Ведьма с высшим юридическим

Глава 14. Подготовка ко Дню рождения

Танира Беккер

Я проснулась с мыслью, что сегодня суббота и на работу не надо. Какой кайф! И тут же меня догнала мысль, что я теперь школьница и по субботам хожу на учёбу. Мне аж взвыть захотелось от разочарования так, как это делал Феофан: громко и с удовольствием. Так что встала я с настроением кровожадным и решила направить его в нужное русло.

— Девочки, а как мне узнать, кто является конкурентами дяди Олдвена в Совет горожан?

— А тебе зачем? — удивилась Адель. — Хочешь на него компромат подкинуть?

— Нет, создавать ему неприятности, у меня цели нет. У меня есть цель сберечь своё наследство. Есть у меня идея, но для этого мне нужно выяснить, кто его конкуренты и самого адекватного «случайно» (Танира пальцами показала кавычки) встретить в городе.

— Надо посмотреть газеты, Летиция, как всегда, была голосом разума. — В них публикуют предвыборные статьи.

— Отлично, значит после уроков я в библиотеку!

— Ну вот, — расстроено протянула Адель. — А мы собирались обсудить с тобой твой День рождения. Как ты хочешь его отпраздновать?

Точно! Ведь уже через неделю Танире, то есть теперь уже мне, исполняется семнадцать лет. И как у них тут празднуют Дни рождения? Интересно, есть тут что-то вроде СПА или салонов красоты? Можно с девочками посидеть в кафе-кондитерской. Приглашать мне особо некого — может пару человек кроме Летиции и Адель из тех, с кем общалась.

— Девочки, а давайте мы сначала в библиотеку за газетами, а потом всё обсудим. — Я сложила ладони перед собой в молитвенном жесте и сделала глаза как у кота в мультике про Шрека.

Девочки согласились. Ещё бы — этот взгляд покорил миллионы.

В столовой и на занятиях мы уже по традиции переглядывались с Даниэлем Коллдеем. Он, скорее для галочки, без особой надежды, пытался взять у меня кровь, я — сопротивлялась. Я как-то втянулась, и это противостояние стало больше походить на взаимодействие. Как будто мы играем в какую-то только нам двоим понятную игру. Это дарило чувство азарта и необъяснимой радости. Наверное, я начала видеть в нём брата и мне это нравилось.

В библиотеке с помощью местной газеты я быстро выяснила, кто претендует на членство в Совете горожан и составила свой рейтинг. Лучше всего для моих целей подходил законник мистер Эдвард Кроули. Летиция сказала, что видела этого господина. Он часто в выходной день привозил супругу с детьми в кондитерскую напротив ателье её матери. В этом я увидела знак, потому что не так просто подобрать место, где он мог бы нечаянно встретить шестнадцатилетнюю девушку. А тут — идеально! И я посвятила подруг в мой план. Если…. Нет, когда всё получится, я получу контроль над украшениями и ценными личными вещами Флоранс.

Выходного я едва дождалась, проигрывая в уме различные варианты беседы с мистером Кроули. Подруги, конечно, не оставили меня одну, а решительно постановили, что проведут этот выходной со мной вместе. Следуя плану, мы ввалились втроём в гости к Летиции, чтобы из окна гостиной наблюдать за входом в кондитерскую. Мне было важно привлечь внимание этого господина, а для этого мы должны были войти в кафе вслед за ним.

Нам повезло — господин Кроули с семьёй прибыл довольно скоро. Мы с девочками стремительно покинули гостеприимный дом Уоренов под удивлённым взглядом мамы Летиции и вошли в кондитерскую. Пока всё складывалось идеально. Аккурат возле семьи Кроули был пустой столик, за которым мы разместились. Пользуясь тем, что дети господина законника побежали к витрине, и супруга последовала за ними, я достаточно громко стала жаловаться подругам на свои неприятности, постоянно упоминая дядю Олдвена и госпожу Белинду.

Также у нас была договорённость, что девочки несколько раз восклицали громко, вроде как не справившись с эмоциями:

— Не может быть — ведь это же Олдвен Райли!

— Тани, ведь твой дядя Олдвен — кандидат в Совет горожан Хэмфорда.

Уловки сработали — я заметила, что после пары упоминаний имени и фамилии дяди господин Кроули откинулся на стуле и стал прислушиваться к нашей беседе. Когда вернувшиеся за столик дети стали шуметь, он потребовал тишины и знаком отправил супругу с детьми ещё погулять у витрины, а сам, будто случайно развернулся так, чтобы видеть наш столик.

Убедившись, что рыба заглотила наживку, девочки пошли поздороваться и поболтать с нашими знакомыми по школе, а я осталась «рыбачить». И господин Кроули не обманул моих ожиданий. Он извинился, что стал невольным свидетелем нашего разговора, из которого он узнал во мне воспитанницу Олдвена Райли. Раз мои подруги оставили меня одну, он пригласил меня к ним за столик. Я, засмущавшись, согласилась.

