Вечный юноша. Puer Aeternus

Лекция 5

На прошлой лекции мы остановились на фигуре Лиса, а именно, на том, как Лис учил Маленького принца, что чувственная функция формирует межличностные отношения и изменяет статистическое мышление (ведь именно чувство делает человеческую ситуацию и человеческие эмоции уникальными, разрушая магическую формулу статистического мышления). Тогда Маленький принц решил немедленно вернуться к розе, однако пока не осознал, что здесь, на Земле, он теперь связан какими-то отношениями с Лисом. Мальчик говорит автору:

Как видите, Маленький принц, расставаясь с Лисом, чувствует лишь легкую грусть. Ему не пришло на ум (и я говорила об этом на прошлой лекции), что он мог бы достичь внутреннего конфликта и, приняв этот конфликт всерьез, спросить себя, к кому он теперь по-настоящему привязан. Его же решение принимается в пользу розы и Запредельного.

Затем следует самый поэтичный эпизод всей книги. Сент-Экзюпери испытывает жажду и уходит в пустыню в поисках воды. Маленький принц идет вслед за ним и заставляет его найти воображаемый колодец, вода из которого освежает Сент-Экзюпери и приносит ему ощущение радости — это настоящая фата моргана. Они долго идут по пустыне, и Маленький принц говорит, что где-то должен быть колодец. Сент-Экзюпери начинает сомневаться в том, насколько правдивы слова мальчика, потому что знает, что если в пустыне находится источник воды, то рядом должна быть и какая-нибудь деревня. Однако колодец существует сам по себе, рядом нет никакой деревни. Но Маленький принц поворачивается к колодцу, пытается повернуть ворот, и вскоре они оба пьют воду из воображаемого колодца. Вот как Сент-Экзюпери пишет о воде в «Планете людей»:

В этом эпизоде автор снова обращается к тому времени, когда он потерпел крушение и оказался в пустыне вместе со своим механиком Прево. Они долго бродили по пескам, и у Сент-Экзюпери возникали видения фата морганы. В критический момент они встретили бедуина, который спас их, напоив водой. Тогда Антуан испытал ощущение, описанное впоследствии в «Планете людей». В истории о Маленьком принце он снова возвращается к этому ощущению. Оно было одним из самых глубочайших переживаний, а потому его описание повторяется и в этой книге.

Так как божественный младенец, воплощенный в Маленьком принце, является символом Самости, он символизирует источник жизни. Как и многие другие мифологические спасители или младенцы-боги, он имеет в своем распоряжении такой источник. Как это можно объяснить? Почему мотив источника жизни, живой воды, так часто соединяется с мотивом божественного младенца? Что представляет собой эта реальная связь?

Ответ: Он обладает энергией обновления и является символом Самости.

Да, но как это практически реализуется в жизни? Почему в образе ребенка воплощается поток жизни или возможность обновления?

Ответ: Потому что у ребенка наивный взгляд на жизнь.

Да, потому что у ребенка наивный взгляд на жизнь. Если вы обратитесь к своему детству, то вспомните, какой насыщенной была ваша жизнь. Нормального ребенка, если он не невротик, все время что-то интересует. Какие бы мучения он не переживал, он, как правило, никогда не страдает отчуждением от жизни. Если ребенок не отравлен родительским неврозом, он ведет себя очень живо, заставляя окружающих вспоминать свое детство и тосковать по наивной жизнерадостности, которую они во многом утратили, став взрослыми. Ребенок является воплощением внутренней возможности, возможности обновления, но как это вписывается в реальную жизнь взрослого человека? Например, что значит, если взрослому человеку снится девочка или мальчик?

Ответ: Это означает новое начинание или новые отношения.

Наверное, новые отношения. Я бы сказала, новое начинание на уровне тех функций, которые еще остались неразвитыми. Здесь проходит прямая связь с подчиненной функцией (inferior function), через которую приходит обновление — она остается инфантильной и совершенно неразвитой. Следовательно, она позволяет получить новый взгляд на жизнь, ее новое восприятие. Когда действие истощенной высшей функции подходит к концу, то подчиненная функция позволяет человеку получать все те наивные удовольствия, которые он получал в детстве. Именно поэтому мы должны снова научиться играть, но уже на уровне четвертой, или подчиненной, функции. Однако это не сработает, если, например, интеллектуальная личность начнет играть в какие-то интеллектуальные игры. Представьте человека мыслительного типа (thinking type), который, процитировав Библию «будьте как дети, и вам откроется Царствие Небесное», отправится в клуб играть в шахматы: его действия не будут иметь абсолютно никакого смысла, поскольку в своей новой деятельности он снова задействует основную функцию. Возникает огромное искушение поступить именно так, т. е. признать необходимость игры и смены деятельности, действуя в рамках своей основной функции. Я часто видела людей чувствующего типа (feeling type), у которых перестала действовать функция чувствования. Когда я настаивала, что им следует совершать какие-то бесцельные, несерьезные поступки, они предлагали пойти работать в детский сад или найти другую подобную занятость. Однако это лишено смысла, поскольку в таких «играх» все равно будет задействована функция чувствования. Так одновременно человек наполовину принимает проблему и избегает ее.

Гораздо труднее обратиться непосредственно к подчиненной функции и начать игру; она сама, а не вы, решит, во что нужно поиграть. Подчиненная функция, как упрямый ребенок, будет настаивать, как она хочет играть, хотя вы можете сказать, что эта игра вам не подходит или что для нее нет необходимых условий. Например, подчиненная функция интуитивного типа личности (intuitive) может захотеть лепить из пластилина, но человек живет в гостиничном номере и предпочитает заняться какой-то более «чистой» деятельностью — пластилин оставит в гостиничном номере грязь! Но вы не можете диктовать свою волю подчиненной функции! Если вы — интуитивный тип, и ваша подчиненная функция желает лепить из пластилина или играть в камушки, вам следует приложить усилие, чтобы найти место, где это можно сделать. Это действительно трудно. Именно поэтому Эго всегда находит тысячи возражений, чтобы отвернуться от подчиненной функции. В этой области всегда сложно что-то воплотить на практике.

Подчиненная функция доставляет практически столько же неудобств, сколько доставляют дети — их ведь нельзя поместить в ящик и брать с собой тогда, когда вам это удобно. Подчиненная функция — живая сущность, предъявляющая собственные требования и причиняющая неудобство Эго, которое, в свою очередь, хочет жить отдельной жизнью. Половинчатые меры (уступить противнику, чтобы он только оставил вас в покое), которыми пытаются ограничиться большинство людей, когда им приходится обращаться к своей подчиненной функции, напоминают мне древних греков, которые всегда ходили с карманами, набитыми медовыми пряниками на случай встречи с темными силами. Приближаясь к пропасти или глубокому ущелью, они бросали вниз пряник в надежде, что злые духи их не тронут. Пряники играли роль жертвоприношения, позволяя грекам откупаться от темных сил. Даже герои древнегреческой мифологии, спускаясь в потусторонний мир, брали с собой медовые пряники, чтобы, скормив их Церберу, тем самым усыпить его, а затем проскользнуть мимо подземного стража.

