Ведьма с высшим юридическим

Глава 21. Всё не по плану

Танира Беккерлион

Занятия закончились около пятнадцати часов, и мы с подругами собирались часок провести в чайной комнате за разговорами и просмотром модных журналов из столицы, которые обещала принести одна из девочек нашей группы. Мы не торопясь шли к переходу в общежитие, когда меня окликнула Лионелла. Мне показалось, что она чем-то взволнована, хотя не хочет этого показать. Возможно, сработала магия Коллдеев, а, может быть, родственная связь. Я сказала девочкам, что их догоню, и подошла к бабушке (так странно называть бабушкой внешне молодую женщину, ведь сильные ведьмы живут очень долго).

Лионелла сказала, что наши планы изменились, что времени в обрез, и мы немедленно едем в Ковен. Когда я заикнулась на счёт переодеться, она фыркнула, что всё потом. А сейчас мы срочно покидаем школу. И мы прогулочным шагом ломанулись к двери. Перед выходом на крыльцо Лионелла окружила нас тепловым коконом и я не почувствовала холода, хотя была в школьной форме.

Нас уже ждала карета. Причём, не наёмная средней руки, а богатая и, вместе с тем, изящная, запряжённая четвёркой рыжих лошадей. Даже не нужно было гадать, кто хозяйка этого средства передвижения. Когда мы оказались в карете на велюровых диванчиках, укутанные в пушистые пледы, Лионелла объяснила нашу спешку.

Тут сыграло на руку то, что она преподавала в нашей школе. Лионелла узнала, что Винсент — граф Дампьер — прислал письмо в школу с уведомлением, что завтра он приедет для встречи со мной и просит эту самую встречу организовать. Как сказала Лионелла, всех его планов и козырей мы не знаем. Поэтому важно провести моё представление Верховной ведьме и Ковену до этой встречи. И пришлось торопиться, так как она опасалась, что мне могут запретить выход в город, чтобы встреча не сорвалась по какой-то причине, и у Коллдея не было повода быть недовольной директрисой. Всё же она слишком мелкая сошка и проблемы с сильными мира сего ей не нужны.

Разве для представления не нужно собрать Малый Круг из двенадцати ведьм кроме Верховной? Встреча же была запланирована на другой день. Вдруг кого-то нет в городе. Я поделилась с Лионеллой своим беспокойством, но она только махнула рукой. Всё, что было нужно, она уже сделала. А если кто-то решит поиграть с ней в дурацкие игры — очень сильно об этом пожалеет. Она сказала это таким тоном, что я как-то сразу ей поверила.

По пути мы заехали в ателье мадам Уорен и купили для меня шикарное, но при этом строгое платье и меховую накидку. В обувной лавке рядом с ателье мы купили мне тёплые ботинки. Когда мы снова сели в карету, я выглядела вполне представительно и соответствовала по дороговизне тканей уровню Лионеллы. Она, конечно, выглядела потрясающе в строгом, но явно дорогущем платье и шикарных украшениях с невиданными мной каменьями. Она понимала, куда и зачем идёт, понимала, что она должны показать свою силу и свои возможности. Лионелла попросила меня снять кулон, скрывающий силу ведовского дара.

— Мы идём представляться в Ковен — они знают силу ведьм рода Беккерлион. А твой дед, к тому же, из мира Рианор. Теперь уже нет смысла в этой уловке. Да и ты уже адептка академии, слава всем Богам!

Я сняла неприметный кулон, который Танира носила с детства. И сразу почувствовала, как по каналам разливается сила, значительно большая, чем та, которой я привыкла пользоваться. Хорошо, что Виктор заставлял меня снимать кулон и выполнять упражнения без него — я знала, это чувство и знала, что я с ней справляюсь.

Вздохнув, Лионелла сказала, что, конечно, было бы замечательно, если бы на мне был родовой кулон, как тот, что на ней. Это был кулон с ярким зелёным камнем — близнец или близкий родственник того, что я забрала из банковской ячейки в день семнадцатилетия. Похвалив себя за предусмотрительность, я призвала кулон из пространственного кармана и надела. Зелёный камень вспыхнул ярким светом, и я на мгновение оказалась как будто внутри сияющего поля. Лионелла просто засияла от радости. Она поняла, что я использовала пространственный карман, но не стала задавать мне вопросов. Впрочем, скоро на её лицо вернулось выражение озабоченности.

