевых лучах заходящего солнца. С порывом ветра зашумели кроны деревьев, растущих у дома, и желтые листья посыпались в люк. Один из них упал на голову девочке, скатился по лбу, застряв в окровавленных пальцах.

Лайонел захлопнул люк и обрушил на Киру новые удары плети. Он хлестал ее до тех пор, пока девочка не осела на пол. Мокрые от крови руки, дрожа, соскальзывали с лица. Кира навалилась на них всем телом, чтобы удержать ладони у рта и не закричать. Из зажмуренных глаз текли кровавые слезы. Она прижала колени к животу, сворачиваясь в клубок возле заляпанного кровью рисунка.

«Моя мечта» было написано сверху и обведено несколько раз карандашом. А на листе с портретным сходством изображены двое: златовласый мужчина и девочка с белоснежными волосами, чьи тела в страсти сплелись на постели.

Лайонел бросил плетку на пол и вышел за дверь, закрыв ее на засов.

Он спустился на второй этаж и возле своего кабинета столкнулся с Катей.

— Кровь? — удивилась она, проведя пальчиком по бисеру капель у него на груди.

— Обрызгался, когда наливал из бутылки.

Катя, улыбаясь, прижалась щекой к его плечу.

— Я соскучилась. А ты?

— И я.

Она засмеялась.

— Тебя, как и меня, переполняет нежность и любовь?

— Что-то вроде того, — задумчиво промолвил он.

Ранним утром Лайонел поднялся в башню и отворил дверь.

Кира сидела на полу в рваном окровавленном платье, привалившись спиной к дивану. Рядом с ней лежала горка мелко-мелко изорванных бумажек. Шрамы на теле и лице затянулись, фиалковые глаза были сухими, губы плотно сжаты.

Молодой человек подождал, пока она посмотрит на него, но, так и не дождавшись, спокойно спросил:

— Мне заняться с тобой любовью?

Девочка поднялась и молча вышла из комнаты.

Лайонел удовлетворенно кивнул.

— Так я и думал. Детские иллюзии рождают глупые мечты.

— Что с тобой? — Юноша присел на край постели.

— Ничего, — отвернулась Анжелика, натягивая повыше шелковую простыню.

Его ладонь легла ей на плечо и проехалась по руке.

— Хочу побыть одна, — отрывисто сказала девушка.

Даймонд перестал ее гладить, но не ушел, мягко заметив:

— Ты мне уже второй день это говоришь. Я что-то не так сделал?

Она обернулась.

— Дело не в тебе.

Тогда почему ты гонишь меня?

— Я не… — Анжелика перевернулась на спину и откинулась на подушку. — Помнишь, я сказала тебе, что встречаюсь с Важко, чтобы дать интервью?

Он чуть наклонил голову, Анжелика вздохнула и продолжила:

— Я не ходила к ней, я была в другом месте.

Даймонд отвел взгляд, выдохнув:

— С Лайонелом, не продолжай…

Она выдала смешок.

— А вот и не угадал! Я ходила к той девушке с маскарада — подруге Вильяма.

— Зачем? Она же человек! — изумился юноша. — Ты ей что-то сделала? Ты…

— Нет, мы болтали и… и я…

— Что? — не вытерпел Даймонд, потрясенно глядя на нее.

Анжелика закрыла глаза.

— Я ужинала с ней и ее отцом, они ели руками курицу, а потом мы сидели у нее в комнате, а потом… Боже, ты не поверишь, она прокатила меня на своем мотоцикле. Эта девушка сама водит! Мы ходили в бар, и я позволила байкерам разговаривать со мной. Представляешь? Я за столиком ужасного злачного места! Я с байкерами! Они такие, ох, ты бы видел их. Мне кажется, они не очень часто меняют свои куртки, и штаны тоже. От них пахнет как… как от крестьян!

Даймонд подозрительно нахмурился.

— Прости, но зачем тебе все это?