Тот час за столиком нарисовалась его супруга с детьми — всё чинно, благородно. Его супруга на лету уловила идею и вдвоём они стали расспрашивать меня про школу, мою учёбу, как живётся мне под опекой дядюшки, не обижают ли меня его дети и жена. Сам господин Кроули задвинул речь, что как кандидат в члены Совета горожан, его волнуют вопросы образования и воспитания подрастающего поколения, а также защищённость сирот.

Я же, исполняя роль прежней трепетной и доверчивой Таниры, говорила, что всё хорошо, при этом отдельными «случайно вырвавшимися» фразами, давала понять, что всё не так радужно. Намекала, что у дяди не получается меня защитить от произвола семьи, что меня оббирают. Как бы невзначай вспоминала и описывала ценные памятные вещи, к которым не имею доступа. Дала понять, что переживаю по поводу вступления в права наследования ценных личных вещей — есть ли там что наследовать. Рассказала, как в детстве я мечтала, что на свой первый бал я пойду в маминых украшениях. И подробно описала колье — самое запоминающееся среди украшений Флоранс. Тётушка Белинда надевала его на выход и если не мужчины, то женщина точно обратила на него внимание.

Так и есть, по глазам госпожи Кроули я увидела, что она поняла, о каком украшении идёт речь. Выдав всю информацию, которую планировала, я засобиралась к подругам. Семейство Кроули же двинулось на выход. Перед тем, как уйти, господин Кроули дал мне свою визитку и просил обращаться, если у меня возникнут сложности с опекуном. При этом он был похож на охотничью собаку, взявшую след. Уверена, что у него в голове уже составляется план, как выставить конкурента недобросовестным опекуном. Пусть. Думаю, дядя с этим справится, а я получу то, что запланировала.

Теперь мы, наконец-то, объединились с подругами за одним столом. Есть уже не хотелось, пить тоже. Заказали для приличия чайник цветочного чая и приступили к обсуждению планов на мой День рождения. Идея с кондитерской была полностью одобрена. Каких-то развлечений для юных девушек тут не было. Обычно празднования проходят дома в кругу семьи и приглашённых гостей. Летом мы могли бы покататься в парке на аттракционах. А зимой их не было. Зато был каток, и мы решили его посетить. Адель предупредила, что вечером нас ждёт торт от тётушки Ядвиги. Вот и все развлечения. Ничего страшного, будем компенсировать малое количество развлечений их качеством и весёлой компанией.

Память подсказала мне, что на семнадцать лет семья устраивает первый полноценный если не бал, то приём в честь именинницы. На этот бал или приём приглашаются не только дружественные семейства, но и люди более дальнего круга: молодые девушки и юноши с родителями и опекунами. Значит, дядюшка расстарается. Мне пришло в голову, что часто на таких приёмах устраивают помолвки и объявляют о свадьбах.

Я улыбнулась. Зачисление в академию защищало меня от возможности быть выданной дядюшкой замуж. Ведь теперь для этого требовалось разрешение господина ректора, а то и короля. Почему-то вспомнился Даниэль Коллдей. Интересно, он поздравит сестру с Днём рождения?

Как оказалось, дядю я вспомнила не зря: в почтовой шкатулке лежало свежее письмо. Дядя в письме сообщал мне о том, что в будущие выходные мне надлежит приехать домой, так как на вечер субботы запланировано торжественное мероприятие по случаю моего семнадцатилетия. Приглашены уважаемые семейства Хэмфорда и Нойтинга. Поэтому за мной приедет карета после обеда в пятницу.

Естественно, Миранда едет со мной повидаться с родителями. Представив, сколько крови она выпьет родителям из-за того, что ей ещё рано по возрасту присутствовать на приёме, я злорадно рассмеялась.

Также дядюшка сообщал, что завтра мне нужно после занятий с портнихой, госпожой Винтрас, съездить к ней в лавку и выбрать себе наряд на праздник. Заявку госпоже директрисе он уже подал. Указанная портниха привезёт меня обратно и сдаст дежурным. Далее следовал перечень требований к платью и аксессуарам. Ну вот, сплошные хлопоты. И что ему мешало написать мне вчера? Мы сходили бы с девочками сегодня — всё равно выбирались в город.

Получается, что праздновать с подругами я буду через выходные, так как сам День рождения у меня именно в субботу. Скорее всего, дядюшка именно на утро субботы пригласит нотариуса для оглашения списка ценностей, по которым я вступаю в права наследования. На семнадцать назначен приём. А ведь это такое волнительное событие для юной девушки: сборы, хлопоты — веская причина чтобы отложить саму передачу ценностей по списку по-родственному на другой день. Надеюсь, что мои старания не прошли даром, и господин Кроули ухватится за предоставленную ему возможность.

В понедельник с госпожой Винтрас мы посетили её ателье. Я при помощи небольшого подарка смогла убедить её взять с собой моих подруг. Вместе мы выбрали для меня красивое голубое платье, которое портниха сразу отправила ко мне домой в Хэмфорд, чтобы его привели в должный вид к празднику.