Иногда подобная тактика срабатывает, но основной конфликт не удается разрешить. Невозможно усмирить собственные потребности, «кинув» подчиненной функции незначительную подачку. Но если вы принимаете весь унизительный опыт, заставляющий Эго отвечать требованиям подчиненной функции или инфантильной части личности, тогда божественный младенец внутри вас становится источником жизни, тогда жизнь обретает новое лицо, человек открывает для себя новые переживания. Тогда все меняется.

Вместе с тем ребенок является символом, объединяющим разделенные, или диссоциированные части личности, и эта черта опять имеет отношение к наивной инфантильности. Если я доверяю своим реакциям, значит я — целостная личность, целиком вовлеченная в ситуацию и полноценно участвующая в жизни. Но подавляющее большинство людей не рискуют так поступать, так как в таком случае человек слишком обнажает свой внутренний мир. Это требует не только определенного мужества, но и особой проницательности, чтобы не выставлять напоказ душу тем, кто не сможет этого понять. Человек должен быть умным, а не инфантильным.

Начиная играть с подчиненной функцией, вы соприкасаетесь с уникальностью собственной личности, [на достижение которой] направлены все психологические тесты! В тесте Роршаха вы просите людей делать то, что первым приходит им в голову, и они тут же разоблачают себя. Игра эта обнажает подлинные стороны личности, а значит, выражает ее уникальность. Вот почему детские психологи, прежде всего, вовлекают детей в игру — так в течение нескольких минут раскрываются все истинные проблемы, поскольку в процессе игры дети остаются самими собой. Я часто предлагаю [пациентам] чувствующего типа выделить из своих сновидений мотив самый необыкновенный и загадочный из всех и попытаться над ним поразмышлять. Не объяснить, пользуясь указателями в книгах Юнга, а выяснить, что они сами думают о символах выбранного мотива. Впоследствии они загораются идеей и формулируют поразительные мысли, которые показались бы наивными мыслительному типу личности.

Я часто замечала, что когда люди чувствующего типа начинают размышлять, они мыслят подобно греческим философам, жившим до Сократа. Они формулируют идеи точно так же, как Гераклит или Демокрит, и заражаются этими идеями так же, как древние греки. Если вы почитаете Эмпедокла или Гераклита, то обязательно найдете в их трудах рассуждения о вечной юности. Именно поэтому я так люблю этих философов. Нам их мышление кажется мифологическим, лишенным научной основы. Например, теория атомов Демокрита с позиции современной теории физики катастрофически наивна, однако невероятно целостна и изложена с огромным воодушевлением и заключением, что именно эта модель дает полную картину [мироздания]. Естественно, в этой философии много проекций символа Самости, поэтому чтение превращается в увлекательное занятие. Как весна дарит цветение природе, так и ранняя греческая философия дает начало человеческому духу, наполняя цветом юности и силой молодости философскую науку. Если человеку чувствующего типа удается добраться до собственного уровня мышления, он переживает схожий опыт. Мыслительный же тип испытывает необходимость вернуться на свой уровень мышления и больше не обсуждать то, что было известно двадцать тысяч лет тому назад! Если человека мыслительного типа заставить распознать подлинное наивное чувство, а не какую-либо структуру, последует такая же реакция. Обычно человек мыслительного типа даже структурирует собственные чувства в четком соответствии с организацией своего мышления. В силу того, что «мыслитель» не способен жить в ладу со своими реальными чувствами, потому что они никак не приспособлены к его жизни, он, как правило, псевдоадаптируется к ним.

Я бы сказала, что главное, что может помочь вовлечь себя в игру, требуемую подчиненной функцией — это, прежде всего, стремление избавиться от псевдоадаптации, которая всем нам служит идеальной ширмой, закрывающей нас от подчиненной функции. Например, чувствующий тип хранит множество знаний, полученных в школе и университете, и ему кажется, что эти знания — его мысли. Однако они не его собственные, это лишь псевдомыслительные адаптации, прикрывающие его истинное мышление, которое в действительности бесконечно наивно и находится в состоянии эмбрионального развития. Это же утверждение справедливо в отношении неразвитых чувств «мыслителя», весь спектр которых ограничен фразами «я тебя люблю» или «я тебя ненавижу». Если он отправится по белу свету, выражая свои чувства только такими словами, или, к примеру, фразой «я не выношу тебя», можете себе представить, что именно станет камнем преткновения!

Его объяснения перестанут действовать через две минуты! Ведь даже в школе ученик не скажет учителю, что терпеть его не может! Я сама отношусь к мыслительному типу, и в свое время мне нравились одни учителя и не нравились другие. Но я никогда не могла в достаточной мере скрыть свои чувства, я их всегда проявляла. Я понимала, что было бы гораздо дипломатичнее не показывать слишком явное отвращение к тому или иному учителю, но оно всегда было очевидно. Став взрослым, человек научается скрывать явные реакции и приобретает псевдочувственную адаптацию. Вам кажется, что люди мыслительного типа всегда очень дружелюбны, проявляют ровные эмоциональные реакции. Никогда не верьте им! Это всего лишь псевдоадаптация, ибо их чувственная сторона настолько по-детски болезненна и беспомощна, что они не могут ее проявить. Но, проникнув внутрь «мыслителя», вы извлечете на свет наивность мышления или наивность реального чувства, которые сразу же скроются за слоем защитной псевдоадаптации.

Люди интуитивного типа часто лишены контакта со своим телом. Они склонны плохо или безвкусно одеваться, ходить неопрятными. Но поскольку такое отношение к себе не принято в обществе, они учатся следить за собой и правильно одеваться, но в их манерах отсутствует индивидуальный стиль. Если извлечь наружу их истинный вкус, он может оказаться вполне артистичным, но весьма причудливым и крайне необычным. Люди интуитивного типа, погружающиеся в свои ощущения, не могут покупать готовую одежду, они могут носить только платье индивидуального пошива. По той же причине они не в состоянии питаться в отеле или ресторане: они должны либо иметь повара, либо сами готовить себе совершенно особую еду. Такое отношение к себе причиняет им много беспокойства, но что намного хуже, такое положение вещей весьма затратно и по времени, и в деньгах. Конечно, вы можете иметь собственного повара и портного, но все это не отвечает вашей истинной природе. Вы можете добраться до своей подчиненной функции, но это займет много времени, поскольку процесс будет в основе своей очень медленным.