— Не знаю, — призналась Анжелика и, грустно взглянув на него, прошептала: — Я смотрела на эту девушку, на ее интеллигентного отца, на этих невоспитанных мужчин в баре и… Она такая счастливая. И она полностью осознает свое счастье.

— Кто?

— Лиза. Бесс.

— Подожди, — растерялся юноша, — разве ты только что не говорила о том, какое ужасное впечатление произвели на тебя эти люди?

Девушка горько усмехнулась.

— Я завидую ей как еще никогда и никому! Она потрясающая: умная, смелая, красивая, свободная настолько, что дух захватывает. У нее есть замечательный отец, он ее любит, она разговаривает с ним на равных. Она сильная. Знаешь, я попыталась подколоть ее насчет Вильяма, мол, что он тряпка. Лиза осадила меня, не обидно, но так, что мне больше не захотелось говорить что-то дурное о нем. Я даже задалась вопросом: а такая ли он тряпка, как о нем все думают? — Анжелика покрутила на пальчике кольцо. — А в баре несколько мужланов вели себя с ней просто отвратительно, я бы на ее месте ни секунды там не осталась. Она же лишь посмеялась и сказала какую-то заумность в духе нашего Лайонела и, никого не оскорбив, поставила наглецов на место. Все мужчины бара истекали слюнями по мне, а у этой девушки ни в одном глазу не было ни зависти, ни ревности. Но больше всего меня поразило, что она ко всем относится одинаково. Как общается со мной, так и с вонючим мужиком в грязной куртке. Как такое возможно? Я спросила ее, а она не поняла вопроса.

— Впервые слышу, чтобы ты с восхищением отзывалась о какой-то женщине!

— А я впервые такую встречаю.

— Лилу, она человек, — мягко напомнил Даймонд.

— Да… потрясающий человек, и ей даже не нужно наше бессмертие.

Юноша вскинул брови.

— Странно, обычно люди стремятся к нему всеми силами. Ты уверена, что она не лукавит?

— Абсолютно.

Они надолго умолкли.

— Когда мы прощались, я сказала ей, что она с легкостью, если бы захотела, могла отбить Лайонела у Кати. И спросила, не хочет ли она соблазнить его. — Анжелика задумчиво уставилась в потолок. — Она поинтересовалась, не сговорилась ли я с Вильямом. Оказывается, тот уже предлагал ей своего братца! Можешь поверить? Зачем это ему?

— А тебе?

Девушка улыбнулась.

— Наверное, старые счеты. И надо признать, у нее с Лайонелом куда больше общего, чем у него с Катей.

Даймонд устроился рядом с девушкой, заложил руки за голову и вытянул ноги.

— А как она к нему относится?

Анжелика вздохнула.

— Никак. Зовет красавчиком и до странного равнодушна.

— Совсем? — изумился юноша, наклонив голову набок. — Лайонел не тот, кто может оставить кого-то равнодушным.

— Вот и я об этом подумала. Общаясь с ней, у меня сложилось впечатление, что не нужен ей ни Лайонел, ни Вильям, ни любой другой. Она настолько самодостаточная, что, кажется, ей вообще никто не нужен.

— Ну, значит, и такие бывают. — Даймонд потянулся к девушке и поцеловал ее в губы.

Но Анжелика чуть отстранилась.

— Очевидно же, Вильям сам бегает за ней. Зачем он предложил ей соблазнить Лайонела? Неужели он хочет вернуть Катю?

Юноша тихо застонал, теснее прижимаясь к девушке.

— Почему тебя это так волнует?

Она поморщилась.

— Я бессмертна! А чем мне еще заниматься?

Ресницы с кровавым отливом печально опустились.

— Быть счастливой. Со мной. — Он погладил ее по щеке, обрисовывая пальцем линию подбородка. — Ты ставишь в пример девушку, которая умеет ценить свое счастье. А сама?

— Я потрясена, — созналась Анжелика. — Мне больше двухсот лет, и я до сих пор не в силах научиться ценить свое счастье. А ей двадцать, она умеет, и, похоже, умеет давно. Ведь с такими знаниями не рождаются! Тогда скажи, как, ну как возможно приобрести их за столь короткий срок?

