Ведьмы Алистера (СИ)

Эта мысль не давала ему покоя. Когда Марта утром пришла с так называемым «завтраком», он смотрел на неё, пытаясь представить своего брата на руках с маленькой ведьмой. Она и на него смотрела так же едко, как и на Коула?

В голове не укладывалось просто. А может, мистер Рудбриг просто соврал? Но зачем? Чтобы поколебать Коула? Если таким был его план, то он преуспел. Нужно потребовать доказательства. Если они действительно были знакомы, то у них должны были быть совместные фотографии.

И если уж Марта действительно любила Чарли, то она должна его помнить. Если она ничего не знает, то мистер Рудбриг всего лишь жалкий лжец и отличный актёр. Мегги ведь та ещё лгунья, а это определённо заложено на каком-то генетическом уровне.

Вот только когда Марта пришла во второй раз за этот день, Коул так и не решился спросить у неё о Чарли. Он просто не знал, что делать, если ведьма действительно знала его брата.

Коул был удивлён её появлению с подносом и огромным бумажным пакетом. Но ещё больше его удивило то, как выглядела сама Марта. Охотник привык видеть её потрёпанной, с волосами, напоминающими мочалку или одуванчик, и уж тем более без косметики. Сейчас же Марта выглядела эффектно. Перед ним словно стоял другой человек. Нынешняя Марта и Марта сегодняшнего утра будто были двумя разными Мартами.

— Собралась на свидание? — в лоб спросил он, пока девушка ставила поднос на тумбочку.

— Собиралась, — ответила она, подойдя к кровати и вывалив содержимое пакета. Это оказалась мужская зимняя одежда.

— Оу, тебя продинамили, — сочувственно протянул Коул, сидя на кресле и внимательно наблюдая за Мартой.

Девушка обернулась и смерила его озадаченным взглядом.

— С чего ты так решил?

— Ты бы не была сейчас здесь, если бы тебя не продинамили.

Марта усмехнулась и покачала головой.

— Увы. Это я его продинамила, а не он меня. Можешь гордиться собой.

— Гордиться собой? А что, есть повод? — Коул выгнул бровь.

— Ага. Выбирая между тобой и свиданием, я выбрала тебя.

— Польщён, — буркнул он.

— Рада за тебя, — насмешливо ответила Марта. — Примерь. Я брала на глаз. Надеюсь, подойдёт.

— Пытаешься задобрить меня одеждой? Извини, но ты ошиблась. Неси мясо. А яйца можешь съесть сама.

— Прекращай ёрничать и примерь вещи — вдруг не подойдут. Мне бы не хотелось ехать и покупать что-то ещё.

Эти слова были приказом. Коул ощутил это каждой клеточкой тела. Всё в нём буквально требовало, чтобы он поднялся и начал примерку.

— Марта, — сквозь зубы прошипел он, сдерживая накатывающую на него ярость. Она приказывала ему, хотя обещала не делать этого.

Девушка удивлённо уставилась на него, слегка округлив губы. Коул встал с кресла. Его движения были деревянными. Он пытался бороться с собой, но тщетно. Стянув через голову футболку с длинным рукавом, он натянул на себя свитер.

— Ты обещала, — мужчина угрюмо сопел, облачаясь во всё, что лежало на диване. — Ты обещала не приказывать мне, но всё равно делаешь это.

— Я не специально, — пожала плечами Марта.

— Ври больше, — Коул застегнул молнию на куртке. Ему уже было жарко, словно его запихнули в сауну. — Как раз. Могу снимать?

— Да.

От её слов ему стало легче. Тело снова начало его слушаться. Коул резко дёрнул молнию вниз, скинул куртку и свитер, за которыми последовали дутые штаны.

— Зачем всё это? — спросил мужчина и плюхнулся на кровать, недовольно посматривая на кучу вещей на полу.

Марта заняла место на кресле, поджав под себя ноги. Отвечать она не торопилась, да и на Коула не смотрела. Он помахал, привлекая к себе внимание — реакции ноль. Девушка сознательно игнорировала его.

— Мы поедем в поселение ведьм, — тяжело вздохнув, всё-таки призналась она. Было видно, что говорить правду ей не хотелось.

— О, ты тащишь меня в осиное гнездо. Надо помочь с зачисткой?

Марта вскинула голову и возмущённо воскликнула:

— Коул! — У неё даже щёки немного покраснели.

— Ну а зачем ещё тащить охотника на ведьм в город ведьм?

— Чтобы помочь тебе же. Сомневаюсь, что твои дружки захотят тебя излечить. Скорее будут использовать на пределе возможностей, а потом оставят умирать.

— Ты их не знаешь, — сквозь зубы прошипел Коул. — Не удивлюсь, если твои подружки из ведьминского городка расчленят меня, а потом используют мои внутренности для каких-нибудь мерзких обрядов.

Марта вся скривилась. Её лицо теперь выражало ничем не прикрытое отвращение.

— Сомневаюсь, что такое вообще возможно…

— Сомневаешься? — недоверчиво переспросил Коул. — Я видел их жертв. Они их убивают, а затем вырезают органы…

— Магия так не работает…

— … а кровь разливают по баночкам, чтобы использовать в дальнейшем. Мы с учителем гонялись за одной такой, когда он только взял меня в ученики. В рабочие дни милая директриса в детском доме, а в выходные… Ты знаешь, что она делала в выходные? Расчленяла деток, которых вроде как на прошлой неделе должны были забрать родители.

Марта не перебивала. Её трясло.

— Ты выворачиваешь факты наизнанку. Вот он ты — весь такой правильный — рассуждаешь о злобной ведьме, убивающей детей! Я её не оправдываю, но твои люди наставили арбалет на мою младшую сестру. Прошу заметить, она тоже ребёнок, никому не причинивший вреда.

— А ты уверена, что это был кто-то из охотников? — резонно спросил Коул. — Может, ты кого-то довела до ручки, и он решил тебя припугнуть.

— Не неси чушь! Кроме вас — некому. — Марта сделала глубокий вдох. — Хватит. Не хочу больше об этом говорить. Пусть каждый остаётся при своём мнении. Иди ешь, а то уже всё остыло.

Коул закатил глаза и, взяв поднос, вернулся на кровать. На самом деле спорить с Мартой у него особого желания не было. Куда больше его интересовал Чарли. Но в тот момент спросить о нём было бы неуместно, так что он уплетал свой обед, косо посматривая на девушку. Когда он доел, Марта забрала поднос и вышла из комнаты, бросив перед этим:

— Я пошла собираться. Скоро выдвигаемся.

Коул чувствовал себя некомфортно в преддверии ожидавшей его поездки. Ему не хотелось ехать в гнездо гадюк и отдавать себя на их милость. Вот только выбора у него практически не было. Марта вполне могла бы ему приказать, и он безропотно подчинился бы. В таком случае даже побег не предоставлялся бы возможным, если у него не будет надёжных беруш. Вот только и они его не спасли бы. Мужчина всё ещё отчётливо помнил огромные невидимые руки, которые сжимались на его шее. Чего ей стоит провернуть подобное ещё раз? Надави Марта тогда чуть сильнее — и он был бы уже мёртв.

Так что Коулу не оставалось ничего, кроме как смириться со своей участью. Он сомневался, что кто-то из охотников действительно смог бы убить Марту Рудбриг. Та ведьма, расчленявшая детей, не была способна сотворить того, что делала Марта. Она была абсолютно на другом уровне.

***

Марта вернулась, когда солнце уже практически село, одетая в наряд, который казался уменьшенной версией тех вещей, которые она принесла Коулу в обед. В руках она держала чёрную шерстяную шапку и ботинки охотника, с которыми он уже давно попрощался.

Коул быстро оделся в вещи, которые всё это время лежали на полу, и обулся, а затем вышел из комнаты вслед за Мартой, сменив своё место пребывания впервые за две недели или около того.

Мистер Рудбриг поджидал их у подножья лестницы с дорожной сумкой в руках. Он был одет так, словно собирался провести обычный вечер у камина с книжкой в руках. Это натолкнуло Коула на мысль, что с ними он не поедет. Он не знал, радоваться этому факту или нет. Маленькой леди нигде видно не было.

Вместе, они вышли из дома и направились к внедорожнику, припаркованному за воротами. За рулём Коул разглядел Кеторин. Чёртову ведьму, которая водила за нос его Наставника.

Внутри тут же поднялась волна гнева, которую он попытался затолкать обратно.

Из-за этой женщины его жизнь превратилась в полнейший хаос. Если бы она не строила против него козни, всё могло бы сложиться по-другому. Именно она привела его туда, где он был, и именно она теперь вела его туда, где ему быть совсем не хотелось. Он чувствовал себя мышонком, над которым Кеторин ставила какие-то эксперименты. И Коулу определённо не нравилось, что он не понимал ни мотивов, ни конечного результата, которого Кеторин хотела достичь.

Проходя через калитку, охотник чувствовал себя так, словно заходил в море во время сильного шторма: делаешь шаг, но волна сносит тебя обратно. Странное и даже жуткое ощущение. Никогда прежде он не испытывал подобного. И не хотел бы испытывать вновь.

Кеторин выскочила из машины и поспешила к ним. Под жёлтым светом уличного фонаря Коул отчётливо видел её яркую улыбку. Примерно так же она улыбалась ему, когда он приходил забирать тот проклятый амулет для защиты от тёмных сил. О, она определённо отлично посмеялась после того, как он ушёл, будучи в полной уверенности, что кошачья шерсть защитит его от любого магического воздействия.

— Уже готовы?

Ведьма продолжала улыбаться, а Коул гадал, успеет ли он её придушить, прежде чем Марта сможет его обездвижить. Наверное, не успеет. Жаль.

— Да, — Марта зачем-то ещё и кивнула. Наверное, простого утверждения было недостаточно.

— Отличненько, — протянула Кеторин и подошла вплотную к Коулу.

На него пахнуло едкими цветочными духами с примесью церковного ладана. Захотелось немедленно зажать нос руками.

— Неплохо держишься, охотничек. Хотя признаки вредных привычек на лицо. Вон какие белки красные.

Как она разглядела его белки при таком свете, оказалось для Коула загадкой. Он вот даже не мог разобрать, какого цвета были её глаза, что уж говорить о белках.

— Ты сможешь его вылечить?

Коул перевёл взгляд на мистера Рудбрига, который выглядел куда более озабоченным, чем обычно. Возможно, причиной был вчерашний разговор. Он задумался о том, что мог отец Марты знать об Аде (если, конечно, брать на веру, что он действительно был знаком с Чарли). Скорее всего — ничего. Ведь всё случилось уже после смерти брата, и тот факт, что мистер Рудбриг не узнал Коула изначально, вполне доходчиво объяснял, что его нисколько не интересовали младший брат и сестра погибшего друга.

— Не знаю, — ответ Кеторин вернул Коула в настоящее, — надеюсь, что да. Если же нет, то мы можем попытаться выторговать для него запас этой дряни, чтобы он мог прожить несколько десятилетий. Коул, тебя бы устроила смерть в пятьдесят?

— Ты это серьёзно? — выражение лица Алистера выдавало его мнение о Кеторин. И Коулу было приятно знать, что не ему одному не нравится эта женщина.

— Я просто рассматриваю все возможные варианты, — пожала плечами та. — Не воспринимайте всё слишком серьёзно.

Последние слова хозяйка «Ведьминой обители» произнесла с толикой издёвки в голосе. Мистер Рудбриг хотел что-то сказать, но Марта осадила его.

— Пожалуйста, не начинай.

— Мне она не нравится.

— Это прискорбно. Потому что мне вы очень нравитесь, — если бы улыбка Кеторин могла стать шире, то непременно стала бы. Коул всё не мог понять, была ли она честна или же насмехалась над мистером Рудбригом. — Давайте выдвигаться, дорога нас ждёт долгая. Ещё успеем обсудить, кто кому и в какой степени нравится. Или же наоборот.

Кеторин запустила руку в карман пальто и выудила оттуда два металлических браслета. Обычные тонкие обручи без каких-либо украшений.

— Надевайте, — приказала она и протянула один Марте, а другой — Коулу.

— Это ещё зачем? — возмутился тот, не желая принимать ничего из рук этой женщины.

— Затем, чтобы наш маленький принц не сбежал в ночи. Они заговорённые. Не дают возможности отойти от обладателя второго браслета более, чем на пару десятков шагов. Ты уж извини, мальчик, но я тебе не доверяю.

Марта стянула перчатку и без малейших вопросов натянула браслет на руку.

— Не стану, — отрезал Коул, буравя ведьму взглядом. — Я тебе не комнатная собачка.

— Конечно же, нет. Только лучше ты будешь делать, что тебе говорят, по доброй воле, а не против неё. Результат-то один, — от её жеманной улыбки по спине побежал холодок. — Ну так что? Наденешь? Или мне попросить Марту приказать тебе?

— Ты переходишь границы, — выражение лица Алистера Рудбрига Коул охарактеризовал, как мрачное.

— А их кто-то проводил? — как ни в чём не бывало спросила женщина. Теперь Коул увидел наглядный пример выражения «косить под дурочку».

— Коул, надень, — вмешалась Марта. Выглядела она при этом, как человек, который всеми возможными путями пытался избежать конфликта. — Пожалуйста.

Коул глубоко вздохнул и, выхватив браслет из рук Кеторин, резко надел на своё запястье, ощутив при этом лёгкое покалывание по всему телу. Ничего ведь особо не изменилось, не так ли? Раньше его клеткой был подвал, затем условия улучшились до целой спальни, а теперь его клеткой стала Марта.

— Чудненько. Теперь точно можем выдвигаться, — хозяйка «Ведьминой обители» обогнула машину и открыла багажник. — Ты не забыла то зелье, которое я тебе варила? Не нужно, чтобы в поселении кто-то раньше времени узнал, что ты умеешь колдовать.

Мистер Рудбриг поставил сумку в багажник, стараясь не подходить к Кеторин слишком близко.

— Да, взяла.

Ведьма кивнула и захлопнула багажник. Она обошла машину и вновь заняла водительское сиденье. Завела двигатель и открыла окно с пассажирской стороны.

— Запрыгивайте, ребята. Кстати, пока не забыла: Джуди придёт завтра после обеда. Вы её либо впустите в дом, либо можете пока заниматься в «Ведьминой обители». Я её закрыла на время нашего отсутствия. Не думаю, что Джуди справится с управлением баром.

