Ванька 2 (СИ)

Глава 46

Глава 46 Весть из телеграммы в газете

Всё, что знал про Биармию, Илья Ильич рассказать мне не успел.

На самом интересном месте нас прервали.

Над дверью в торговый зал магазина прозвенел колокольчик и через несколько мгновений в кабинете антиквара появился уже знакомый мне человек. Донат Всеволодович. Ну, тот, что из «Орла».

Вид у него был какой-то взъерошенный. Пальто расстёгнуто. Пьян, к тому же, посетитель был изрядно. Но, ещё в памяти.

— Читали?

Донат Всеволодович бросил на стол газету. В кресло бухнулся.

— Что?

Одновременно я и Илья Ильич ворвавшемуся вопросом на вопрос ответили.

— Порт-Артур!

Донат Всеволодович заскрипел зубами.

— Что, Порт-Артур?

Илья Ильич схватил изрядно помятый газетный лист.

— Сдал, сука… Стессель…

Прорычал почти Донат Всеволодович. Кулаком по столу саданул.

— Как, сдал?

Илья Ильич побледнел. Сын у него там. Владимир Ильич.

Трясущимися руками антиквар развернул газету. Глазами нашёл нужное.

— Позор… Как так?

Да, так было в телеграмме с Дальнего Востока и прописано. В девятнадцать часов двадцатого декабря одна тысяча девятьсот четвертого года подписан акт о капитуляции крепости Порт-Артур.

— Сын… Владимир…

На антиквара было жалко смотреть.

— Сука… Стессель… Предал героев…

Рвал и метал Донат Всеволодович. Было от чего.

Меня новость про Порт-Артур тоже как ножом по сердцу резанула. Где-то там и мой родственник сейчас сражался. Прапрадед. Дед у себя в шкатулке со своими орденами его крест «За Порт-Артур» хранил. Серебряный. Офицерский. Сам крест на манер Георгиевского, но со скрещенными мечами. В центре креста розетка в виде шести бастионного многоугольника крепости. В ней на белой эмали чёрный силуэт эскадренного броненосца. На горизонтальных концах креста выпуклые надписи. На левом — «ПОРТЪ», а на правом — «АРТУРЪ». На обороте знака — штифт для крепления к одежде. Дед наградой своего деда очень гордился. Мне про его подвиги рассказывал. Ну, и вообще, как наши там воевали. Цифры приводил. Японцы де потеряли во время осады крепости более ста десяти тысяч человек, из них — десять тысяч офицеров. Потери русской армии — двенадцать с лишним тысячи человек, из них убитых более пяти тысяч, умерших от ран почти две с половиной тысячи и умерших от болезней ещё полторы, пропавших без вести — тысяча, умерших в госпиталях Порт-Артура в течение месяца после капитуляции — одна тысяча пятьсот с небольшим, умерших при следовании в плен — четыре десятка и умерших в плену триста пятьдесят человек.

— Сука… Стессель… Под суд его, сволочь…

Всё повторял Донат Всеволодович.

— Ильич, плесни… — указал пришедший на сейф, что в кабинете Ильи Ильича стоял.

Не первый раз он здесь, знал, что и где хранится.

Хозяин кабинета не отказал. На меня вопросительно посмотрел. Я утвердительно головой кивнул. Тут же на столе нарисовались три стопочки петровских времен и графин шустовского.

Выпили. Закусили мануфактурой. Илья Ильич снова разлил.

Телеграммы из Порт-Артура я ещё в селе у Федора из всех других выделял. Из-за прапрадеда. Он как бы меня со здешним миром связывал. Дед ещё не родился, про отца и не говорю.

Бои за крепость начались в августе. Мужики в селе тогда эту новость горячо обсуждали. Удержат? Сдадут? Больно уж силы были не равные…

Потери японской армии были огромны. Мужики головами качали. Хорошо де наши воюют. Однако, и вздыхали. Списки погибших из Вятской губернии тоже в размерах выросли. Оставлен на поле боя… Ранен…

— Более тридцати тысяч в плен сдал… Сука…

Я из воспоминаний вынырнул. Донат Всеволодович опять Стесселя почём зря крыл.

— Могли ведь ещё защищаться. Да, Илья Ильич?

Донат Всеволодович Илью Ильича чуть не в грудь своим пальцем тыкал. Антиквар вздыхал и головой только качал.

— Володя там у меня… Сыночек…

Илью Ильича начало развозить. Он больше чай любил, алкоголь редко употреблял.

Графин Ильи Ильича опустел. Душа же Доната Всеволодовича огнём горела. Тушить его требовалось.

— Иван, не в службу, купи пару «Курвуазье».

Сам пятерку мне протягивает.

Сходил. Тут, недалеко. Две бутылки принёс и двугривенный сдачи.

По мне, лучше бы ямайского рома взяли. На три бы бутылки хватило и ещё полтинник остался. Но, как уж Донат Всеволодович заказал…

Весь коньяк мы так и не допили.

На второй бутылке Донат Всеволодович в «Орёл» на извозчике укатил. По причине сна Ильи Ильича. Со мной вдвоем пить он не пожелал. Ну, его дело.