— Танира, старайся молчать и выдавать только минимум информации. На вопросы отвечай коротко и неполно. Если не уверена, то переадресуй вопрос мне. Имеешь право — ты недавно узнала о своей принадлежности к роду Беккерлион, про Коллдеев мы вообще не говорим. Тебе предложат произнести клятву при вступлении в Ковен. Это правило. Но текст клятвы я дам тебе сама. Если не прокатит, и они будут настаивать на своём — буду передавать тебе текст через фамильяра. Думаю, что наглеть они не будут (при мне-то), но даже перестановка слов или использование определённых слов может впоследствии привести к неприятным результатам. Наша задача сделать так, чтобы Ковен был обязан дать тебе помощь и защиту, а ты ему — только лояльность.

Карета остановилась перед зданием Ковена. Лионелла окинула меня взглядом, что-то поправила в причёске и кивнула своим мыслям.

— Держись уверенно, с достоинством. И будь возле меня. Всё. Идём.

Слуга открыл дверцу кареты, и Лионелла выпорхнула наружу. За ней вышла и я. Здание Ковена было выстроено из серого мрамора и имело высокую башню, отделанную чёрным камнем. Именно к этой башне мы и направились. На некотором расстоянии от башни вокруг неё был выложен камнями круг. Стоило ступить внутрь круга, как рядом со мной появился Феофан в своём укрупнённом размере (примерно как рысь). А на плече у Лионеллы появился сияющий, как будто внутри него горит лампочка, красно-золотой феникс. Я даже затормозила, чтобы рассмотреть такую красоту. Но Лионелла взяла меня за руку и повела вперёд. При этом она как-то хищно улыбалась, поглядывая на Феофана.

Я волновалась. Память Таниры подсказывала мне, что представление Ковену — это важное событие в жизни любой ведьмы. Обычно оно происходит тогда, когда в девочке просыпается дар. У Таниры не было такого представления. Я подозреваю, что каким-то образом Флоранс смогла смухлевать, чтобы не выдать себя и дочь. А сейчас наоборот, мне полезней быть частью этого сообщества.

Пока мы поднимались по лестнице, я чувствовала лёгкое прикосновение чужой магии. Похоже, нас сканировали, проверяли. В это здание не было доступа чужакам. Феникс Лионеллы демонстрировал олимпийское спокойствие. Феофан же недовольно гудел, шерсть у него стояла дыбом, как наэлектризованная.

Наконец мы поднялись на нужный этаж и вошли в большое помещение. Ближе к одной из стен и боком к окну стояло на подиуме высокое кресло (ну хоть не трон). В кресле величественно с прямой спиной и выражением собственной значимости на лице сидела эффектная женщина. Именно такими я и представляла себе ведьм: длинные гладкие чёрные волосы, собранные в высокую причёску, зелёные яркие глаза, чистая белая кожа, черные брови вразлёт, красная помада на губах. На ней было длинное чёрное платье строгого фасона из плотного шёлка и шикарный набор украшений с изумрудами. Золото разных оттенков было вплетено в растительный орнамент.

Я вспомнила, что в учебнике именно так описывалась парюра Верховной ведьмы. Она состояла из колье, браслета, кольца и диадемы. Полностью парюра надевалась только на самые значимые события и встречу важных персон. Обычно Верховная носила кольцо как символ своей должности и/или браслет. Также она могла носить кроме кольца кулон с испытаний как у нас с Лионеллой. Я понимала, что эти украшения надеты не для встречи со мной. Лионелла — жена жителя мира Рианор, высшего мира по сравнению с миром Лиран. Видимо с этим был связан официоз. На спинку её кресла сбоку была наброшена чёрная шёлковая мантия. Я вспомнила, что действующую Верховную ведьму звали Ивонна, и она была из рода Майлэнз.

