Вампиры – дети падших ангелов. Танец кровавых ма­ков

Глава 17 Эхо Антарктиды

Гости давно прибыли, Бриан пригласил всех в бальный зал, но один долгожданный гость так и не пришел.

Катя, одетая в черное платье с белым тонким поясом, которое для нее раздобыл Йоро, стояла возле фонтана и потягивала из бокала кровь. Взгляд ее то и дело устремлялся на видневшуюся в дверях дорожку зимнего сада.

Мимо прошла Анжелика, насмешливо обронившая:

— Сменила модельера, куколка, как неосторожно!

Морган приветливо улыбнулся и отвел свою агрессивную пассию подальше. Олило увязался вслед за ними, восклицая: «Необыкновенная, до чего же красивая…»

Катя заметила, какими понимающими взглядами обменялись Кира с Йоро и, подавляя вздох, вновь посмотрела на дорожку сада.

Лайонел стоял в дверях, одетый в безукоризненный белоснежный смокинг, и смотрел прямо на девушку.

Та спешно отвернулась. Кажется, он был одним из немногих мужчин, которые могли явиться в бледно-розовом жилете, того же цвета шейном платке, заколотом жемчужной булавкой, с запонками из розовых бриллиантов на алебастровых рукавах сорочки и не выглядеть при этом женоподобным. Застывший в глазах лед дополнял холодность и какую-то нереальную морозную белизну его образа.

В голове зазвучал вальс Евгения Дога «Виражи».

Катя знала, с секунды на секунду до нее доберется знакомый ледяной аромат, поэтому перестала дышать. Боялась даже малейшего проникновения запаха к своим легким, уверенная, что тогда ее сердце просто разорвется от желания забиться вновь. Разорвется, потому что она ни за что не пустит его навстречу этому бессовестному вампиру и не позволит сумасшедшую агонию.

— Потанцуй со мной, — услышала она голос, подстроившийся под вихрь мелодии.

— Никто не танцует, в зале не играет музыка, — отрезала Катя.

Но, похоже, Лайонела это ничуть не убедило. Не отрывая от нее пристального взгляда, он промолвил:

— У нас своя.

Катя, не глядя на молодого человека, поискала среди гостей кого-нибудь из знакомых. Рядом с ними стоял Арнольд — юноша, танцевавший с ней в подземном Петербурге.

— Я обещала Арнольду.

Юноша услышал ее, испуганно посмотрел на Лайонела и, пробормотав: «Я могу уступить», унесся прочь.

— Такова природа слабаков, — бесчувственно резюмировал молодой человек, протягивая ей руку.

Она мешкала. Он улыбнулся.

— Всего лишь один танец.

Катя посмотрела на Йоро. Мальчик едва заметно повел плечом, говоря тем самым: думай сама.

Тогда девушка приняла руку, пообещав себе: «Один танец, потом я даже смотреть в его сторону не стану!»

Они двинулись в центр зала и, когда проходили возле разодетого в лиловое Бриана, тот уточнил: «Музыку?», но Лайонел отрицательно покачал головой:

— Нам нужна тишина.

Хозяин дома если и удивился, то искусно это скрыл, пробормотав:

— Как пожелаете.

Катя позволила обнять себя за спину, подозревая, что танцевать Лайонел все-таки намерен под вальс, звучащий у нее в голове. И не ошиблась. С первых секунд он каким-то невообразимым образом попал в такт и закружил ее по залу.

— Как ты это делаешь? — не сдержала любопытства девушка.

Лайонел загадочно улыбнулся и сказал лишь:

— Ты принадлежишь мне.

Больше он не произнес ни слова, а когда отвел ее назад к Йоро, то легко прикоснулся губами к ее запястью, затем двинулся по залу, приветствуя гостей.

Оборотень потянул ворот рубашки, придушенно пояснив:

— Душит, умираю.

Катя вздохнула. Он являл собой весьма любопытное зрелище в белой рубашке, черных брюках и босиком. От ботинок отказался наотрез, как и от галстука.

Кира неожиданно подалась к мальчику и, расстегнув ему верхнюю пуговку, шепнула:

— Хочешь пойти в сад?

Йоро посмотрел на Катю, точно спрашивая, можно ли оставить ее одну. Девушка поспешно закивала. Он и так, как нянька, постоянно находился рядом. Да и Кира немало делала, добывала для нее и себя кровь. Поскольку они жили за городом в снятом домике, кровь, как прочим вампирам из числа элиты, им не доставляли на дом. Девочке приходилось ходить за ней в специальные магазины.