Эта неделя была похожа на предыдущие: учёба, общение, лабораторные работы, создание зелий на продажу, ленивые попытки Даниэля получить мою кровь, ночные занятия магией с Виктором. Занимались мы не каждый день, но он давал мне задания, которые я старательно выполняла. Мои навыки владения магией улучшались, я чувствовала себя уверенней. А ещё у нас появилась традиция: не часто, где-то раз в неделю после занятий мы с ним пили чай и разговаривали на разные темы. Я распрашивала его о магии, о разных мирах. Он интересовался, как я обживаюсь в его мире, как я воспринимаю магию в себе, каково это — из взрослой женщины снова стать юной девушкой. Эти уютные посиделки наполняли меня теплом и чувством защищённости.

В пятницу после обеда я обняла подруг и погрузилась в карету, присланную дядей Олдвеном. Феофан сказал, что даже ради моего общества трястись несколько часов в карете он не желает и явится сразу в наш коттедж. За нами приехала домработница миссис Тимбольд или, как я её называла, тётушка Вилма. Миранда заняла своё место в карете молча, лишь поздоровавшись с миссис Тимбольд. Она нервничала и явно не знала, как себя вести с новой мной. Все её прежние стратегии не работали, поэтому она выбрала тактику игнорирования.

Но ехали мы совсем не в тишине, как можно было подумать. Едва карета тронулась, как разговорчивая и сердобольная тётушка Вилма засыпала нас новостями. Оказывается, эти дни весь дом буквально «стоит на ушах». К господину Олдвену не подступиться — уж очень нервный. «Чуть что — кричит, аж уши закладывает. И лицо красное такое». Слушая тётушку Вилму, я поняла, что господин Кроули не упустил свой шанс и сделал ход.

Буквально вчера дядюшка получил письмо из мэрии, в котором его уведомляли, что поскольку его воспитанница частично вступает в права наследования, а он — кандидат в Совет горожан, то ему предлагается провести все мероприятия в присутствии не просто двух свидетелей, а представителей городской общественности. Этими представителями были назначены миссис Кроули — как представитель попечительского совета города и мистер Бишоп — адвокат, оставивший практику сыну и обосновавшийся в Совете горожан.

Само мероприятие предлагалось провести в мэрии, также мэрия просит его дать отчёт по управлению моим наследством, в том числе предоставить выписки по счетам, ценные бумаги и пр. Это даже лучше, чем я рассчитывала!

Со слов тётушки Вилмы, дядю чуть удар не хватил. Он разругался с тётушкой Белиндой. Она устроила грандиозный скандал, потом истерику. Но он остался глух к её претензиям. Он загонял помощников и приказчика. Им пришлось перенести праздничный приём на воскресение.

Также из-за наличия в банке ячейки, закрытой родовой магией, мэрией было предложено провести церемонию частичного принятия наследства в банке, чтобы не делить его на две части. В целях безопасности (ведь какие-то ценности могут быть у меня на руках, но я должна предъявить их наблюдателям и нотариусу) мэрия выделила нам специальную карету и охрану. В общем, похоже, что я получу свои (Таниры) ценности, а мэрия станет приглядывать за моими деньгами. Хорошие новости! Жаль только, что пропущу часть занятий в понедельник, так как вечером воскресенья будет приём и выедем мы только утром в понедельник.

Я понимала тётушку Белинду. До сего времени дядюшка удовлетворял её жажду прекрасного за счёт меня и имущества Флоранс. Ведь когда они приехали в дом Таниры, у Белинды были пара комплектов серебряных украшений и одно нарядное платье. Олдвен был небогат, все деньги он пускал в дело, качественно обеспечивая, впрочем, базовые потребности семьи.

Получив же право распоряжаться наследством Таниры, он постепенно передал супруге практически все ценные вещи. Сначала одежду Флоранс, логично рассудив, что не пропадать же добру, а девочка когда ещё дорастёт. Потом — хранившиеся отдельно пару воротничков дорогого кружева, палантин из дорогого меха и украшения. Сначала самые простые серебряные, потом всё более дорогие. Ему было удобно: он демонстрировал благосостояние своей семьи и при этом не тратил своих денег, вкладывая их в развитие бизнеса. А тётушка Белинда под этим предлогом вытягивала постепенно под свой контроль всё больше ценностей, «забывая» вернуть их обратно или требуя тут же снова на какое-нибудь мероприятие.

Украшения Флоранс, которые достались в управление дядюшке, не были шикарными как у дам высшего света. Но они были красивые и достаточно дорогие для Хэмфорда. Были ещё родовые украшения, которые она хранила в банковской ячейке, запечатанной магией рода. И только наследница могла открыть эту ячейку. Что именно в ней хранится — никто не знал. Танира вспомнила подслушанный разговор, из которого следовало, что Белинда очень рассчитывала на содержимое этой ячейки.

Так, под эмоциональный рассказ тётушки Вилмы, мы задремали. При этом на протяжении всего рассказа я с интересом наблюдала за выражением лица Миранды. На нём, сменяли друг друга обеспокоенность, злость и отчаяние. Пожалуй, злости было больше всего.