***

Коул всегда был именно тем человеком, который засыпал в машине, стоило ей только тронуться с места. Исключением были только те случаи, когда ему приходилось самому садиться за руль. И даже тогда его пределом были три часа бодрствования с перерывом на заправку и кофе. По истечении этого времени он уже клевал носом и гадал, почему не поехал на автобусе.

Тот факт, что Кеторин проехала больше суток за рулём, накачивая себя несчётным количеством кофе и энергетиками, пугал Коула. Лишь пару раз она пустила Марту за руль и немного поспала, когда они выехали на северное шоссе, и, судя по навигатору, который вёл их к какой-то заправке, ехать прямо, никуда не сворачивая, нужно было примерно часов восемь.

Пару раз они останавливались на заправках, чтобы пополнить запасы кофе для Кеторин и посетить туалет. И каждый раз Коул чувствовал себя максимально некомфортно, ведь Марта буквально сторожила его под дверью. Девушке сие мероприятие, похоже, тоже не очень нравилось, потому что ему приходилось делать то же самое. Каждый раз, когда он пытался отойти от неё дальше допустимого, между ними словно натягивалась невидимая нить, таща его обратно. Интересно, Марта тоже это чувствовала? Или то была специальная функция лишь для него?

За время пути Коул узнал две вещи. Во-первых, поселение ведьм находилось в каком-то магическом кармане. Что-то вроде складки в пространстве реальности, куда попасть можно из самых разных мест. А тот вход, куда они отправлялись, был ближайшим к ним и не особо охранялся. Примерно так объяснила это Кеторин, а Коул постарался запомнить на случай, если ему эта информации понадобится в дальнейшем.

Во-вторых, Марте ни в коем случае нельзя говорить, что она ведьма и использовать свои силы. Вначале этот факт обрадовал Коула, но Кеторин продолжила объяснять ситуацию, и он расстроился. В крайнем случае Марта могла прибегнуть к своим способностям, но ей нужно было постоянно мазаться каким-то зельем, которое прячет магический след. Что это такое, Коул так и не понял, но спрашивать не стал, тем более в присутствии Кеторин.

Официально предлогом для их появления в поселении была следующая байка: Коул, старший брат Марты и наркоман, на одной из тусовок употребил некую субстанцию для сильного прихода, но это, о Боги, оказалась волшебная трава. И теперь Марта, как любящая и глубоко озабоченная судьбой непутёвого старшего брата сестра, таскает его по всем ведьмам и гадалкам, чтобы излечить. И, конечно же, Коул ни в коем случае не должен говорить, что он охотник, да и вообще ему лучше помалкивать и изображать из себя дурачка.

Пока парень слушал словесные излияния Кеторин, его кулаки то и дело сжимались и разжимались, а щёки горели. Он из всех сил боролся, чтобы не придушить женщину. Останавливало его два факта: Марта и то, что Кеторин большее время была за рулём. Наверняка чувствовала, как он взглядом буравит её затылок через подголовник.

Возможно, ведьма говорила что-то ещё, но Коул этого не слышал — по большей части он спал. И счёл это за благо, потому что слушать Кеторин и не испытывать при этом приступы агрессии он не мог. А вот Марта — напротив — разговаривала с ней и даже искренне улыбалась, что не давало Коулу покоя.

К заправке, которая, судя по навигатору, была их конечной точкой, они подъехали к вечеру следующего дня. Но не остановились возле неё, как Коул предполагал, а свернули на просёлочную заснеженную дорогу, ехать по которой было тем ещё удовольствием: машину постоянно потряхивало, а Коула мотало из стороны в сторону на заднем сиденье, словно он был теннисным мячиком, а боковины машины — игроками. Пару раз он даже сильно приложился головой, и у него определённо будут синяки на плечах.

Примерно через час или около того дорога кончилась. Они въехали в густой лес.

— Машину оставим здесь. Дальше пойдём пешком.

— Ты шутишь?! — на лице у Марты отразилось недоверие.

— Чрезвычайно серьёзна, — ответила Кеторин и заглушила двигатель. — Углубимся немного в лес, разобьём лагерь, переночуем, а с утра пойдём к поселению. Ночью до реки не добраться, только ноги себе переломаем с таким-то снегом.

— Теперь понятно, почему этот вход не охраняется, — протянула Марта, всплеснув руками, — потому что ни один идиот сюда не полезет. Ты не говорила, что нам придётся ночевать в лесу.

— Теперь говорю.

— Мы можем поспать в машине, а завтра двинуться в путь, — предложил Коул, потирая ушибленное плечо.

— Исключено. Встать на путь можно только в темноте. Днём ты его просто не увидишь, так как магический след блекнет под солнечным светом.

— О, мы пойдём вместе с Дороти по дороге из жёлтого кирпича? — Коул театрально возвысил голос.

Кеторин обернулась к нему и натянуто улыбнулась.

— Что-то вроде того.

— И убьём злобную ведьму в конце? — продолжал паясничать Коул.

— Это специальная функция, её ещё нужно заслужить.

— Что, если я буду хорошим мальчиком, ты позволишь себя убить? Какая неслыханная щедрость! А что будет, если я буду самым-самым хорошим мальчиком?

— Тогда я, может быть, не отрежу твой язык и не скормлю его Тотошке, — предложила Кеторин, пародируя манеру Коула.

— Прекратите, — буркнула Марта и, отстегнув ремень, выпрыгнула из машины. — Ох!

Коул выглянул в окно. И без того невысокая Марта, казалось, уменьшилась на целую голову.

— Не представляю, как мы пойдём в глубь леса по такому снегу, — возмущалась девушка, пытаясь влезть на более толстый кусок наста. Получалось у неё это довольно комично: она то и дело проваливалась ещё глубже.

Наблюдая за этой сценой, Коул принял решение вылезти с другой стороны и оказался прав. Там снег был не таким рыхлым и не доставлял никакого дискомфорта.

Марта громко выругалась, а Коул закусил губу, чтобы не рассмеяться. Вот тебе и непобедимая ведьма — со снегом справиться не может. Марта ещё какое-то время сражалась со своим природным врагом, а Кеторин тем временем вышла из машины и, открыв багажник, указала Коулу на его содержимое. Там оказались несколько сумок и два спортивных рюкзака, на которых закреплялись спальные мешки. Кеторин взяла рюкзак поменьше.

— Бери всё остальное.

— С чего бы это? Моих вещей там нет.

— Значит, и спать ты будешь на снегу, — пожала плечами женщина. — Давай пошевеливайся, нужно же отрабатывать плату за помощь.

Марта как раз выбралась из снега и подошла к ним. Выглядела она, мягко говоря, потрёпанной. Она забрала ту сумку, которую вчера принёс мистер Рудбриг, и слегка согнулась под её тяжестью.

— Давайте уже быстрее выдвигаться, а то мне холодно.

Коул тяжело вздохнул и забрал оставшиеся вещи. Придирчивым взглядом он окинул лес, расходившийся от них в разные стороны. Никакой дороги из жёлтого кирпича не было, точнее, ничего, даже относительно похожего на дорогу или хотя бы звериную тропу.

Кеторин закрыла багажник, лишив их даже того маленького источника света, и они оказались в тяжёлой глухой ночи, которую не пробивал даже самый маленький лунный луч — настолько небо было затянуто тучами.

— Похоже, будет снегопад, — задумчиво протянула она, запрокинув голову. — Даже не знаю, хорошо это или плохо.

Они углубились в лес, идя без малейшего источника света. В такой темноте Коул не видел дальше собственного носа, а Кеторин каким-то чудесным образом умудрялась их вести вперёд. Если у неё и были ориентиры, Коул их не заметил. Его предложение воспользоваться фонарём было отвергнуто, как глупое.

— След действительно очень слабый, — сказала Марта и указала куда-то в кромешную тьму впереди. — Свет будет только мешать.

Снег шуршал под ногами; местами наст не выдерживал, и ботинки утопали в сугробах. Коул замёрз, его носки были мокрыми, а кожу на лице так стянуло, что казалось, она вот-вот лопнет. Коул никогда не любил зиму. Мама в детстве даже называла его тепличным растением, настолько сильно он не переносил мороз. Был даже год, когда он прикидывался смертельно больным всю зиму, лишь бы не ходить в школу по снегу. Прокатило лишь пару раз, а потом отец, взяв его за шкирку, чуть ли не волоком оттащил в школу.

— Долго нам ещё идти? — не выдержав, спросил Коул, когда пальцы на его ногах замёрзли настолько, что он их уже не чувствовал. Получить обморожение из-за ведьм в его планы совсем не входило.

Мороз, снег и ведьмы. Всё, что он ненавидел, в одном месте — просто бинго! Какова вероятность, что на них нападут какие-нибудь звери? Медведи или, например, волки?

— Пройдём ещё немного, а потом остановимся и разобьём лагерь, — голос Кеторин был неровным, перебиваясь тяжёлым дыханием.

То, что для Кеторин было «пройдём ещё немного», для Коула оказалось невыносимым. Он шёл, чертыхаясь на каждом шагу, и мысленно проклинал всё, что видел. А видел он не много: Кеторин, снег, деревья и Марту. Он бы ещё и луну проклинал, но та спряталась за облаками и не желала показываться.

В итоге Кеторин решила остановиться только тогда, когда небо разразилось снегом, как будто его и так было недостаточно. А так как ему было холодно, он устал, и вообще ему всё надоело, то палатку он собрал сам. Смотреть на то, как Марта крутит в руках стержни каркаса, не понимая, зачем они нужны, возможно, и было бы забавно, но не в нынешних обстоятельствах, когда её оторванность от «природного мира» стояла между ним и относительным теплом.

— Ты ведь никогда не была в походах? — спросил он, забирая короткие стержни и интуитивно собирая их в один длинный.

— Я не большой любитель отдыха на природе. Лес, речка и комары — не моё, — ответила Марта, отойдя немного в сторону, освобождая ему место для манёвра, когда он начал вдевать длинный прут в нужную прорезь. — Я за цивилизованный отдых возле бассейна с той установкой, которая отпугивает комаров. Не помню, как она называется.

— Понятно. И в походы ты с классом не ходила, и в летние лагеря тоже не ездила, — подвёл итог Коул. Для него подобное было немного странным, ведь они с Адой годами не вылезали из летних лагерей, пока сестре не взбрело в голову, что для «леди» такое развлечение неприемлемо.

— Мама не любила отправлять меня куда-то одну, — призналась Марта, растирая замёрзшие руки в перчатках. — А я не особо просилась. В школе я никогда не была душой компании, держась особняком.

— О, неужели над маленькой ведьмой издевались? — Коул собрал второй прут и принялся вдевать и его.

— Нет. Никогда такого не было. Я просто не общалась с ними. Даже не знаю, как это назвать, — девушка пожала плечами. — Я никогда не любила детские игры и подобного рода времяпрепровождение. А когда начались вечеринки, я считала себя выше этого. Всегда спрашивала себя: «Эй, ну что ты там забыла? Будешь пить чай в сторонке, пока другие упиваются до бессознательного состояния?»

— Теперь понятно, — Коул принялся закреплять палатку, но в снегу это было задачей под звёздочкой. — Я знаю, как это называется: бабуля в теле молодой девушки! Чересчур ответственная и слишком рациональная. Тебе ментально восемьдесят, не так ли?

— Наверное, — хохотнула Марта. — Хотя мне иногда кажется, что давно перевалило за сто двадцать.

— Стареешь, — усмехнулся Коул, вытаскивая упавшую ветку, чтобы положить на один край палатки. Закрепить её крюками он так и не смог, так что с одной стороны пришлось привязать к дереву, чтобы ту не унесло ветром, пока они будут спать, хоть и понимал, что с ними внутри палатку вряд ли сдвинет с места.

Пока Коул с Мартой возились над местом для ночлега, Кеторин разложила костёр, если это можно было так назвать, потому что увидеть горящую металлическую пластину мужчина был точно не готов.

То был небольшой круг, на котором горел огонь, и Коул не знал, как реагировать на происходящее. С одной стороны, он чертовски замёрз, с другой — магический огонь, чёрт возьми! Неужели они не могли разжечь обычный? Собрать парочку веток и поджечь. Разве это так сложно? Но, когда на одной стороне весов — обморожение, а на другой — шаг в сторону от принципов… Коул всё же сел на корягу возле огня.

Марта устроилась рядом, и мужчина увидел, что ей так же холодно, как и ему. Она протягивала руки к костру и растирала пальцы в перчатках, пытаясь согреть их. Её уложенные кудряшки, с которыми она пришла сегодня утром, уже давно растрепались ветром, а сама она вновь была похожа на ту привычную ему уставшую Марту.

Кеторин приготовила всем чаю и достала из своего рюкзака бутерброды. Они оказались с ветчиной и каким-то странным на вкус соусом. Коул был чертовски голоден, а потому съел без каких-либо возражений. Благо, пока что это был обычный человеческий голод, вызванный усталостью.

Они сидели у костра, пили горячий чай и тихо разговаривали. Кеторин объясняла Марте, что в городе им придётся разделиться, и Марта сонно кивала, а её голова то и дело клонилась к плечу Коула.

И он бы, наверное, скинул девушку, если бы сам не начинал дремать. За время «заточения в башне» он отвык от физической нагрузки, и события последних дней умотали его. Коул клевал носом, попивая свой горячий чай, который согревал его изнутри, ещё больше настраивая на сон. Постепенно теряя нить разговора, он заснул, встрепенувшись лишь тогда, когда Марта потрясла его за плечо и предложила пойти в палатку. Позёвывая, Коул тут же последовал её совету и побрёл туда, где его ждал спальный мешок.

***

Ещё никогда в жизни Марте не было так сложно проснуться. Веки слиплись и не хотели подниматься, в глаза как будто песка насыпали, а во рту стоял привкус желчи. Чувствовала она себя, мягко говоря, паршиво, словно её пропустили через соковыжималку и оставили лежать на холодной земле. Хорошо хоть, что дали большую грелку, которая приятно подогревала её правый бок.

Сознание было каким-то вялым, и девушка никак не могла взять в толк, с чего бы кому-то давать ей грелку. Да и почему ей вообще так холодно?

