Вечная Жизнь. Красный том (СИ)

Глава X Сумерки

Готланд. Скандинавия. 476 год н. э.

Последний год Западной Римской Империи. Переворот Одоакра.

Сегодня был хороший улов. Проданную рыбу удалось обменять на множество шкур. Их требовал корабельщик, завершающий свою работу. Рыбак мог продавать всю свою рыбу — ему она была не нужна.

Он может вновь выйти на арену. Там получится убить двух-трёх смельчаков. Кровь, разгорячённая схваткой, вкуснее прочих. Никто и не подумает, что огромный медведь, которого не могут победить уже больше года — это всем знакомый рыбак Эйвор.

Он происходил из разгромленного клана. Много зим уже прошло с тех пор, как их вождь — Беренгар Стойкий — потерпел поражение в бесчестном бою. Вождь требовал хольмганга, а вероломный римлянин пришёл с подмогой. Египетские шакалы загрызли вождя, а римский орёл выпил его кровь.

Будто этого мало, клан Эйвора унизили и изгнали с общих земель почитателей Луны. Они были вынуждены покинуть плодородные германские луга и уйти на север. Многие после этого покинули клан и стали изгоями. Они променяли честь на какое-никакое, но подобие свободы.

Отец Эйвора был не из таких. Он поселился на острове Готланд, среди рыбаков и торговцев. Старался показаться здесь своим, никогда не убивал без причины. Никто из живущих здесь ни разу не узнал в нём Зверя, который терзал остров без малого триста лет. Местные жители были суеверны, поэтому никто не придавал значения долгожительству загадочного пришельца с юга. Просто говорили, что ему благоволят Боги, а в особенности Бальдр — бессмертный любимец всего живого.

Эйвор не был родным сыном своего отца. Тот принял его в семью после обращения — такова была традиция северного клана. Произошло это почти сто лет назад, а значит родной отец Эйвора уже давно пирует с богами.

Сегодня был важный день для Эйвора — он придёт смотреть свой новый корабль. Именно на нём он хочет переплыть южное море и посмотреть на древнюю родину своего клана. Он хочет сделать это не как изгой, но как мститель. По слухам, вероломный Теомах уже несколько лет как умер, а значит все его приказы должен подтвердить его преемник, вот только ему придётся отвечать перед приемником Беренгара, а иначе закон не будет иметь полной силы. Так считал Эйвор. Так не уставал подтверждать его отец, пока не затонул в водах южного моря во время шторма. Эйвору больше повезёт — перед отплытием он умилостивил Богов. Тора — дабы тот не насылал грозу на его пути. Одина — дабы не заплутать в незнакомых водах. Ну и Локи — просто чтобы коварный Бог не устроил какую-то напасть на пути Эйвора.

Корабль строился в неприглядной бухте, в тайне от всех жителей Готланда. Всё потому, что Эйвор строил не торговый корабль, но военный, а островитяне не хотели идти войной на земли, с которыми вели торговлю и заключили союзы.

Эйвор не думал о таких несущественных вещах. За сто лет жизни он так и не научился читать. Руны казались ему слишком сложными, а латынь он считал бесполезной и даже какой-то унизительной. Отец до самой смерти настаивал на необходимости изучения языка римлян — якобы без этого не получится потребовать у них возмездия за столетия унижений. Эйвор не собирался говорить с римлянами — он возьмёт своё силой.

На поясе Эйвора была изображена руна Маннас — руна Луны. Единственная руна, которую он знал. Она представляла собой два лунных серпа, противопоставленных друг другу — Луна убывающая и Луна нарастающая. Именно такой символ покровительствовал Северному клану Луны.

Сородичи Эйвора приняли руническое письмо от местных жителей — данов, свионов, ютов и остальных. Вместе с рунами изгнанники узнали и о богах, которым поклоняются на этой далёкой земле. Обращённые с удовольствием приняли воинственный культ. Оказалось, что некоторые легенды, как то например о людях-медведях или людях-волках вполне можно было воплотить в реальность. Это облегчало жизнь.

