Вечерний час

Глава 7

Паша быстро рассказал все девушке и спросил:

— Как ты думаешь, есть надежда уехать сегодня туда на автобусе?

— Наверное да, но сначала мы ведь должны обратиться в спасательную службу. А еще нужно запастись какими-нибудь медикаментами и средствами первой помощи, если люди уже плохо себя чувствуют. Только я боюсь, что в аптеке сейчас и так большой наплыв из-за аварии: больные у нас часто вынуждены почти все покупать сами.

— Ты, конечно, права, но меня так и подмывает сорваться и лететь туда! В то же время страшно приехать и увидеть своих друзей погибшими.

— Прекрати нагнетать раньше времени, Павел! Тебе же ничего не говорили про жертвы?

— Да им просто все равно, Тэя. Такие люди не только о незнакомых эфиопах не думают, но и о земляках, а то и о родственниках. Человеком больше, человеком меньше...

— Послушай, сейчас не до того, эти мысли тебе только душу травят. Давай так: ты обратись в пожарно-спасательную часть, а я постараюсь найти лекарства. Хорошо бы еще запастись бинтами и марлей, но где их сейчас достать?

— Если у людей есть возможность укрыться в домах, то надо завесить все проходы и щели влажной тканью — покрывалами, платками, да чем угодно. Так по-всякому легче дышать. Но с водой там, правда, тоже негусто, надо запасаться здесь.

— Это ты хорошо сообразил! Давай браться за дело, — воодушевленно сказала Тэя. — Я думаю, тетя Мириам сможет помочь: у нее есть какие-то снадобья. Во всяком случае непременно схожу к ней еще раз.

— Какая ты умница! — улыбнулся Паша и поцеловал ее в затылок. — Я еще не видел таких девчонок, и смышленых, и отчаянных, с которыми ничего не страшно.

— Ты вообще многого обо мне до сих пор не знаешь, — хитро подмигнула Тэя. — А теперь не будем больше тратить время. Не хочу, чтобы мы расходились в разные стороны, но по-другому нельзя: надо чтобы кто-то был на подхвате.

Она быстро переоделась в тунику и джинсы, зашнуровала кеды и когда Паша тоже собрался, вышла вместе с ним на улицу. Мать на прощание тихо сказала ей что-то на амхарском, выбежали навстречу и братья, которые показались Паше очень похожими на Тэю. По-видимому, они были погодками, оба кудрявые и черноглазые, одетые в яркие футболки. Мальчики робко улыбнулись необычному гостю.

— Я еще с вами непременно поиграю, когда вернусь, — тепло сказал Паша и потрепал их по макушкам.

Перед уходом он попытался дозвониться до Хиллара, и во второй раз тот все же взял трубку.

— Хил, как ты там? — чуть не воскликнул Паша. — Вы все целы?

— Да целы, целы, Пол, что ты, — промолвил Хиллар, — чего нам сделается-то?

Но по голосу Паша понял, что приятель что-то недоговаривает, и решительно спросил:

— А если честно? Что сейчас с дымом?

— Ну да, сейчас уже фонит не по-детски. Кое-кто успел уехать в Дыре-Дауа или еще куда-нибудь, но теперь неизвестно, когда будут автобусы. А автомобилей у нас мало, всех не запихать. У моего отца, например, нет, так что не знаю... И мама, и Амади уже плохо себя чувствуют, сейчас вот попытаюсь врача вызвать.

— Ладно, давай, а я постараюсь поскорее приехать, — ответил Паша, подумав, что Хиллар по крайней мере пытается что-то предпринять без лишней паники и это уже добрый знак. Он также посоветовал товарищу воспользоваться мокрыми покрывалами, и тот обещал все сделать.

Затем Паша посмотрел на Тэю и сказал:

— Ну что, давай браться за дела. Береги себя только, хорошо?