Справа и слева от кресла Верховной стояли по шесть кресел, в которых сидели ведьмы, входящие в Малый Круг. Это были двенадцать самых сильных ведьм Ковена после Верховной. Это были красивые женщины в строгих платьях тёмных оттенков синего, зелёного, фиолетового, бордового и других цветов. Поверх платьев на них были накинуты чёрные шёлковые плащи с откинутыми назад капюшонами. На груди у каждой висел кулон как у нас с Лионеллой. Но наши камни сияли значительно ярче. В одной из двенадцати я узнала мать Вирджинии Голд — Викторию.

Когда мы вошли, светляки под потолком вспыхнули ярче. Двенадцать ведьм и Верховная поднялись со своих мест. Лионелла слегка наклонила голову, здороваясь с присутствующими. Затем она выступила с приветственным словом в адрес Ковена в целом и Верховной — в частности. Теперь уже Верховная слегка кивнула и выступила с ответным словом. Как я и думала, существовали определённые традиционные (или ритуальные) фразы для общения с представителями верхних миров. Естественно, когда этого требует этикет.

Произнеся речь, Верховная взмахом руки поставила возле Лионеллы одно из кресел, стоявших вдоль стены. Все сели кроме меня и Лионеллы. Взяв меня за руку, она сделала пару шагов в сторону сидящих ведьм и произнесла стандартную речь — представление новой ведьмы Ковену. В это время Феофан, не любящий пафос, а любящий удобства, запрыгнул в предназначенное Лионелле кресло и уютно в нём устроился под удивлёнными взглядами тринадцати ведьм.

Дальше следовали стандартные процедуры: меня попросили рассказать о себе (я больше рассказывала об успехах в учёбе). Затем было измерение уровня дара. Я уже знала, какой результат покажет артефакт, но всё же было волнительно. Когда он показал уровень тринадцатый из пятнадцати возможных, по залу пролетел гул голосов. Лионелла к этому времени уже устроилась во втором кресле, которое ей также пододвинула Верховная.

Потом они хотели измерить уровень силы фамильяра. На что Феофан, лениво потягиваясь, объявил, что: «В подпункте семнадцать пункта тринадцать Правил Ковена о представлении Ковену новой ведьмы указан закрытый список испытаний и измерений и там не значится исследование фамильяра». А значит, никаких измерений он проходить не будет. Представительная компания ведьм откровенно зависла от такого заявления как древний комп, пытающийся запустить новейшую версию Herous.

Ничего не добившись от Феофана, ведьмы взялись за меня. Меня распрашивали про учёбу, родителей, обретение фамильяра, помолвку и прочее. Они задавали вопросы, часть которых Лионелла ловко корректировала или отвечала так, что было и не понятно, и спрашивать заново было неловко. Кроме того, временами выручал Феофан. Он включался в разговор исключительно, чтобы сообщить противным менторским тоном о том, что заданный вопрос, так или иначе, нарушает мои права, либо тему собрания.

Тем временем под говорящим взглядом Лионеллы Верховная выделила кресло и мне. Стало удобней общаться. Ведьмы несколько раз под разными предлогами пытались найти подход к Феофану, но находили только его глубокие познания в нормативных документах. Когда он привёл ссылку на документ тысячелетней давности, их лица хотелось заснять для истории. Наверное, никогда вот так рядком не сидели тринадцать ведьм с совершенно обалдевшими лицами. А когда одна из них осторожно пискнула, что документик — то староват, то Феофан, в это время сосредоточенно вылизывавший левую переднюю лапу, с неохотой оторвался от своего занятия и ехидно ответил: «Но ведь действующий!». Взвыли все. Разом. Подозреваю, что от зависти.

И вот когда я чувствовала себя как выжатый лимон, мне торжественно возвестили, что пришла пора принести клятву Ковену. Ну, конечно, в таком состоянии уже можно не уследить за формулировками. Я заметила, что Феофан куда-то исчез, как и феникс Лионеллы. Меня попросили встать на определённое место. Лионелла притянула мне свиток, но Виктория Голд, скривив губы в неприятной улыбке, сказала, что Ковен признателен ей за заботу, но у него есть свой текст клятвы, который мне выдали в виде текста на свитке пергамента.