Марта всё-таки разлепила глаза и уставилась на брезентовый потолок. Сонным мозгом пытаясь проанализировать происходящее, девушка завертела головой из стороны в сторону. Она лежала в палатке. В лесу. А грелкой оказался Коул, к которому она прижималась в поисках тепла.

Кеторин же в палатке не было. Похоже, та проснулась раньше.

Девушка откатилась в сторону от охотника, утягивая за собой и свой спальный мешок. Коул что-то вяло и протестующе пробормотал, но не проснулся, чем принёс немалое облегчение Марте.

Ну и дура же она! Это ж надо было — устроиться под боком у человека, который пытался её убить. Марта расстегнула молнию на спальнике и вылезла из него, осматривая содержимое палатки на наличие ботинок. Они оказались возле клапана, ведущего наружу, вместе с сумкой с её вещами и вещами Коула. Там же валялись и мужские ботинки.

Марта не помнила, как вчера вернулась в палатку и расстелила спальник после посиделок с Кеторин у костра. Она чертовски устала и замёрзла ничуть не меньше, а, возможно, даже больше. Так что не было ничего удивительного в том, что укладывалась она спать чисто интуитивно на режиме автопилота. И то, что улеглась к Коулу под бок, тоже этим объясняется. Усталость отключила инстинкт самосохранения — всё понятно.

Покопавшись в сумке, Марта нашла греющие вкладыши для обуви и, вложив их в свои дутые сапоги, быстро обулась, чтобы не отморозить пальцы. Вкладыши были действительно очень тёплыми, и девушка тут же почувствовала себя немного лучше. Хотя мозг всё ещё работал достаточно вяло.

Накинув расстёгнутый спальник на плечи и натянув шапку по самые уши, Марта вылезла из палатки, сразу же закрыв за собой клапан входа, чтобы не выпустить то немногое тепло, что было в палатке.

Уже практически полностью рассвело. Солнце загоралось бликами на чистом снеге, который хрустел под ногами. Мороз щипал щёки, и Марта поспешила к костру. Магическому артефакту. Если честно, она и представить не могла, что огонь можно заключить в предмет. Вчера она сильно удивилась, когда увидела медный круг. Как много она, оказывается, не знала о магии.

Зима активно отвоёвывала территории, и ночью разыгралась настоящая метель, так что теперь вокруг пластины были сугробы и заледеневшая вода там, где снег таял, соприкоснувшись с огнём. Какая это всё-таки отличная вещь — огонь. Особенно когда вокруг такой холод.

Марта посмотрела в ту сторону, где виднелся магический след. Кеторин была права — днём его было практически невозможно различить. И солнце на горизонте лишь ухудшало видимость, смазывая и без того нечёткие контуры.

Девушка сонным взглядом окинула их небольшой лагерь, ища Кеторин. Вот только той нигде не было видно. Может, в кустики пошла. Саму Марту мысль о справлении нужды на морозе пугала.

Вот только следов на свежем снеге, если не считать тех, что оставила Марта, не было.

Прошло ещё несколько минут, прежде чем своим сонным мозгом Марта поняла, что могло значить отсутствие следов и вещей Кеторин.

Похоже, та ушла ещё ночью. И вещи свои она забрала с собой.

Марта громко выругалась, неверящим взглядом осматривая всё вокруг, надеясь, что глаза её спросонья не видят всего и что она просто заблуждается. Девушка даже несколько раз моргнула и ущипнула себя, чтобы проверить, не сон ли это.

Но ничего не менялось. Кеторин действительно ушла, оставив их с Коулом в лесу. И Марта всё никак не могла понять, почему.

========== Глава 22. В лесу ==========

Коул буквально вывалился из палатки. Ноги его дрожали, как у новорождённого оленёнка, и он едва ими перебирал. Так ещё и в голове была какая-то каша — в этот момент свой мозг он мог сравнить только с разварившейся овсянкой; наверное, потому что безумно хотел есть — вчерашних бутербродов ему явно было недостаточно.

Марта, сгорбившись, сидела на бревне у костра, закутавшись в спальный мешок. Коул подошёл к ней и сел рядом.

— Есть что поесть?

— Нет, — ответила девушка, не отрывая взгляда от телефона в руках.

— Прискорбно, — буркнул Коул и, кивнув в сторону средства связи, решил уточнить: — Что с ним?

— Сдох.

Односложные ответы Марты были какими-то странными. Она, конечно, и раньше была не особо разговорчивой, но всё вкупе: слова, которые она словно цедила, напряжённые плечи, нахмуренные брови и рассеянный взгляд, — насторожили Коула.

— Что произошло? — спросил парень, оглядывая их лагерь. — И где твоя подружка?

— Её здесь нет, — нервно хохотнула Марта и, вскинув голову, посмотрела на стоящего в недоумении Коула.

— Она что, нас кинула?

Марта закатила глаза и рассмеялась.

— Больше похоже, что нас заманили в ловушку, — девушка потрясла перед лицом Коула рукой с браслетом. — Он не снимается. Телефон разряжен. И я без понятия, куда идти. Сомневаюсь, что тащиться к ведьминской деревне теперь будет разумным. Наверное, нам стоит вернуться на ту заправку и попытаться вернуться домой.

— Идея-то имеет смысл, но… Сомневаюсь, что мы сможем вернуться. Я без понятия, куда идти, — Коул осмотрелся по сторонам: вокруг был лишь нетронутый снег.

Минуту постояв в тишине, размышляя и пытаясь взять под контроль гнев от ситуации, он продолжил:

— Ты всё ещё видишь дорогу к ведьмам?

— Это не дорога, — огрызнулась Марта.

— Не умничай, — Коул посмотрел ей прямо в глаза, вкладывая в этот взгляд всё своё негодование. Если так подумать, то в этой ситуации они оказались только по вине Марты.

— Я не умничаю. Это след, — натолкнувшись на полное непонимание, Марта скривила губы, словно попробовав что-то кислое, и задумалась, подбирая другое объяснение. — Сгусток света, если так проще. И да, я всё ещё его вижу.

— Значит, и о том, что днём этого твоего света не видно, ведьма тоже соврала, — подвёл итог Коул. — Ну да, женщина, которая подсунула мне кошачью шерсть вместо защиты, изначально была такой надёжной!

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свои умственные способности, — едко сказала Марта и, вскочив на ноги, принялась наворачивать круги вокруг магического костра, то ли пытаясь согреться, то ли просто не в силах сидеть на одном месте. А, возможно, из-за всего сразу.

— Как жаль! А то у меня накопилось уже много замечаний.

— Вот и оставь их при себе.

Марта всё кружила и кружила, поднимая хлопья снега. И от этого у Коула уже начало рябить в глазах. Как будто слепящего солнца, отражённого бескрайней гладью снежного озера, было недостаточно.

— Прекрати вертеться и сядь. Мешаешь думать. А нам по-любому нужно решить, что делать. И как можно скорее — не хочу замёрзнуть до смерти, а потом с того света наблюдать, как волки грызут моё тело.

— Да что тут думать? — зло воскликнула Марта. — Нам нужно возвращаться.

— Повторяю, — процедил Коул, — у нас нет никаких ориентиров! Нас вела твоя ведьма! Сами мы просто потеряемся в лесу!

— Я должна вернуться, — не унималась девушка.

— Да что с тобой не так?! Зачем тебе возвращаться, если из-за этого нас скорее ждёт верная гибель от холода и голода?!

— Мегги, — бросила Марта и, остановившись, посмотрела на Коула так, словно он был самым тупым человеком, которого ей доводилось встречать в жизни.

— Нет, — отрезал Коул, категорично помотав головой. — Пойдём на этот ваш волшебный свет. Возможно, есть ещё один путь. Всяко лучше, чем бесцельно плутать по зимнему лесу.

— Но это может быть ловушка!

— Даже если так, ты что, хочешь замёрзнуть насмерть? Или чтобы тебя съели волки?

— Сомневаюсь, что они здесь есть, — отведя взгляд, буркнула Марта.

— То, что ты их не слышишь, не значит, что их нет. Нам нужно выдвигаться. И мы пойдём к ведьмам, как бы мне ни претила эта мысль.

— Коул…

— Не спорь, ты ведёшь себя неразумно. Ты нас в это втравила, но и дураку понятно, что сама вырулить ты не сможешь. Так что послушай меня: мы собираем вещи и идём на шабаш, а там уже будем решать проблемы по мере их поступления. Мы связаны, — он потряс браслетом, — и действовать мы должны общими усилиями и никак иначе. Согласна?

Марта неуверенно кивнула, плотно сжав губы. Да уж, такого утречка Коул не ожидал. Собственно, как и предательства Кеторин. Надо же, бросила их в лесу.

Он считал её ведьмой, которая дурит охотников ради защиты своих. А теперь? Она, получается, бросила свою — такую же ведьму. Коул просто не мог понять, что творится в голове этой женщины. И что их ждёт дальше? Если их заманивали в ловушку, то с какой целью?

Мысли роились в его голове, пока мужчина убирал палатку и перебирал содержимое сумок, составляя список того, что у них есть. А полезного у них не было практически ничего, кроме палатки, его личной дозы «вкуснятинки», несчастного котелка и того странного металлического диска, который извергал огонь — удивительное проявление щедрости Кеторин. Вот только Коул не имел ни малейшего понятия, как взять этот диск с собой. Оставалось надеяться, что Марта умела с ним обращаться.

Хотя пока что от девушки толку было мало: она всё время сидела у костра, смотря перед собой. Было видно, что мыслями она витала где угодно, но только не здесь.

Коул дал ей котелок и предложил растопить в нём немного снега. Марта, конечно, котелок взяла, но выглядела при этом так, словно он дал ей коровью лепёшку и предложил съесть. А когда парень ещё и сказал, что получившуюся воду они будут пить… О, лицо Марты нужно было видеть! Коул, несмотря на ситуацию, согнулся пополам от смеха.

Марта насупилась, подумав, что это он просто над ней подшутил, а она купилась ему на потеху. Когда же поняла, что не шутил, насупилась ещё больше, и Коулу стоило больших усилий не засмеяться снова. Эта ведьма и реальный мир шли параллельными дорогами и, похоже, никогда не пересекались.

Однако пить талую воду Марта не стала. Коул не знал, были это принципы или банальная брезгливость, но придерживался мнения, что к концу вечера ей так или иначе придётся пересмотреть своё отношение: у них не было ни еды, ни воды, если не брать в расчёт снег. А сколько идти до поселения, Коулу оставалось только гадать — он волшебного света и в помине не видел. Неудивительно, что наставник ничего не говорил о больших поселениях ведьм; всегда охотясь с Коулом на одиночек.

В путь они двинулись где-то через час, если судить по наручным часам Марты. И таки прихватили с собой тот магический диск. Оказалось, его нужно было сложить пополам, чтобы пламя потухло, а потом раскрыть вновь для получения огня. Удобная штука, ничего не скажешь: не нужно ходить по лесу в поисках хвороста, а потом ещё думать, чем его поджечь. Выбивать искру Коул не умел, а спичек Марта взять не додумалась. Хотя, возможно, они были у Кеторин, и та просто забрала их с собой.

По большей части шли путники молча, чтобы лишний раз не выпускать тепло. Точнее, Коул внушал себе, что именно поэтому они молчат, а не потому, что им совершенно не о чем разговаривать. Он бы мог спросить о Чарли, но всё ещё был не готов услышать ответ. Так что тему брата парень и не думал поднимать, а больше говорить было не о чем, кроме как о вероломном поведении Кеторин, но в этом смысла было не больше, чем в обсуждении погоды. Оба знали, что их предали, и обоих злил этот факт.

Так что шли они молча. В неизвестном для Коула направлении. Марта вела его, и ему оставалось только надеяться, что она знает, куда идёт.

Было чертовски холодно, и к обеду Коулу безумно захотелось есть, вот только еду взять было неоткуда. Можно, конечно, поохотиться: из ружья он стрелял хорошо, с пистолетом дела обстояли ещё лучше. С арбалетом, правда, были некоторые проблемы — для Коула он был слегка тяжеловат. Но даже так он вполне мог бы подстрелить какого-нибудь зайца, и они поджарили бы его на костре. Вот только под рукой не было ни ружья, ни пистолета, ни арбалета, ни даже самого старого ржавого ножа. А силки ставить Коул не умел.

Горе-охотник шёл, мысленно перебирая все произошедшее с ним за последнее время.

«Ох, яйца, как же я по вам скучаю,» — проскользнула бредовая мысль, когда живот в очередной раз заурчал.

— Думаешь, она подсыпала снотворное в тот странный соус в бутербродах? — спросил Коул, когда мысленно дошёл до вчерашнего вечера, вспомнив, как резко ему захотелось спать.

— Я не ела бутерброды, — сиплым голосом ответила Марта. — Только чай.

— Думаю, снотворное было и там, и там, — предположил Коул. — Женщины — опасные создания.

Марта хмыкнула.

— Она вполне могла нас отравить, но не сделала этого. Значит, мы ей нужны. Вопрос только один — для чего?

— А вариант, что она просто решила над нами поиздеваться, тебе не нравится? — Марта посмотрела на него через плечо снисходительным взглядом, не останавливаясь. — И не надо так на меня коситься.

— Как?

— Словно я самый глупый человек на свете, — пояснил Коул. — А каждый раз, когда ты закатываешь глаза, так и хочется зарядить тебе подзатыльник.

— Я не закатываю глаза! — взвизгнула Марта, зло шагая вперёд.

— О, поверь мне: ты делаешь это почти постоянно. Словно люди вокруг тебя какие-то не такие… низший сорт! И ты так снисходительно закатываешь глаза и поджимаешь губы!

Марта резко остановилась и развернулась к Коулу лицом.

— Я так не делаю, — девушка чеканила каждое слово, буравя Коула недовольным взглядом.

— Делаешь! Ещё как делаешь! Даже сейчас твой взгляд прямо-таки кричит: «Боже, я наступила в прелый виноград. Мои дорогие слуги, смойте его!»

— Идиот! — зло прошипела Марта и, развернувшись, пошла дальше, тяжело топая по снегу. А Коул только хмыкнул себе под нос, подивившись тому, что задел девушку такой ерундой.

***

Марта чертовски замёрзла, её буквально колотило. Но она внушала себе, что это из-за злости.