— И ты себя береги, мы непременно скоро увидимся, — твердо ответила девушка. — Знаешь, я одну вещь хочу тебе сказать... Наверное, я была бы рада, если бы ты уехал домой со своими, вот честно. Потому что я тебя люблю и хочу, чтобы ты был цел и невредим несмотря ни на что. Но я не могу тебя отговаривать, и тоже именно потому, что люблю. Что же это за путаница такая, Павел?

— Я тоже тебя люблю, Тэя. И я очень рад, что ты это сказала, — ласково промолвил Паша. — К тому же, не забывай: у меня и корыстные мотивы есть, там осталась картина, которую подарила тетя Мириам! Разве я могу ее потерять?

Тэя грустно улыбнулась его шутке. Они не поцеловались, не обнялись на прощание, только обменялись взглядами, в которых сквозила тревога и надежда. Больше Паша не мог затягивать и первым пошел в сторону пожарной части — путь ему подсказали Тэя с матерью.

Добиться аудиенции у начальства оказалось нелегкой задачей — с хорошо одетыми европейскими туристами должностные лица неохотно шли на контакт, — но когда Пашу наконец выслушали, он понял, что проблемы на этом не кончаются. Часть была в основном укомплектована молодыми добровольцами, которым недоставало квалификации, к тому же их порядком измотало недавнее происшествие.

— Но это еще полдела: хуже всего то, что катастрофически не хватает воды, — вздохнул начальник, на деле оказавшийся довольно интеллигентным, уже немолодым человеком. — У нас это очень дорогая вещь, так что из экономии приходится тушить чем угодно. За такое короткое время нам не запастись водой: жилища в этом городке вспыхнут как спички, если огонь действительно до них дойдет.

— А если попытаться вовремя эвакуировать жителей? Куда я могу за этим обратиться?

— Это не так просто, как кажется: нужно еще организовать принимающие пункты. Не везти же людей в никуда!

— Так что же делать? — с отчаянием спросил Паша. — Ждать, пока все сгорит, а спасутся только единицы, у кого есть личный транспорт?

— Ну, все не так безнадежно, парень. Ты сейчас вот что сделай: позвони еще раз своим знакомым и передай, чтобы они укрылись в домах, загерметизировали все щели и готовились. А я пока свяжусь кое с кем насчет транспорта, в неофициальном порядке. Это будет гораздо эффективнее, хоть и в обход инструкций.

— Спасибо! — вздохнул Паша с облегчением. — Я уж и не надеялся, что меня кто-нибудь поймет...

— Ну конечно, я тут всю жизнь тушил пожары, а ты без году неделю пробыл, но мне тебя, само собой, не понять, — шутливо проворчал начальник. — Ладно, ты не хмурься, я сам когда-то был такой как ты. Бригаду пожарных вышлем, но не могу ручаться, что быстро, так что поезжай пока сам и по пути обязательно воды набери, если попадутся источники.

Паша еще раз попробовал связаться с Хилларом, однако теперь связь оказалась недоступной. Боясь, что телефон преждевременно разрядится, он оставил попытки и только позвонил Тэе. Через некоторое время к пожарной части прибыл довольно вместительный грузовик и Паша попросил водителя сначала подъехать к дому тетушки Мириам.

Пожилая негритянка вместе с Тэей и еще несколькими молодыми ребятами уже дожидалась на улице, при ней была большая клеенчатая сумка. Лицо тети Мириам было почти таким же безмятежным и непроницаемым, как прежде, только в уголках рта появились горестные складки, которых Паша до этого не замечал.

— Вы поедете с нами?

— Да, Павел, я взяла с собой средства для очистки легких и от ожогов, они могут пригодиться. Не тревожься так, мы не допустим большой беды.

— Спасибо, — с чувством сказал Паша и положил руку на плечо Тэи, которая села с ним рядом. У нее был заметно усталый вид.

Наконец машина тронулась, по кузову перекатывались многочисленные канистры для воды. Паша и Тэя время от времени выглядывали из-под брезента, чтобы сориентироваться. Дыре-Дауа остался позади, дорога становилась все более неровной, а по бокам тянулась пустошь грязно-бежевого цвета. Судя по окрикам шофера, иногда по пути попадались караваны верблюдов, а их невозмутимые погонщики считали ниже своего достоинства уступать дорогу.

