Вечный огонь страстей

ГЛАВА 13

Прогуливаясь, Сэйт только усиливал пытку, уверенный в том, что Джулиана не примет предложение Роса. В следующее мгновение он уже колебался: «Обходительность и опыт сорокалетнего мужчины сделают свое дело». Солнце садилось все ниже, он медленно побрел к дому, не заметив, как стало темно.

Ужин прошел в молчании. Суровые взгляды Сэйта подавляли у женщины любое желание заговорить. Он допил свой кофе, встал из-за стола и направился к дверям. Во дворе залаяла собака и побежала следом за ним.

Охотник шел в таверну. Подходя, он услышал привычный гул мужских голосов. Сэйт привязал лошадь и пса, вошел внутрь и прислонился к стене. «Может быть я зря здесь?» Атмосфера беззаботного смеха не очень-то подходила ему сейчас. Он мрачно наблюдал, как две служанки суетились между столами, разнося напитки, и хихикали, когда чьи-либо мужские руки слишком смело касались их. Бэттл суетился у бара, весело разговаривая с посетителями, разливая пиво и ром.

Наконец охотник оттолкнулся от стены и стал пробираться к бару, решив выпить, чтобы на время забыться.

Бэттл увидел его, широко улыбнулся и сразу поставил перед ним бутылку:

– Ну, приятель, ты что-то долго соображал. Наша Чертовка выходит замуж за чужака. Его зовут Рос Адамс. Том Немет познакомил нас полчаса назад, – он налил в кружку рому и добавил: – Показался неплохим парнем, да и с виду ничего.

Его слова словно пронзили Сэйта. Он стал проклинать себя, что не осмелился пойти с Росом и уладить отношения с Джулианой и, сдерживаясь, чтобы не ударить Бэттла. Ему не хотелось слышать чужие напоминания о Джулиане.

Сэйт пил стакан за стаканом. Его тело расслабилось, но голова оставалась тяжелой. Он еще больше осознавал свою потерю, становясь все мрачнее и агрессивней. Соседи вблизи него молча перебрались за другие столы. Охотник встал, держа бутылку в руках. Присутствующие хорошо запомнили его первое посещение. Тягаться с ним было равносильно борьбе с медведем.

Перевалило за полночь. Сэйт не мог больше выносить смех и веселье окружающих. Он заставил себя встать и вышел из таверны. Лошадь в ожидании радостно затрясла головой, а собака залаяла. Сэйт взобрался в седло, натянул поводья и повернулся спиной к таверне, откуда по-прежнему доносились хриплые голоса.

Бесси уже спала, когда он вошел в дом и направился в спальню. Охотник сел на край кровати, затем завалился на спину и молча лежал, глядя в темноту.

– Что я наделал?! – спрашивал он себя снова и снова.

Для него будет пыткой продолжать жить здесь, видеть их вместе и разрывать свое сердце…

Как только первые лучи солнца появились в окне, Сэйт резко и решительно поднялся с кровати.

В большой комнате был еще полумрак и пришлось зажечь огонь. Затем он достал из сундука пару дорожных сумок и бросил их на стол.

Легкое сопение Бесси на некоторое время прервалось, затем возобновилось, когда он опять заходил, наполняя сумки сухой олениной, ячменем, сушеными яблоками и оставшейся от ужина кукурузной лепешкой.

Сэйт поставил сумки у двери, где висело ружье, скатал постель и положил рядом, затем подошел к небольшому чемодану, вынув оттуда бумагу. Он выпрямился, подошел к спящей Бесси и потряс ее за плечо. Женщина сонно зевнула:

– Что это?

Сэйт протянул ей лист. Она оперлась на локоть и снова спросила:

– Что?

– Это твой документ.

– Зачем? – Бесси бессмысленно моргала, глядя на него.

– Мне он не нужен, вставай. Я хочу поговорить с тобой. Мне важно, чтобы ты хорошенько проснулась и поняла все, что я скажу.

Женщина выбралась из кровати, дрожащая от возбуждения. Оно передалось даже ее пальцам, которые никак не могли справиться с застежкой. Она поспешно села напротив Сэйта и стала внимательно на него смотреть.

– Я ухожу, – быстро проговорил он, – в Канаду. Не знаю, когда вернусь… если вообще вернусь. Хочу, чтобы ты отвела жеребца и собаку Бэттлу, он присмотрит за ними.