Вы знаете, что в странах с примитивной культурой нельзя торопить людей. Если вы путешествуете по Египту, будет достаточно опрометчиво с вашей стороны, заказав такси на девять утра, ожидать, что в десять часов вы окажетесь на другом берегу Нила или у гробницы фараона. Каждый, кто бывал на Востоке, знает, что необходимо принимать в расчет опоздание на два-три часа; вы не сможете прибыть вовремя в нужное место, как мы привыкли в Европе. Однако, стоит вам привыкнуть к этой особенности, жизнь покажется гораздо приятнее из-за большого количества разнообразных впечатлений: поломка машины вызывает бурю веселья, ведь вместо того, чтобы добраться до гробницы фараона, вы, мокрые от пота и от жары, оказываетесь в пустыне. Но ведь это тоже жизнь!

Вы не можете структурировать подчиненную функцию. Такое структурирование обходится необычайно дорого и занимает много времени: вот причина того, что подчиненная функция становится своего рода крестом, который мы несем всю жизнь: если мы пытаемся действовать, не обращая на нее внимания, она превращает наши попытки в бесполезное занятие. На ее изучение можно потратить все выходные и будни — и не получить ничего, за исключением того, что наша подчиненная функция наконец проявится. Однако в этом и суть. Человек чувствующего типа может лишь «воспитывать» свое мышление, думая о тех вещах, которые не пригодятся ни в дальнейшей учебе, ни при сдаче экзаменов. Но стоит начать размышлять о том, что действительно его интересует, дело сдвинется с места. Нельзя обуздать подчиненную функцию, имея чисто утилитарные цели.

Сущность игры заключается в том, что в ней нет явного смысла и она не приносит ощутимой выгоды. Я бы посоветовала чувствующему типу для успешной сдачи экзамена выучить предмет наизусть, не пытаясь обдумать и понять. Думать у них не получается, для этого им понадобится псевдоадаптация. Если мыслительный тип оказывается в ситуации, где он должен себя вести соответствующим образом (скажем, присутствовать на похоронах), не стоит рассчитывать на то, что он проявит свои истинные чувства. Ему следует вести себя в соответствии с традицией и общепринятыми правилами, например, возложить цветы и принести соболезнования. Для него это правильная псевдоадаптация. Чтобы добраться до своих истинных чувств, человек мыслительного типа должен оказаться в ситуации, где он сможет поиграть, — тогда его поведение окажется совершенно иным. Поэтому первое, что следует сделать — вывести ситуацию из поля возможной адаптации, сохранив псевдоадаптацию лишь для тех случаев, в которых она необходима.

Мне думается, никто по-настоящему не сможет развить подчиненную функцию, не создав предварительно теменос,⁵⁴ тайное, сакральное место, в котором он может играть. Самое главное — найти игровую площадку Робинзона Крузо, избавиться от зевак, и можно начинать! Став ребенком, человеку нужны время и место, свободные от воздействия взрослой аудитории.

Возвратимся к нашей книге. За кульминацией счастья, вызванного находкой источника воды, относительно быстро следует трагический финал. Маленький принц просит Сент-Экзюпери нарисовать ему намордник для барашка, чтобы тот не съел розу на его астероиде, и тогда Сент-Экзюпери догадывается, что Маленький принц хочет покинуть Землю. Сент-Экзюпери продолжает чинить мотор. Вечером, закончив с ремонтом, он слышит, как Маленький принц назначает кому-то ночное свидание. Он спешит узнать, с кем же разговаривает Маленький принц.

Маленький принц весь дрожит, когда Сент-Экзюпери подбегает к нему, берет на руки, ругает его. Однако Сент-Экзюпери чувствует, что уже не сможет вернуть его: слишком поздно, уже ничем нельзя помочь. Ощущением беспомощности и невозможности спасти кого-то от смерти автор обязан кончине младшего брата. Если в своих произведениях Антуан описывает чью-то смерть, ей всегда сопутствует беспредельное чувство беспомощности. Прочитав описание, всегда остается чувство, что человек медленно сползает в небытие, уплывает от вас, а вы остаетесь совершенно беспомощными. Вам больше не удается его удержать. В истории о Маленьком принце возникает такое же ощущение: Сент-Экзюпери осознает, что Маленький принц договорился о встрече со змеей, желая, чтобы песчаная гадюка нанесла ему смертельный укус. Осознает, но не в силах остановить ход событий.

И вот Маленький принц пытается успокоить своего друга вместо того, чтобы успокоиться самому или принять помощь взрослого. Сент-Экзюпери пишет:

Хотя Сент-Экзюпери обещает не оставлять Маленького принца, он все же не следует за ним. Вот как это изложено в тексте:

Сент-Экзюпери садится, а Маленький принц внезапно встает и делает шаг. Далее следует ключевое предложение: «Я не мог шевельнуться». Сент-Экзюпери ничего не может поделать. Он продолжает сидеть.

Спустя какое-то время Сент-Экзюпери с ужасом вспоминает, что он забыл нарисовать ремешок для намордника, поэтому Маленький принц никогда не сможет надеть его на своего барашка. С тех пор, мучаясь вопросом, съел или нет барашек розу, Сент-Экзюпери смотрит на звезды. Затем следует финальная часть повести. Автор пишет:

Эту часть повести мы должны обсудить подробнее, потому что в ней много символики. Сначала нужно сказать следующее: чтобы Маленький принц мог вернуться на свою звезду, он должен закончить свой земной путь, т. е. умереть, как обычный человек. Он говорит, что для возвращения на звезду его тело слишком тяжелое. Это очень странный мотив, ведь если считать Маленького принца внутренним психологическим образом — внутренним символом Самости Сент-Экзюпери — то его тело не должно бы его обременять. Он уже существовал бы в психологической реальности и мог вернуться туда, куда захотел, он мог бы остаться на Земле или возвратиться на свою звезду. Он прилетел на Землю вместе со стаей птиц, и уже тогда у него было тело. Он не мог прилететь по воздуху или спуститься на Землю просто так: для того, чтобы это сделать, ему потребовалась стая птиц. Странно, что эта мысль не пришла к нему снова, но я хочу указать лишь на одно обстоятельство: у Маленького принца есть и душа, и тело. О чем это говорит?

Ответ Он проник в мир людей.

Да, в какой-то мере произошло его воплощение. Маленький принц не является содержанием бессознательного, которое остается в Запредельном, в бессознательном. Произошло его воплощение в мире людей, другими словами, он стал физически реальным. Это значит, что Маленький принц представляет собой смешанный символ, сочетающий в себе и инфантильную Тень, и Самость. В какой-то степени образ принца не является чистым символом; иными словами, он отчасти является и символом уже воплотившейся инфантильной Тени, и символом еще не проявившейся Самости. Как символ Самости он вечен и пребывает в Запредельном, где не существует понятия смерти — оттуда появляются и в нем исчезают. Точно так же к нам приходит и впоследствии пропадает переживание Самости. Но раз этот символ обрел телесность, значит, произошло его воплощение в нас, в нашем мире. Благодаря нашим действиям он стал видимым и слышимым, он стал частью нас самих, и это осложнило проблему. Змея убьет Тень, но змеиный укус может погубить только тело, освободив символ Самости от тела, в котором он пребывал. Другая возможность заключалась бы в дальнейшем перевоплощении символа. В этом случае Маленький принц продолжил бы развитие на другом, более взрослом уровне. Но на этом промежуточном этапе эволюция Маленького принца внезапно прекращается из-за смертельного укуса змеи.