— Тетя Мириам, — наконец заговорил Паша, когда в горле совсем пересохло от тревоги, — а кто вообще эти люди? Почему они живут в лесу, что означают их ритуалы и почему против них никто не смеет пойти?

— Не то чтобы никто не смеет, Павел, просто все попытки оказывались напрасными. Их никак не вытравить, пока они сами не захотят уйти на другую землю. Так и скитаются, ни с кем особо не воюя, но и не заводя дружбы, не оглядываясь на время и перемены. А кто они такие... Знаешь, была в народе такая легенда, я ее слышала еще будучи в твоем возрасте. Когда эта земля еще не звалась Абиссинией, жили на ней оседлые племена, которые строили поселки, сеяли и собирали урожай, молились своим богам и не знали иной жизни. Но однажды какой-то шаман прочитал в ночном небе дурные знаки — по крайней мере так он истолковал своим соплеменникам. Он настаивал, чтобы племя переселилось в какой-нибудь далекий край, но людям хотелось совсем другого. Одни решили, что в небе поселилась нечистая сила, от которой начался недавний мор скота и засушливая погода. Вооружившись луками, дубинами и копьями, они ушли вглубь туманного леса — похожего на тот, который ты видел, Павел, — обещали прикончить злую силу и принести трофеи, но так и не вернулись. Ни один из них больше не появлялся в родных местах, и даже останков не обнаружили. Тогда старики решили, что нечистая сила требует человеческой жертвы, и выбрали на эту роль здорового крепкого мальчика — девочек берегли, потому что им еще потомство вынашивать, а мальчик, повзрослев, может оплодотворять хоть каждый день...

Тетя Мириам на время приумолкла, но Паша и Тэя ничего не переспрашивали и терпеливо ждали, пока она снова начнет рассказывать.

— Но кровавые обычаи в племени не приветствовались: в случае жертвоприношения ребенка просто должны были отвести в лес, откуда он никогда не нашел бы обратную дорогу. Так отвели и этого мальчика, и ждали, что нечистая сила выразит свою благосклонность и пошлет спасительный дождь. Но дождя все не было, зато мальчик вернулся в селение на следующий день и рассказал удивительные вещи.

— И что же он рассказал? — спросил Паша, невольно затаив дыхание.

— Он рассказал про огоньки за лесом — синие, красные, зеленые, которые то мерцали как звездочки в южную ночь, то переливались будто пламя костра, и туман в лесу тоже становился то голубым, то алым, то сиреневым. И эти огоньки подсказали и осветили ему дорогу, а еще поведали о далеких краях, где возвышаются удивительные дома, об огромных реках и морях, о лесах и пустынях, где деревья и песок круглый год белые и холодные, а еще там обитают диковинные звери и птицы. И люди там совсем другие — с белыми лицами, с глазами цвета неба или речной воды. Мальчик рассказывал так, что его заслушались даже старейшины. И конечно, после этого много отчаянных молодых людей, да и не только молодых, бросилось в лес, увидеть своими глазами чудеса, о которых он говорил.

— А что потом случилось с этими людьми? — встревоженно спросила Тэя.

— Они вернулись и тоже рассказали много чудесного, но многие им не верили, считали, что лес просто наводит на людей морок. И мальчик якобы просто пересказывал свои бредовые видения, как и все, кто последовал за ним. А шаман, с которого все началось, особенно настаивал, что в лесу живут демоны-прельстители, которые со временем отведут глаза всем его соплеменникам и сожрут их. И задумал он развести ритуальный костер, сжечь в огне какие-то особые колдовские травы, дым от которых вроде как выводит на чистую воду — выедает глаза лгунам и предателям. Так и сделал, да только пламя легко перекинулось на деревню и много народу погибло. Но что стало с тем мальчиком, сгорел он или смог уцелеть и сбежать в другие края, — этого так никто и не узнал.