Не успели Йоро и Кира пройти под аркой в зимний сад, рядом с Катей очутился Бриан с Анчиком.

— Звезда моя, вам непременно понравится этот спектакль! — воскликнул Джонсон, обхватывая ее за талию и увлекая за собой в конец зала, где толпились гости. Стену отодвинули, точно ширму, а за ней оказалась сцена и кресла с диванами.

Бриан провел девушку в первый ряд и усадил в отдельное кресло. Лайонел сидел на расстоянии дивана для двоих, тоже в отдельном кресле. На диванчик приземлилась Анжелика с Норишем. Олило уселся у ног красавицы, играя кровавыми рубинами на ее туфлях, под цвет облегающего наряда.

Бриан сел по левую руку от Кати, а позади нее устроился Вильям. За весь вечер он словом с ней не обмолвился, лишь кивнул издалека. Девушка догадывалась, что он так ведет себя из-за нежелания давать брату повод усомниться в его намерениях. Но, кажется, Лайонелу было все равно. А если нет, то ему удавалось искусно скрывать истинные чувства.

Черный бархатный занавес разъехался, и Бриан шепнул:

— Лайонел сам выбрал сценарий.

Девушка с куда большим любопытством уставилась на сцену и какое-то время молча следила за действием, пытаясь понять сюжет. На сцену вышли царь с царицей и три дочери. Младшая была особенно миловидной и ее красотой все восхищались. Наконец, когда на сцене появилась прекрасная женщина в белом и златокудрый юноша с крыльями, луком и колчаном стрел, Катя поняла, что перед зрителями разворачивается история любви Амура и Психеи.

Девушка украдкой покосилась на Лайонела — тот с невозмутимым видом смотрел прямо на нее, даже развернулся полубоком в своем кресле. Происходящее на сцене, видно, его совсем не интересовало.

Она быстро отвела взгляд и вновь устремила его на сцену, где прекрасная Афродита, разгневанная тем, что люди позабыли ее и стали преклоняться перед красивой земной девушкой Психеей, отдавала приказ своему сыну — богу любви сделать так, чтобы в соперницу влюбился самый ничтожный из людей и та всю жизнь была с ним несчастна.

Катя помнила, как в конце зимы гуляла с Лайонелом в Летнем саду и они стояли возле скульптуры Амура и Психеи. Тогда Лайонел сетовал на глупость Амура, ранившего себя своим же оружием, а также заметил, что масштаб его собственных преступлений не так велик, как у бога Любви.

Девушке не давала покоя мысль: почему он выбрал именно этот сценарий, если был так недоволен поступком Амура?

Зная Лайонела, она догадывалась, что спектакль — это не что иное, как попытка объясниться с ней. Однако ей казалось, тот сильно польстил ее умственным способностям. Она не улавливала тайного смысла.

Но чем дольше Катя смотрела на сцену, наблюдая, как хитрый Амур отваживает от Психеи женихов, тем веселее ей становилось. В своих пакостях бог любви напомнил ей Лайонела, который не дал никому танцевать медленные танцы, лишь потому что приревновал ее к Арнольду.

Пока отец Психеи по приказу оракула, опять же не без вмешательства Амура, вел дочь в свадебном наряде на гору, чтобы отдать невидимому супругу, Катя осмелилась посмотреть на Лайонела.

Тот все так же сидел полубоком, не спуская с нее взгляда. Когда же их глаза встретились, он приподнял руку и раскрыл ее. На ладони у него сидела черная бабочка с оранжевыми кружочками на крылышках. Летом множество таких летало повсюду.

Катя с удивлением проследила полет внезапно вспорхнувшей бабочки, и та уселась ей на руку, покоящуюся на подлокотнике кресла. Девушка поднесла крылатую гостью поближе к глазам, — та не улетела, продолжала сидеть на костяшке указательного пальца, подрагивая крылышками.

— У греков — символ бессмертия души, — негромко подсказал сидящий позади Вильям. И, кивнув на сцену, добавил: — А имя Психея переводится как душа, дыхание.

Катя была уверена, что, посмотрев на Лайонела, увидит в его глазах заострившийся лед, как всегда бывало, когда с ней заговаривал Вильям. Но ошиблась, молодой человек лишь улыбнулся.

Бабочка вспорхнула и улетела, а Бриан, чуть наклонившись, с умилением прошептал:

— Я и не подозревал, какой он романтик.