Я немного растерялась, то тут услышала в голове голос Феофана. Он предупредил, что будет мне транслировать текст, который ему дала Лионелла. Есть правило — нельзя прерывать ведьму во время произнесения клятвы. Её слова толком не слышны для окружающих — она произносит их перед артефактом — большим шаром из раухтопаза. Когда он вспыхивает сиянием — клятва принята. Что ж, Лионелла всё рассчитала.

Я встала максимально близко к артефакту и далеко от представительниц Ковена. У меня как будто перед глазами появился текст клятвы, который мне транслировал Феофан. Всё же фамильяры очень полезны. Я произношу слова клятвы уверенно, но не слишком громко. Наверное, ведьмам хочется больше подробностей. Потом Лионелла расскажет мне, как они пытались запускать усиливающие звук заклинания, а она их рассеивала. Но вот шар полыхнул ярким светом — клятва принята. И это, я вам скажу, была отличная клятва — я не пообещала ничего лишнего, никаких вариантов двойной трактовки или передёргивания смысла фразы.

Причём, когда артефакт принял мою клятву, на пергаменте текст, который мне выдали, заменился на тот, который я фактически проговорила. Вот это технологии! Я свернула пергамент в трубочку и протянула Виктории. Было видно, что ей не терпится посмотреть на текст, но это было сейчас неуместно. Ну а дальше — всё как на любом официальном мероприятии. Верховная выступила с напутственным словом. Лионелла выступила с ответным словом. И мы наконец-то откланялись.

Я была просто счастлива глотнуть свежего воздуха, а потом забраться в уютную карету Лионеллы. Так устала от этих танцев с бубном! Объявившийся Феофан привалился мне под бок и пришло умиротворение. Первые минут десять мы ехали молча, приходя в себя. Потом Лионелла подалась ко мне, обняла и расцеловала. Она сказала, что я молодец, и Феофан молодец и что мы справились! А потом она предупредила, что на встрече с отцом мне надо быть осторожной, следить за словами. Не показывать, что я знаю о настоящей судьбе Флоранс. Не давать обещаний, тем более — клятв. Если что — сразу звать её или ректора академии. Плюс у меня есть браслет академии — в определённых обстоятельствах он поднимет сигнал тревоги. Ну, или можно попробовать, как будто его порвать — это тоже запускает сигнал. И мне надо помнить, что сейчас Лионелла — мой опекун по закону.

В школу мы приехали уже затемно, хотя время до отбоя у меня ещё было. Тут же в карете я надела обратно кулон, маскирующий силу — не хотелось лишнего внимания. Я планировала перестать его носить в академии. Лионелла довела меня до общежития и, обняв на прощание, ушла к себе. Ей были выделены апартаменты на территории академии. А я побежала к своим подругам. Пробегая по этажу я увидела в распахнутых дверях учебной комнаты Даниэля и Этьена и помахала им рукой. Молодые люди тут же подхватились и под белы рученьки практически внесли меня в нашу комнату. Летти и Адель корпели над домашним заданием. Мне это тоже предстояло, причём поджимало время.

Я быстро переодевалась за ширмой и рассказывала, девочки накрывали на стол, используя парней в качестве рабочей силы. Они помогли накрыть на стол и теперь отчаянно строили глазки пирожкам от тётушки Ядвиги. Продолжая рассказ, я плюхнулась на стул, отхлебнула взвар и впилась зубами в пирожок, прерывая повествование. Тут произошёл когнитивный диссонанс. С одной стороны мои друзья хотели, чтобы я наконец-то покушала, а с другой — услышать продолжение рассказа. Выручил меня Феофан. Пока он велеречиво описывал произошедшее, старательно возвеличивая свою роль, я сметала со стола пирожки и буженину. Мы закончили одновременно. Он — говорить, я — есть.

Выслушав политинформацию, стихийно образовавшийся штаб стал обсуждать, как быть и что делать. Конечно, первым делом, они порадовались за меня — всё же представление Ковену у меня наконец-то случилось, да ещё такое пафосное.