Тут тетя Мириам призадумалась, и молодые люди не решались ее тревожить. Лишь несколько минут спустя она посмотрела на них и добавила:

— И вот якобы с тех пор души тех людей так и бродят неприкаянными по лесам и разводят там свои костры, внося страх и раздор в новые деревни и города. Но вы, ребята, понимаете, что это всего лишь легенда, а правда может быть гораздо страшнее и запутанней.

Паша только вздохнул, а Тэя задумчиво смотрела в пол. Другие парни и девчонки, которых она позвала с собой оказать помощь, явно были потрясены этой историей. Машина останавливалась у всех попавшихся колодцев и колонок до тех пор, пока все канистры не были наполнены водой. Наконец показался городок, из которого Паша уехал совсем недавно, но ему казалось, что пронеслись не часы, а дни или даже недели.

Даже время года будто изменилось: солнце больше не светило, а коптило сквозь мутную серую пелену, все краски поблекли и мир окрасился в пепельный цвет. Люди на улицах попадались редко и были похожи на призрачные тени. Аляповато-яркие вывески магазинов, кафе и ларьков со сладостями казались зловещим напоминанием о житейских радостях, которые сгорают от одной искры лесного огня. Пашу удивило то, что несколько легковых машин стояли прямо на улицах или под навесами. «Почему их владельцы еще не уехали? Не успели? С ними случилось что-то непоправимое?» — подумал он.

Перед тем, как вылезти из грузовика, тетя Мириам раздала молодым людям марлевые повязки, и одни взялись вытаскивать канистры, а другие пошли обследовать жилища.

Паша первым делом бросился к дому, в котором его приютили на время практики, боясь, что хозяевам уже не помочь. Но к его облегчению, изнутри доносились шорохи и голоса.

Хиллар открыл на стук и тут же обнял Пашу, от души хлопая по спине:

— Пол, ты вернулся, придурок ненормальный! Я знал, что ты нас не бросишь...

— Как вы себя чувствуете? — спросил Паша. Тут подошел и отец семейства с одним из малышей на руках, а Амади, осунувшаяся и побледневшая, сидела в уголке дома, на покрывале, но тоже улыбалась Паше. Рядом с ней возились младшие сестра и брат.

Мехар, хозяин, сдержанно поблагодарил парня — было видно, что последние сутки его основательно измотали, — и Паша стал объяснять их план. Вскоре пришла Тэя и принесла влажные компрессы и какие-то флакончики, которые передала ей тетя Мириам. От этих снадобий детям сразу стало лучше.

— А где ваша мать, Хил? — встревоженно спросил Паша.

— Там, — как-то неопределенно ответил парень, указав подбородком в сторону одной из ширм.

— А в чем дело? Она в сознании?

Хиллар собирался что-то ответить, но тут Чабела быстро вышла из-за перегородки и забрала у Амади одного из детей. Она встала перед Пашей и он с изумлением увидел, что ее выпуклые черные глаза блеснули гневом, губы подрагивали, а лицо походило на экспрессивную ритуальную маску. Всклокоченные черные волосы, выбившиеся из-под платка, дополняли этот образ. Женщина заговорила на амхарском, но Паша ее понимал, за исключением отдельных слов.

— Это ты во всем виноват! — произнесла она вполголоса. — Ты принес в наш дом невзгоды, когда начал учить наших детей, прививать им чужие порядки! Из-за тебя у нас в семье начались распри, мы много лет жили в мире и согласии, а ты за один месяц настроил против меня мужа и детей. Я всего лишь хотела вырастить свою дочь добродетельной девушкой, но тебе же этого не понять! Ваши женщины сызмальства не дорожат собой, растрачивают и тело, и душу, а ваши мужчины настолько слабы, что мирятся с этим и берут порченых в жены и матери своих детей! И теперь боги на нас разгневались, за отступничество, за то, что наши дети идут на поводу у соблазнов, и послали это бедствие...