Охотник встал и направился к двери. Перебросил переплетенные сумки за плечо, взял постель и ружье. Затем посмотрел на Бесси, застывшую в немом оцепенении:

– Можешь пожить здесь, пока подыщешь себе другое место, – и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Собака жалобно заскулила, просясь за хозяином. Женщина засмеялась:

– Замолчи, глупый пес, – она поддала собаку ногой, – можешь его забыть. Он никогда не вернется, – она затанцевала по комнате, – удача повернулась ко мне лицом, а я не только теперь свободна, у меня есть дом и хозяйство.

Сэйт слышал громкую радостную речь женщины.

– Мне никогда не нравилась идея покупать человека, – сказал он, быстро спускаясь с горы к реке.

Река широко разлилась. Он с волнением подошел к тому месту, где было спрятано каноэ. «Что мне подсказало купить его у молодого индейца несколько дней назад?» – сам удивлялся он, оглядывая его.

Оно было устойчивым и добротным, сделанное из толстого дуба, что позволяло скользить по любой быстрой реке.

Сэйт оттолкнул его от берега и прыгнул сам. Судно плыло какое-то время само по себе, пока он взял весло и опустил его в воду. Глубокими рывками вывел каноэ на середину реки и поплыл вниз по течению на север, в Канаду.

С каждым взмахом весла по обеим сторонам от него разбегались круги.

Охотник тихо проплыл мимо лагеря Немаса, раскинувшегося в глухом месте на туманном берегу реки. Лицо его помрачнело:

– Береги ее, старик, – прошептал он.

Поднялось солнце, туман постепенно исчез.

Все предсказывало жаркий, душный день. Через пару часов уже сильно вспотел и на время перестал грести. Судно плыло по течению. Мысли о Джулиане не оставляли его. Он даже обрадовался, когда за излучиной реки увидел большого бурого медведя, ловившего на отмели рыбу. Сэйт усмехнулся: «Чтобы полностью отключиться, нужно померяться с ним силой, особенно на глубине». К полудню на севере стали появляться серые тучи. Вскоре пошел дождь. Капли били его по лицу, стекая за воротничок расстегнутой рубашки. Он подставил плечи струям дождя, но вдруг вспомнил о порохе. «Если он промокнет, то станет совершенно не нужным».

– Не дай бог, – прошептал он, – попадутся индейцы. Уж на их стрелы и томагавки погода не повлияет.

Дождь шел весь день и прекратился только вечером, когда Сэйт уже причалил к берегу. Над рекой висел густой туман. Охотник нашел укрытие под большим, развесистым кедром. Ужиная, он почувствовал, что за ним наблюдают.

Сэйт протянул руку к поясу, где был нож, в мгновение подскочил и затаил дыхание. С реки, шумно хлопая крыльями, сорвалась потревоженная стая уток. Раздались дикие крики. Их было шестеро, силы оказались неравными. Началась схватка. Сэйт продолжал бороться, не обращая внимания на боль и стекающую на глаза кровь.

Неожиданный удар томагавком заставил его большое тело вздрогнуть. Теряя сознание, он упал на землю.

Первое, что почувствовал Сэйт, очнувшись, это холод на висках и яркий свет, бьющий в глаза. Он окончательно пришел в себя, когда обнаружил, что его руки крепко привязаны к дереву.

– Чертовы язычники, – застонал он.

Солнце ослепляло глаза. «Что за племя?» – пытался сообразить он и немного пошевелил рукой, как сразу резкая боль дала о себе знать. Лаяло много собак, вокруг бегали дети. «Пожалуй, это деревня», – решил он.

От запаха жарившегося мяса у него забурчало в животе и набежала слюна. Он прищурился, глядя на солнце и стараясь определить время. Затем горестно усмехнулся: ничего удивительного, что такой голод. Он не ел со вчерашнего вечера.

Сэйт огляделся. Невдалеке пылал костер, три индианки разделывали тушу оленя и жарили мясо.

Одна из женщин показалась ему знакомой. Хотя длинные пряди волос закрывали лицо, но ее движения кого-то напоминали.

– Бог мой, это же Докси, – прошептал он, когда молодая женщина посмотрела в его сторону.