Эйвор ушёл с торговой площади, неся за спиной вместительные мотки шкур. Сейчас ему необходимо зайти в свою землянку, снять одежды торговца, завязать длинные светлые волосы в хвост, чтобы не мешался в дороге, и направиться к корабельщику.

Мастера корабельных дел звали — Гутмунд. При первом взгляде на него, может показаться, что этот человек чем-то разгневал богов. Одна нога у него была короче другой, а на левой ступне не хватало двух пальцев; на спине он имел чудовищный горб, а лицо его было так искривлено следами поветрия, что стало похоже на шершавую кору дерева. В добавок, будто всего этого было мало, Гутмунд был слеп на один глаз. Конечно, нет ничего удивительного в том, что этот человек не верил ни в каких богов — он считал, что будь в мире хоть какая-то высшая сила, она бы уже давно услышала его мольбу и воздала по заслугам. Но такой силы не существовало — в этом корабельщик был уверен.

Любой обычный житель острова сторонился обиталища Гутмунда — боялся заразиться. Только необычайное мастерство помогло калеке выжить в этом жестоком мире — часто вожди присылали к нему слуг, тех кого не жалко, с требованием построить такой-то корабль или починить уже существующий. Несколько раз к нему приходили люди из империи — те не просили, лишь напыщенно давали мешок монет и приказывали наладить паруса на их простецких судёнышках. Таких просителей Гутмунд отсылал прочь — деньги он не принимал, они ему были не нужны. Правда, вот уже несколько лет римляне совсем не заходили. Гутмунд не верил, что римские псы наконец научились сами латать свои корабли. Скорее уж, нашли другого корабельщика поближе. Да и невелика потеря — без работы он всё равно не останется, тем более, что с недавних пор у него есть дело, которое растянется на очень долгое время. Рыбаку Эйвору нужен корабль, который сможет доплыть до самой земли ютов. Этот каменистый полуостров имел настолько неровную береговую линию, что его старались обходить стороной все торговцы и рыбаки с Готланда. К счастью, Гутмунд знал особую технологию сгиба досок — расспросил одного приплывшего моряка с дальнего юга. Хотя остальным жителям острова говорил, якобы увидел тайну во сне.

Корабль был почти готов — пару дней работы и можно будет спускать со стропил. Сегодня Эйвор должен принести плату — очередной моток шкур, которым корабельщик утеплит своё жилище перед зимой. Всё складывается удачно — итоговой платы как раз хватит для полного покрытия землянки.

До вечера оставалось совсем немного времени — небо на западе пылало разными цветами, названий которых Гутмунд не знал. Эйвор всегда приходит после заката — очередная странность, но Гутмунду не было до этого никакого дела.

На склоне показался Эйвор. Внушительный, как всегда — шкуры за спиной только усиливали впечатление. Сказать по правде, Гутмунду не терпелось показать заказчику готовую работу — сегодня он сделает это впервые. Мастер наконец доделал отличительную черту этого судна — ощеренную пасть огнедышащего змия из легенд. Эйвор не просил этого, но казалось, что ему придётся по душе такая работа. Рыбак заметил Гутмунда и помахал ему рукой. Мастер поприветствовал в ответ.

Эйвор сбросил шкуры у землянки Гутмунда и обратился к мастеру:

— Ты обещал сегодня показать свою работу. Я в предвкушении.

— Конечно, Эйвор, всё будет как обещал. Пойдём к бухте, там ты всё увидишь.

— Подожди, перед этим, мне нужно с тобой поговорить.

— Ладно. Только зайдём внутрь? Я забил несколько диких уток.

— Хорошо, зайдём, но только от дичи откажусь.

— А что так? Дал клятву перед богами в ответ на удачный поход?

— Нет. И об этом я тоже тебе расскажу. Пойдём уже — холодает.

Гутмунд отодвинул новые шкуры и пропустил гостя внутрь. Эйвор прикрывал нос рукой, когда проходил мимо приготовленной утки — Гутмунду это показалось странным.

В этот вечер все жители Готланда заметили странное явление на небе — взошла красная Луна. Издревле это считалось предвестием больших потрясений.