Сент-Экзюпери талантливо описывает происходящее совпадение: в тот самый момент, когда он починил самолет и был готов вернуться к своим товарищам, Маленький принц принимает решение покинуть землю. Сент-Экзюпери возвращается в мир людей, а принц отбывает в Запредельное. Так как в повести с самого начала подлинная символика смешивается с ложной, никто не знает, считать ли уход обоих героев позитивным исходом событий.

Можно было бы ожидать, что после познания Самости и Запредельного, Сент-Экзюпери вернулся бы к своей нормальной деятельности в мире людей, а символ Самости, встреча с которым произошла в самый критический момент жизни автора повести, уйдет туда, откуда пришел. В этом может заключаться позитивный аспект столь драматичной развязки. И все-таки возникает ощущение, что конец повести трагичен, поскольку сам Сент-Экзюпери после встречи с Маленьким принцем так и не вернулся к обычной деятельности в этом мире, а последовал за ним в Запредельное. Поэтому мы можем сказать, что уход Маленького принца так и не состоялся или не был доведен до конца: они не смогли отделиться друг от друга. Земная, человеческая часть [идеального] (т. е. Сент-Экзюпери) последовала за неземным воплощением (т. е. Маленьким принцем), поэтому можно утверждать, что уход Маленького принца — это ожидание автором собственной смерти. Вот почему Экзюпери так и не принял расставание с Маленьким принцем, что очевидно из последних фраз книги:

Маленький принц не покинул Сент-Экзюпери. Автор не мог перенести самого расставания, хотя совершенно невероятно поверить в то, что Маленький принц может когда-нибудь вернуться. Сент-Экзюпери не принес в жертву своих отношений с мальчиком, прилетевшим с далекой звезды. Это еще один намек на трагическую развязку, ведь если человек не пожертвовал своим уже случившимся переживанием, у него останется постоянное влечение к смерти, к бессознательному в надежде снова их обрести.

Это очень опасное переживание, характерное для страдающих неврозом puer aeternus. Обычно, вследствие близости с бессознательным, пуэр испытывает переживание невероятной силы, что придает ему позитивное ощущение жизни. Но тогда человек не расстается с этими потрясающими переживаниями. Он просто сидит и ждет в надежде на то, что это переживание вернется к нему снова. Чем больше он сидит и ждет, тем менее доступно ему осознание, поскольку сущность этих переживаний каждый раз принимает новые формы. Переживание Самости повторяется не просто так, а обычно приходит в те отчаянные моменты жизни, когда человек уже теряет всякую надежду. Оно обращено к совершенно иной стороне личности и неожиданно предстает перед человеком в совершенно иной форме. Так как переживание есть сама жизнь, ее обновление и ее движение, оно не может повториться, это противоречило бы самой его сущности. Следовательно, если у человека возникает переживание Самости, единственная возможность не отравиться им и впоследствии не пойти по ложному пути заключается в том, чтобы с ним расстаться и от него отвернуться — повернувшись к следующей своей задаче и даже пытаясь забыть об этом переживании. Чем больше Эго цепляется за переживание, чем больше хочет его вернуть, тем быстрее его следует от себя отогнать вместе с соответствующими желаниями Эго.

Точно так же, например, следует поступать с положительными переживаниями — любовными или чувственными. Люди, предъявляющие инфантильные требования к другим, стремятся как можно дольше продлить возникшее положительное любовное или чувственное восприятие другого человека, вынуждая все время повторять события. Они говорят: «Давайте опять покатаемся на лодке, как в то чудесное воскресенье, когда прогулка была просто волшебной». Можно быть совершенно уверенным в том, что это попытка обернется самой большой неудачей. Вы можете попытаться это сделать для того, чтобы убедиться в том, что ничего не выходит. Это всегда свидетельствует, что Эго не может по-взрослому воспринимать Самость — тогда просыпается что-то, похожее на инфантильную жадность. Позитивное переживание порождает инфантильную установку по отношению к вызвавшему сильные эмоции событию: вот оно, сокровище, которое нельзя упустить! Как только вы заметите в себе подобную реакцию, гоните ее прочь, чтобы она никогда не возвращалась. Чем дольше тянете и стараетесь сохранить [воспоминания], тем быстрее попадаете в судорожное состояние сознательного желания вернуть эмоциональные переживания, тем более безнадежными оказываются ваши попытки.

Так, например, художник благодаря вдохновению, пришедшему от бессознательного, создает выдающийся шедевр, а затем ожидает, что и впредь он так же будет творить. Он достиг успеха, его произведение приводит всех в восхищение, и у него появляется чувство, что теперь он добился своего и создал нечто ценное. Он хочет, чтобы это повторилось, стремится что-то написать, повторив успех, — но все прошло! Второе, третье, четвертое его произведения ничего собой не представляют — исчезла божественная сущность, дух вышел из бутылки, и вернуть его туда невозможно. Часто происходит, что молодые музыканты создают какой-нибудь популярный хит, а затем в течение долгого времени не могут написать ничего стоящего: у них не получается, ими овладела жадность Эго. Подобное же случается и с вундеркиндами, поначалу чрезвычайно одаренными детьми, которые, однако, вскоре становятся творчески бесплодными, так как не могут преодолеть похожие трудности. Единственное решение заключается в том, чтобы отвернуться и больше ни на миг не оглядываться назад. Но Сент-Экзюпери оглядывается назад: «…очень прошу вас! — не забудьте утешить меня в моей печали, скорей напишите мне, что он вернулся…», — словно он надеется навсегда сохранить в себе это переживание. А это роковая ошибка.

Скорее всего, змея кусает Маленького принца за пятку, это одно из немногих мест, куда может укусить змея. Здесь опять заметен мифологический мотив. Все знают об ахиллесовой пяте — единственном месте, куда можно было поразить греческого Ахилла, да и многие герои-спасители, как правило, были ранены в ступню или пятку. Примером тому может послужить Филоктет, о котором писал Кереньи в статье «Heroes Latros» («Исцеляющий герой»)⁵⁵. В этой статье он собрал материал, посвященный исцеляющим греческим богам и демонам: Асклепию, Хирону и др., которые, согласно некоторым мифологическим версиям, были ранены и впоследствии стали врачевателями. Чтобы стать целителем, сначала человек должен быть уязвлен. Это греческий образ общего мифологического мотива, который описан М. Элиаде в работе, посвященной инициации знахарей и шаманов⁵⁶. Он свидетельствует, что нельзя стать ни знахарем, ни шаманом, не будучи раненым: как правило, старейшины делают надрез на коже посвящаемого и помещают туда определенные магические камни. Ранение может быть также нанесено и в шею. Обычно такие обряды проходят в состоянии экстатического переживания: посвящаемым кажется, что сами звезды или духи-демоны наносят им раны. Одно неизменно: перед тем, как получить дар целителя, человек должен перенести испытание — быть раненым копьем или ножом. Иначе он не сможет обрести способность исцелять других. Как это можно интерпретировать с точки зрения психологии?