Злилась девушка буквально из-за всего. Её раздражал снег под ногами. Её доконал этот чёртов мороз — ей казалось, что в конце пути, где бы они ни оказались, ей придётся отрезать пальцы рук и ног, потому что они отмёрзнут настолько, что пользоваться ими будет уже нельзя. Её бесил Коул с его едкими замечаниями — он то и дело указывал ей на то, что она какая-то неправильная, да ещё и на то, что позволила себя обмануть.

Ох, Кеторин! Когда они встретятся — потому что никакого «если» быть не могло, ведь они непременно встретятся — так вот, когда это случится, Марта самолично свернёт ей шею и будет наслаждаться хрустом ломающихся костей!

Кеторин самолично нажила себе врага. Надо же было оставить её одну в лесу с человеком, который уже не раз пытался её убить! И не просто оставить, а привязав к нему — Марта уже не единожды пыталась снять браслет, но безрезультатно. И это тоже её злило.

А высшей точкой кипения — мыслью, от которой Марта не могла отделаться, да и не хотела, — была Мегги. Мегги, которая находилась сейчас очень далеко. Осознание того, что, если с сестрой что-то случится и Марта об этом не узнает и не сможет помочь, гложило её. Марте хотелось кричать. Хотелось сравнять этот чёртов лес с землёй. Но она продолжала идти к магическому следу, толком не зная, что ждёт её в конце пути.

Мир снова перевернулся вверх тормашками, накалив нервы девушки до предела. А голод и холод лишь ещё больше распаляли ярость.

Они шли, пока солнце не начало клониться к горизонту. К этому времени Марта практически выбилась из сил и замёрзла так, как не замерзала никогда в жизни. Её обувь была мокрой, как и штаны, как и перчатки, как куртка и свитер. Ещё и ветер пробирал до костей. И за всё это время они ни на йоту не приблизились к магическому следу — он всё так же мерцал вдалеке между деревьями.

Коул предложил разбить лагерь возле старого высокого дуба, чтобы можно было привязать к нему палатку, и Марта согласилась — всё равно других вариантов у неё не было.

Охотник поставил палатку, и они решили положить огненный диск внутри неё, надеясь, что тот не подожжёт брезент, который был их единственным укрытием от начинающейся бури. Марта разделась и попыталась развесить вещи в палатке, чтобы те хоть немного просохли. Коул последовал её примеру. Хорошо, что Марта взяла с собой немного сменной одежды и им не пришлось сидеть голышом на морозе. Хотя в палатке было относительно тепло из-за пламени огня и безумно влажно из-за мокрых вещей, как в бане.

Марта закуталась в спальник и уселась рядом с огнём, стараясь не думать о еде. Получалось с периодическим успехом.

— Не хочешь поговорить? — нарушил тишину Коул, присев рядом.

— О чём? — устало отозвалась Марта. — О том, какая я неприспособленная к жизни? По-моему, ты уже много чего наговорил на эту тему.

— Не обязательно об этом, — Коул прикрыл глаза и вытянул руки, чтобы погреть их над огнём. — Просто поговорим о чём-нибудь, чтобы скоротать время. А то от тишины свихнуться можно. К примеру, я у тебя что-нибудь спрошу, ты ответишь, потом спрашиваешь ты, если хочешь, и отвечаю я — и так по кругу.

Марта кивнула, но, поняв, что Коул этого не видел, произнесла:

— Хорошо.

— Хорошо… Ты в порядке? — немного подумав, задал первый вопрос Коул.

— Да.

— Ты знала, что, когда у тебя шалят нервы, ты скатываешься до односложных ответов? — Коул повернулся к девушке, приоткрыв один глаз.

— Не знала, что ты заделался моим психологом, — усмехнулась Марта.

— А у тебя такой был?

— Да.

— Воу. Можно немного подробностей? Не хочу думать, что сижу в лесу с женщиной, у которой шарики за ролики заехали.

— Это было в детстве. Я уже всего не помню. Вроде бы я постоянно плакала, когда отец приближался ко мне или что-то подобное. Мама ничего не предпринимала, а отец и подавно. Так что в какой-то момент мадам Рудбриг всё это надоело, и она втихую начала водить меня к детскому психологу, — пояснила Марта после некоторых раздумий.

— Мадам Рудбриг?

— Моя бабушка.

— Так бы и сказала, — хмыкнул Коул. — Зачем так официально называть собственную бабушку? Словно она тебе посторонний человек.

— Привычка. Мама так её называла, вот и я переняла манеру, — пожала плечами Марта, чувствуя, как начинает понемногу согреваться.

— И всё-таки ты странная. А что там с твоим врачом? — спросил Коул, немного придвинувшись. Марте показалось, что движение было неосознанным. Он просто искал тепла. Она же постаралась не обращать на это внимание.

— Если я правильно помню, я посетила не больше трёх консультаций, прежде чем мама узнала об этом… Собственно, так всё и закончилось.

— И как? Помогло? — спросил Коул. — И только попробуй вновь бросить на меня свой недовольный взгляд.

Марта резко одёрнула себя, к своему же недовольству поняв, что парень её подловил. Снова вернув «нормальный» взгляд, она ответила:

— Не особо. Мне не нравилось ходить к мозгоправу, и скандал, последовавший после, мне тоже не понравился. Знаешь, моя мама никогда особо не кричала: она просто смотрела осуждающим взглядом — а ты понимай, как хочешь. Точнее, она не кричала на меня и Мегги, а вот на отце мама временами отыгрывалась. А он только и делал что молчал.

— О, ну теперь понятно, от кого у тебя этот взгляд, — Коул нервно хохотнул и стукнулся коленом о колено Марты.

Девушка поджала губы.

— Ты будешь слушать или и дальше обсуждать мою мимику? — возмутилась она. — Что поделать, если у меня такой взгляд? Мне вообще не смотреть на тебя? Завязать глаза повязкой? И нет, кстати, я не считаю тебя тупым, если для тебя это так уж важно — просто у меня такой взгляд! Смирись и живи с этим!

Произнеся свою пламенную речь, Марта тяжело выдохнула, сопроводив это действие заодно и недовольным фырком.

— Ну ты и разошлась. — одобрительно кивнул Коул. — Мне кажется, будь у тебя под рукой сейчас что-то тяжёлое, ты непременно запустила бы мне этим в голову, — Коул, к удивлению Марты, продолжал улыбаться. И от этой улыбки девушка чувствовала себя странно — на её памяти охотник впервые так много улыбался.

— Знаешь, до недавнего времени я и не думала, что ты такой балабол, — усмехнулась Марта, успокоившись, и отвернулась к огню, не в силах смотреть на Коула.

— Что есть, то есть, — в голосе мужчины слышались те же смешливые нотки. — Так чем закончилась твоя уморительная история о постановке мозгов на место?

— Ничем, в общем-то. Я просто начала давить в себе всякие эмоции по отношению к отцу, чтобы не нарываться на очередной скандал, — пожала плечами Марта и тяжело вздохнула. — Как видишь, с периодическим успехом у меня это получается.

— Даже интересно, что такого мог сделать мистер Рудбриг, чтобы вызвать у своего ребёнка панический страх, — рассеянно пробормотал Коул, а затем громко чихнул.

— Страх? — Марта подняла на парня удивлённый взгляд. — Я никогда не испытывала к нему страха. Опасаться его, бояться того, каким будет его мнение — да. Но даже когда я поступала, мягко говоря, неправильно и боялась, что отец всыплет мне по первое число — чего он, кстати, никогда не делал, — я никогда не испытывала к нему панического страха, — вновь повторила девушка. — Это нечто другое.

Марта пожала плечами. И, минуту подумав, продолжила:

— Каждый раз, когда я рядом с ним, в моей груди словно открывается бездна. Тоска. Одиночество. Пустота. Вот, что я чувствую. Но не страх. И знаешь, что самое странное? После маминой смерти стало чуточку легче. Словно кто-то приоткрыл кран, и в эту бездну начала сочиться вода, понемногу заполняя её. Хотя разве у бездны может быть дно?

К глазам подступили слёзы, и Марта до боли закусила нижнюю губу, давя их в зародыше — плакать перед Коулом она не станет, хоть ей и казалось, что сегодня он не станет её осуждать.

— Высокопарные слова, — протянул парень, откинувшись на руках назад. — Но суть я уловил. Это похоже на то, что я испытал после смерти Ады. Словно от меня оторвали кусок, и я уже никогда не стану прежним.

В его голосе звучала та самая застарелая тоска и боль, которую Марта хорошо знала, ведь жила с ней всю жизнь.

— Ада — она… Она была твоей девушкой?

Коул непонимающе уставился Марту, и она неуверенно продолжила:

— Ты звал её в бреду и просил простить тебя. Я подумала, что вы поругались перед её смертью или…

— Ада — моя сестра, — перебил Коул. — Сестра-близнец. И да, она умерла, но я не хочу обсуждать это с тобой.

Марта ощутила себя, как человек, в руках которого захлопнулась шкатулка, чуть не прищемив пальцы. Ей даже показалось, что она услышала хлопок, с которым Коул закрылся от неё, разорвав то ощущение покоя, которое окутало их совсем недавно.

В этом было нечто странное. Марта и подумать не могла, что именно Коул Томсон вызовет у неё такие чувства.

Охотник резким рваным движением вскочил на ноги, пригибая голову, чтобы не цепляться за крышу палатки. Он не смог бы выпрямиться во весь рост, даже если бы захотел.

— Пойду наберу снега, — бросил мужчина, — тёплая вода немного притупит чувство голода.

Всё ещё не совсем пришедшая в себя, Марта просто кивнула и пошла расстилать свой спальник. Уснула она прежде, чем Коул вернулся.

***

Проснулась Марта в ещё более странной позе, чем вчера. Она буквально забралась на Коула, обхватив его руками и ногами, как обезьянка. Медленно, очень медленно, Марта подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

Дышал парень ровно, и глаза под веками вроде тоже не двигались. Марта пришла к выводу, что он спит.

Девушка вздохнула от облегчения и откатилась в сторону. Похоже, вчера она так и уснула в расстёгнутом спальнике. Марта никогда не любила спать в тесноте, её главным принципом всегда было «чем больше кровать, тем лучше».

Оставалось только надеяться, что Коул никогда не страдал чутким сном и не станет попрекать её тем, что она делала в бессознательном состоянии.

Охотник проснулся уже после того, как Марта натянула на себя всё ещё не просохшие вещи. Похоже, с мыслью о сухой одежде в ближайшее время стоит попрощаться. Коул брезгливо кривился, когда одевался, но ничего не сказал.

Позавтракали они тёплой водой, что на фоне полного отсутствия еды уже вторые сутки показалось Марте роскошью. Ещё со вчерашнего вечера она испытывала лёгкую тошноту и боялась, как бы недомогание не превратилось в лихорадку или ещё что похуже.

Едва рассвело, они двинулись в путь. Ночью снега навалило ещё больше, словно у неба появились излишки, от которых следовало избавиться как можно скорее. Им приходилось пробираться по свежим сугробам, то и дело увязая по колено, а то и выше. Как-то раз Марта даже провалилась по самую шею, и снег попал ей за шиворот. Она проклинала всё на свете: свой маленький рост, Кеторин, которая обрекла её на подобный турпоход, Коула, который пытался достать её, но лишь сильнее закапывал в снегу. В итоге, когда мужчина смог достать Марту из сугроба, она уже чуть не плакала от злости и собственной беспомощности.

Хотелось буквально спалить этот чёртов лес дотла, и ей казалось, что она вполне была способна на это — достаточно лишь посильнее её раздраконить, доведя до нужной кондиции. Марта решила, что, если с ней случится нечто подобное ещё хоть раз, она превратит это место в огромный камин — и всё равно, на что ради этого придётся пойти. Зато ей будет тепло!

К источнику магического следа они пришли, когда солнце было уже в зените. Точнее сказать время было нельзя — электронные часы Марты отказались работать ещё утром, а снежное купание их и вовсе доконало.

Марта рассеянно думала о неработающих часах, о пожаре в лесу и о своих злоключениях, смотря на пустой берег реки. От земли, припорошённой снегом, поднимался магический след. И всё. Никакого поселения, никакого входа. Да даже пещеры, в которой могли бы жить ведьмы, не было. Просто река или, скорее, даже ручей.

— Мы пришли, — не веря собственным глазам, произнесла Марта.

Запыхавшийся и уставший Коул огляделся по сторонам. Наверное, для него происходящее было ещё более неоднозначным, ведь он не видел светящейся земли у них под ногами.

— Возможно, всё не так плохо, и мы просто наткнулись на поселение ведьм-невидимок, — он старался говорить непринуждённо, вот только глаза его выдавали и рушили всю наигранность, как карточный домик.

— Или лилипутов, — вторила ему Марта, чувствуя, как её начинает захлёстывать истерика. — Аккуратнее, а то ещё раздавишь ведьму-королеву.

— А что, у ведьм есть королевы? — вскинул брови Коул, поддерживая игру, которая не давала им обоим впасть в отчаяние.

— Не знаю, — пробормотала Марта, смаргивая злые слёзы. — Но ты всё равно поаккуратнее, а то мне совсем не хочется выгораживать тебе перед стражей, если такая есть.

— А у тебя отличное воображение. — Коул щёлкнул замёрзшими пальцами. — Маленькое поселение ведьм в магическом кармане ты превратила в целое королевство с королевой и стражей. Надеюсь, у них будет сексуальная премьер-министр. Пусть это будет брюнеточка с голубыми глазами, передвигающаяся на метле.

— Нехилые у тебя запросы… — усмехнулась Марта, а затем её взгляд резко стал серьёзным. — Подожди… в каком таком кармане?

Коул присел на корточки и скинул с себя поклажу.

— Ну, помнишь, Кеторин в машине всё распиналась о том, что нам нужно попасть к неохраняемому входу в поселение. А поселение, мол, расположено в каком-то магическом кармане… хотя она выразилась как-то иначе, но сути это не меняет.

— Складка, — рассеянно пробормотала Марта, мысленно вспоминая всё сказанное Кеторин. — Точно! Коул, ты молодец! Поселение и не должно здесь находиться, понимаешь? Здесь должен быть вход!

Сама от себя не ожидая, Марта начала кричать, нащупав ниточку надежды.

— Поселение находится в складке — пространстве, образующемся меж материальных слоёв, — она рухнула на колени и принялась ползать по снегу, ища место, где магический след был ярче. — Магический карман. И нам нужно найти в него вход.