Рим. Город, которому покорялась вся земля, лежит в руинах. Император Ромул, которому народ дал прозвище Августишка, сбежал в Равенну — в последнюю резиденцию, всё ещё лояльную римской власти.

Вот уже более полувека весь Римский Мир лихорадит в предсмертных конвульсиях. Императоров назначают варварские вожди, во главе легионов становятся командиры из германцев, вандалов, готов и иных прежних дикарей. Казалось, что наступает тот самый апокалипсис, который предсказывали христианские пророки.

Ещё шестьдесят лет назад, когда в город нагрянули орды Алариха, выжить смогли лишь те, кто скрылся в христианских храмах. Варвары разрушали, жгли, грабили всё до чего могли дотянуться, но только не церкви. Аларих, как и все его люди исповедовал одно из течений христианства. Воистину удивительно то, какую силу имело слово Христа в глазах диких и угнетённых народов. Рабы, варвары, рядовые солдаты — почти все стали христианами ещё до того, как Константин снял все запреты и запретил гонения на последователей этой веры. Хотя была и обратная сторона медали. Как раз тогда, когда к городу подходил Аларих, жена императора Гонория, Серена — ревностная христианка — приказала разграбить и предать огню храм богини Весты, покровительницы семейного очага. Поговаривают, что после этого она заняла место верховной жрицы, надела её облачение и прилюдно совершила извращённое насилие над жрицами, постоянно приговаривая, что раз богиня не испепелила её на месте, значит не имеет она настоящей силы.

Ровно через месяц город осадил Аларих. И хотя он сам был христианином, но не мог пойти против воли разгневанных жителей, которые требовали от освободителя суровой кары для бесчестной блудницы Серены. Ходили слухи, что когда сжигали её на костре, она приняла обличие чудовища из древних легенд — Медузы Горгоны. Глаза её стали змеиными, проявился раздвоенный язык, а сама она кричала не своим голосом.

Румил прекрасно помнил те события. Тогда он был среди войска Алариха. С того самого момента, когда мастер Теомах спас его, воспользовавшись силой чудодейственного камня, он стал ревностным защитником порядка в Риме. Мастер Теомах отправлял его в самые разные области империи для сдерживания и направления всё новых вождей. Но самое главное, что предстояло делать Румилу — это противостоять Роксане, которая активно множила свою противоестественную армию.

Вот только, недавно поползли слухи о том, что великая владычица умерла. Ни Румил, ни Теомах этому не верили, потому решили узнать всё лично — в Константинополе.

Великий город процветал. Перекрёсток мира, центр торговли, наук, философии. Казалось, ничто не сможет затмить блеск града Константина, под управлением мудрого автократора Зенона — кровь от крови римских патрициев.

Сегодня император принимал послов от Сасанидов. Те называли Константинополь — Истинполин, что с греческого означало — «в Городе». Императору льстило такое сравнение. Именно так — «Город» — раньше называли Рим. Теперь, когда от Рима остались одни осколки, именно Константинополь станет тем оплотом порядка, что удержит бушующий хаос.

Зенон ещё помнил те времена, когда земли Восточной Римской империи терзали варварские гунны, со своим вождём Аттилой. Тогда сам Константинополь чуть не был повержен и стёрт в пыль. Однако византийцы умеют принимать поражение, когда это необходимо, а также знают, когда стоит проявить силу. Когда император Феодосий, заключивший мир с гуннами, умер, позорно упав с лошади — его приемник написал такое послание вождю варваров:

Было большим удивлением для всех когда оказалось, что посланником, который повезёт сие письмо Аттиле оказалась женщина, фаворитка императора — черноволосая латинянка Феодора. Она сказала, что знает нрав вождя дикарей, что он мол:

Конечно, никто тогда не поверил глупой латинянке, но перечить решению автократора было не принято.