«Поможет ли она мне?» Ее лицо ничего не выражало. Он попытался припомнить, была ли она как-то к нему расположена или интересовалась только едой и ночлегом? Пока вспоминал их последнее расставание, на его лицо легла тень. Охотник поднял голову: перед ним стоял высокий индеец с ножом в руке.

«Ну вот и конец», – решил он, мысленно готовясь к тому, что сейчас в его горло вонзится острый нож. Индеец стал наклоняться к нему, он как во сне наблюдал за ним, вдруг почему-то вспомнив Джулиану.

Его грезы испарились, когда почувствовал, что веревки ослабли и он смог опустить руки. Не успел тому удивиться, как его пинком сбили с ног.

Ноги не слушались его. Сэйт ослабел от боли и голода. Он почти терял сознание, когда наконец толчки сзади прекратились и его поставили на колени.

Какое-то время охотник стоял неподвижно, стараясь справиться со звенящим в голове шумом, затем стал различать перед собой сидевших полукругом индейцев. Старейший из них смотрел на него изучающим взглядом, а остальные выражали молчаливую враждебность.

Спустя несколько напряженных минут вождь перевел взгляд. Их разговор возобновился. Сэйт постарался расслабиться. Индейцы могли часами обсуждать одно и то же, например то, почему совы кричат только ночью.

Сэйт снова напрягся, когда вождь требовательно спросил его:

– Что привело тебя на землю Красного Пера? Кто послал тебя шпионить за мной и моими воинами?

Он не ожидал вопроса и поэтому молча уставился в холодные, жесткие глаза вождя, мысленно соображая: «Не с этим ли племенем он собирался воевать. И если да, то почему их лагерь расположен так близко от Впадины Индейцев? А другие? И как индейцы добирались по земле или еще быстрее по реке?»

Сэйта резко ударили кулаком в лицо. Мозг болезненно отозвался на удар.

– Я не шпион, – едва выдавил он, – я шел к себе домой, когда твои воины схватили меня.

Он едва успел закончить, как его снова стали бить. Он старался держать голову прямо, если только проявит слабость, все племя, как хищные птицы, набросятся на него.

Красное Перо повторил свое обвинение:

– Ты лжешь, ты следил за моими воинами.

Сэйт не отвел взгляд и молча смотрел прямо в его глаза. Один из индейцев стал замахиваться на него, и он мужественно собрал все силы, чтобы принять удар. Но внезапно раздался пронзительный женский крик. Появилась надежда. Он повернул голову и увидел, как Докси подбежала к вождю и упала перед ним на колени.

Она наклонила голову, сложила вместе ладони и начала что-то быстро объяснять на своем языке. Сэйт внимательно слушал, пытаясь уловить знакомые слова, но напрасно. Ему оставалось только наблюдать и ждать.

Несколько раз вождь что-то подозрительно переспрашивал. Охотник наблюдал, затаив дыхание, и вдруг подумал: что он, собственно, ждет от нее? На что надеется? Скорее всего, она должна просить его смерти.

Наконец, вождь кивнул головой, и Сэйт понял по реакции окружавших его индейцев, что Докси просила его помилования. Молча, он передернул плечами.

Сейчас язычники будут пытать его, и его проклянут, если он хоть раз закричит от боли.

Охотник внутренне готовился к испытанию и не сразу понял, что Докси не сдалась. По-прежнему с опущенной до земли головой она молила вождя. Слезы ручьями текли по щекам. Женщины и дети подошли ближе, смотря на нее с восхищением. Молодая индианка устроила им настоящее представление. Кажется, у нее получилось лучше, чем у шамана.

Тем не менее Сэйт ничего развлекательного не видел. Его жизнь зависела от силы ее аргументов. Он скользнул взглядом по лицу вождя в надежде обнаружить хоть признак положительного решения. Но его горделивая поза ничего не выражала. Похоже, он тоже наслаждался спектаклем, произведенным Докси.

Наконец старейшина племени наклонился вперед, положил руку на ее вздрагивающие плечи и с минуту что-то тихо говорил. Затем женщина переспросила, и вождь важно кивнул ей.

Едва улыбаясь, Докси встала и вышла из круга. По толпе прошел тяжелый стон, все мрачно смотрели ей вслед.