— Ах это боги послали на вас лесной пожар? А не дикари, которые много лет плюют на общественную безопасность, а вы настолько тупы и ленивы, что не хотите ничего с этим сделать? — жестко сказал Паша, чувствуя, как предательски дрожат руки. — Но к вашим детям это не относится: вот они вырастут умными и толковыми людьми, за ними, хвала небесам, будущее в Африке, а не за вами и тем бредом, который вы пытаетесь им толкать!

— Да как ты смеешь? — крикнула Чабела. — Ты пользуешься тем, что дети еще не знают жизни, и соблазняешь их вашими благами, а ценятся у вас только деньги и разврат! Конечно, они тебе поверят, потому что еще глупые, и им легче верить, что счастье дается легко и приятно, а не путем труда и испытаний!

— И где же ваш труд, если вы до сих пор живете в трущобах, моетесь из бочки и умираете от инфекций, которые в моей стране давно прививаются и лечатся? А ваши испытания... Это вам как раз легко и приятно терпеть проблемы, а не решать их, даже если они грозят вашим детям болезнью и гибелью.

Паша осторожно взглянул в сторону детей Чабелы, боясь встретить осуждение. Но Амади смотрела в пол и по ее лицу ползли слезы, а Хиллар безмолвно коснулся его локтя.

— Оставь парня в покое, Чабела, он дело говорит, — вмешался Мехар. — Надо уже дать детям пожить нормально! Мы сейчас только время теряем, а надо собираться и уезжать, пока этот чертов пожар не разгорелся.

— Я никуда не поеду из своего дома, — заявила жена. — Почему мы должны верить россказням этого белого мальчишки? Что он знает о нашей земле? Он поди ни одного пожара и в глаза-то не видел, а берется указывать взрослым людям, которые еще приняли его со всей душой!

— Еще как поедешь! — повысил голос Мехар. — Сама-то ты что знаешь? Дальше своего города почти нигде и не была, а берешься рассуждать! Он хороший парень, дети его любят, и он пытается помочь. А больше никому до нас нет дела. Так что собирай детей в дорогу, я сказал!

Чабела в гневе прокричала что-то совсем неразборчивое для Паши, и тут муж с силой сжал ее запястье. Она стихла и с поникшей головой ушла за ширму. Тем временем Амади поднялась с пола и стала собирать детские вещи.

Паша не сразу опомнился: он всегда был очень спокойным и миролюбивым юношей и такой взрыв гнева и боли оглушил его самого, будто выжег изнутри. Ему вдруг показалось, что все это уже было с ним в иной жизни: такие же угрюмые лица, такое же бессмысленное и злое упрямство, такие же ядовитые запахи, витающие в темнеющем небе. Между тем они становились все ближе и сильнее, и хозяева стали поторапливаться.

— Пол, выше голову, — ободряюще улыбнулся Хиллар, — мы от матери это занудство сколько раз слышали, будто она и впрямь самая умная на свете! Но что поделаешь, другой-то у нас нет. Не сердись, она потом еще скажет спасибо.

— Да разве я об этом забочусь? — вздохнул Паша. — Не надо мне спасибо, но зачем вот так-то, под дых бить? Я же просто помочь хотел!

— Спасибо, Пол! — тепло улыбнулась Амади. — Ты очень хороший, будто из сказки.

Эта наивная похвала невольно вызвала в памяти недавний рассказ тети Мириам, и Паше даже стало слегка не по себе. Но девочка смотрела на него так искренне и ласково, что он немного успокоился.

Тут подошла Тэя, которая оказывала помощь в соседнем доме, и с тревогой посмотрела на любимого.

— Что такое, Павел? Твои друзья в порядке?

— Так, более-менее... — невесело усмехнулся Паша. — Ничего, Тэя, прорвемся. Я только боюсь, что еще найдутся желающие сидеть на заднице ровно, пока огонь их не сожрет. Так что без ссор и скандалов не обойтись, а у нас каждая секунда на счету.