Тот хотел еще что-то сказать, но, видя, что девушка его не понимает, покосился на Лайонела и спешно отвернулся к своему бойфренду.

На сцене тем временем появился бог ветра Зефир, подхвативший Психею на руки и отнесший во дворец ее невидимого супруга. Декорации менялись так быстро, что зрители не успевали заметить.

— Приди ко мне такой красавчик крылатый под покровом темноты… я бы не растерялся, — с томным вздохом протянул Бриан, когда в спальню Психеи ночью пробрался Амур.

Катя наблюдала за тенями сквозь тонкие занавески на кровати и размышляла о том, каково это: жить с тем, кого не можешь увидеть, только почувствовать ночью в темноте? Было в том что-то интригующее и таинственное. Но сколько способна доставлять удовольствие загадка?

Увы, удовольствие от нераскрытой тайны недолговечно.

Девушка смотрела, как счастливы влюбленные, и видела вместо них себя и Лайонела на острове Кровавых маков. Смотрела, как горюет Психея, не имя возможности утешить своих родных, уверенных, что она погибла — и видела себя, тоскующую по родителям. Смотрела, как Амур пошел на уступку, позволив любимой пригласить во дворец сестер, предупредив, что те могут дать ей плохой совет, и видела перед мысленным взором кадры, где на уступки шел Лайонел.

Чем больше она находила знакомого для себя в разворачивающейся на сцене истории, тем сильнее возрастало желание плюнуть на самостоятельность и поддаться на уловки Лайонела. Она скучала по нему, ей казалось, что они в разлуке уже целую вечность.

Пока Психея, напуганная завистливыми сестрами, убедившими бедняжку, что ее супруг страшный змей, наливала в лампу масло, чтобы взглянуть в лицо спящего, ничего не подозревающего Амура, Катя в ярчайших подробностях вспоминала сцену в галерее. И внутри все сжалось от осознания собственной глупости. Поверить сопернице, которая даже не скрывала своих намерений — верх идиотства.

Когда Амуру на плечо пролилось горячее масло с лампы, тот проснулся и в ярости от вероломства своей возлюбленной улетел, Катя украдкой посмотрела на Лайонела. Она с трудом справилась с желанием вскочить и кинуться в его объятия.

«Вряд ли он одобрил бы такой поступок», — невесело подумала девушка, с трудом отводя взгляд от ледяных глаз. Он наедине-то с ней не любил проявлять чувств, поэтому пытаться вынудить его продемонстрировать их на публике была вовсе провальная затея. Девушка понимала, что если не выдержит, встанет и подойдет к нему сейчас, а он должно не обрадуется, ее это обидит, и тогда они не помирятся.

Психея поплакала и отправилась на поиски любимого. И уже вскоре явилась к Афродите, которая в отместку загрузила соперницу работой, желая сгубить ее.

Катя с нетерпением ждала окончания спектакля, рассеянно наблюдая за событиями на сцене и представляя долгожданное примирение с Лайонелом.

«Хорошо, что его матери давно нет, — мелькнуло у девушки. Она сомневалась, что поладила бы со свекровью. А судя по рассказам братьев, их матушка являлась чем-то вроде красавицы Афродиты с дурным характером.

Наконец плечо Амура зажило, злость на возлюбленную утихла, бог любви обратился к Юпитеру и тот даровал Психее бессмертие. Пара воссоединилась. Афродите не осталось ничего иного как смириться.

Зрители вяло поаплодировали и вернулись в зал, к фонтану. Лайонела тотчас окружили женщины. Катя слышала обрывки разговоров, из которых ей стало ясно, что все уже считают его свободным. На откровенный флирт он отвечал легким флиртом, никому не отказывая, но в то же время никого не выделяя.

Наблюдая за ним, Катя с трудом могла поверить, будто спектакль и бабочка что-то значили для него.

— Что за хмурое выражение лица, — пожурил ее бесшумно появившийся рядом Йоро.

Девушка досадливо передернула плечами.

— Пожалуй, я хочу уйти.

— Уже? — изумился мальчик.

«Разве мы не можем остаться подольше?» — вмешался Олило, нежно обхватывая Катину ногу.

Девушка, молча двинулась к выходу из зала, ругая себя за то, что по-глупому размечталась во время спектакля.