Сэйт ждал. «Могу ли я теперь встать и уйти?» Он заметил, что вождь внимательно на него смотрит, как будто стараясь прочитать его мысли. Наконец, резко, так что Сэйт даже вздрогнул, он взмахнул грязной рукой по направлению к ближайшему вигваму и произнес:

– Иди, Смеющаяся Вода ждет тебя.

Ноги едва повиновались ему, но он облегченно вздохнул и пошел в указанном направлении, хорошо видя, что индеец, стоявший недалеко, очень неохотно уступил дорогу, слегка убрав ногу. Сэйт пожал плечами. Ну что же, еще придет его время.

Докси разжигала огонь в сложенном из камня углублении в центре вигвама. Он посмотрел на ее лицо, освещавшееся пламенем, и насторожился: оно выражало самодовольство. Сэйт прищурился и холодно спросил:

– Что ты говорила Красному Перу?

Докси присела на корточки и стала смотреть на него из-под ресниц.

– Я сказала ему, что ты мой муж.

– Я так и думал, – он улыбнулся и добавил: – Я никогда не забуду, что ты для меня сделала, как только отсюда выберусь, ты получишь хорошее вознаграждение.

Легкая улыбка заиграла на губах индианки. Она поставила на огонь закопченный котел. Охотник, нахмурившись, смотрел на нее. Женщина что-то замышляла. Он слегка поддел ее ногой.

– Ты меня слышишь, Докси, – прорычал он, – Я сказал, что тебе хорошо заплачу.

Она встала и направилась к бадье с водой, стоявшей на грязном полу. Взяла глубокий сосуд, вырезанный из тыквы, набрала в него воды и сказала:

– Мы поговорим об этом, когда ты смоешь со своего лица кровь и поешь.

Сэйт попробовал запротестовать, но на этот раз был слишком слаб и голоден, чтобы настаивать до конца. Он хорошенько вымыл свое разбитое лицо и жадно набросился на мясо.

Докси спокойно и равнодушно наблюдала за ним. У него сохранилась курительная трубка, он набил ее листьями табака, положил туда горящий уголек, откинулся назад и выжидательно посмотрел на Докси:

– Итак?!

Она встала и небрежно подошла к отверстию в вигваме, высунула голову, осмотрелась, затем закрыла его и возвратилась к огню. Присела перед ним на корточки и четко сказала:

– Во-первых, ты никуда отсюда не пойдешь, никуда, пока я не разрешу.

Индианка посмотрела на его застывшее лицо и продолжила:

– Что касается платы за мой хороший поступок, я сама решу, какой ей быть, – она пальцем ткнула в его бедра. – С сегодняшнего дня, охотник, – мягко, почти шепотом, произнесла Докси, – каждую ночь ты будешь любить меня, и не так, как ты это делал там. Ты будешь любить меня так, как любил свою белокожую шлюху, заставишь меня кричать от наслаждения, как кричала она, будешь целовать меня так, как целовал ее.

Сэйт так пристально смотрел на Докси, что она, наконец, почувствовала себя неловко. Но как только он откинул голову и разразился громким смехом, ее лицо снова онемело, а глаза гневно засверкали. Когда Сэйт закончил смеяться, она буквально прошипела:

– Смейся сколько хочешь, но ночью сделаешь так, как я сказала, иначе тебя завтра зажарят.

Рука Сэйта мгновенно выпрямилась, он схватил ее за волосы и притянул к себе:

– Тварь! А ты не знаешь, что будешь гореть вместе со мной? Как думаешь, что сделает вождь, когда узнает, что ты наврала? Или он простит тебе то, что ты одурачила его перед всеми?

Докси заныла от боли и страха. Она совсем не рассчитала такого поворота дела. Вместо улыбки у нее получилась гримаса:

– Я только хотела подразнить тебя. Можешь не спать со мной. У меня есть воин, который охотно сделает это.

Сэйт нахмурился.

– Советую тебе держаться подальше от твоего друга, нам обоим несдобровать, если вождь пронюхает, что ты наврала ему.

По лицу индианки он понял, что ему не придется еще раз предупреждать ее. Лучше, чем он, Докси знала о жестоком наказании, которому могла быть подвергнута.

Сэйт встал и стал раздеваться.

– Будешь спать со мной. Я так думаю, что вождь проверит сегодня, чем мы занимаемся, чтобы убедиться в правоте твоих слов.