— Ты намекаешь, что подобные знания в нее кто-то должен был заложить?

Девушка с любопытством посмотрела на него.

— Вообще-то я… — Она резко села. — Ты прав! Именно заложить!

— Интеллигентный отец? — предположил юноша.

— М-м… нет!

— Ты думаешь, Вильям знает ее не первый год?

Анжелика тряхнула волосами.

— Нет, ну что ты… хотя это бы многое объяснило. Впрочем… нет. — Девушка посмеялась над своими мыслями. — Она слишком порочна. Вильям не мог быть ее наставником.

Девушка и юноша характерно переглянулись.

— Ты подумал о том же, о чем и я? — спросила Анжелика.

— Да, возможно… но зачем это Лайонелу?

Девушка вновь легла, повернулась на бок и коснулась ноготком кончика носа Даймонда.

— Понятия не имею! Но ты же согласен, что с неба мудрость не падает?

— Конечно, — улыбнулся юноша.

— Рядом с ней должен быть кто-то особенный! Очень может быть, мы его знаем! — пришла к выводу Анжелика. Грусть как рукой сняло. Девушка не могла поверить, что есть на свете столь замечательный человек, рожденный мудрым. Этому должно было быть объяснение.

В «Rock Cafe», как всегда по вечерам, собрались веселые компании, оккупировавшие диваны, стулья у барной стойки и столики перед сценой. Сегодня выступал молодой коллектив.

Завсегдатаи находились в возбужденном настроении из-за предстоящего переезда клуба. Новое место — новые возможности.

Бесс заметила, что к ней направляется очередной знакомый, и махнула ему рукой. Этот был шестым за последние полчаса, кто задал ей один и тот же вопрос.

Парень как будто не заметил ее жеста и, приблизившись, поинтересовался:

— Слушай, а твоя знакомая… ну, та, умопомрачительная красотка…

— Она американка, сегодня утром улетела на родину, больше никогда не приедет, — выдала девушка заготовленный ответ.

— Понятно, — протянул парень, постоял, словно собирался еще что-то спросить, затем нехотя отошел.

Бесс закатила глаза и продекламировала:

Все это время никак не реагирующий на происходящее Максан вдруг очнулся, посмотрел на нее и, пригубив кружку пива, сказал:

— Ко мне на улице сегодня подошел один человек…

— Какой человек? — насторожилась девушка.

— Попросил прикурить. — Друг повернул кружку, стоящую перед ним, против часовой стрелки. — Я перерыл все карманы, никак не мог найти чертову зажигалку. А он все это время смотрел на меня так, словно я должен был его узнать.

— И что? — не поняла девушка. Друг редко рассказывал о чем-то не имеющем значения. Но пока она не улавливала особого смысла.

Максан побарабанил пальцами по столешнице вокруг толстой оранжевой трубы.

— У меня возникло чувство, что мы знакомы. Но быть этого не может, такую внешность, как у него, нельзя забыть, даже если увидишь где-то мельком.

Девушка натянуто улыбнулась.

— Красивый, что ли?

Ответа ей не требовалось — она уже знала, кто повстречался ее другу, и ее охватила ярость.

«Да как он посмел?! Что вынюхивает?» — пронеслось в голове.

Максан не заметил, провел ладонью по лысой макушке.

— Да, такой женщинам явно понравился бы. Блондин, глаза необычные. Я с ним взглядом встретился и почувствовал, что знаю его, или знал когда-то. — Он помолчал, усмехнулся и покосился на девушку. — Думаешь, брехня?

— Не знаю, — поднимаясь, передернула она плечами.

— Куда ты?

— У меня есть дела.

Максан пренебрежительно сложил губы.

— С этим мажорчиком? А говорила, больше видеться с ним не будешь! Быстро меняешь мнение!

Лиза прищурилась.

— «Говорят, истина лежит между двумя противоположными мнениями. Неверно! Между ними лежит проблема». И я ее решаю, о'кей?!

— Говорят, кур доят, — парировал друг и отвернулся.