Ответ: Он должен познать страдания, почувствовать, что значит быть раненым и исцеленным.

Да. Но многие люди испытывают мучительные страдания и не становятся целителями. Если бы это зависело лишь от того, испытывал ли человек страдания, целителем может стать каждый. В каком случае может стать шаманом любой человек?

Ответ: Выдержавший страдания и исцелившийся от раны.

Да. Например, коренные жители крайнего Севера утверждают, что разница между обычным страдающим от болезни человеком и целителем заключается в том, что последний находит способ избавиться от страданий, он находит творческий выход из болезни — исцеление, которое оказывается уникальным. Элиаде рассказывает историю об охотнике на северных оленей. Он слыл удачливым добытчиком и был, следовательно, весьма уважаемым человеком в своем племени. Он не имел никаких намерений стать шаманом. Однажды он заболел, и нервная болезнь мешала ему продолжать заниматься охотой. Он обнаружил, что болезнь отступает, как только он начинает бить в барабан, подобно шаману. Так, он начал «шаманить», бил в барабан, вызывая исцеляющих его духов, и — исцелился. Но выздоровев, он снова занялся охотой, и болезнь вернулась. В итоге, он прекратил попытки вернуться к занятиям охотой и стал шаманом, так как для него это был единственный способ сохранить здоровье. С охотой на оленей было покончено навсегда против его желания и вопреки его воле. Это поразительная иллюстрация того, как необходимость найти собственное исцеление от нервной болезни побудила человека заняться врачеванием.

Естественно, заболев, охотник позвал шамана, чтобы тот его вылечил. Но шаман не смог помочь. Ему пришлось исцелиться самому, начав «шаманить», и — выздороветь.

Итак, исцеляющий герой — это личность, которая находит какой-то творческий выход из болезни, до сих пор не известный другим и не связанный ни с каким исцеляющим паттерном. Обычно исцеление больных проходит по определенной схеме, однако шамана исцелить обычными способами нельзя. Он должен найти уникальный способ исцеления — единственный, который применим именно к нему. Творческая личность, которая может это сделать, сама потом становится целителем и получает признание своих соплеменников.

На мой взгляд, рассказанный пример может послужить самым убедительным и простым объяснением мотива [змеиного укуса у Экзюпери]. Однако можно посмотреть на это по-другому и еще раз вникнуть в нашу историю.

Когда Самость встречается с Эго и вступает с ним в контакт, кто из них получает травму? При их столкновении происходит обоюдное травматическое воздействие, так как соприкосновение с Эго наносит вред символу Самости, так же, как и соприкосновение с Самостью наносит вред Эго. Эти две сущности не могут соприкасаться между собой, не причинив вреда друг другу. Самости наносится вред в следующем отношении: вместо того, чтобы быть потенциальной целостностью, она становится частичной реальностью; отчасти она обретает существование внутри личности, участвующей в процессе индивидуации, — т. е. в осознании ее действий и слов. Это становится ограничением Самости и ее возможностей. Эго оказывается травмированным, так как в его жизнь вторгается что-то больше его самого. Именно поэтому Юнг говорил, что соприкосновение с процессом индивидуации вызывает много страданий. Иными словами, оно вызывает травму, так как мы лишаемся возможности устраивать свою жизнь в соответствии с нашими желаниями.

Если отнестись всерьез к бессознательному и к процессу индивидуации, то мы поймем, что больше не можем сами устраивать свою жизнь. Например, мы думаем, что нам хотелось бы куда-нибудь пойти, но сон говорит: нет, и нам приходится отказаться от этой мысли. Иногда мы воспринимаем это нормально, но иногда такие решения вызывают у нас раздражение. В том, чтобы отказаться от вечерней прогулки или от путешествия, нет ничего страшного, но есть более серьезные случаи, когда бессознательное налагает вето на то, что нам очень хочется. Мы ощущаем себя разбитыми и растерзанными, попавшими в западню или заключенными в тюрьму, распятыми на кресте. Всем сердцем и всей душой нам хотелось что-то сделать, но бессознательное наложило на это запрет.

В такие моменты вполне естественно испытывать серьезные страдания, вызванные встречей с Самостью. Но Самость страдает не меньше, ибо внезапно для себя становится ограниченной реальностью обыденной человеческой жизни. Вот почему в связи с этим Юнг ссылается на слова Христа в апокрифе Деяний Иоанна. Христос, находясь в кругу апостолов, говорит: «Ваши человеческие страдания хочу выстрадать». Это самый простой способ понять, о чем идет речь. Божество не испытывает страданий, если не соприкасается с человеком. Божество, которое стремится испытать человеческие страдания, не только очень этого хочет, но и вызывает их. Человек не испытывал бы страданий, если бы не имел связи с тем, что намного его превосходит, иначе он страдал бы так, как страдает животное: он принимал бы свою судьбу и погибал бы от ее руки. Если человек, подобно животному, подчиняется всему, что с ним происходит, он не испытывает сильных мучений: он страдает молча, не произнося ни слова. Животные принимают мир таким, какой он есть: в результате несчастного случая зверь повредил ногу, и теперь он хромает на трех лапах; если животное ослепло, то пытается дальше жить без зрения и, наверное, испытывать голод. В природе такое встречается постоянно. Однако человек способен чувствовать, что с ним происходит. Так как у него больше развито сознание, у него значительно больше развита и способность к страданиям. Если его лишить ног или ослепить, его чувства становятся глубже и интенсивнее, так как в них больше участвует Эго, и, следовательно, появляется способность противостоять своей судьбе. Если вам когда-нибудь приходилось работать с пациентами, пережившими несчастье, вы наверняка замечали в них невероятной силы сопротивление собственной участи. Такие люди говорят: «Я не могу принять свою судьбу! Почему это случилось именно со мной? Уже ничего вернуть невозможно, но я не могу принять!»

Животное не проявляет силу своих страданий. Оно пытается их сдержать, пока не умрет; даже если его задние лапы парализованы, оно пытается двигаться и обычно погибает в когтях хищников — что ж, быстрый и желанный конец. У нас дело обстоит хуже, так как современная медицина не позволяет людям умереть сразу. Нас кладут в больницы, и вот тут возникает проблема: что же все это значит? Почему я должен продолжать жить? В таких случаях страдания становятся более сильными и страшными, и по существу, эта проблема является проблемой веры.