Зенон не знал, как проходили переговоры с Аттилой, зато это прекрасно помнила сама Феодора:

Она долго шла вдоль разорённого побережья Дуная, намереваясь встретится с Аттилой в его ставке. Её крылатые разведчики уже доложили ей о том, что Аттила не является смертным. Он обращённый. Притом из неизвестного клана. Следов присутствия Зверей в его лагере замечено не было, хотя это не облегчало задачу. Каппадокийцы тоже не имели Зверей, однако имели врождённую склонность к управлению мыслями, а кроме того, как стало известно позже, обладали искусством лицедейства. Как оказалось, их соглядатаи наблюдали за каждым важным событием в истории обоих империй.

Сразу после того, как владычица Роксана узнала об этом, она собрала все свои силы и разгромила общину в Каппадокии. Конечно, нужно понимать, что были уничтожены не все представители каппадокийского Культа, но теперь у них хотя бы нет центрального места собраний. В пещерах нашлись настоящие горы красных камней. Владычица Роксана точно знала, что с ними делать.

Собеседники сидели у очага в землянке Гутмунда. Слышалось потрескивание горящих брёвен, а новые шкуры надёжно удерживали тепло. Гутмунд сел поближе к огню, а Эйвор, будто вообще не ощущал холода — сидел в дальнем углу. Они говорили о самых разных вещах. Эйвор рассказал корабельщику об истинной цели своего путешествия, не скрыл даже то, что является последователем тайного лунного культа:

— Так значит ты пьёшь людскую кровь, а за это тебе твои боги дают нечеловеческую силу? — Гутмунд по прежнему не верил ни в каких богов, но разговор показался ему интересным.

— Если коротко, то да. Кроме того, я чувствую слабость при свете дня, но зато не ощущаю холода.

— Ну, это я уже заметил. Выходит, почти пятьсот зим назад твой клан изгнали с большой земли, а теперь ты хочешь вернуться и заявить о своих правах?

— Именно так, друг мой.

— Смелый план, но всё равно не пойму, зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Дело в том, Гутмунд, что мой клан, а вернее то, что от него осталось, не очень то и хочет возвращать своё. У меня не хватает людей даже для того, чтобы снарядить один корабль, не говоря уже о нескольких.

Гутмунд понял, какое предложение сейчас получит:

— Ты хочешь посмеяться надо мной, Эйвор? После всего, что я для тебя сделал? Ты и вправду думаешь, что я поверю, будто ты хочешь взять в команду хромого, беспалого, слепого на один глаз калеку?

— Поверишь, Гутмунд. Знаешь, сколько зим мне недавно исполнилось?

— Точно меньше, чем мне, — огрызнулся Гутмунд. — О чём ты?

— Мне девяносто три года, веришь ты этому или нет. Моему приёмному отцу, когда он умер было больше трёхсот. Я хочу предложить тебе такую же силу. Хочу принять тебя в мой клан.

Гутмунд не поверил своим ушам:

— Но ведь долгожительство не излечит тех изъянов, что сейчас есть в моём теле. Я просто буду жить триста лет калекой?

— О нет, Гутмунд. Калекой ты не будешь. Обращение меняет нас. Каждого по разному, но ещё никого не сделало хуже. А уж в твоём случае…

— Я знаю. Хорошо, я согласен. Только учти — никаким богам я всё равно молиться не стану.

— Это и не нужно, Гутмунд. Просто признай силу Луны. А ещё, затуши наконец этот надоедливый огонь. Больше ты в нём нуждаться не будешь.

Румил вновь оказался в Византии. В последний раз он был здесь ещё до того как император Константин перенёс сюда столицу своей империи. Роксана тогда противилась этому как могла — это совсем не входило в её планы. В одной из решающих битв, когда войско Константина было на шаг от разграбления, Теомах решил лично вмешаться в ход сражения.

Вот как это описал сам император Константин в одном из своих поздних трудов:

«С этим победишь» — такой девиз увидел император в небе над Мульвиевым мостом недалеко от Рима. После этого он приказал всем своим воинам нанести на щиты изображение креста. Это так воодушевило простых солдат, что они разгромили узурпатора Максенция на голову. Это окончательно укрепило власть Константина во всей империи.