Она накинула куртку и вышла из кафе.

На улице давно стемнело, дул пронизывающий ветер, гоняя опавшие листья по дороге. На небе не наблюдалось ни звезд, ни луны.

Бесс прошла вдоль здания Ленсовета и завернула на парковку, где среди других стоял ее мотоцикл.

К рулю была привязана красная ленточка с маленькой открыткой в виде сердечка. Девушка против воли улыбнулась и, открыв ее, прочитала: «Обернись!»

Она посмотрела через плечо и все что успела увидеть: как Вильяма с огромным букетом красных роз загородила только что остановившаяся «Газель». Из нее вышел огромных размеров мужчина.

Бесс ощутила, как сердце бешено сжалось в груди, а потом застучало так, что его удары буквально оглушили ее. Она стояла, слушая звенящую тишину, не в силах отвести взгляда от стоящего перед ней великана. В нем было более двух метров. Могучий, подтянутый, широкоплечий, одетый в длинное пальто из грубой шерсти. Он совсем не изменился с их последней встречи и выглядел моложе своих сорока девяти лет. Лицо с жесткими чертами украшали морщины, седые волосы, зачесанные назад, точно серебряные нити стекали на спину и плечи.

— Тебя уже выпустили, — только и смогла прошептать Бесс. В его присутствии ее всегда охватывала невероятная робость.

— Да, девочка, — широко улыбнулся он и шагнул к ней, расставив руки, — я свое отсидел.

Бесс видела Вильяма, вышедшего из-за машины, но как и прежде, послушная этому грубому голосу с хрипотцой, шагнула в объятия мужчины. Рядом с ним она никогда не принадлежала себе. Его огромная ладонь легла ей на затылок, прижимая голову к могучей груди.

Он отстранил ее.

— Дай-ка рассмотреть тебя. Как же ты повзрослела, девочка.

Она смущенно улыбнулась. Его манера называть ее «девочкой» всколыхнула в памяти все их краткие встречи и заставила сердце точно перевернуться в груди от счастья. Внутри все кричало и шептало одно-единственное слово: «Ювелир, Ювелир, Ювелир!»

— Три года прошло, — с трудом вымолвила Бесс.

Губы ее не слушались, став твердыми-твердыми.

Она кусала их, но все напрасно, слова давались по-прежнему тяжело. Девушка посмотрела туда, где стоял Вильям, встретилась с ним взглядом и беззвучно вскрикнула от боли. В сердце точно воткнулась игла, а затем ее обуял страх. Приступ паники, какой она раньше испытывала рядом с этим зеленоглазым. В такие секунды ей казалось, что она падает вниз головой в черноту и стремительно летит навстречу страшной неизвестности.

Бесс почувствовала на своих щеках тепло больших рук, ладони стоящего перед ней мужчины обхватили ее лицо и повернули к себе. В тот же миг страх исчез, внутри сделалось легко и просторно, как если бы одно прикосновение вынуло из груди все то лишнее, что там хранилось, позволив сердцу беспрепятственно танцевать в огромном зале.

— Ты свободна?

— Для тебя всегда, — ответила она.

— Бесс, — позвал Вильям, сокращая между ними расстояние.

Она не отозвалась, просто не смогла произнести ни слова, забралась в машину и села на диван рядом с водительским местом. Но молодой человек кинулся к открытой двери.

— Что это значит? — воскликнул Вильям. — Кто он?

— Я потом тебе позвоню, — пообещала девушка.

Он посмотрел на цветы в своей руке, затем на нее — в зеленых глазах отпечаталось глубочайшее разочарование. Пышный букет выскользнул из пальцев и упал на асфальт.

Хорошенькие личики бархатистых бутонов уткнулись в пыль, а молодой человек, едва слышно сказав: «Не надо… звонить», зашагал прочь со стоянки.

Бесс встрепенулась:

— Вильям, подожди! — Она хотела выскочить из машины, но на колено ей легла теплая ладонь.