— Но это только в том случае, если ведьма опять не соврала, — мрачно сказал Коул, косо поглядывая на Марту.

Её воодушевление как-то разом пропало. К Кеторин у неё больше не было доверия. Она ведь и правда могла соврать и просто заманить их сюда. Но всё ещё оставался вопрос — зачем?

Пока Марта елозила по снегу, Коул собрал палатку и разложил магический костёр. Было понятно, что сегодня они так или иначе не двинутся в обратный путь: солнце уже клонилось к горизонту, и никто из них не желал блуждать в темноте по лесу, будучи крайне вымотанными.

Хотя возле реки и было холоднее, они всё же решили остаться там — Марта хотела узнать, изменится ли магический след с наступлением темноты.

Пока девушка сидела на бревне возле палатки, закутавшись в свой спальник и бесцельно смотря на магический след, с которым не происходило ровным счётом ничего, Коул нашёл куст засохшей ежевики и обломал с него веточки вперемешку и сухими ягодами. И Марта была ему безмерно благодарна, когда он сунул ей в руки котелок с тёмной жидкостью, в которой плавали разбухшие от воды ягоды. Марта выпила и съела всё, что было в ёмкости. Не весть какая еда, но от неё стало немного лучше.

Они заваривали такое подобие чая ещё несколько раз, передавая котелок друг другу. До этого «турпохода» Марта и подумать не могла, что будет есть и пить с Коулом из одной тарелки. Да и то, что она будет спать с охотником в одной палатке, тоже ей в голову не приходило.

— Слушай, я вот что подумал, — начал Коул. Сидя рядом с ней, он так же кутался в свой спальник, — ты могла бы наколдовать нам еду или, скажем, сухую одежду?

— Не знаю. Никогда не пробовала, если честно. За всю свою жизнь я использовала магию не больше десяти раз, и большая их часть приходится на последние недели.

— Может попробуешь?

— Это же насколько ты отчаялся, что просишь ведьму наколдовать еды? — усмехнулась Марта, посмотрев на Коула.

В свете закатного солнца он выглядел измождённым. Под недельной щетиной резко проступили скулы, а в мешках под глазами вполне можно было хранить овощи. В уголках губ залегли морщины, да и сами губы были странного синюшного цвета. Если так выглядел Коул, то как должна была выглядеть Марта? Девушка обрадовалась, что под рукой у неё не было зеркала: ей точно не хотелось бы видеть, в каком плачевном состоянии она пребывала.

Вот только Коула к тому же ещё била мелкая дрожь, и Марта всем телом ощущала исходящую от него вибрацию.

— Тебе нужна новая доза, — поняла она.

— Пока нет, но нас ждёт не самый приятный путь назад, и я не хочу умереть с голода раньше, чем распну эту суку на дыбе.

Марта хохотнула, и котелок в её руках затрясся.

— Приятно знать, что теперь ты не меня хочешь распять на дыбе. Давно надо было переключить твоё внимание на кого-то другого.

Коул ничего не ответил, просто хмыкнув, а Марте оставалось только гадать, что именно означала эта реакция.

Некоторое время они сидели в тишине, а затем Марта внезапно почувствовала и лишь потом увидела всплеск магической энергии.

Что-то произошло с землёй; она начала ярко светиться. Всё вокруг затопило тёплым светом, словно миру подкрутили насыщенность. А затем, когда свечение понемногу развеялось, на поляне появилась фигура. Мужчина в белой шубе и железными вёдрами в руках.

Коул вскочил на ноги и схватил валявшуюся на земле ветку. Марта осталась сидеть на месте, во все глаза смотря на мужчину. Тот обернулся к ним и удивлённо уставился на парочку у костра.

А Марта обомлела. Она видела его лицо раньше. Точнее, она видела более молодую версию этого лица. А если быть совсем точной, то она знала женщину — нет, девочку-девушку, — у которой было точно такое лицо.

— Джуди, — едва слышно произнесла Марта, и её голос потонул в завывании ветра.

========== Глава 23. Память с привкусом соли и пепла ==========

Терра заклеила очередную коробку с книгами и выпрямилась. Спина нещадно болела. Ещё бы — упаковать целую огромную библиотеку в картонные гробики. Когда книги стояли на полках, ей не казалось, что их было так много. Но на деле их оказалось просто безумное количество.

Терре нравилось ходить вдоль полок, водя ногтем по корешкам, и составлять списки того, что и когда она прочитает. Однако девушка куда больше любила составлять списки, чем читать книги из них. А вот Алистер любил читать. В том, что на этих полках не осталось ни одной книги, которую он бы не прочитал, Терра была уверена. Наверное, поэтому он и не помогал ей упаковывать книги: в библиотеку он зашёл лишь раз, тоскливо осмотрев владения теперь уже другого человека, и вышел. Это было три дня назад, и за всё это время Алистер больше ни разу не появился в библиотеке.

Конечно, иногда на помощь приходил Чарли, помогая переносить коробки в коридор, так как место на полу стремительно заканчивалось. А кроме Чарли помогать было и некому — слуг не осталось. Вчера вечером уехал садовник, предварительно составив список того, что необходимо для поддержания сада. Но Терра была уверена, что это последнее лето, когда, выглянув из окна, она увидит плодоносящие деревья и цветущие бутоны. Растениями просто некому заниматься; девушка никак не могла представить Мадам Рудбриг в соломенной шляпе и с лейкой в руках.

Сад загнётся — это факт. Но стоит ли переживать о саде, если им, вероятно, придётся вскоре покинуть поместье?

Терра чувствовала, как в доме с каждым днём растёт напряжение пропорционально скорости выноса вещей за его порог.

Раритетные машины мистера Рудбрига были проданы с молотка за бесценок. Остался лишь «форд» и мотоцикл Алистера. И если относительно первого Терра была равнодушной, то вот второй с радостью продала бы сама. Удивительно, что ни у кого пока не дошли руки. Будь её воля, мотоцикл оказался бы на продаже первым делом.

Мебель из неиспользуемых гостевых спален и картины также покинули их. Было даже непривычно идти по коридорам и видеть выгоревшие пятна на стенах там, где раньше висели произведения искусства.

Терра смотрела, как рушится её привычный мир, и ощущала себя одинокой. Никто не спрашивал её мнения, никто не делился с ней своими тревогами — девушка была просто сторонним наблюдателем разразившейся катастрофы. Семья Рудбригов замкнулась в своей проблеме, а Терра оказалась за бортом. Она и раньше чувствовала себя в этом доме чужой, но именно в тот период все чувства обострились и Терре хотелось выть от беспомощности.

Даже присутствие Алистера не могло сгладить углов. Сейчас ему определённо было не до маленькой Терры и её чувств — он решал вопросы семьи, пытаясь уберечь её от краха. Терра отчётливо видела, что Алистер был единственной тонкой нитью, которая удерживала его родителей от развода.

За каждым совместным приёмом пищи Мадам Рудбриг буквально метала взглядом молнии, а мистер Рудбриг сидел, понурив голову, и отмалчивался, в то время как Алистер отчаянно пытался не дать разразиться скандалу. Они с Чарли постоянно разговаривали, заполняя гнетущую тишину за столом, иногда втягивая в эти дебаты и Терру. Но той было некомфортно, и она то и дело отмалчивалась. За столом девушка чувствовала себя, как солдат на минном поле.

— Доброе утро, Терра, — поприветствовала её Мадам Рудбриг, войдя в библиотеку. За последние дни она так редко слышала этот голос, что даже удивилась тому, что мать Алистера не разучилась говорить.

— Доброе, — неуверенно ответила девушка и принялась заполнять новую коробку. Книг оставалось уже немного по сравнению с тем, что было в начале, и Терра решила не отвлекаться от своего занятия. Мадам Рудбриг сейчас возьмёт то, что ей нужно, и просто уйдёт, как и всегда.

Однако в этот раз женщина заняла одно из кресел с высокой спинкой и, похоже, не собиралась никуда уходить. В комнате словно стало прохладней. Мадам Рудбриг всегда действовала на Терру пугающе. Девушка всегда считала её ледяной статуей, а не человеком — Маргарет даже сидела, не позволяя себе расслабиться: с прямой спиной и вздёрнутым подбородком, цепким взглядом следя за Террой. От такого пристального внимания девушке стало крайне некомфортно. По спине побежали мурашки, а руки будто одеревенели: из них то и дело выпадали книги, с гулким ударом встречаясь с полом.

После третьего такого падения Терра ощутила, как к её щекам приливает кровь. Почему в присутствии Мадам Рудбриг она всегда чувствовала себя такой… беспомощной?

— Вы что-то хотели? — не выдержав, спросила она.

— Поговорить, — без тени эмоций в голосе ответила Мадам Рудбриг. Под её пронзительным взглядом хотелось съёжиться или сбежать. Почему нельзя улыбнуться или дать хоть какой-нибудь намёк, чтобы люди понимали, что от них нужно? — Может, присядешь?

Мадам Рудбриг всё тем же внимательным взглядом наблюдала за неуклюжими попытками Терры обогнуть коробки и занять кресло напротив, и ироничная складка залегла в уголках её губ.

— Никогда не могла понять, почему ты так боишься меня. Я же никогда не делала тебе ничего плохого.

— Не делали, — подтвердила Терра, ощущая, как холодок бежит вниз по шее. — Просто вы — это вы. Не знаю, как описать лучше, но от одного вашего взгляда бросает в дрожь.

Мадам Рудбриг хмыкнула — и то было единственное подобие смеха, на которое женщина была способна.

— Полезное умение. Особенно когда твоим мужем является такой человек, как Тим, — она прицокнула языком. — Ты знала, что он купил участок земли на Луне? Хотя сомневаюсь, что на Луне есть земля. Он держал это в строжайшем секрете — наверное, боялся, что я узнаю, как его облапошили.

Терра сложила руки на коленях, искоса смотря на Мадам Рудбриг, не зная, стоит ли говорить что-либо. Мать Алистера устало вздохнула, но даже не подумала откинуться на спинку кресла.

— Так что, в случае чего, мы вполне сможем переселиться на Луну, если у нас хватит денег на перелёт, — злая ирония в голосе женщины буквально жалила Терру, хоть она и понимала, что не была ни её причиной, ни объектом. — Даже удивительно, что Алистер не унаследовал таких потрясающих качеств. В этом плане тебе повезло.

— Я…

— Я не собираюсь обсуждать твои отношения с моим сыном, если ты об этом переживаешь. Собственно, я хотела поговорить о твоём отце. Дорин…

Терра впервые за много лет услышала это имя. В ушах начало шуметь, а сердце бешено заколотилось. Казалось, будто её погрузили под воду.

— …он переписал на тебя ваш дом. Я перебирала бумаги и случайно наткнулась на документы. Дом, конечно, частично пострадал, но ничего критичного — сгорели оранжерея и часть кухни. Если мне не изменяет память, в оранжерее пожар и начался…

Терре стало дурно. Голова кружилась.

— К чему вы это?.. — спросила девушка, едва шевеля пересохшим языком.

— К тому, Терра, что сложившаяся ситуация тебя никак не затрагивает. Происходящее — только наша проблема. У тебя есть дом, которому необходим ремонт, но в целом жить там можно. К твоему наследству я не притрагивалась, — она сцепила пальцы в замок, — и не притронусь…

— О чём вы? Вы меня выгоняете? — у Терры задрожали губы.

— Нет, лишь расставляю точки. Ты должна знать, что у тебя есть финансовая подушка безопасности. И при самом худшем раскладе ты должна воспользоваться ею, не задумываясь о нас.

В глазах Мадам Рудбриг не было ничего, кроме холодного расчёта. У этой женщины всегда была голова на плечах, и оттого Терре всё больше было непонятно, как Маргарет Рудбриг могла стать женой отца Алистера. Неужели она могла любить кого-то так рьяно, чтобы отступиться от расчётливости вопреки всему?

Мадам Рудбриг поднялась на ноги.

— И ещё. Если понадобится помощь с финансами, не смей просить моего мужа о помощи или что-то замалчивать. Сразу иди ко мне, — она достала из кармана своего домашнего платья связку ключей и кинула их Терре на колени. — Советую съездить и посмотреть, что необходимо сделать, чтобы твой дом вновь стал пригодным для жизни. Надеюсь, ты помнишь, где жила раньше.

Терра нервно сглотнула, не решаясь взять ключи.

— Вы мне поможете, если?..

— Помогу. Всегда, — коротко ответила мать Алистера и вышла из библиотеки, оставив Терру в компании книг.

Девушка тоскливо оглядела полупустые полки и медленно взяла в ладонь связку ключей, точно та была гадюкой или ядовитым пауком.

Съездить домой? От одной только мысли по спине побежали мурашки.

***

Терра два дня мучилась, гадая, стоит ехать домой или нет.

Она не была там лет пятнадцать, да и даже учась в школе обходила его стороной. Терра уже и не помнила ни дом, ни лиц родителей. Время словно ластиком стёрло её прошлую жизнь из памяти. Связывало ли её с этим местом ещё хоть что-то?

Однако, перебрав все «за» и «против» и понимая, что возвращение домой заставит чувствовать себя ещё более одинокой, девушка всё же решила, что съездить домой стоит: возможно, так в ней всколыхнутся какие-то воспоминания.

И вот теперь она сидела на переднем сиденье «форда» и смотрела на возвышающийся за неухоженной живой изгородью старый Тюдоровский дом с огромными распашными окнами в мелком переплёте и понимала, что совсем его не помнит. Если бы она не знала точного адреса и не уточнила у случайного прохожего, она бы даже не подумала, что этот одинокий заброшенный дом когда-то принадлежал её семье и что она сама жила здесь.

— Ты уверена, что хочешь пойти? — спросил Алистер, которой всё это время сидел за рулём и молчал, позволяя Терре думать.

— Да, — уверенно ответила девушка, хотя внутри не чувствовала и намёка на уверенность.

— Мне пойти с тобой? — Алистер оценивающе смотрел на девушку, склонив голову на бок, и у Терры сложилось впечатление, что он видит её насквозь.

Она вымученно улыбнулась и покачала головой.

— Пожалуй, не стоит. Я должна посмотреть сама.