Таким образом, можно сказать, что человеку присущи подлинные страдания, и они связаны с тем, что внутри нас есть что-то, считающее, что так не должно быть. Однако если несчастья — неизбежная часть моей жизни, тогда я должен знать, что это значит. Если я понимаю смысл происходящего, я могу принять страдания, но если я его не понимаю, то не могу принять ни жизнь, ни страдания. Мне встречались люди, которые могли принять случившееся с ними с необходимой долей терпения и самообладания. Но только в том случае, когда они понимали смысл того, что происходит. Хотя страдания продолжались, они оставались среди них неким островком спокойствия, так как получали облегчение от ощущения того, что они знают, почему страдают. Для того чтобы понять причину и смысл наших страданий, нам нужно следовать собственному пути индивидуации, поскольку причина уникальна в каждом конкретном случае и не похожа на причины, вызвавшие страдания других людей. Каждый человек должен найти свой собственный смысл несчастий. Именно поэтому, занимаясь поисками причины своих мучений, человек занимается поисками смысла своей жизни. Он ищет общий паттерн собственной жизни, паттерн, который открывает причину того, почему раненый целитель является архетипом Самости (одной из ее характерных черт) и основой всех подлинных процессов исцеления.

Вопрос: Другими словами. Вы имеете в виду, что посредством принятия страданий можно установить связь с Самостью?

Это зависит от того, насколько правильно человек принимает страдания. Если их принимать со смирением и покорностью, исцеления не произойдет. Многие люди принимают свои страдания, но с известной долей смирения. Они молча сносят свои беды и терпят невзгоды, ничем не помогая себе. Принятие мук должно быть позитивным, и я бы сказала, что человек может постичь смысл происходящего только в том случае, если он принимает то, что с ним случилось. Как правило, примирение с судьбой начинается непримиримой борьбой с ней. А затем, когда получается принять смысл страданий, наступает обретение благодати. Вот тогда к человеку приходит осознание смысла произошедшего. Нельзя даже сказать, что происходит сначала, что потом. Иногда сначала постигается смысл, а затем происходит его принятие, или же сначала человек настраивает свой разум на принятие, и тогда, в тот же момент, ему становится ясным смысл. То и другое причудливо переплетено между собой.

Замечание: Существует христианская идея относительно ценности страданий, но, как правило, она несет в себе слишком много смирения. Разве не так?

Именно это я и пыталась сказать. Истинно верующий человек примет страдания без покорности, потому что он понимает суть и причины невзгод. Но человек, ограниченный в своей вере, лишь пытается верить, убеждая себя: «Я должен верить, потому что распятый на кресте Христос тоже страдал. Я должен принять эти мучения». Он повторяет то, что слышал на проповеди, но это ему совсем не помогает: человек лишь читает проповедь своему сознанию, но в силу отсутствия переживаний, такой метод не помогает исцелению.

Как можно интерпретировать то, что последний рисунок Экзюпери, самый трагичный, нарисован исключительно в черно-белых тонах? Можете ли вы его проанализировать? На нем нет ничего, кроме звезды и двух линий.

Ответ: Это отсутствие жизни. Жизнь его оставляет.

Да, чувственные переживания, эмоциональная вовлеченность уходят. Что же это значит? Что вы имеете в виду, говоря о том, что его оставляет жизнь?

Ответ: Когда Маленький принц и Сент-Экзюпери вместе отправились в пустыню, появилась возможность какого-то реального события.

Да. Я лишь хотела узнать, у кого уходит жизнь. Сначала цвет рисунков был очень насыщенным; среди них был один, который сам Сент-Экзюпери назвал «внушительным рисунком». Речь идет о рисунке, на котором изображены баобабы: создавая его, автор очень старался, использовал много цвета. А этот, последний, совсем бесцветный.

Ответ: Это изображение его микрокосма в тот момент, разве не так? Он представляет собой некое подобие мандолы.

Нет. Я бы сказала, что это изображение одиночества, наступившего после расставания. На рисунке изображены две пересекающиеся песчаные дюны и звезда; идея заключается в том, что принц вернулся на свою звезду. Это картина одиночества, которое осталось после его возвращения, но что в этом плохого? В общем, нормально ощутить одиночество после расставания с Маленьким принцем, это естественно.

Ответ: Все происходит в безжизненной пустыне, где ничего не растет.

Да, возникает именно такое ощущение. Расставание ощущается так, словно человека покинуло божество. Я бы сказала, что рисунок выражает его обманутые надежды, а значит, грусть и опустошенность вполне оправданы. Но неприятно то, что его обманутые надежды и разочарование не слишком сильные. Это очень бледное и неадекватное изображение. Глядя на картинку, вы можете подумать о разочаровании и одиночестве, постигших автора рисунка, но не можете их ощутить.

Пусть каждый из вас попытается себе представить, как бы он почувствовал себя при расставании с божеством: попытайтесь это нарисовать, и вы увидите, я надеюсь, что ваше воображение окажется более живым, чем на этом рисунке. Это потребует неких творческих усилий, но, в конце концов, Сент-Экзюпери был художником, ему хватало мастерства, чтобы изобразить одиночество в пустыне. Нарисуйте широкую-широкую равнину, ощутите свое пребывание там и попытайтесь выразить холодную грусть неба, откуда светит одинокая звезда, испуская на землю холодный свет. Каждому из вас приходилось видеть изображения, при виде которых у вас сжималось сердце, при взгляде на которые вы ощущали потерянность, отчаяние и пустоту. Однако этого нет на рисунке Экзюпери. Постарайтесь представить, что же он попытался изобразить. Вы предполагаете, что на рисунке должно быть изображено одиночество, но оно не вызывает у вас щемящего чувства, не сжимает ваше сердце, так как на рисунке отсутствует цвет. Почему он не сделал его полностью серым? Если бы это была грусть, выраженная в сером цвете, наверное, вы могли бы ее почувствовать. Почему бы не изобразить небо в виде огромного цветного купола над головой — глядя на такой рисунок, вы ощутили бы озноб. Но в данном случае вы не ощущаете ни грусти, ни печали. Вы должны заменить свою чувственную реакцию своими собственными представлениями [об изображенных здесь эмоциях]. Здесь чего-то не хватает.

Замечание: Здесь все мертвое.

Да, это смерть — даже не разочарование! И не выражение грусти.

Замечание: Но в описании прощания очень много тоски!

Да, в описании ее много, но только не в рисунке, и хотя описание наполнено тоской по ушедшему, оно очень инфантильно. В нем явно выражена надежда на возможность все вернуть: «Пожалуйста, напишите мне, что он вернулся…» Он предлагает послать ему открытку — самый легкий и дешевый способ избавиться от тоски. Такой же простой, как дать объявление по радио о том, что пропал человек, о его нахождении просьба сообщить в ближайший полицейский участок. Но кроме этого, существует капризный ребенок, желающий возвратить свою игрушку, и бледным выражением этого желания является очень бледное прощание.

Замечание: Может быть, он не осознавал, что встретился с богом. Иначе он никогда бы не попросил ему написать что-то подобное!

Совершенно верно! Весьма необычно было бы обратиться к миру с просьбой сообщить, как только «вы найдете моего бога!»

Замечание: Можно увидеть несоответствие между его мыслями и эмоциями.