Молодой человек обернулся. Глядя в его глаза, девушке показалось, что ее разрывают — больно и беспощадно, рвут как лист бумаги.

— Уходи, мальчик, — произнес Ювелир.

Вильям гневно прищурился.

— Бесс, ты этого хочешь? Мне уйти?

Девушка растерянно моргнула. Казалось, ей кричат в оба уха, но в одно «Да», а в другое «Нет».

Сама же она толком не понимала, чего хочет в данный момент. Когда только увидела открытку на руле, она хотела увидеть Вильяма. Она радовалась встрече с ним, желала его поцелуев и ласк, неустанно думала о нем. И эти мысли все меньше и меньше мешали ей, и уже почти не пугали — даже нравились.

Увидеть Ювелира она не ожидала. Но и сказать, что забыла о нем, не вспоминала, просто не могла. Напротив, с тех пор, как в ее жизни появился Вильям, Ювелир посещал ее мысли все чаще — со звериной настойчивостью вторгался в них и, как ей казалось, наводил там порядок.

— Я хотела бы тебе позвонить позже, — наконец произнесла Бесс. — Я давно не видела этого человека и должна побыть с ним.

— Должна? — переспросил молодой человек. — Кому должна?

Ювелир перегнулся через нее и захлопнул дверь, так и не позволив ничего ответить.

Машина тронулась с места и, разворачиваясь, наехала колесом на букет роз, так и оставшийся лежать в пыли.

«Газель» мчалась по ночному шоссе, в салоне стоял полумрак, рассеиваемый светом огоньков на приборной панели.

— У тебя появился друг? — спросил Ювелир.

— Нет, — поспешно покачала головой Бесс, а помолчав, неожиданно для себя призналась: — Да. Думаю, да. Это плохо?

На его лице ничего не изменилось, только желтые звериные глаза вспыхнули и погасли.

— Ты любишь его? — обманчиво мягким голосом продолжил он допрос.

— Люблю? — Она нервно засмеялась. — Нет. Наверное, нет.

— Хорошо, — улыбнулся тот.

Девушка отвела взгляд. Она помнила его улыбку — та походила на волчий оскал — пугающая, прекрасная и опасная. Бесс сложила на коленях ладони вместе.

Ей было двенадцать, когда снежной зимой он подошел к ней на детской площадке. Девочка кружилась на карусели, мальчишки раскрутили ее сильно-сильно, и она сидела, запрокинув голову назад, и смотрела на то, как в небе кружатся снежинки. Те падали на губы, Бесс жадно слизывала их, ее черные длинные волосы развевались на ветру.

А он остановил карусель, подал ей руку и сказал:

— Мне многому предстоит тебя научить.

Она совсем не испугалась, у нее не возникло желания убежать от него, как и не возникло мысли спросить, кто он такой. Все это словно не имело никакого значения.

Спросила лишь:

— Как тебя зовут?

— Ювелир, — ответил тот.

— Просто Ювелир, и все? — удивилась девочка.

— Именно так.

Чуть позже она сказала ему, что станет звать его Велли. Он позволил.

А до того, забрав девочку с площадки, привел в квартиру на Швецова, где сейчас жили его кореша и куда она частенько ездила. На ее наивный вопрос: «Мы будем пить чай?» — седовласый мужчина ответил:

— Чай — это скучно. Мы будем пить грех.

В то время ей уже было известно, что может произойти между мужчиной и женщиной. Отец, конечно, пытался объяснить на птичках, но еще до его первой попытки в подвале детского сада она с дружками нашла журналы сторожа и колоду карт. Лучшего пособия и придумать было невозможно.

Предложение раздеться ее не шокировало. Скорее показалось захватывающим, вызвало приятное волнение в животе и щекочущее тепло между ног. Ювелир разделся сам и, видя, что она не спускает завороженного взгляда с его восставшей плоти, пообещал:

— Это то единственное, девочка, что в этом мире примет твое сердце.

И он не солгал.

Машина остановилась возле желтой четырехэтажки, не въезжая во двор. Девушка спрыгнула на землю и, не дожидаясь своего спутника, двинулась к последнему, хорошо знакомому подъезду. Поднялась на последний этаж и остановилась в темноте возле дверей.