После прощаний с хозяином и Анчиком, Катя миновала зимний сад, холл и вышла из Оранжевого замка. На подъездной аллее в ряд стояло множество дорогих машин. Белый «Мерседес» выкатил со своего места и подъехал к подножию лестницы. Вампир-водитель хотел выйти из машины, но появление Лайонела заставило его замереть.

Молодой человек сбежал по лестнице и остановился перед Катей.

— Позволь отвезти тебя, — приглашающим жестом он указал на свое золотистое «Бугатти».

— Я на такси, спасибо, — сухо ответила девушка. Лайонел открыл перед ней дверцу.

— Как пожелаешь.

Катя мешкала. Сама не знала, то ли ей хотелось, чтобы он уговаривал, то ли ждала каких-то объяснений…

Сколько бы она себе не говорила, что женщины всегда будут окружать его и сердиться на него из-за каждого поворота головы налево просто бессмысленно, но кипящую внутри злость было не убедить. Невменяемая ревность услужливо напоминала ей, как она — идиотка, собиралась кинуться Лайонелу на шею и все ему простить. Не очень-то он нуждался в ее прощении, судя по его: «Линда, вы обворожительны», «Виктория, простите, я совершил ужасную оплошность — потерял ваш номер телефона», «Зои, обманщица, вы еще не стерли татуировку с моим именем на вашей правой ягодице?», «Красавицы, этот вечер и вполовину не стал бы так хорош без вас!»

Чего и говорить, в очаровании ему не было равных. Обворожительный, галантный, он с легкостью добивался благосклонности любой девушки. А потом от его интереса оставалась лишь подчеркнутая любезность.

Катя отвернулась. Слишком рано она пересмотрела свое решение о самостоятельности. Находиться во власти Лайонела означало играть по его правилам, обижаться или проглатывать обиду за обидой, ревновать и мучиться. Она, как и прежде, была не готова вернуться.

Девушка сделала шаг к машине и, не выдержав, спросила:

— Почему ты выбрал этот спектакль?

Она не видела его лица, потому что стояла к нему спиной, но могла поклясться, что он улыбнулся.

— Хотел поговорить с тобой немного о доверии, — последовал спокойный ответ.

Катя едва заметно кивнула. Психея доверяла своему супругу, не видя его лица, а он доверял ей, засыпая с ней в одной постели и веря, что та не проявит любопытство. Они доверяли друг другу и были счастливы, пока не вмешался кто-то третий…

Девушка вздохнула.

Только сейчас она осознала, насколько на острове все было по-другому. Там, отрезанные от всего мира, они доверяли друг другу и были как никогда близки и, как ни странно, счастливы.

Йоро, видимо, заметил смятение на ее лице, потому что решительно вылез из машины.

— Знаешь, Лайонел, я очень внимательно смотрел спектакль… — начал мальчик, но молодой человек его оборвал:

— Не лезь!

Катя обернулась.

— Нет, пусть говорит.

Лайонел холодно посмотрел на оборотня, а потом на девушку.

— В отношениях двоих нет места кому-то еще, и любое вмешательство со стороны, называемое участием, ведет к потерям.

Девушка опустила глаза. Она понимала, что он прав. Молодой человек протянул ей руку.

— Ты ведь знаешь, это случится — не сегодня, так завтра, через неделю… к чему ждать?

— Знаю, — пробормотала Катя, готовая принять его руку.

Но тут неожиданно Йоро спросил:

— Лайонел, как считаешь, Амур любил Психею?

Золотистая бровь чуть приподнялась.

— Несомненно.

Катя с любопытством уставилась на мальчика, а он продолжил допрос:

— А в чем проявлялись его чувства?

— О его чувствах говорит многое, — несколько раздраженно заметил Лайонел, — во-первых, Амур не обрек девушку на мучения с недостойным человеком, как требовала его мать.

— Разве он это сделал для Психеи, а не для себя? Он, покоренный красотой девушки, хотел заполучить ее в свою постель и сделал для этого все возможное.

— Допустим, — закатил глаза молодой человек. — Однако уверен, ты не станешь спорить, что своим дозволением пригласить во дворец сестер Психеи он руководствовался лишь желанием прекратить страдания любимой.

Йоро взял Катю за руку, задумчиво пробормотав:

— А не кажется ли вам, что для отношений исключительно по ночам есть другое, более внятное определение, не имеющее отношение к любви?

— Нет, не кажется, черт возьми, — взорвался Лайонел. — Не пытайся переиначить смысл того, чего не понимаешь. Эта история о любви и о пути, который проделывает тот, кто однажды подорвет доверие своей второй половинки.