Да. Вы снова сталкиваетесь с потухшим вулканом. Интенсивность эмоций не слишком велика, и это очень опасно; это типичная реакция человека, который в подобных трагических ситуациях просто говорит: «Да, да, конечно!» Иногда такие реакции всего лишь отговорка или замалчивание. Люди притворяются, что не испытывают чувств, но их холодные руки и другие симптомы говорят о том, что эмоции у них все же есть, и поэтому не важно, притворяются они или нет. Но если у них действительно нет эмоций, значит, их вулкан потух, а это очень опасно.

Замечание: На мой взгляд, сам Сент-Экзюпери относился к интуитивному типу личности, и он думал, что это всего лишь эпизод в его жизни, заканчивающийся так же, как катастрофа самолета в пустыне. На протяжении всей книги остается чувство, что переживание длится лишь короткое время, а затем проходит. Откровенность этого рисунка вместе с его восприятием вызывает у меня чувство, что у автора нет разочарования. Он знает, что это должно закончиться, и никак не может этому воспрепятствовать.

В данном случае сделан очень большой акцент на интеллект. Вы совершенно правы, но со стороны Экзюпери это нездоровая реакция. Предположим, человек, которого вы любите, умирает от неизлечимой болезни. Умом вы все это понимаете очень хорошо! Вы понимаете, что переживание должно закончиться. Отношения с умирающим скоро должны закончиться — об этом вас предупредил врач, сказав, что пациенту осталось жить не больше трех недель, — но это не значит, что у вас не будет эмоциональной реакции. Даже если вы знаете, что отношения с ним неизбежно придут к концу, это не остановит ваши чувства. Так и должно быть! Ясно, что переживание, подобное тому, которое Сент-Экзюпери испытал в пустыне с Маленьким принцем, должно было закончиться — такого рода переживания обязательно подходят к концу.

Но здесь еще более очевидна слабость личности людей такого типа, как Сент-Экзюпери. Люди подобного склада отделяют себя от чувственной и эмоциональной сферы, чтобы избежать страданий. Иногда, вследствие своей неспособности чувствовать и страдать, они заменяют переживания рефлексией: они просто говорят: «Да, конечно, это должно было закончиться, примем это как факт».

Замечание: Сент-Экзюпери действительно готовил себя к тому, что все закончится. Всегда существует некая граница, которую приходится перейти, но постоянно подготавливая себя к этому, он, в конце концов, делает это почти с юмором, ведь для него это «только еще одно переживание, которое необходимо прожить, и оно обязательно закончится». Вообще говоря, в этой фразе можно увидеть отражение всей его жизни.

Совершенно верно, именно так выражается недостаточная сила чувства. Если человек постоянно проникается ощущением того, что жизнь преходяща, и, следовательно, всегда готовится к тому, что она преждевременно закончится, он проявляет отношение к жизни, свойственное puer aeternus. Например, если пуэр знакомится с девушкой, он уже уверен, что результатом отношений станет разочарование и разлука, поэтому он не позволяет себе полностью увлечься переживанием. Напротив, он в любой момент готов распрощаться с девушкой. С точки зрения здравого смысла, он прав, но это не позволяет ему жить; в его жизни слишком много места занимает рациональное. Он не учитывает того, что нерациональная часть его личности не готова отказаться от переживаний только из-за страха разочарования. Это недостаток душевной щедрости. Почему бы не сказать: «Разумеется, разочарование обязательно наступит, так как события в жизни не длятся вечно и могут закончиться неприятными переживаниями. Но не будем торопиться. Давайте полностью отдадимся позитивному переживанию состояния, пока оно есть у нас». Одно не исключает другого.

Не обязательно быть глупцом, не верящим ни во что, кроме счастья, и всякий раз падать с небес на землю. Но в том, чтобы с началом любых отношений прятаться и уходить от них в ожидании страданий, есть что-то патологически нездоровое. Именно так поступают многие невротичные люди. Они пытаются приучить себя к умению страдать тем, что постоянно находятся в ожидании неприятностей. Один пациент сказал: «Я всегда предвижу наступление страданий, и мне нравится, что я приучил себя к ним. Я все время пытаюсь предвосхитить их в своей фантазии». Однако такая позиция совершенно отчуждает человека от жизни. На самом деле, таким людям необходима двойная установка: понимание того, как могут развернуться события, не помешает полностью отдаться переживаемому в настоящий момент. Иначе жизни нет. Рациональное начало (reason) заранее организовывает события так, чтобы защитить личность от страданий, просто не позволив ощутить переживания полностью именно тогда, когда сам человек этого не ожидает. В таком случае и рациональное, и сознание слишком многое исключают из жизни. И именно так старается поступать пуэр. Он не хочет полностью отдаться жизни, пытаясь рассудком сделать ее недоступной для себя. Это нездоровая реакция.

Замечание: Если вспомнить картины Ван Гога, то все они, даже самые мрачные, полны энергии и эмоциональной силы.

Да, в отличие от рисунка Сент-Экзюпери, у Ван Гога даже внутреннее опустошение и утрата находят полное эмоциональное выражение.

Задумайтесь, насколько более жизнеспособными были бы такие люди, если бы они страдали! Если они не могут быть счастливы, то пусть будут несчастны, но по-настоящему несчастны хотя бы раз в жизни. Вот тогда они стали бы похожи на людей. Но пуэры не могут быть даже чуть-чуть несчастны! Им не хватает великодушия и мужества проявить себя в ситуации, которая может сделать их несчастными. Они трусливо ищут пути отступления, которые позволят им ускользнуть. Они ожидают разочарования, чтобы не пришлось держать удар. Они отказываются от жизни.

Вопрос: Нельзя ли найти способ, которым внешне проявляется заблокированная эмоция? На мой взгляд, она должна как-то проявить себя, [у Сент-Экзюпери] должно присутствовать отвергнутое чувство.

Я здесь его не вижу, за исключением темпераментной непосредственности розы.

Вопрос: Чувств нет, потому что потух вулкан?

Мне думается, что в нем [в авторе] уже нет чувств, но эмоциональные проявления можно увидеть в очень темпераментных порывах розы — в них еще сохранилось некоторое чувство. Она полностью вовлечена в то, что делает. Гордясь, она гордится вся, гневаясь, она прямо обуреваема гневом, будучи высокомерной, она высокомерна с головы до пят. Она обладает определенной целостностью самовыражения. Можно сказать, что она полностью оказывается во власти своего сиюминутного настроения, но в этом, по крайней мере, уже что-то есть. Очевидно, что так вела себя жена Сент-Экзюпери. Она была поразительно, даже шокирующе непосредственна и спонтанна, полностью отдаваясь своим сиюминутным реакциям.

Замечание: Я думаю, что отсутствие эмоциональности проходит красной нитью через всю книгу в более негативном выражении — в качестве легкой сентиментальности.

Да, сентиментальность всегда указывает не недостаток чувства, поскольку служит заменой реальному чувству. Это другой аспект общей картины.