Для создания такого прекрасного обмана Теомах использовал все свои умения. Невидимым прозрачным туманом он поднялся в воздух над битвой. Этой же силой тумана он поднял наверх большой деревянный крест. Для того, чтобы воины не увидели знамение раньше времени, мастер использовал лёгкое внушение — все воины смотрели строго в одном направлении.

В нужный момент, когда крест уже был поднят, Теомах поджёг туман. Крест, на котором заранее были вырезаны нужные буквы, запылал и лишь тогда воины подняли глаза. Исход битвы был предрешён.

Конечно, после такого знамения, Константин приказал прекратить любые гонения на христиан, разрешил им строить свои церкви и сам принял христианство. Теомах, который сам давно принял христианство, был очень доволен результатом.

Уже приемник Константина — Феодосий Великий — полностью крестил всю империю, попутно раздавая привилегии тем, кто откажется от язычества. Правда перед своей смертью он принял самое глупое решение, какое только мог. Он поделил земли между двумя сыновьями — Гонорием и Аркадием. Этот раскол не преодолён до сих пор, а учитывая происходящее сейчас — не будет преодолён вообще никогда.

«Звезда древнего Рима угасает» — так сказала ему когда-то Роксана. Она опоздала с выводами на каких-то двести лет. Если верить множащимся слухам, она так и не увидит окончательного упадка Рима. Румил поспрашивал многих людей в городе — все говорят, что благодетельница Роксана исчезла. Город уже успел оплакать её. Никто не знал, умерла ли архонтисса или просто ушла в некое паломничество, но все говорят, что у неё есть достойная последовательница — благоверная Феодора.

Ну что же, Румилу было нужно навестить человека из прошлой жизни. Он искренне надеялся, что Роксана не успела окончательно покорить её разум, а если и успела, то сейчас это влияние ослабло.

О том, что Румил на подходе в город, Феодора узнала отдыхая в своих покоях. Она как раз вспоминала встречу с вождём гуннов:

Всё подтвердилось. Дикий варвар Аттила был обращённым из далёкого восточного клана. Феодору удивило, что обитал он совсем не в шатре, как было принято у кочевников, а в опрятном деревянном дворце, на берегу Дуная. Его ставка была настоящим центром разных культур и народов. Были там и музыканты из Греции и косматые германцы, проворные скифы и воинственные сарматы. Аттила смог собрать их всех и дал им одну цель — отомстить надменной империи и заполучить себе земель для жизни и земледелия.

Аттила сидел на деревянном троне, а за ним виднелась деревянная скульптура орла, расправившего крылья. Странно, почему все завоеватели питают слабость к этой гордой птице?

В глазах деревянной фигуры виднелись зеленоватые огоньки. Присмотревшись, Феодора поняла, что это были камни — очень похожие на красные камни, что давали силу обращённым в её культе.

Языка гуннов девушка не знала, но решила не пользоваться услугами переводчика. Это не нужно, если можешь обратиться напрямую к собеседнику через его мысли:

«Великий вождь, Аттила, приветствую Вас от имени Всеобщего Культа Луны на землях Римского Мира»

Вышло достаточно почтительно. Аттила даже не шелохнулся, почувствовав вмешательство в свой разум. Пристально посмотрел Феодоре в глаза и послал ответную мысль:

«Я всё ждал, пока кто-то из известного Лунного Культа Рима почтит меня своим присутствием. Вы меня не разочаровали. Можете говорить спокойно. Я не скрываю от моих воинов свою природу»

Феодора обрадовалась, что первое впечатление оказалось благосклонным. В то же время её насторожило то, что она не смогла прочесть его мысли. А вот он её, скорее всего, видел насквозь.

Тем не менее, она собралась с мыслями и произнесла:

— Великий вождь, я пришла поговорить о ваших планах на захват нашего прекрасного Константинополя, — Феодора говорила на латыни, ожидая, что встретит полное непонимание.

— О чём тут говорить, — ответил варвар, совершенно не имея акцента. — Я действительно намерен разрушить вашу империю. Хотите знать, почему?

— Охотно, — сказала Феодора, радуясь тому, что имеет шанс решить дело миром.