Йоро покачал головой.

— А как по-мне, эта история о чем угодно, но только не о доверии! Она об эгоистичном Амуре, который рассуждал о доверии, но сам отчего-то не доверился Психее. Почему она должна была во имя любви не проявлять любопытства, а Амур не мог во имя любви открыться ей?

Лайонел молчал, яростно глядя на оборотня. А тот поднял глаза на Катю и сказал:

— Я думаю, Амур проявил любовь лишь когда смирил свою злость, обиду, гордыню и сделал Психею равной себе. Но Лайонелу до такой самоотверженности далеко.

Молодой человек коротко рассмеялся.

— Йоро, а ты не боишься брать на себя ответственность за наши отношения?

Катя помнила слова мальчика относительно советов и была несколько удивлена его напористостью. Обычно он никогда не настаивал.

Оборотень в упор посмотрел на Лайонела.

— Я не позволю тебе внушить ей, что Анжелика в вашей ссоре была сродни сестрам Психеи, и Кате нужно было доверять тебе, а не твоей бывшей любовнице! — Йоро зло прищурился. — Говоря про доверие, Лайонел, помни, кого ты заставил смотреть на то, как ради развлечения убивают людей. Довериться тебе после этого? Ну конечно, ты привык, что все, кто тебе дорог, в твоей абсолютной власти, так проще ими управлять. Ты тиран, бесконечно всеми манипулирующий. И если девочка, которая еще полгода назад была человеком, не в силах тебе противостоять и готова сдаться — то не победа. Тебе никто не может противостоять, и ты это знаешь. Но благородства тебе не хватает, чтобы добиться своей цели честно. — Мальчик подтолкнул Катю к машине. — Поехали. — И, обернувшись, добавил: — Глупо думать, что можешь пятьсот лет таскаться по женщинам, а потом однажды просто сказать «Ничего не было» и все тебе поверят.

Дверца за Йоро захлопнулась. Прежде чем машина тронулась с места, Катя успела посмотреть в окно и встретить взгляд глаз, где точно разбилось ледяное зеркало.

На круглом столе стояла свеча, мягким светом освещавшая небольшую веранду. Катя сидела в старом кресле, одетая в засученные до колен голубые джинсы и белую майку. На подлокотнике спал Олило, сложивший копытца на круглом мохнатом животике.

Йоро сидел за столом, катая по поверхности круглый гладкий камень — обычный серый с блестящими вкраплениями.

Кира сидела рядом с ним, но как часто бывало, устремив взгляд в никуда, отсутствовала. Ее розовое платье в колышущемся свете пламени казалось алым.

С улицы доносился стрекот цикад, вдали ухал филин. За окнами стояла чернота, рассеиваемая блеском луны, позолотившей верхушки деревьев.

Катя перекинула ногу на ногу и тоскливо посмотрела на шарик, катающийся по столешнице. В голове негромко и нежно звучала ледяная мелодия «Эхо Антарктиды», заставляющая немое сердце сжиматься от воспоминаний.

Девушка закрыла глаза и ей показалось, словно она вновь очутилась в объятиях Лайонела, прокравшегося к ней в спальню под покровом ночи. Тогда в Тартарусе он с порывом ветра принес ей эту мелодию, и она, подстраиваясь под его едва различимый шепот, звучала в такт их дыханию.

С приема у Бриана Джонсона прошло два дня. Катя приоткрыла глаза. Она никуда не ездила, выходила лишь ночью во двор и смотрела с крыльца на звезды. Ждала, но напрасно — Лайонел не объявлялся.

В газете, принесенной Йоро сегодня утром, она нашла заметку о том, что правитель на неделю уехал с визитом в Москву. Эта новость необычайно расстроила девушку, особенно приписка владельца газеты Давыдова: «Московские красавицы уже наводят марафет!»

«Я не стану думать», — одернула себя Катя и, поглядев на Йоро, спросила:

— Что за шарик?

Олило проснулся от звука ее голоса и сел на подлокотнике, моргая большими зеркальными глазами.

— Это глаз, — объяснил мальчик, сжимая шар в ладони. — Кире его дали Луна и Солнце.

Девушка оживилась.

— Вот как! А зачем?

На мгновение ей стало стыдно. За все то время, что они находились вместе, она не удосужилась поинтересоваться, как прошла его встреча с первыми оборотнями, Луной и Солнцем, которых мальчик сам хотел разыскать, чтобы узнать тайну своего обращения.