Как вы можете интерпретировать эпизод, в котором Маленький принц требует нарисовать для барашка намордник, чтобы тот не смог съесть розу? Вы видите, как, по мнению принца, все должно быть устроено: он хочет, чтобы барашек поедал ростки баобабов, и, естественно, если он позволит барашку свободно гулять по астероиду, тот, не отличив розу от ростков баобабов, съест и то, и другое. Поэтому, вероятно, Маленький принц планирует накрыть розу стеклянным колпаком, а затем выпустить барашка уничтожать побеги; затем, надев на барашка намордник, снять с розы колпак. Таким образом, он наивно предполагает, что сможет не допустить барашка к розе!

Итак, Маленькому принцу нужен намордник. Рисование — способ сотворения его мира, поэтому он хочет, чтобы Сент-Экзюпери нарисовал намордник, тогда он сможет положить рисунок с намордником вместе с рисунком барашка и таким образом убережет розу, не позволив барашку ее съесть. Но из-за горечи расставания Сент-Экзюпери забыл нарисовать ремешок для намордника, и когда вдруг вспоминает об этом, он говорит: «Что же теперь будет?» А затем добавляет, что теперь будет мучиться до конца своей жизни, размышляя над тем, съел барашек розу или нет. На этот вопрос он так и не получил ответа, но мысль об этом мучит его до сих пор. Как вы это интерпретируете?

Замечание: Животная часть его личности не ассимилирована, поэтому есть опасность, что она может стать деструктивной.

Да, но важно запомнить, что речь идет о Земле и Запредельном. Вспомните, когда речь шла о барашке, я говорила, что бывают случаи, когда одна маленькая ошибка вызывает неожиданно большие последствия, как, например, стадо овец, оказавшееся на летном поле. Одна из овец попадает под шасси самолета и служит причиной его гибели. Мы уже говорили о том, что овца является воплощением массового субъекта, человека толпы. Негативный аспект овцы заключается в инстинктивном проявлении коллективизма. Когда-то давно в стаде овец всегда паслись несколько козлов, поэтому, когда на стадо нападали волки, овцы всегда имели шанс спастись, потому что козлы никогда не поддавались панике. Если же во главе стада, на которое напали волки, был баран, он впадал в панику, и тогда все стадо погибало. Козлов держали для того, чтобы компенсировать природную глупость овцы, однако волки научились сначала нападать на козлов, что приводило овец в замешательство. Если барашек служит воплощением элемента коллективизма и своей тягой к коллективизму нарушает процесс индивидуации, нет ничего удивительного в том, что он съест розу.

Роза — психологический символ мандалы, в этом качестве она служит центром для процесса индивидуации. В повести же роза гибнет в другом мире — в Запредельном, и это один из самых страшных моментов книги. В нашем мире, на Земле, барашек служит воплощением не только негативного аспекта. Пуэр не нуждается в коллективной адаптации, ведь он — из рода «неправильных» (wrong) индивидуалистов, которые не могут успешно приспособиться к обществу. Например, большинство пуэров уклоняются от военной службы, не желая быть баранами, хотя иногда им было бы очень полезно побыть в стаде и научиться приспосабливаться к коллективу.

Но в данном случае коллективизм распространяется на звезду, на которой не должно быть никаких барашков. Это очень трагичный механизм: если человек слишком категоричен, то, отказываясь приспосабливаться к обществу, он испытывает коллективизацию исподволь и изнутри. Если вы притворяетесь, что вы индивидуальность в большей степени, чем есть на самом деле, избегаете социальной адаптации по причине своей особой исключительности (с невротическим тщеславием утверждая, что вы — уникальность, которую никто не понимает, а потому одиноки, поскольку все вокруг такие упрямые, бесчувственные, глупые овцы, тогда как у вас такая нежная душа), если у вас есть такие ложные притязания, из-за которых вы не можете приспособиться к другим людям, то вы — тот, которого никак нельзя назвать индивидуальностью.

Я уже упоминала, что когда я говорю о пуэрах, слушатели сразу вспоминают о том, что знают многих подобных людей, в памяти возникает целая галерея представителей этого типа, что служит наглядным свидетельством того, что puer aeternus вовсе не является уникальным явлением. На самом деле пуэр — типичный собирательный образ, социальный тип puer aeternus, и ничего больше. Другими словами, чем больше он играет роль принца с мыслью о том, что он представляет собой что-то особое, тем больше в нем признаков обычного представителя невротической личности puer aeternus — типа, поддающегося клиническому описанию, и это описание будет практически полностью соответствовать его индивидуальности. Именно потому, что пуэр культивирует в себе ложные притязания, он адаптируется к коллективу и социуму изнутри, и в результате этой социализации никакие его реакции по существу не являются ни слишком индивидуальными, ни слишком особенными. Он становится типичным представителем puer aeternus. Он превращается в архетип, а если вы стали архетипом, то вы уже не оригинальны, вы больше не являетесь самим собой и чем-то особым, вы — просто архетип. Попробуйте, встретив пуэра, сказать ему: «Разве не в том-то и том-то заключается ваша философия? Разве там-то и там-то у вас нет неприятностей? Не таким ли образом вы относитесь к девушкам?» И тогда он ответит: «Боже мой! Откуда вы все узнали? Откуда вы меня знаете?» Если вы полностью совпадаете с описанием архетипа, я могу точно охарактеризовать все ваши реакции, так как архетип — это определенная совокупность реакций. Легко можно предсказать, как будет себя вести пуэр, что он будет чувствовать. Он представляет собой всего лишь архетип вечно юного бога, а потому обладает всеми божественными качествами: у него есть тоска по смерти, он считает себя совершенно особым; он — единственное чувствующее существо среди окружающих его упрямых овец и баранов. У него будут проблемы с агрессивной, гибельной Тенью, которую он не хочет проживать сам и обычно проецирует ее на других и т. д. В нем вообще нет ничего особенного. Чем больше он отождествляет себя с юным богом, тем менее индивидуальна его личность, хотя сам он чувствует себя совершенно особенным.

В тех случаях, когда люди действительно страдают шизофренией или сумасшествием, воображая себя Иисусом Христом, они обычно говорят одно и то же. Юнг описывает, что однажды у него в психиатрической клинике было два Иисуса Христа. Он свел их вместе и, представив друг другу, сказал: «Это господин Миллер. Он считает, что он — Иисус Христос. А это мистер Майер, которой тоже считает, что он — Иисус Христос». Затем Юнг вышел из кабинета, оставив пациентов наедине друг с другом. Спустя некоторое время он вошел в кабинет и увидел, что один из них сидит в углу и барабанит пальцами по столу, а другой стоит у окна и барабанит пальцами по стеклу. Юнг спросил, выяснили ли они, кто из них настоящий Иисус Христос, и оба пациента повернувшись к доктору, сказали, указывая друг на друга: «Несомненно, у него мания величия!» Каждый из них очень ясно видел себя в другом. Если речь шла о другом человеке, шизофреник ставил диагноз совершенно точно.