Вампиры – дети падших ангелов. Реквием опадающих листьев

Эпилог II Игры падших ангелов

На первом небе — том, что над землей, в долине облаков, напоминающих своей белизной земную Антарктиду, стояли двое. Один златовласый с пронзительно ледяными глазами, облаченный в безукоризненный белоснежный костюм, а второй — темноволосый, зеленоглазый, одетый в светлую тунику.

— Не станешь же ты вечно на меня обижаться, — сказал бес, задумчиво глядя на прямую спину ангела.

Ангел упорно молчал.

Бес напомнил:

— Разве не ты хотел увидеть доказательство моей любви?

Тот резко обернулся, изумрудные глаза бешено сверкали.

— Да, но…

Бес оборвал:

— Доказательств не бывает без неизвестных. Неизвестных жертв.

— Сколько мучений мы принесли невинным!

— Все честно! Мы тоже мучились! Даже больше других!

— Лайонел… — Ангел осекся, а потом тихо заметил: — Видишь, после стольких столетий я называю тебя земным именем!

— Зови меня как хочешь!

— Ареаланс, — проговорил ангел, не сводя с него глаз, — я лишь просил тебя сказать, что ты любишь меня! А ты что с нами сделал?!

— Я сказал, что люблю, но ты не поверил и попросил доказать.

Ангел схватился за голову.

— Когда мы спустились на землю в Содом и завладели телами тех бедных людей, Ареаланс, ты клялся, что это всего лишь игра. Ты обещал мне хорошую игру. Обещал, что в конце я узнаю, как сильно ты любишь меня.

Бес с улыбкой развел руками.

— Где же тут ложь? Это была отличная игра! И теперь ты знаешь, как сильно я тебя люблю.

Ангел грустно посмотрел на него.

— Тебе понадобились проклятые тысячелетия, чтобы доказать это. А я просто хотел быть рядом с тобой!

Ареаланс вздохнул.

— Да, все вышло несколько дольше, чем я ожидал, но мы были рядом, всегда, постоянно вместе! — Бес проницательно заглянул ему в глаза. — И век за веком ты отталкивал меня. А я боролся за тебя! Вспомни, что ты сказал, прежде чем я предложил доказать тебе свою любовь?

Ангел опустил глаза.

Бес холодно улыбнулся.

— Ты сказал: если бы мы вдруг стали людьми, которые не знают о существовании друг друга, то я бы даже и не посмотрел на тебя. А оказалось, смотреть на меня не хотел именно ты.

Ареаланс тихо засмеялся.

— Ты жалел о своем падении, без конца жалел. Помнишь ли ты мое предупреждение?

Ангел кивнул.

— Прежде чем позволить мне выбрать первое тело, ты сказал, что игра не получится, если один из нас сомневается в своей любви.

Бес вскинул брови.

— Да, и ты поклялся, что ни единой секунды не сомневаешься. И я поклялся.

Ангел закрыл глаза.

— Я виноват в слабости. А ты виноват в том, что безжалостно создал целый мир лишь для одних наших чувств. Создал мир, где мы искали друг друга, пока остальные мучились в этой адской вечности. Для тебя то лишь игра. Твоя игра.

Ареаланс перешагнул с одного облака на другое и посмотрел между ними на расстелившийся внизу туманный город.

— Ангел мой, любая жизнь — это игра. Так почему игра не может стать жизнью?

— Может, в твоих жестоких руках, — горестно изрек ангел и попросил: — Расскажи мне, наконец, все!

Бес вытянул руку, и у него на ладони возник пергамент. Сломал печать, развернул его.

— Я написал сценарий игры собственной кровью. В основе всего лежала легенда о нас с тобой — влюбленных ангеле и бесе, которые вселились в тела людей, и у них родился ребенок. Ребенок, которого проклял Господь Бог и обрек на вечную жажду. Цимаон Ницхи заселял планету новым видом, моими созданиями — полуангелами. Я придумал более тысячи разных даров крови, которыми они могут обладать. Самым редким среди них был дар крови Ягуара. Аналогичный способностям Божьего Ангела Смерти, что ведет души умерших по лабиринту загробного мира. Пока мои создания устраивали свою жизнь, мы с тобой выбирали себе тела и искали друг друга. Снова и снова. Ты мог вселяться и в вампиров, и в людей, а я лишь в вампиров. Старался выбирать сильных.