— Так они будут следить за нами, — отрывисто ответил Йоро. Взгляд теплых глаз остановился на безмятежном личике Киры, и губы мальчика тронула нежная улыбка. — Луна говорит, Кира ангельски чиста. Они сильно сожалели, что она вампир.

Катя хмыкнула.

— Да, помню, они невысокого мнения о нас.

Оборотень сконфуженно опустил глаза, рассматривая камень на ладони.

Не желая его смущать, девушка поспешила заметить:

— Значит, глаз. Лайонел мне говорил, что Лесное и Подводное божества отнимают у живых существ в межмирье глаза, чтобы те стали глазами в нашем мире.

— Так и есть, — кивнул мальчик, — это глаз волка.

Катя поморщила нос и с любопытством спросила:

— А Луна и Солнце рассказали тебе, почему тебя выбрали Стражем?

— Да. — Йоро подкинул камень на ладони. — Желая обратить меня, Луна и Солнце отправились к Лесному Божеству за позволением.

— Ты говорил, дети не способны пережить подобных преобразований, — напомнила Катя.

— Божество увидело, что через год я заболею тифом и умру, — тихо сказал мальчик. — Они пошли на риск, зная, что жить мне оставалось недолго.

Девушка, сама не заметившая, как рассердилась, медленно выпустила воздух. Одна лишь мысль, что ее любимчику мог кто-то причинить боль, мгновенно распаляла, рождая в животе огненный шарик.

— Ну хорошо, — окончательно успокоилась Катя и даже улыбнулась, погладив боднувшего ее рожками Олило.

Они посидели в молчании, потом девушка поднялась и, обронив: «Прогуляюсь», вышла на крыльцо.

Небо блестело от множества звезд. Луна золотым кошачьим глазом хищно смотрела из-за леса. Цикады возле старых покосившихся ступенек притихли и застрекотали чуть дальше.

Девушка привалилась к деревянной балке, придерживающей козырек над дверью. Со стороны шоссе заслышался топот. Катя не раз видела, как местные жители проезжают мимо на телеге, запряженной старой коричнево-белой лошадью. Но сейчас была ночь…

«Кому взбрело в голову скакать куда-то в такой час?» — удивилась она, вглядываясь сквозь деревья на тропу, закрытую кустарником и высокой травой.

Всадника она увидела лишь, когда тот перемахнул через поваленный в одном месте забор и оказался в нескольких шагах от крыльца.

Лайонел лучезарно улыбнулся. На нем были длинные черные сапоги с золотыми пряжками, бежевые бриджи, кремового цвета тонкая рубашка с закатанными по локоть рукавами, сверху черная жилетка с золотыми пуговицами. Молодой человек спешился и, не доходя до деревянных ступенек, остановился.

Девушка с наслаждением вдохнула ледяной аромат, исходивший от него, и крепче вцепилась в балку. От волнения воздуха вдруг стало слишком много, она задыхалась, и в сердце ощущалось томительное давление. В голове, останавливая вихрь мыслей, зазвучала мелодия «Ловец снов» и, по-кошачьи крадучись, мягко обволакивая, звонко потекла в лесной тиши.

— Разве ты не должен быть в Москве, кажется, неделя еще не прошла, — выдавила из себя Катя.

Он нахально обнажил белоснежные зубы и сделал шаг к ней, перекидывая хлыст с ладони на ладонь.

Она чуть подалась назад. Лайонел заметил и снисходительно произнес:

— Надеюсь, ты не думаешь, будто я приехал сюда выпороть тебя. — И, задумчиво созерцая ее, пояснил: — Мне хотелось увидеться с тобой.

Катя гадала, доволен ли он увиденным или нет, и насколько его разочаровал вид джинсов и майки.

— Сомневаюсь, что могу соперничать с московскими красавицами в вечерних нарядах.

Лайонел коротко кивнул.

— Полагаю, не можешь, — и, посмотрев на своего коня, смирно стоящего в двух шагах от него, предложил: — Хочешь покататься?

Девушка выдала нервный смешок. Она еще не забыла свою первую скачку на лошади зимой, когда чуть не получила копытом в лоб. Собственно, это и был тот самый — сумасшедший конь с лоснящейся черной шкурой и крутым норовом.

— Я буду рядом, — угадал ее мысли Лайонел.

«Это-то меня и пугает», — подумала Катя, но ноги уже сами вели вниз по ступенькам.

Дверь дома приоткрылась и высунулась голова Йоро.