Ювелир впустил Лизу в квартиру. Тут стояла непривычная тишина: не играл блатняк, не доносилось грубоватых голосов и звона рюмок.

Бесс прошла в комнату, включила ночник и села на постель.

Мужчина приблизился, расстегивая ремень на брюках. Девушка следила за ловкими движениями его больших рук и ничего не чувствовала. Что-то было не так — в ней, точно в отлаженном механизме, произошла поломка. Обычно в их краткие встречи она сама остервенело стаскивала с него и с себя одежду, дрожа от возбуждения и нетерпения. А сейчас даже вид его внушительного члена не вызывал у нее никаких эмоций. Перед глазами возникла открытка со словом «Обернись». Она улыбнулась и вздрогнула, услышав:

— Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Как летит время, — промолвил он, удерживая ее лицо в ладонях и направляя к губам свою плоть, — еще недавно ты…

«Могла отсасывать не нагибаясь», — мысленно продолжила за него Бесс и подняла глаза.

— Почему ты выбрал меня? В тот день на площадке было множество других девочек.

Она никогда не спрашивала у него. Ее это попросту не интересовало, а сейчас вдруг — во что бы то ни стало захотелось узнать.

Ювелир сильнее сжал ее голову.

— Ты особенная, моя особенная.

Бесс краем глаза увидела, как за окном что-то промелькнуло, и попросила:

— Занавесь окно.

Он подошел к нему, несколько секунд смотрел вниз, затем задернул штору. А девушка выключила ночник, чего прежде никогда не делала.

Ей хотелось закрыть глаза и открыть их где-нибудь в другом месте. Она ублажала главного мужчину своей жизни и сама все думала, думала о глупой открытке, о шелковистых бутонах роз, задохнувшихся в пыли.

Ни в одну из их близостей Ювелир не был с ней груб, являясь внимательным, терпеливым, снисходительным любовником. Но сегодня, не сумев пробудить ответную страсть, он с ожесточением брал ее снова и снова, как будто хотел наказать.

А когда довел до оргазма, кончил сам и просто молча вышел из спальни.

Бесс лежала на влажных простынях, глядя из тьмы на тонкую полоску света между занавеской и стеной. В носу до странного кололо, а под веками словно плавилось железо, обжигая глаза.

Отчего-то прежде она не замечала холодности и безразличия этого великолепного и могучего мужчины. Его отстраненность раньше ничуть не задевала. Ювелир уходил сам, а других выгоняла она.

Лишь одного не сумела оттолкнуть. Вильям оставался, крепко сжимал ее в объятиях после всех ласк, говорил, что она красивая. Или молчал, уткнувшись поцелуем в шею.

Девушка положила ладонь слева на грудь. Пару дней назад он сказал, что любит стук ее сердца. И оно остановилось на долгий-долгий, страшный миг. Тогда она не поняла, что значила та остановка, теперь же было слишком поздно. Ее мир рухнул, а она даже не заметила.

Бесс оделась и, не прощаясь, покинула квартиру. Ювелир не остановил — сидел на кухне без света, мелькал только огонек сигареты и клубы дыма поднимались над седой головой.

Девушка вышла со двора и остановилась возле скамейки, залитой желтым светом фонаря. На ней лежали опавшие листья. Налетевший ветер подхватил их своими невидимыми руками и бросил в черную фигуру, одиноко стоящую посреди улицы.

Лиза обессиленно опустилась на скамейку и впервые в жизни заплакала.

Она не видела, как открылась дверь парадной, вышел высокий мужчина в шерстяном пальто. Тот бесшумно двинулся к выходу со двора, но когда из-за дерева выскользнула тень с яростно сверкающими изумрудными глазами, остановился.

Так они стояли до тех пор, пока девушка не поднялась и не зашагала прочь.

В тишине улицы долго раздавались ее шаги и шорох листьев, танцующих на асфальте от холодного дыхания ветра.