— Но для начала, — вдруг сказал вождь. — Утолите жажду с дороги. Я думаю, у вас не было такой возможности до сих пор.

Аттила хлопнул в ладоши и двое слуг вынесли глубокое блюдо, наполненное кровью.

По мнению Феодоры, кровь пахла просто отвратительно. Попробовав её, девушка подтвердила свои подозрения. Кровь была лошадиной. Феодора не смогла скрыть отвращения и обратилась к Аттиле:

— Благодарю гостеприимного хозяина, но я не могу употреблять кровь животных. Обращение позволяет мне пить только человеческую кровь.

Тут все вокруг, кто знал латынь, удивлённо отвернулись. Как оказалось, обращённые Аттилы пили только животную кровь, а сама мысль об питье крови человека казалась им отвратительной.

Это неожиданное открытие позволило Феодоре чувствовать себя более уверенно на переговорах. Она запугала варвара тем, что в землях Константинополя каждый второй пьёт человеческую кровь и тем самым получает такую силу, которая и не снилась людям Аттилы.

Тот ответил, что пока не готов завоёвывать земли, где живут такие страшные люди. Тем более он вначале хотел разобраться с римлянами — теми, которые пленили его в подростковом возрасте. Однако, Аттила попросил напомнить императору Константинополя, чтобы тот готовил свой дворец к его, Аттилы, прибытию.

Такая отсрочка вполне устроила Феодору и она спокойно вернулась в Константинополь, выпив по пути несколько зазевавшихся бродяг.

Это было двадцать лет назад. Аттила прожил ещё несколько лет, пока не был позорно отравлен на свадьбе. Невеста, которую к вождю подослала Феодора, предложила ему кубок со смешанной человеческой и свиной кровью. Оказалось, что для обращённых, которые черпали силу из зелёных камней, человеческая кровь была просто смертельной. Вождь захлебнулся кровью на собственной свадьбе. Умирал долго и мучительно. Феодора не могла поступить по другому — человек, сумевший объединить варваров представлял большую угрозу для Восточной Империи.

Гутмунд бежал по лесу. Как давно он мечтал это сделать. Темнота ночи совсем не мешала. Сильные волчьи ноги не шли ни в какое сравнение с его искалеченными культяпками. Эйвор давно остался где-то позади. Он то был в облике медведя, а значит намного более неповоротливый.

«Он нам не нужен. Убьём его! Убьём всех, кто может насмехаться над нами. Мы сами достойны править»

Гутмунд не сразу понял, что слышит этот чужой голос в своей голове. Да, это его новая личность. Она желает ему только добра.

Хищник обернулся и побежал в сторону Эйвора, который и представить не мог, какое чудовище он породил. Гигантский медведь остановился, когда увидел, что Гутмунд бежит ему навстречу. Добежав, волк остановился, громко дыша.

Вдруг, Гутмунд укусил себя за собственную лапу и почувствовал, что стремительно увеличивается в размерах. Эйвор ещё пытался докричаться до его разума:

— Друг! Гутмунд, это всё твой Зверь. Я научу тебя контролировать его!

«Нам не нужен контроль! Мы убьём их всех!»

Красная Луна освещала зловещий лес. Огромное чудовище, что походило на страшного Фенрира из северных легенд, пожирало исполинского медведя-берсерка. Гутмунд впитал в себя всю силу своего наставника, а вместе с тем впитал и его жажду мести.

Да, он поплывёт на большую землю. Заявит там о себе. Покажет надменным римлянам, чего стоит обычный калека из Северного Лунного клана.

На первый взгляд Феодора совсем не изменилась. Всё то же мягкое лицо, обрамлённое копной чёрных волос, миндалевидные карие глаза, аккуратный, хотя и немного длинноватый нос и та самая полуулыбка, за которой сложно было понять, о чём думает девушка.

Сейчас у неё на голове красовалась тиара, символизирующая верховную власть над Восточным Всеобщим Лунным Культом. Румилу очень не нравилось такое наименование — звучало полностью нелепо, но Культ вынужден был считаться с политической обстановкой на землях где он находится, а империя сейчас была разделена надвое, потому и обращённые оказались по обе стороны.