— Со мной ей ничего не грозит, — безапелляционно заявил Лайонел, не дав мальчику и рта раскрыть.

— Да уж, — протянул Йоро, — мне прекрасно известно, что ты способен ее защитить! Но кто защитит ее от тебя, Лайонел?!

Девушка ощутила прикосновения сильных рук у себя на поясе, а в следующий миг она уже сидела в седле.

— В клетке ты мне нравился больше, — недовольно бросил молодой человек, вскакивая на лошадь.

— Не сомневаюсь, — проворчал Йоро.

— Мы немного покатаемся и я вернусь, — заверила Катя, стараясь сильно не облокачиваться на твердую грудь Лайонела. Одна его рука крепко охватила ее плотным кольцом под грудью, вторая — с хлыстом, держала поводья.

Лошадь сразу перешла на рысь и лихо взяла барьер в виде невысокого забора. Молодой человек направил животное по тропе, вдоль кустарников и тянущихся садовых участков, где-то с заборами, а где-то и вовсе без них.

Дома вскоре закончились, и они въехали в лес. Ночная сырая прохлада, принесенная теплым ветерком, ворвалась в легкие, наполняя их до предела. Луна проглядывала сквозь густые кроны деревьев, на разные голоса кричали ночные птицы.

Катя чувствовала тепло от подбородка, прикасающегося к ее виску, от пальцев на ребрах, и ей казалось, что она не вынесет такой близости, просто задохнется и закончит свою вечность, умерев от желания.

«Хоть бы сказал что-нибудь», — досадливо подумала она. Его молчание в довершение к скачке по узким лесным тропам ужасно напрягало.

Лайонел осторожно откинул ее волосы на одно плечо и прижался губами к шее за ухом.

— Ты нарочно посадил меня на лошадь, зная, что я не буду сильно сопротивляться? — не без иронии спросила девушка, втайне наслаждаясь жаром его губ на своей коже.

Он улыбнулся ей в ухо.

— Я бы воспользовался ситуацией, да боюсь, как бы твой бешеный Йоро, который следует за нами, не укусил меня за ногу. — И будничном тоном пояснил: — Своими зубами он испортит мне сапоги.

Катя оглянулась, но позади никого не увидела, а Лайонел не упустил возможности ее поцеловать. Он жадно впился в ее губы, рука легла на грудь.

Девушка первой оторвалась от него и отвернулась, мягко, но решительно опустив его руку на место.

— Тебе известно, что ты самый бессовестный вампир на земле!

— Ты могла бы быть чуточку снисходительнее, я пытаюсь ухаживать, — весело отозвался Лайонел.

Она засмеялась.

— Ну, прости, забыла засечь пятиминутку твоих ухаживаний. Наверно, мне стоит быть благодарной, что ты не содрал с меня одежду на крыльце. Ведь свидания не для тебя…

— Верно, не для меня, для тебя. Меня бы вполне устроил вариант, где ты возвращаешься в мой дом.

Они выехали из леса на опушку, Лайонел натянул поводья и, спрыгнув на землю, снял девушку.

Отсюда открывался прекрасный вид на звездное небо. Ярких пятиугольных блесток на черном полотне было так много — глаза разбегались.

Молодой человек опустился на траву и потянул за собой девушку, посадив ее перед собой. Точнее, как куклу, уложив на себя и придавив рукой — то ли обнял, то ли держал, чтобы не сбежала.

Глядя снизу вверх на его прекрасное лицо, холодные глаза в бледном сиянии звезд, Катя пробормотала:

— Не знаю, возможно, я отстала от жизни, но мне всегда казалось, что на свиданиях девушку спрашивают: «Не желаете ли присесть, полюбоваться на звезды», а не кидают на землю и не прижимают к себе, перекрывая кислород.

Лайонел посмеялся.

— Когда пойдешь на свидание с Вильямом, он учтет все твои пожелания.

Катя оскорбленно фыркнула.

— Можно подумать, один злонравный Амур позволит нам подобные вольности.

Звезда прочертила небосклон и погасла за деревьями.

— Августовский звездопад, — негромко сказал Лайонел.

— Загадать бы желание! — по-детски обрадовалась Катя, выискивая на небе звезду, которая собиралась покинуть свое место.

Ждать долго не пришлось, звезды падали одна за другой, но чаще всего слишком быстро.

— Загадала? — спросил он, когда одна маленькая звездочка медленно прокатилась по небосклону.