Алистер взял её за руку и крепко сжал. Молчаливый жест поддержки — на большее Терра и не рассчитывала. Но Алистер не стал молчать, и от его слов сердце защемило:

— Если я тебе понадоблюсь, просто позови. Тебе необязательно проходить через это одной, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

Терра сжала его руку в ответ.

— Спасибо. Если понадобишься, я тебя позову.

И, пока не передумала, девушка выпрыгнула из машины, поспешив к металлической калитке, крепящейся между двух столбиков, к которым подходила живая изгородь из тиса, оплетая своими ветками столбики. Терра толкнула калитку, но та заклинила на заржавевших петлях, из-за чего девушке пришлось протискиваться через узкую щёлочку, втянув живот и молясь о том, чтобы не оставить часть юбки на ржавых столбиках.

Оказавшись за забором, она придирчиво оглядела себя и выдохнула — платье осталось целым, хотя и испачкалось. Мысленно Терра пополнила список вещей, которые в доме нужно починить. Тисовая изгородь ей не нравилась априори — её стоило заменить на обычный кованый забор, а вот калитку вполне можно было бы и оставить, приведя сначала в приличный вид.

Но то было только начало. Дорожка, выложенная природным камнем, на которой она стояла, может, когда-то и была красивой, но теперь представляла собой жалкое поросшее мхом зрелище: розовые кусты вдоль неё умерли ещё несколько лет назад и стали засохшими колючими ветками с пожухлой листвой и перегноем, застилавшими землю.

Оттуда, где стояла Терра, следов пожара было не видно, а вот следов заброшенности — хоть отбавляй. Девушка скривилась и глубоко вдохнула.

— Нужно идти, — сказала она сама себе. — Ты же уже решила.

Постояв на месте ещё пару минут, собирая всю смелость, которая у неё была, Терра сделала шаг к дому. После первого шага стало легче: Терра решила просто идти, не заостряя внимания на разрухе, царившей вокруг. Было больно думать, что когда-то здесь билась жизнь.

Входить в дом она всё же не решилась, буквально ощущая, как ключи жгут ногу через карман юбки. Терра обошла здание, направляясь к пепелищу, которое за годы никто так и не разобрал.

Обгорелые деревянные балки каркаса оранжереи чёрным пятном выделялись в ярком солнечном дне. Повсюду на земле валялись битые стекла, а на выжженной земле вокруг не росло ровным счётом ничего. И увидеть эту пустошь оказалось ещё страшнее на фоне полностью заросшего участка.

Терра смахнула выступившие на глазах слёзы и, закусив губу, шагнула к оранжерее, аккуратно ступая, лишь бы не напороться ногой на какой-нибудь осколок. Ей было достаточно душевной боли, ни к чему добавлять ещё и физическую.

Девушка влезла в оранжерею через обугленную раму и принялась осматриваться. Это место было живой могилой. Местом, где погибли её родители, сгорев заживо.

Терра ничего не помнила о том дне, его словно выжгли из памяти. Так что она не знала, где именно начался пожар.

С того места, где она стояла, было хорошо видно обугленную стену дома и разбитое на кухне окно. Оно зияло чёрным порталом с острыми краями из остатков стекла, словно говоря, что войти в дом можно, но будет больно.

Терра нервно сглотнула и, отвернувшись от дома, принялась изучать оранжерею.

Помимо перевёрнутых и обгорелых кадок с землёй по полу валялись стёкла и черепки от битых глиняных горшков: они хрустели под ногами, пока Терра шла к единственному оставшемуся относительно целым участку оранжереи — стене, вдоль которой тянулись высокие шкафы. Они тоже были повреждены, но не так сильно, как ожидалось. Вот только не это заставило Терру подойти. На уцелевших полках тут и там, словно рассыпанные блёстки, играл магический след. Он то появлялся, то мерк, как фонарик с севшими батарейками.

Девушка принялась раздвигать обрушившиеся балки крыши, чтобы подойти к стеллажу, на что пришлось потратить немало времени и сил. Теперь её платье было уже не спасти: оно всё перемазалось сажей, как и руки с лицом, — но это не слишком волновало Терру. Ей нужно было добраться до магических предметов на полках. Она отчётливо видела их, ведь их разделяли всего пара метров.

Старые магические артефакты. Артефакты, принадлежащие её родителям! Она просто обязана их заполучить. Возможно, именно они и защитили это место от полного разрушения, в то время как с той стороны, откуда пробиралась Терра, живого места не осталось. Тяжело дыша, девушка сдвинула очередную доску, и послышался опасный скрежет. Похоже, та деревяшка, которую она тронула, поддерживала другую, и теперь конструкция стала неустойчивой.

— Что ты делаешь? — спросил Алистер, и Терра буквально подпрыгнула от неожиданности.

Она обернулась к нему. Он стоял возле того проёма, через который она сама попала в оранжерею, опираясь рукой на обугленную деревяшку, некогда являвшуюся створкой входной двери.

— Разбираю завал…

— Это я вижу. Зачем? С этим вполне могут справиться рабочие.

— Там артефакты, — ответила Терра, возвращаясь к своему занятию. — Магические. Не думаю, что рабочим стоит касаться их. Я и сама не знаю, что они из себя представляют.

Услышав хруст черепков и стекла, девушка поняла, что Алистер идёт к ней. Ей хотелось обернуться и посмотреть на него, но, улыбаясь про себя, она, продолжила разгребать доски, жалея, что у неё нет перчаток.

— Сомневаюсь, что это разумно.

— Что конкретно?

— Ты же сама не знаешь, что они там хранили. Вполне возможно, что пожар начался из-за какой-нибудь магической штуки. Что, если мы дотронемся до чего-нибудь — и начнётся новый пожар?

— Ох, Алистер, не начинай. Поэтому их тем более стоит убрать, прежде чем придут рабочие — это во-первых. А во-вторых, я не думаю, что пожар начался в этой части. Так что помоги мне. — Терра отодвинула очередную доску в сторону, и где-то с противоположной стороны что-то рухнуло.

— Ладно, — мрачно согласился Алистер и, закатав рукава рубашки, принялся помогать.

Хотя он всем своим видом показывал, насколько ему не нравится её затея, Терра всё же не смогла сдержать улыбки. Он пришёл к ней, потому что переживал за неё. Он помогал ей, потому что понимал, что это важно для неё. И ей было от этого хорошо. Возможно, неправильно чувствовать себя такой счастливой в месте, где умерли её родители, но Терра думала, что они были бы за неё рады. В её жизни был Алистер, и она была уверена, что его присутствия достаточно, чтобы сделать её мир наполненным. Он — её верный пазл.

Вместе они справлялись куда быстрее. Алистер с лёгкостью убирал то, для чего Терре приходилось прикладывать неимоверные усилия. Вот только когда они смогли сделать небольшой проход к шкафу, девушка всё равно чувствовала себя смертельно уставшей. Физический труд явно не для неё.

— Ну и что здесь? — спросил Алистер, когда они протиснулись к полкам, прежде чем Терра даже успела изучить их содержимое.

Артефактов было немного. Парочка кристаллов соли, обгоревшие карты Таро и ритуальный нож, на котором остался слабый магический след с предыдущего использования. По остальным полкам были рассыпаны труха и стёкла. Терра предположила, что когда-то там хранились баночки с травами.

— Ничего особенного, — с тоской ответила она. — Я думала, здесь будет что-то важное.

Она забрала нож и карты, убрав их в карман, а затем, дотронувшись до кристаллов соли, удивлённо воскликнула:

— Солевая память!

— Что? — непонимающе спросил Алистер, вскинув перемазанную сажей бровь.

— Солевая память, — повторила Терра. — Кристаллы соли способны впитывать воспоминания.

Она схватила один из кристаллов и всучила его Алистеру.

— Просто подумай о чём-нибудь, — попросила она, прижимая к соли его ладони. — Сосредоточься на любом своём воспоминании, и соль впитает его.

— Заберёт мою память? — во взгляде Алистера появилась настороженность.

Терра улыбнулась.

— Вовсе нет. Это как… запись в дневнике. Хотя, если воспоминания будет отдавать маленький ребёнок, то есть шанс, что они пропадут.

Алистер попытался отдёрнуть руки, но Терра удержала их.

— Пожалуйста. Попробуй. Эти воспоминания потом можно просматривать: дотронешься до кристалла, и они промелькнут перед глазами, как фильм.

— И зачем мне это делать? — на губах парня появилась загадочная улыбка. — Чувствую подвох.

— Ну ты и…

— Я — что? — продолжая улыбаться, спросил Алистер.

— Дотошный!

— Дотошный?

— Да! — воскликнула Терра, продолжая прижимать его пальцы к кристаллу, ощущая, какие они тёплые.

— Мне кажется, ты неправильно используешь это слово. Согласно толковому словарю, дотошный — это прилагательное, обозначающее пытливого, вникающего в каждую мелочь, человека.

— Тогда я определённо использовала нужное словно, — насупилась Терра и отдёрнула руки. — Ты дотошный и… недоверчивый… а ещё… ещё сварливый!

— Это было обидно. Я никогда не считал себя сварливым, — рассмеялся Алистер, и его смех разнёсся по разрушенной оранжерее.

— Сварливый, как старый дед.

— Ты просто чудо, — продолжал смеяться Алистер. — Ладно, давай попробуем. А то я даже боюсь представить, какой ещё эпитет ты ко мне применишь, если я откажусь.

Терра просияла и вновь положила свои руки поверх его.

— Просто подумай о чём-нибудь и сосредоточься на этом воспоминании, попытайся как бы прожить его заново, — попросила она, направляя свою скудную магию в кристалл через Алистера.

До этого ей лишь раз приходилось работать с солевой памятью в подвале Джослин, но ощущение лёгкой щекотки в руках и в мыслях она запомнила хорошо. Кристалл легонько засветился, принимая в себя воспоминания. Терра не знала, о чём сейчас думал Алистер и что вкладывал в кристалл, но была твёрдо намерена узнать позже, когда прикоснётся к его воспоминаниям.

Она, конечно, понимала, что её мотивы были до безумия корыстными, но ей этого хотелось. Хотелось знать, о чём Алистер думает. Хотелось знать, какое его воспоминания было для него настолько важным, чтобы он захотел сохранить его. Хотя он вполне мог вложить в соль и какое-нибудь абсолютно неважное воспоминание: например, каким на вкус был тост, который он съел сегодня на завтрак.

Но Терре хотелось верить, что Алистер не стал бы использовать магию для чего-то настолько незначительного.

Кристалл потух, навечно запечатав в себе кусочек Алистера. Терра широко улыбнулась и вырвала кристалл из его рук.

— Теперь это моё! — воскликнула она.

— Присваивать чужие воспоминания — это вообще законно? — Алистер отошёл на пару шагов. — Даже не знаю, смогу ли засудить тебя за подобную кражу, так что будем считать это подарком для тугодумки.

— Тугодумки? — Терра бросила на парня такой взгляд, от которого завяли бы все цветы в оранжерее, если бы они там были.

— Будем считать, что мы квиты. У сварливых дедов, знаешь ли, свои взгляды на мир, — хмыкнул Алистер и, обогнув Терру, вышел из оранжереи.

Девушка поспешила за ним, спрятав кристалл соли в кармане юбки, который недовольно оттопырился, не оценив перегруза.

— Я довольно сообразительна, — бросила ему в спину Терра.

— В узких кругах, — буркнул ей в ответ Алистер, продолжая выбираться из разрушенной оранжереи. Он решил выйти через раму возле кухонного окна. — В доме уже была? Нужно оценить последствия пожара, составить список повреждений и необходимых работ. Потом, думаю, свяжусь с местной строительной компанией. Тут нужен профессиональный взгляд. Кстати, как думаешь, в доме может быть что-то этакое, что стоит убрать на период ремонта?

— Я там ещё не была, — ответила Терра, пробираясь к нему. — Вполне может быть. Я не думала, что и в оранжерее что-то будет, но погляди, что мы нашли. Джослин говорила, что солёная память сейчас тот ещё раритет. У неё был всего один маленький кусочек — вполовину меньше того, в который мы вложили воспоминания. Кстати, какое воспоминание ты туда поместил?

— Потом узнаешь, — отмахнулся Алистер, изучая разбитую оконную раму. — Смотри, вон там на подоконнике что-то лежит. Разве это не такая же соль?

Терра подошла и присмотрелась. Там действительно что-то было, и это что-то излучало весьма слабый магический след. Неудивительно, что она не заметила. Терра подошла к окну и смело просунула руку внутрь, схватив запылившийся кристалл, и застыла на месте, словно громом поражённая.

Вот только то, что её поразило, было не громом, а воспоминаниями. Воспоминаниями, крутящимися перед глазами, как в очень быстром кино. Вот начало — а вот уже и конец. Терра лишь успела содрогнуться от рыданий, зародившихся где-то в глубине груди ещё очень-очень давно.

Девушка отчаянно хватала губами воздух, пытаясь совладать с собой. Совладать с воспоминаниями, от которых её попросили отказаться.

— Терра, — она отдалённо слышала панику в голосе Алистера, отдалённо чувствовала прикосновение рук, прижимающих её к широкой груди. — Что случилось? Это какое-то заклятие?

Девушка знала, что Алистер переживает за неё, но сейчас это было неважно. Важен был папа, просящий отказаться от воспоминаний. Важна была мама…

— Мама, — всхлипнула Терра, уткнувшись в грудь Алистера, продолжая сжимать кристалл в руках, ощущая на языке вкус пепла. И запах — о, этот запах горелого мяса, словно всё происходило вновь.

Словно мама горела сейчас.

Здесь.

Из-за неё.

— Мама, — стенала Терра, не в силах прекратить, охваченная воспоминаниями, охваченная огнём. — О, мамочка…

Алистер выбил кристалл из рук Терры, и мир померк. Померк огонь. Девушка осела в его руках, ощущая себя разбитой куклой, не зная, что ей теперь делать. Её била крупная дрожь и, если бы не Алистер, державший её в руках, она, наверное, развалилась бы на части.

***

Терра влетела в столовую, ничего не видя перед собой из-за слёз, которые, не переставая, текли по щекам. Она то и дело утирала их перемазанными сажей руками и оттого выглядела так же паршиво, как и чувствовала себя. Ей казалось, что её сердце горело и покрывалось пеплом.