— Если это придумал ты и ты знал все условия, в чем смысл игры для тебя? И почему не вмешался Люцифер?

— Он не вмешался, потому что был в игре! По сценарию, я стер в своей памяти все условия с того момента, когда завладел первым телом. А вернул себе память лишь в момент, когда взошел на мост в человеческом обличим. Люцифер должен был ждать меня. Я вернул себе память до лабиринта — на мосту, где он меня встретил, чтобы сделать мне предложение, от которого, по его расчету, я не смог бы отказаться.

— Что он предложил?

— Провести меня по лабиринту. Потому я и вернул себе память о тебе, о нас именно на мосту, чтобы сделать осознанный выбор и доказать тебе… Для меня, как и для тебя, как и для всех созданных вампиров, это была не игра, то была настоящая жизнь.

— Но как сам Бог согласился во всем этом участвовать?

— А он не соглашался. Я, конечно, отправил ему сценарий, где сообщил о своих планах. Но ты же знаешь, сколько вечностей может лежать не просмотренной корреспонденция от падших?

— А что, если бы Бог прочитал?

Ареаланс пожал плечами.

— Тогда бы он точно нам всю игру испортил!

— А как же проклятие?

— Проклятие — часть легенды. Помнишь голос над колыбелью Цимаон Ницхи? Так вот, один мой знакомый бес прочитал текст, который я ему заранее дал. Мы все верили, что прокляты Богом. Это придавало игре особый вкус.

Возникла пауза.

— В легенде ничего не было сказано про второго ангела. Но ведь он был. Ты вписал его в свой сценарий!

Ариаланс поморщился.

— М-м… он утверждал, что я не отличу тебя от него! Ему я тоже заодно доказал.

— Я помню его, ты совратил нас одновременно, и мы оба не устояли перед тобой.

— Да, но только из-за одного не устоял я. И это ты. А его я бросил совращать и даже сатане не подарил.

— А мост, а лабиринт? Ты мог придумать мост, но не лабиринт, за ним же врата и территория Бога.

— Правда, тут не обошлось без Господа. Еще в младенчестве Цимаону Ницхи было дано знание о нашей игре, но извлечь это знание из своей памяти он смог лишь после прохождения лабиринта. Поэтому когда он миновал врата, до ушей Бога долетело послание, и ему ничего не оставалось, как принять моих созданий и дать им второй шанс. Они ведь ни в чем не виноваты. Ах, да, второй ангел, что жил в той славной девчонке Кире, был прощен. За земное существование в непростых условиях моей игры он искупил свое грехопадение.

Зеленые глаза смотрели с ужасом.

— Ареаланс, Господь бросит тебя в Тартар за то, что ты сделал.

Бес улыбнулся.

— Последуешь ли за мной, любовь моя?

Ангел не мешкал ни доли секунды и скорбно ответил:

— Да.

Ареаланс приблизился к нему и провел ладонью по щеке, пробормотав:

— Тела — это так удобно, ни за что не готов от них отказаться.

— Когда суд над тобой? — глухо спросил ангел.

— А он уже был. — Злотовласый лукаво улыбнулся. — Ни один бес ни за что не подвергнет себя пыткам зеркального лабиринта. Он для людей, никто не может заставить падших пройти его. Принято считать — это невозможно. Но когда я выполз из него, Господь встретил меня у врат и сказал, что он страшно зол, но наказать сильнее, чем я сделал это сам, он не может. Потом до меня дошли слухи, что Богу эксперимент показался любопытным, он детально рассмотрел судьбу каждого вампира.

Ангел тряхнул головой:

— Ты все просчитал! — а потом положил ладонь ему на грудь. — Каково тебе было… там? В лабиринте не существует времени, потому я не знаю, как долго ты…

Бес отвернулся.

— Доказательство любви мне очень дорого стоило.

Повисло тягостное молчание.