Катя подняла на него глаза и улыбнулась.

— Да. А ты?

Он помолчал.

— Я тоже загадал.

— И что же?

Лайонел пристально смотрел на ее губы, и у нее внутри разливался жар. Сомневаться в том, что именно он загадал, не приходилось.

— Я не верю звездам, — наконец признался молодой человек. — Они, как никто, способны на ложь — ту, что во спасение. Только никогда не ясно до конца, кого те спасают.

Девушка вздохнула. Миллионы ангельских глаз смотрели на них, и казалось, абсолютно невозможно, так неправильно не верить им.

Сочный дух травы, тонкий сладковатый запах полевых цветов при резком порыве ветра столкнулся с морозно-свежим ароматом, исходившим от Лайонела, и превратил воздух в коктейль из летней ночи со льдом.

Зазвучала «Песня о Белом» из альбома Вангелиса «Антарктида» — пронизывающе-тонкая, вибрирующая, нежнейшая и чистая. Она подобно воздуху, разделенному сейчас на зной лета с его особыми запахами и холод зимы с ледяными вьюгами, состояла из двух частей.

Девушка смотрела на мигающее звездами небо, где-то серебряное от звездной пыли, иногда чуть приподнимая ресницы, встречала пристальный взгляд Лайонела и гадала: вспоминает ли он их страстную ночь в Тартарусе под «Эхо Антарктиды»? О чем думает в этот миг?

Музыка затихла и сделала резкий переход, стала громче, по-прежнему красивая, но быстрее и совсем иной тональности.

— О чем ты думаешь?

Лайонел ответил не сразу, как будто не хотел говорить.

— О твоих словах, тех, что ты сказала мне посреди моря Уэдделла.

«Значит, он вспоминает другую ночь, — поняла девушка, — когда бросил меня».

Молодой человек негромко рассмеялся.

— Ты хотела потребовать у старейшин меня.

— А ты разозлился и сказал, что не станешь меня ни с кем делить, — с грустной улыбкой напомнила Катя.

Он взял ее руку и, нежно перебирая пальцы, произнес:

— Я еще тогда думал, стоит мне тебя получить и я остыну. А вышло иначе — остыла ты.

Девушка развернулась к нему и села на колени, подложив ноги под себя.

— Это не так.

Лайонел покачал головой.

— Разве? Ты ушла от меня и можешь жить дальше, не видясь со мной и не ища встреч. — Он помолчал, точно подбирая слова, затем отвернулся и с ноткой раздражения проговорил: — А я бесконечно думаю о тебе…

Это прозвучало как обвинение, но девушка не обиделась, пробормотала лишь:

— И я думаю о тебе.

— Но быть со мной не хочешь?

— Хочу. — Катя опустила глаза, ощущая, как глаза закололо от навернувшихся осколков слез. — Просто…

— Ведь то представление ты мне давно простила, а с Анжеликой у меня ничего не было, тебе известно.

Девушка не поднимала глаза от стыда.

— Я простила, но не должна была. И ушла от тебя из-за Анжелики, потому что разозлилась и, наверно, чтобы как-то очистить свою совесть. На моих глазах убили десять девушек, а все, о чем я думала — это как люблю тебя, как страшно прощать, ждать, когда ты наиграешься со мной и с присущей тебе легкостью и безразличием причинишь боль мне. — Он хотел возразить, но она не дала ему ничего сказать. — Ты принимаешь меня настоящую, а я тебя нет. Пока не смогу принять тебя и себя рядом с тобой, мы не будем счастливы. История повторится раз, два, десять… и ты, в конце концов не выдержишь моих истерик! — Катя посмотрела в непроницаемое лицо с застывшими льдами в глазах и, положив ладонь ему на руку, переплела пальцы с его пальцами. — Не ищу с тобой встреч в надежде, что ты это сделаешь и дашь мне почувствовать, как я нужна тебе.

Лайонел легонько сжал ее руку.

— Нужна больше, чем я способен показать. — Он откинул голову назад. — У той чертовой звезды я попросил, чтобы ты поцеловала меня. Чувствую себя полным идиотом.

Девушка тоже посмотрела на небо и улыбнулась.

— Я попросила ее о том же.

Их взгляды встретились и сразу с десяток звезд полетели вниз, прочертив на небосклоне серебряные дорожки. Звезды все сыпали и сыпали, а двое смотрели друг на друга, наслаждаясь мигом остановившегося только для них времени перед желанным поцелуем.