— Тани, ты сказала, что прятала силу под ограничивающим артефактом, но я не чувствую изменений, — Адель задумчиво меня рассматривала магическим зрением.

— Дорогая, я просто автоматически одела его обратно. Я достаточно событий и сплетен привнесла в жизнь школы в последнее время и мне не хочется ещё одного всплеска. Хотя, Виктория Голд может вмешаться, чтобы мне запретили его носить и я работала с полной силой. Возможно, это будет даже правильно. Но мы с Лионеллой это не обсуждали, а сама я не рвусь раскрывать все свои карты.

— А можешь снять его на минутку? — глаза подруги горели исследовательским интересом.

Да что уж там — я сама такая же увлечённая ведьма! Я сняла кулон. Все четверо перешли на магическое зрение. Лионелла ахнула, Этьен присвистнул, Адель запрыгала на месте, хлопая в ладоши, а братец подхватил меня на руки и закружил.

Когда эмоции схлынули, мы приступили к обсуждению второй части «марлезонского балета». Простите, повестки дня, конечно. Моих друзей волновал приезд Винсента из рода Коллдеев — моего отца. Я говорю «друзей» потому, что Этьен был для меня в первую очередь другом, как и Даниэль. Конечно, последний знал о своём отце значительно больше нашего и мог подсказать, чем это может быть для меня черевато. Даниэль предположил, что отец попробует действовать стандартным подкупом.

— Расскажет, как артефакт сообщил ему о месте нахождения дочери, как он страдал от того, что не может быть рядом, как рад встрече с тобой. И, ни словом не соврёт. Другой вопрос — причины этих событий. Предложит тебе скорее упасть в отцовские объятья, войти в род, получить приличное содержание, наряды, украшения. А ещё — стать частью высшей аристократии, получить доступ в высший свет на балы и приёмы. Не только он — любой будет уверен, что это просто шикарная возможность для девочки, выросшей в провинции под опекой не слишком богатого родственника.

— Угу, — хмуро кивнула я. — Он ждёт, что я кинусь к нему на грудь и разрыдаюсь от счастья. И помчусь впереди своего визга в дом, где хозяйка — его супруга с не самым кротким характером. И которая меня не ждёт и пожелает увидеть только за тем, чтобы стереть с лица земли.

— Согласен с Даниэлем, — присоединился к обсуждению Этьен. — У него пока нет причин думать, что можешь отклонить его предложение. Как и о том, что у тебя может быть уже сформированное своё мнение относительно того, как ты хочешь жить дальше. Девушку можно заманить, обаять, расположить к себе, наобещать. Тем более, что возможности у него действительно большие.

— Танира, а ты? Что ты ему скажешь? — Адель разволновалась не на шутку и сейчас обмахивалась тетрадкой по зельеварению.

— Думаю придерживаться прежней политики. Своих карт не раскрывать и максимально собирать информацию. Прикинусь (хотела сказать «молоденькой дурочкой», но поняла, что может получиться обидно для девочек, тем более, что сейчас я такая и есть) восторженной, но недоверчивой. Буду смущаться и в лоб задавать прямые и бестактные вопросы. Посмотрим, что он будет с этим делать.

— Интересная стратегия, — протянул Даниэль. — Возможно, это именно то, что нужно, чтобы больше узнать о его планах в отношении тебя.

Мы бы ещё так уютно сидели, если бы Летти не заметила, который час. А нам ещё уроки делать! Парни, увидев мою панику, предложили свою помощь, но я отказалась, и мы с подругами выпроводили гостей за дверь. Потом, делая уроки, мы несколько раз прерывались на обсуждение того или иного вопроса, касающегося завтрашней встречи. Я уже начинала жалеть, что не согласилась на помощь Даниэля или Этьена, как домашнее задание подошло к концу. С радостью захлопнув тетрадку, я умылась и легла спать, старательно избегая думать о завтрашней встрече, чтобы не накручивать лишнего стресса. Потом встала, выпила успокаивающего зелья и заснула спокойным сном.