Алистер бесшумно шёл за девушкой. Ему не приходилось бежать: один его шаг равнялся трём шагам Терры. Но это она отмечала так, где-то на задворках сознания. Всё внимание Терры было сосредоточено на Мадам Рудбриг, которая пила чай, сидя в столовой. Такая спокойная, такая умиротворённая. Да как она может быть такой, когда мир Терры рухнул?!

— Вы знали! — воскликнула Терра, не узнавая собственного голоса. Он был визгливым, истеричным, надломленным. Он мог принадлежать женщине, сбежавшей из сумасшедшего дома, но не Терре Грабс. Терра отказывалась признавать, что это её голос.

Мадам Рудбриг подняла взгляд от газеты, которую листала, и вопросительно посмотрела на девушку.

— Где ты была? Надеюсь, никто не видел тебя в таком виде. Ты выглядишь, как…

— Мне плевать, как я выгляжу! — взвизгнула Терра — и то было впервые, когда она повысила голос на Мадам Рудбриг. — Вы всё знали!

Если до этого Мадам Рудбриг выглядела озадаченной, то теперь она была просто злой. Её брови сошлись на переносице, а глаза так и метали молнии. Хотя абсолютно спокойный и размеренный голос никак не вписывался в эту картину.

— Не смей повышать голос на меня в моём же доме, — только и сказала она и демонстративно раскрыла газету.

— Вы знали — и ничего не сказали мне. Молчали столько лет! — Терра ощутила, как её голос упал на несколько октав и стал больше походить на её прежний, но истеричные нотки никуда не делись. Слова дробились всхлипами.

Мадам Рудбриг молчала, подчёркнуто игнорируя девушку.

— Мама, о чём говорит Терра? — спросил Алистер.

Он всё ещё был слегка не в себе после истерики Терры у дома её родителей, не понимая, что происходит. Терра не упрощала ему задачу, всю дорогу до дома рыдая навзрыд, так что ему пришлось волоком тащить её до машины. Девушка рыдала и рыдала, а, когда он припарковался у крыльца, вдруг выскочила и понеслась в дом.

— Алистер, выйди, пожалуйста, и закрой за собой дверь, — попросила Мадам Рудбриг и нежно улыбнулась сыну, только вот в её глазах не появилось и намёка на нежность. Она была чертовски зла, но умело держала себя в руках.

— Мама… — попытался противостоять Алистер.

— Пока что это всё ещё мой дом. И вы будете меня в нём слушаться. Алистер, выйди. А ты, — она взглядом указала Терре на стул, — сядь.

Алистер вышел и даже не хлопнул дверью, тихо прикрыв её за собой. Терра бы хлопнула. Внутри неё всё клокотало. Но она, выражая молчаливый протест, села на другой стул, а не тот, на который указывала Мадам Рудбриг.

— Итак, — начала Маргарет, проигнорировав косвенное неповиновение, — сейчас ты успокоишься и объяснишь мне — кратко, без театральности — что я знала и о чём не сказала.

Мадам Рудбриг словно вылила ушат холодной отрезвляющей воды. Женщина явно не собиралась идти на поводу у эмоций истеричной девушки. Терра сделала несколько глубоких вдохов и попыталась сложить в голове разрозненную картину событий, прежде чем произнести всё, что вертелось у неё на языке. Мать Алистера было невозможно вывести на эмоции: она лишь изредка закатывала глаза и поджимала губы, когда Терра в своём рассказе скатывалась к «излишней театральности». Вот только то, что для Мадам Рудбриг было театральностью, для Терры являлось ничем не прикрытыми болью и отчаянием.

— Позволь подвести итог, — заговорила мать Алистера после нескольких минут тишины, как только Терра закончила свой рассказ. — Ты нашла камень, в котором были заключены воспоминания четырёхлетнего ребёнка — тебя, если точнее — и, поддавшись порыву, пришла ко мне выяснять отношения, ориентируясь на субъективные воспоминания маленькой девочки, которая при всём желании не смогла бы сложить полную картину. Всё верно? — в устах Мадам Рудбриг сухие и обезличенные факты словно били по Терре хлыстом, заставляя чувствовать себя ничтожной. — Милая моя девочка, научись думать прежде, чем действовать. Импульсивность ещё никому не принесла пользы.

Терра сглотнула и попыталась оправдаться. Вся её злость испарилась и лопнула, как мыльный пузырь.

— Что ж… тебе нужна правда? Боюсь, тебе она не понравится, хотя я и не могу сказать, что знаю все подробности. Но если по факту, то твоя мать, Селена, после родов повредилась рассудком. Не знаю, почему, но она начала считать себя ведьмой…

— Она и была ведьмой…

— Не перебивай меня! — настоятельно попросила Маргарет и продолжила: — Она не была ведьмой. Дорин — твой отец — был колдуном. Очень сильным колдуном. Я сама видела, как он использовал магию, и это было невероятно. Вот только к твоей матери это не имело никакого отношения. Она была археологом, с которым Дорин познакомился в поездке. А то, что тебе пыталась внушить Селена, я не знаю, да и знать не хочу. Ты уж меня извини, но я никогда не питала к твоей матери тёплых чувств. Импульсивная, ветреная, всегда себе на уме. А когда забеременела, так вообще потеряла всякую связь с реальностью. Жила в мире своих фантазий.

Терра до боли закусила щёку изнутри, стараясь сдержаться и не наговорить ничего лишнего, хотя слушать подобное о своей матери было выше её сил.

— В день пожара она заставила тебя что-то сделать. Дорин назвал это «ключом». Но на его слова я бы не стала ссылаться: он мне об этом рассказывал, когда был уже при смерти, и большая часть из то, что он говорил — горячечный бред. То, в каком состоянии он был, когда его достали из оранжереи… удивительно, что он вообще продержался несколько дней.

Перед глазами Терры стояло тело отца. Окровавленное, обожжённое. Ей не нужно было представлять его. Она знала, как он выглядел. Она видела. Видела его на носилках, когда папу выносили через калитку в тисовой изгороди. Она сидела на порожках дома, сжимая кристалл соли, отдавая ему последние воспоминания, ведь папа сказал, что ей нужно это сделать.

— Однако если я его правильно поняла, Селена заставила тебя отдать ей какой-то «ключ» — и в тот же миг воспламенилась. Ты это помнишь?

Терра рассеянно кивнула. Она хорошо помнила требовательный взгляд мамы, её громкий приказ и то, что последовало затем.

— Я отдала ей свою магию. Магию Грабсов. И она сгорела в ней, — осознание ударило по ней, выбив весь воздух из лёгких.

Она отдала свою магию.

И то, что у неё осталось, было лишь жалкими ошмётками того, чем она обладала. В тот день её мать заживо сгорела в костре из магии Терры.

В тот день Терра лишилась всего, что делало её цельной: родителей и магии. И теперь она это знала. Она не была «не такой», она просто потеряла всё, что имела. Теперь девушка знала, что пустоту в её душе — ту, где должна была теплиться её магия, — никогда не получится заполнить.

— И теперь подумай: с чего я должна была вывалить всё это на маленькую девочку, которая только что потеряла родителей? При том, что я была в полной уверенности, что события того дня настолько тебя потрясли, что ты всё забыла.

— Я действительно забыла, — Терра с грустью посмотрела на Мадам Рудбриг, в глазах которой не было и намёка на сочувствие. — Я не должна была кричать на вас.

— Не должна была, — подтвердила Мадам Рудбриг. — Я думаю, тебе стоит пойти помыться и вздремнуть, а потом, когда ты придёшь в себя, мы поговорим ещё раз, если тебе будет нужно заполнить пробелы.

— Я пойду, — едва слышно произнесла Терра и встала со стула, на ватных ногах дойдя до двери, за которой всё ещё стоял встревоженный Алистер.

Девушка вымученно ему улыбнулась и, не сказав ни слова, побрела в свою спальню. Алистер не последовал за ней, и сейчас она была благодарна ему за это. Казалось, что он просто знал, что так будет правильно.

Сейчас ей нужна была не его поддержка. То, что ей действительно было нужно, так это разобрать и заново собрать пазл того дня. Сродниться с этим знанием и научиться как-то жить дальше.

========== Глава 24. Лжец, который не лжет ==========

Мегги разложила по плечам свои только что заплетённые косы. Она могла бы заплести их, не глядя, и результат всё равно был бы хорошим.

Если бы окончить учёбу и познать колдовство можно было по видеоурокам, Мегги стала бы сильнейшей ведьмой за считанные дни, ведь научилась же она плести себе французские косы, колоски и рыбьи хвосты. Со своими волосами она могла сделать всё, что угодно, в то время как её ровесницы ходили в школу либо с хвостами, либо с распущенными волосами.

Она до сих пор помнила отвисшую челюсть Стефани Вудсворт, когда та увидела идеальную французскую косу, заплетённую вокруг головы Мегги, с вплетёнными в неё сухоцветами. О, тот момент триумфа был просто незабываем, ведь из жиденьких волос Стефани с трудом можно было наскрести на тоненькую косичку толщиной с палец. Мегги в тот день чувствовала себя королевой, даже несмотря на то, что потом пришлось вычёсывать сухие ветки из волос и вымывать осыпавшиеся цветочки.

Но оно того стоило. Именно поставить Стефани Вудсворт на место было тогда главной целью, а никак не научиться плести косы. Мегги всегда использовала злость и обиду, как рычаг к действию. И то была тихая месть — месть глупой девчонке, которая подумала, что может жалеть Мегги и считать её недостаточно хорошей только потому, что у Мегги нет мамы.

Мамы, которая заплетала бы эти несчастные косы, готовила бы завтраки и пекла для школьных ярмарок тщеславия, где каждая мамочка пытается показать, насколько она невероятная кухарка, а на деле лишь увеличивает дневную выручку Бобби, который эту самую выпечку и готовил. Марта с папой хотя бы не скрывали, что кулинарные способности у них так себе и что им проще купить вкусности, не перекладывая пирожные из фирменных упаковок в домашние контейнеры.

Мегги гордилась своей семьёй, потому и считала, что обязана доказать всем и каждому, что Магдалина Рудбриг не нуждается ни в жалости, ни в снисхождении. Она никогда не вступала в споры, всё доказывая не словами, а действиями.

Ах, если бы с магией всё было так же просто, как с косами. Мегги очень хотела научиться, хотела быть, как сестра, но что-то пока не получалось.

Девочка снова проколола палец и сцедила пару капель в бутылку с водой для Джуди. Ей нравилась эта девушка — такая улыбчивая и добрая, не то что девчонки из компании Стефани, которые только и знают, что судачить за спиной. Вот только Джуди была ещё и немного странной: будучи уже взрослой девушкой, она выглядела лишь немногим старше Мегги. Они даже были одного роста, хотя, надо признать, для своего возраста Мегги была довольно высокой — почти на целую голову выше своих одноклассников.

Из-за того, что Джуди выглядела, как её сверстница, Мегги и воспринимала девушку как таковую. С ней было просто. Они словно говорили на одном языке, и за те несколько дней, что провели за изучением истории магии, Мегги начало казаться, что она завела новую подругу. Подругу, с которой она не чувствовала себя белой вороной, как это всегда было в школе. Мегги, конечно, пыталась одно время строить из себя «чёрную ворону», дружа со всеми и одновременно ни с кем, но чувствовала себя при этом шпионом в стане врага. С Джуди всё было иначе. С Джуди было легко.

Мегги накинула куртку и вышла из дома, прижимая бутылку с водой к груди, чтобы подождать Джуди на улице. Но, стоило ей переступить порог, как она нахмурилась, увидев мужчину, дёргавшего металлические прутья в тщетных попытках открыть калитку.

Не сразу, но Мегги узнала его. То был Джон — парень, позвавший Марту на свидание. Тот, который не понравился Кеторин и вызвал волну негодования у отца. Внимательно изучая его, Мегги подошла к калитке. Не сказать чтобы высокий, про таких скорее говорят «коренастый»; дутый зимний пуховик предавал его плечам мощности. И, честно, он немного пугал Мегги: было в нём что-то отталкивающее.

— Здравствуйте? — вопросительно поприветствовала девочка, надеясь, что намёк будет понят и мужчина сразу же объяснит, что он забыл у их дома.

— Привет, — улыбнулся он, и по спине у Мегги побежал холодок. Девочка неосознанно прижала бутылку к груди, словно бы защищаясь. Она знала эту улыбку: так улыбались ей девочки в классе, когда хотели от неё чего-то добиться.

— Что вы здесь делаете? — спросила Мегги, так как мужчина, похоже, не собирался сам объяснить причину своего появления.

— У вас калитка заклинила.

— Знаю.

— Наверное, стоит вызвать мастера.

— Папа с этим разберётся, — ответила Мегги, в точности копируя улыбку мужчины. Она заметила, как Джон слегка скривился, продолжая удерживать эмоцию. От мороза его нос и щёки покраснели. — Спасибо за помощь.

Мегги развернулась, собираясь уйти, в надежде, что незваный гость тоже уйдёт. Ей не хотелось стоять здесь и ждать Джуди в компании этого человека.

— Мег… нет… Мегги, подожди, пожалуйста, — явно поняв её намерение, попросил мужчина, и Мегги нехотя обернулась к нему, — Марта — она дома?

Мужчина выглядел странно. Он смотрел на неё с толикой неуверенности и в то же время снисходительно. Мегги отнесла неуверенность к мыслям о Марте, а снисходительность приняла на свой счёт.

— Её нет, — сухо ответила девочка, копируя манеру сестры разговаривать, когда её кто-то бесил или что-то не нравилось.

— А где она? У нас было назначено свидание, но она не пришла…

— Так позвоните ей, — пожала плечами девочка.

— У меня, — неуверенности в его голосе прибавилось, и Мегги стало даже жалко мужчину, но она явно убедилась, что он точно не подходил её сестре, — нет её номера.

— Печально. У меня тоже.

Джон нахмурился.

— Не стоит врать взрослым, — поучительно произнёс Джон, расправив плечи. — Врать плохо.

— А я не врала, — как ни в чём не бывало ответила Мегги, улыбаясь, как наивная маленькая девочка. — У меня действительно нет её номера. Понимаете, у меня плохая память на цифры, а папа забрал мой телефон после того, как его собственный разбился в аварии.

