Ванька 2 (СИ)

Глава 32

Глава 32 Как учат на ротного фельдшера

Учиться на ротного фельдшера мне было не тяжело.

Всё же с третьего курса медицинского института я сюда попал. Осваивал дома учебную программу я, конечно, шаляй-валяй, но зачеты сдавал, экзамены спихивал. Хвосты, само собой, у меня отрастали не маленькие, но в безнадежных двоечниках не числился.

Ещё и со стороны Соломона Соломоновича за мной был контроль. Причем, в ежовых рукавицах. Никакого послабления в учёбе это не несло, преференций не давало. Вызовет меня, спросит, почему я деда позорю… Посмотрит со всей скорбью многострадального народа в глазах, головой покачает.

Хоть и многое у меня в одно ухо влетало, а из другого вылетало, но что-то и мозгах задерживалось. Вернее, на первых курсах нас больше учиться учили. Вот и вспахали пашенку под те зернышки, что сейчас туда кидали.

На ротного фельдшера учат, как точнее сказать, а — более конкретно. Как бы с конца к началу идут. С цели. Вот то-то с воином чудо-богатырем случилось, и что надо в данном конкретном случае мне делать. Теории не много, всё больше прикладная практика. Что должно у меня получиться, как стать. Не умничать много, а делать. Ручками-ручками. Быстро и как положено.

Как бы вбивают мне в голову цепочку правильных действий в правильной же последовательности. До автоматизма. Под пулями думать и рассусоливать некогда будет. Да, и сам, непонятно в каком состоянии буду находиться. Может — голодный, холодный, уставший до нельзя и с перевязанной головой…

Многим, кто со мной на занятиях сидел, и это было трудно. Какие-то они более медлительные. Не глупые, не отсталые в развитии, а вот просто как-то с меньшей скоростью соображающие. Наверное, местная жизнь так сказывается, она тут более плавно, часто неспешно течет. Не как дома. Ещё и грамотёшки почти всем не хватало. Читать и писать уметь можно по-разному. Это-то все умели, но учились мало. Чаще одну-две зимы за партой провели. И всё. А, тут тебе и латынь, и история с географией. На неразработанные мозги.

— Вань, помоги…

Почти каждый день такое я не по разу слышал. Помогал, конечно. Куда их денешь…

Преподаватели наши… Это отдельная песня.

Ну, как бы они — профессионалы хорошие, но сейчас у них предназначение другое. Самому уметь и другого научить — две большие разницы.

Они раньше, до войны, в университетах не преподавали, даже в военно-фельдшерских школах занятия не вели. Военные врачи-практики. Так, одним словом, можно сказать.

Каждый по своему разумению пытался нас учить. Скорее не учить, а натаскивать.

Ещё и своей работы выше крыши у каждого было.

Плюс — учили-то они взрослых…

Как дед мой говорил, а он на факультете усовершенствования врачей преподавал, тут не педагогика, а андрагогика требуется. Взрослых учить, совсем другое дело, чем детей. Тут свои подходы и хитрости.

В общем, получалось у них не всегда хорошо.

Но, мне тут опять повезло. Не в разрезе учёбы.

Дома тоже у нас на микробиологии такой преподаватель был. Увлеченный. Таксами. Пока он нам все новости про свою таксу не расскажет, к микроорганизмам не переходит. Мы и рады. Специально даже готовились, чтобы позаковыристее вопрос про данную породу задать. Он и рад стараться. Нам — хорошо. Меньше времени у него на опрос остаётся. Точно — дундуки, как бы Павел Павлович выразился.

Тут один из докторов-преподавателей книги собирал. Редкие, а значит и дорогие. Жалованья его на это хобби не хватало, так что приходилось ему всячески свой ум изощрять, ужом крутиться-вертеться, чтобы иной раз добраться до своей цели. У старьевщиков и подозрительных букинистов предметы своей страсти на толкучках и в других подобных местах приобретать.

Про редкие книги он нам на каждом своем занятии и рассказывал, а также про места в Москве, где всяким антиквариатом торгуют. Причем, с историей этих мест и прочими подробностями.

Книги меня не интересовали, а вот где своих золотых зверей продать — тут все варианты мне прокачать требуется. От дорогих магазинов до подворотни. Не известно, где ещё будет лучше. Ну, я пока и не тороплюсь, время у меня имеется.

— Москву знаете? — так начал Агафон Агафонович свой очередной рассказ не по программе обучения ротного фельдшера.

Несколько голов неуверенно кивнули. В том числе и моя.

Москва тут другая. Не привычная. Какие-то здания увидишь, как с родственником в дальнем краю повстречаешься, а больше таких, что дома и не было. На их местах совершенно другие здания в восьмидесятых расположены. Какие тут есть — их снесли для очистки места для нового строительства.

— Ну, хоть, что от Кремля недалеко?

Тут кивнувших стало больше.

— Так вот, книги редкие можно не дорого купить на Старой площади…

Народ опять башками замотал, словно они сейчас уже как на иголках сидят, ждут не дождутся, когда занятие закончится и они все побегут за книгами.

— А, вот тут уже, в самом названии, две несуразности. Первая — это не площадь, а улица. Вторая — Старая площадь моложе, чем Новая…

Дундуки наши — в полном внимании. Вернее, вид делают. Минутки-то капают, к концу занятия всё становится ближе.

— Новая площадь появилась в Москве в одна тысяча семьсот восемьдесят третьем году, когда толкучку с Манежной переместили под арки Китайгородской стены. Новой эта площадь стала в противовес Красной. Торговали тут тогда бойко. На Новой площади имелись более двухсот деревянных и семьдесят четыре каменные лавки. Во время пожара двенадцатого года все деревянные строения сгорели. После чего и расширили рынок. Тогда-то и появилась Старая площадь. Так назвали проезд между Варварскими и Ильинскими воротами. А, как Новую площадь обозначили участок от Ильинских до Владимирских ворот. На Старой сейчас богатейшая толкучка — всё можно купить и продать…

Агафон Агафонович продолжал поражать слушателей своей эрудицией, а я в тетради для конспектирования учебного материала себе заметочку сделал. В воскресенье туда я и направлюсь на разведку. С чего-то начинать надо.