Феодора заметила, что Румил очень долго ничего не говорит, потому заговорила первой:

— Здравствуй, Румил. Какими судьбами в нашем городе?

— Да вот, зашёл выказать дань уважения архонтиссе Роксане. Она на месте? — вопрос прозвучал неискренне, но Румилу сейчас важна была именно реакция Феодоры.

Она состроила мнимое грустное лицо:

— Увы, архонтиссе Роксане пришло время уйти. Ты ведь знаешь, что все мы не бессмертны, к большому сожалению, — Румил кивнул. — Говорят, что верховная жрица Исида теперь совсем не может находится даже под прямыми лунными лучами, не говоря уже о солнечных.

— Да, это именно так. Но ведь архонтисса Роксана намного моложе жрицы Исиды.

— Она не выдержала мыслей о том, что будет медленно умирать, рассыпаясь заживо. Решила уйти добровольно, тем способом, который сама выбрала.

— Ясно. Так значит, теперь ты полностью унаследовала её титулы и власть?

— Именно так, — подтвердила Феодора.

— Поздравляю, если так.

— Благодарю. Я не ошибусь, если предположу, что у тебя есть другой вопрос, помимо визита вежливости? Всё таки, ваши земли сейчас сотрясает потрясение за потрясением.

Румил понял, что сейчас его полностью прочитали. Только теперь он заметил, что в тиаре Феодоры находилось не меньше двух дюжин небольших красных камешков. Всё таки он решил говорить:

— Феодора, я пришёл просить помощи.

— Я не удивлена. Продолжай.

— На Рим идут орды Одоакра. Он смог переманить на свою сторону аланов, вандалов и ещё неизвестно какие племена. Говорят, у него в войске огромное количество обращённых из самых разных кланов.

— И это я знаю. Так что ты хочешь?

Румил взбесился. Больше не мог терпеть этот фарс:

— Ты прекрасно знаешь, о чём я попрошу, Феодора! Ведь ты всё увидела в моей голове. Обьеденим силы, покажем, что Всеобщий Лунный Культ не признаёт раскола. Отстоим единую империю.

— Надолго ли? Запад в агонии уже без малого полвека, а вот Константинополь процветает. Видишь ли, дорогой Румил, — я состою в очень хороших отношениях с автократором Зеноном, а он явно дал понять, что доволен успехами Одоакра в деле освобождения угнетённых народов на землях Западной Империи.

Румил был обескуражен:

— О чём ты говоришь? Освобождение? Одоакр несёт дикость и варварство на земли Рима!

— А ты уже забыл, как тот самый Рим приговорил тебя к позорному изгнанию, так что тебе пришлось скрываться на далёких окраинах империи? Спроси простых людей за стенами города, что они думают о том хаосе, который несёт Одоакр.

— Я понял, Феодора. Говорить с тобой не имеет смысла. Роксана смогла тебя покорить. Прощай. Желаю тебе удачи в деле сохранения своей империи.

Румил ушёл. Ушёл окончательно. Он пойдёт на смерть во имя идеалов престарелого Теомаха. Будет защищать распадающуюся империю не смотря ни на что.

Он, как и Теомах действует точно по плану тех богов, которых когда-то отвергла Роксана. Сохранить империю, преодолеть раскол, а потом, не более чем век спустя, пасть под ордами ещё более решительных варваров. И весь мир погрузится в хаос, идеально подходящий для прибытия захватчиков.

Роксана знала об этом плане, а потому положила последние годы своей долгой жизни за дело укрепления Константинополя. Это нужно для того, чтобы уберечь хоть часть мира от падения.

Когда архонтисса Роксана поняла, что всё более поддаётся старости, она придумала интересный способ сохранения собственной жизни.

Используя силу камней и свои собственные навыки управления разумом, Роксана очистила личность Феодоры. Убрала её человеческую природу, оставив только звериную. Сразу после этого архонтисса перенесла свой разум в освободившееся место в голове дочери. Так она смогла продлить свою жизнь ещё на многие века. А когда и это тело иссякнет — найти другое не составит проблемы.