Лёгкая игра фактами и ни слова лжи. У Мегги действительно иногда случались проблемы с цифрами. К примеру, она постоянно путала дату рождения бабушки: она знала, что та была рождена в двадцатых числах апреля, но вот какая конкретно дата — постоянно вылетало из головы. И телефон отца действительно разбился, правда пользоваться им всё ещё можно было — что папа, собственно, и делал. Но Мегги точно была уверена, что вчера отец брал в руки её телефон, чтобы посмотреть время.

— А… извини тогда, — Мегги видела, что в этих извинениях искренности не было от слова «совсем». — Так где Марта? Я заходил к ней на работу, и там сказали, что она взяла отгулы до конца года.

— Уехала, — Мегги немного подумала о фактах и выдала свою версию событий: — Со своим парнем в гости к знакомым.

Коул же определённо был парнем, верно? Не девушкой же. И они точно познакомятся там, в поселении, с кем-нибудь. Ну а «свой» интерпретировать можно по-разному.

— П-парнем?

— Да.

— У неё нет парня.

— Есть, — безапелляционно заверила девочка.

— И кто же он? Ты его хоть раз вживую видела?

— Конечно.

— И как же его зовут? — похоже, Джон ей не верил, и это печалило. Мегги подумала, что ему стоит больше доверять людям.

— Коул. Наши семьи давно дружат.

И ведь опять не соврала. Мегги подслушала разговор между папой и Коулом о мужчине, который был папиным другом. Сразу вспомнились семейные видеокассеты и мужчина, чем-то немного похожий на охотника. Сопоставлять факты Мегги всегда умела хорошо, так что нужные выводы пришли к ней сами, девочке даже не пришлось особо ломать голову над ними.

— Не верю, — словно пытался убедить сам себя медбрат.

— Это ваша проблема, не моя, — Мегги надеялась, что теперь-то он уйдёт и больше не появится рядом с их домом.

Окинув заснеженную улицу взглядом, девочка наконец заметила Джуди, которая шла к ним, закутавшись в огромный голубой пуховик и прижимая к груди свёрток, размером напоминавший большую книгу. Мегги просияла. Теперь-то неудавшийся ухажёр Марты уж точно их покинет.

— Джуди! — воскликнула она и помахала рукой своей учительнице-подруге.

— Одноклассница? — Джон посмотрел в том же направлении, что и Мегги.

— Нет. Она немного старше, — Мегги с лёгкостью распахнула калитку и встала в проёме.

Джон недоумевающе посмотрел сначала на калитку, которая без каких-либо затруднений проехала на петлях, а затем на Мегги.

— Похоже, с калиткой всё в порядке, — широко улыбаясь, произнесла Мегги раньше, чем мужчина успел что-либо сказать.

Джуди как раз подошла к ним; раскрасневшееся от мороза лицо делало её ещё более молодой. Неудивительно, что Джон принял ту за одноклассницу Мегги. Девушка поприветствовала мужчину с тем же добродушием, которым расположила к себе Мегги и её папу. Алистер не ополчился на девушку, как на Кеторин, как раз потому, что в его глазах Джуди была таким же ребёнком, как и Мегги.

Девочка протянула ведьме бутылку с кровавой водой и та, сконфуженно улыбнувшись, приняла её. Мегги подметила это ещё при первой встрече: Джуди не нравилось всё, что было связано с кровью и кровавой магией. Она неохотно шла на её использование и отмалчивалась, когда её спрашивали о ней.

Мегги много думала об этом, но никак не могла понять. Она была уверена, что мама никогда не стала бы использовать «плохую» магию. Вот только поведение Джуди оказалось невозможно игнорировать, ведь даже сейчас той понадобилось время, чтобы собраться с силами, прежде чем выпить воду с кровью. Мегги долго шерстила по просторам Интернета и пришла к выводу, что, возможно, у Джуди лёгкая форма гемофобии — боязни крови. Это было самым простым объяснением такого поведения.

— Будете учиться? — попытался продолжить неуклюжий диалог Джон, пока Джуди буравила взглядом несчастную бутылку.

— Что-то вроде того…

— Послушай, Мегги, когда Марта приедет?

— В следующем году? — предположила она.

Джуди тяжело вздохнула и, открутив крышку, большими глотками осушила бутылку. Выглядела она при этом максимально подозрительно, и Мегги оставалось только надеяться, что Джон не обратил внимания на странную девочку-подростка.

Девочка ухватила Джуди за руку и потащила на свою сторону барьера. А затем захлопнула калитку прямо перед носом Джона.

— Мы, пожалуй, пойдём, — Мегги решила как можно быстрее покончить с этой встречей и буквально поволокла Джуди к дому.

— Ты скажешь Марте, что я заходил? — долетело до них, когда они уже были у порожков крыльца.

Мегги обернулась и послала свою самую лучезарную улыбку в надежде, что мужчина увидит и подавится ею.

— Конечно, — крикнула она, про себя добавив «нет».

Она чувствовала… самой себе не могла объяснить, что конкретно. Но мысль, что Джон никогда не должен больше встретиться с её сестрой, билась в мозгу, не желая покидать её. Мегги чувствовала, отчётливо чувствовала, что этот мужчина принесёт в их жизнь нечто плохое.

На секунду ей даже захотелось спросить у Джуди, что могли бы значить эти мысли. Вот только та была слишком уж напряжённой, и Мегги решила оставить свои опасения при себе. Как бы хорошо она ни относилась к своей учительнице-ведьме, всё же девочка не могла быть с ней полностью откровенна.

***

Коул не привык к настолько ярким проявлениям магии. Он разглядывал юношу с вёдрами, сжимая дубинку. Ещё секунду назад этого парня здесь не было. Они сидели с Мартой и пили горячую воду, обсуждая их дальнейшие планы, а потом вспышка белого света прорезала ночь и перед ними на берегу появился долговязый юноша в белой шубе.

Коул был поражён — и незнакомец, судя по всему, чувствовал себя точно так же. Он смотрел на них своими огромными, как у перепуганной лани, глазами и, казалось, мысленно искал пути для побега. Такая немая сцена посреди леса, где ни одна из сторон не была готова увидеть другую.

— Вы спите! — неожиданно крикнул юноша, первым нарушив молчание.

— Не сплю, — твёрдо ответил Коул, поудобнее перехватив дубинку замёрзшими пальцами. Он готовился нанести удар, если парень только сделает шаг в их сторону.

— Я уверен, вы спите, — неуверенно пытался убедить их тот.

— Если бы я спал…

— Конечно же, вы спите!

— … то ты мне точно не приснился бы. Мне, знаешь ли, парни не снятся.

— Вы просто много выпили перед сном, — не унимался колдун, отступая на несколько шагов назад, громыхая вёдрами.

— Я не пью, — этот диалог начинал уже забавлять Коула.

— Тогда вы просто очень устали…

— Послушайте, — вмешалась Марта, встав с бревна. Она обогнула костёр и сделала несколько шагов в сторону парня, — вы колдун?

— Не понимаю, о чём вы, — продолжал стоять на своём незнакомец, медленно отступая назад и стараясь не выпускать их с Мартой из поля зрения. — Я вам снюсь.

— Парень, прекращай ломать комедию! — вспылил Коул.

— Дорогой, подожди, — осадила его Марта, что было так же неожиданно, как появление парня.

Коул подавился воздухом и перевёл недоумевающий взгляд на ведьму. Но она не смотрела на него — всё её внимание было сосредоточенно на необычном пареньке. Марта приближалась к странному парню, который утверждал, что является не чем иным, как их сном, а парень отступал от неё к реке.

— Нам нужна помощь, — Марта разговаривала так, словно он был маленьким ребёнком или пугливым зверьком, который мог сбежать от одного неправильного слова.

— Это сон… — одно ведро вывалилось из рук парня и покатилось по снегу, а он нагнулся к нему, чуть не покатившись следом. — Вот же!

— Нам действительно нужна ваша помощь… Нас сюда отправила ведьма… — Марта запнулась, и Коул испугался. Неужели она собралась говорить про Кеторин? Он уже собрался остановить Марту, но она продолжила: — Джуди. Так звали эту ведьму. И она была очень похожа на вас.

Парень замер и уставился на Марту, открыв рот. Коул ещё никогда в жизни не видел таких широко распахнутых глаз.

— Вы видели Джуди? — с детской наивностью спросил паренёк.

— Видела, — всё в той же заискивающей манере продолжала Марта.

А Коул ломал голову над тем, кто такая эта Джуди и почему её имя было как кодовое слово для чудного паренька, появившегося из ниоткуда. Его поведение переменилось на сто восемьдесят градусов, стоило ему только услышать имя этой ведьмы — незнакомец перестал отступать и даже немного приблизился к Марте. Сейчас она напоминала Коулу заклинательницу змей, играющую на дудочке; только дудочкой были слова, а змеёй — парень с вёдрами.

Кстати о вёдрах. Коул присмотрелся к ним и оказалось, что они все были исписаны каким-то символами: то ли буквами, то ли рисунками, но и дураку ясно, что чем-то магическим, хотя он в этом не особо разбирался. Только эти вёдра окончательно и убедили Коула, что перед ними был действительно колдун, и осознание этого факта заставило насторожиться ещё больше.

— Она направила нас сюда, — тем временем продолжала увещевать паренька Марта. — Сказала, что здесь находится поселение ведьм, что тут нам смогут помочь. Понимаешь, у нас с мужем серьёзные неприятности…

— Где вы видели Джуди? — отмахнулся юноша от слов Марты.

«Муж». От Коула не ускользнула неожиданная характеристика, которую ему дала ведьма. А до этого было «дорогой». Теперь у него не осталось сомнений, что Марта собралась на корню переписать историю Кеторин. Почему она так поступала, оставалось загадкой, но выглядела девушка уверенно, и он в конце концов решил положиться на неё.

— В городе, — уклончиво ответила Марта.

— В каком? — не унимался парень.

— В городе, который… — она с мольбой посмотрела на Коула, словно искала поддержки, идеи. Но потом её глаза буквально засветились, а губы тронула едва уловимая улыбка. — О, дорогой, тебе снова плохо!

Коул ощутил, как подогнулись его ноги, и он рухнул на снег, а дубинка вылетела из ослабевших пальцев. Приказ. Она говорила, что не понимает, как использовать эти приказы, но судя по тому, как раз за разом…

Коул даже не смог додумать мысль — его накрыло дикой злостью. Ему действительно стало «плохо». У него ничего не болело, не кружилась голова, его даже не тошнило. Но, чёрт возьми, ему было плохо. Каждой клеточкой он ощущал это непонятное чувство и хрипел от ярости и боли. Ему так хотелось придушить чёртову ведьму, но что-то внутри останавливало и не давало даже потянуться руками к её шее.

Марта опустилась на колени возле него и прижала руку в перчатке к его лбу. Коул буравил её взглядом, полным ненависти. Да как она смела проворачивать с ним подобное?

— О-ёй… о нет… — причитала она, склонившись над ним и избегая хмурого взгляда. — Помогите ему… Вы же видите, как ему больно!

Коулу оставалось только радоваться, что в последних её словах приказа не было. Он лежал на холодной земле, не в силах пошевелиться. Попытался произнести хоть что-то, попросить Марту отменить свой приказ, но не мог: с губ лишь срывались нечленораздельные стоны. Марта отдала приказ, но, похоже, и сама не понимала, в чём он заключался, так же как и тело Коула не понимало, но подчинялось ей и её воле.

— О, дорогой, потерпи немного, скоро станет лучше. Колдун тебе поможет.

Коул отстранённо отметил, что, наверное, Мегги научилась врать у Марты. А, возможно, в ведьмах был заложен какой-то ген, делавший их столь убедительными в своей лжи.

Парнишка тоже склонился над охотником, выглядя при этом донельзя перепуганным и беспомощным. Если бы Коулу действительно когда-нибудь нужно было бы положиться на этого человека, он бы скорее посочувствовал себе.

— Что… что с ним? — сбивчиво спросил парень, таращась на Коула, словно тот мог укусить его.

— Его отравили, — голос Марты был островом уверенности в этом море абсурда. — Ему дали хьянгу. Она убивает его. Джуди направила нас сюда. Сказала, что здесь есть колдун, который сможет нам помочь.

Коул решил подыграть и громко простонал, даже попытавшись изобразить судороги, дёргая руками и ногами. Получалось у него, по его личному мнению, совсем уж убого, но парнишка поверил — даже взвизгнул и плюхнулся на задницу. Марта удивлённо посмотрела на Коула и слегка одобрительно кивнула головой.

— Потерпи, милый! Ещё чуть-чуть. Тебе станет лучше, — она положила одну руку ему на щёку, а второй схватила парня за запястье, притягивая его к Коулу. — Помогите же ему!

— Я… — паренёк беспомощно сглотнул. — Понимаете, я не колдун. Вообще ничего не умею. Джуди… она забрала всю магию. Я бы с радостью помог, но не могу. Мне даже карты не отвечают, что уж о чём-то сильном говорить.

Он говорил так торопливо и невнятно, что Коул едва поспевал за ходом его мысли.

— Не колдун? — переспросила Марта, и паренёк кивнул, подтверждая то, что уже сказал ранее. — Но ты же использовал магию! Появился здесь неизвестно откуда!

— Так это каждый может, — смущённо ответил парень, поправляя съехавшую на глаза шапку. — Я же просто вошёл и вышел, для этого никаких умений не нужно — только знать, где находится вход.

Коул простонал ещё раз, привлекая к себе внимание. Ему стало немного легче: то нечто начало рассеиваться, и он поймал себя на мысли, что корявые судороги даются ему куда легче, чем вначале. Он даже подумал, что вполне мог бы сесть, но решил пока полежать на холодном снегу для пущей театральности, постанывая, чтобы парень не соскочил с крючка.

— Вход? — продолжала раскручивать его Марта. — Вход куда? Там живут ведьмы? Они смогут помочь моему мужу? Ты можешь нас провести туда?

— Я… я не могу… это против правил.

Коул громко простонал и даже махнул рукой перед пареньком, корчась от мнимой боли.

— Пожалуйста, — взмолилась Марта. — Неужели ты не видишь, как он страдает?!

Коул постарался показать «как он страдает», и паренёк вновь взвизгнул и отполз от него. Похоже, Коул слегка перестарался, но он никогда не был хорошим актёром. С курсов театрального искусства его бы выгнали, даже не успев принять, в отличие от Марты, которая вполне могла бы там преподавать.