— Прости меня, я должен был тогда просто поверить…

Ареаланс криво усмехнулся.

— Наверное.

Бес испарился, а вновь возникнув, предстал в новом облике — рыжеволосой девушки в облегающем зелено-белом платье. Ее руки потянулись к шее ангела, и губы прошептали:

— Теперь я буду для тебя каким захочешь…

Ангел снял со своей шеи руки девушки и подозрительно, с нотками ревности поинтересовался:

— Та девочка… Катя… она тебе нравилась?

Бес помолчал.

— В последний раз мы подобрали себе подходящие тела. Эти мальчики — Вильям и Лайонел — идеальные модели ангела и беса. Катя мне нравилась, она так напоминала тебя в своем внутреннем противоречии. Лайонел оказался сильнее, чем я ожидал, он полностью меня подчинил себе. Я был точно его отражением. Все что я мог — это изредка заставлять его думать о тебе. Их конфликт — это наш конфликт. Разница только в том, что их чувства основаны на братской любви и привязанности. А у нас с тобой существует плотское притяжение.

Ангел рассмеялся.

— Бедный Вильям страшно страдал, когда возжелал собственного брата.

— По иронии судьбы Лиза — дочь дьявола — появилась для тебя слишком поздно. Лайонелу, когда он пришел с братом к некоторому пониманию, тоже бы пришлось что-то делать с моим влечением к тебе, но он нашел прекрасную замену — Катю и выплеснул на нее всю свою и мою любовь. То был идеальный ход. Во все предыдущие разы, вселяясь в мужчину и женщину, без еще двух моделей — падшего ангела и беса, мы не могли понять друг друга.

Зеленые глаза окинули небесные просторы.

— Потому что я не верил в твою любовь, меня путала и отвращала твоя жестокость, — сознался Ангел. — Но когда я увидел, каким нежным ты можешь быть, я ревновал каждую секунду, заточенный в теле этого мальчика, я умирал от любви к тебе.

Девушка с гривой рыжих волос приблизила свои губы к его.

— Ну что же ты? Мы так долго друг друга искали! Я бросил к твоим ногам самого себя.

Ангел смотрел на губы девушки, ресницы его дрожали.

— Ты сделал так много, а что сделал я?

Бес провел пальчиком по его губам.

— Ты сопротивлялся мне тысячи лет, заставляя любить тебя с такой бешеной силой, на какую, думал, я не способен.

Ангел привлек к себе девушку, обнимая за талию.

— Со мной говорил сатана…

Ледяные глаза вспыхнули.

— Да неужели?!

— Он сказал: твоя игра — не что иное, как возможность беспрепятственно творить зло, любить других женщин и мужчин, а меня запереть, чтобы не мешал.

Под пристальным взглядом изумрудных глаз ресницы цвета охры опустились.

— И ты веришь ему?

— Я…

Девушка подняла голову, глядя на него хрустально-ледяными глазами.

— Любовь моя, он же дьявол. Он никогда не скажет правду!

Ангел покачал головой.

— А ты? Ты — тот, в кого влюблен сам Люцифер, — способен говорить правду?

Бес отступил, на щеках девушки появились милые ямочки.

— А это должен решить для себя ты сам. Все просто, вот моя рука, — протянул Ареаланс ему ладонь. — Ты мне веришь или нет?

Ангел взял руку и поцеловал тонкие пальчики.

— Я верю тебе. И не вздумай больше никогда мне ничего доказывать.

Бес помрачнел.

— Ты же знаешь, у меня особенные отношения с правдой…

— Это ничего, — заверил ангел и, резко притянув беса к себе, поцеловал — страстно и жадно.

Ареаланс пытался что-то возразить, но ангел между поцелуями попросил:

— Обещай мне!

Тело девушки расслабилось в его руках, прозрачно-голубые глаза смотрели холодно, но в то же время игриво.

— Обещаю.

— Больше никаких игр?

— Клянусь!

Ангел смотрел с надеждой, перебирая пальцами кудрявую гриву огненных волос.

— Правда? Можно ли верить твоим клятвам?

Бес тихо засмеялся.

— Любовь моя, я могу доказать…