Ведьмы в Драконьей Академии (СИ)

Глава 1. Ритуал

— Аа-а-ань, а ты точно уверена? Чё-то мне эта затея не особо нравится, — я вытаскиваю ногу из очередной ямы.

Проклятье. Что вообще было в моей голове, когда я решила для похода в лес надеть свои новенькие конверсы?

— Хоспади Есусе, Варя-я-я, — перепрыгнув через очередную покрытую льдом лужу, сестра бросает на меня раздражённый взгляд. — Мне об этом бабка Кхамали рассказала! Она врать не будет.

Ну, вообще-то, строго говоря, Кхамали была нашей прабабкой. К тому же…

— Ха! Уж кто-кто, но бабка Кхамали соврёт и глазом не моргнёт! Забыла уже, как она после смерти своей соседки от её лица понабрала кредитов и укатила в Монголию, соблазнять сына какого-то местного олигарха?

А он, вообще-то, был младше неё раза в три!

— Ой, зай, ну было и было… Мне бы она точно не солгала.

Увернувшись от покрытой колючими иголками ветки ели, я останавливаюсь. Одну секундочку…

— Аня, — переводя дух, с подозрением протягиваю. — А почему это ты только сейчас про этот обряд вспомнила?

Вопрос, который, почему-то, не пришёл мне в голову раньше. Бабка Кхамали, Царствие ей небесное (хотя сомневаюсь, что такую мадаму кто-то подпустит на пушечный выстрел к небесам), отчалила в мир иной ещё даже до того момента, как мы с сестрой окончили школу. То есть вообще-то, Анька должна была знать про этот проклятый ритуал уже лет пять, если не больше.

— Ну… — она останавливается, виновато глядя на меня. Так. Чую подвох. — Она мне о нём рассказала вчера, во сне.

Прошу прощения?!

— Погоди-ка… ты хочешь мне сказать, что мы выперлись посреди ночи в кишащий маньячелами лес исключительно потому, что наша мёртвая прабабка явилась к тебе, пока ты спала, и наказала провести в полнолуние какой-то непонятный обряд по привязке твоего суженного? Я правильно всё понимаю?

Вау. А я ведь даже не понимала, насколько неадекватно звучит всё, что мы делаем, пока не вербализировала это. И как я вообще повелась на подобное?!

— Варя, тш-ш-ш! — Аня прикладывает палец к губам, на секунду ослепив меня светом включённого на смартфоне фонарика. — Ну что ты так сразу… это же бабка Кхамали! У неё был настоящий дар! Если она пришла, значит, это не просто так.

Ага, дар. Как же. Единственный дар, который у неё был — проворачивать грязные делишки, а потом спускать добытое богатство на молодых мальчиков и брендовое шмотьё. Хотя… она ещё каждый день выдувала по бутылке вискаря, как-то при этом умудрившись не угробить печень. Но здесь заслуга скорее её печени — эта детка держалась до последнего.

— Я иду обратно, — только я разворачиваюсь, как Анька, в два прыжка преодолев разделяющее нас расстояние, хватает меня за руку.

— Нет! Варька, ёлки-палки, ну пли-и-з… Хватит быть такой вреднoй! Мы же почти пришли уже. Сейчас быстренько — раз-раз — и сделаем. Перфекто.

Я закатываю глаза. Сестра права. До злополучной поляны оставалось совсем ничего, а идти обратно по лесу одной… страшновато.

— Окей, — вырвавшись из цепкой хватки, я решительно шагаю вперёд. — Только быстрее давай. Здесь стрёмно, кошмар просто.

Мы двинулись с удвоенной скоростью.

Лес вокруг нас выглядел умиротворённо: освещаемые только бледным светом луны деревья, трава, покрытая инеем, и тишина, нарушаемая лишь отдалёнными криками совы. На небе не было ни облачка, и луна сияла как солнце. Вдалеке виднелись огоньки дачных домиков, но до них было далековато.

Наконец, мы добрались до небольшой поляны.

— Помоги мне, — Аня всучивает мне пять восковых свечей, — нарисуй на земле пятиконечную звезду и на вершине каждой поставь по свече.

— Ты серьёзно? — Я киваю на покрытую тонким слоем снега землю. — Почему ты заранее не нарисовала эту ерунду на листке бумаги? Обязательно сейчас на это время тратить?

— Нельзя заранее, — она закатывает глаза с таким раздражением, будто это я вытащила её на мороз посреди ночи для того, что бы она помогла мне сделать привязку к моему очередному хахалю. — Нужна свежая, на земле. Вот, — сестра вытаскивает из рюкзака тонкую металлическую линейку, протягивая её мне, — углом, короче, режь — так на земле рисунок будет чётче.

Чего-о-о? Линейка? Реально?

— Что за… — мои брови в возмущении ползут вверх, — какого ты вообще линейку припёрла? Нельзя было гвоздь какой-нибудь взять, что ли?! Алло, у нас почти зима на дворе!

— Ой, блин, Варвара Батьковна, угомонитесь, пожалуйста. Сама же сказала, что хочешь побыстрее, и сама же скандал закатываешь. Откуда я вообще могла знать, что в лесу такая земля твёрдая уже?

Ну просто поразительная наглость! То есть это я ещё и виновата в том, что не хочу десять часов скрести по промёрзлой земле какой-то тонкой пластинкой? Обалдеть.

Ладно, Варя, успокойся. Отложим люли для сестрички на потом, сейчас главное — поскорее со всем этим покончить.

— Хорошо-о-о, — недовольно скривив губы, я выхватываю линейку и, отыскав более-менее чистое местечко, принимаюсь рисовать звезду.

Лес по-прежнему остаётся тихим и — как бы моя паранойя не твердила мне об обратном — похоже, не спешит являться пристанищем никаких сумасшедших маньяков. Это было весьма иронично, но, видимо, единственными товарищами с бедами с головушкой здесь были именно мы с Аней, заявившиеся почти в полночь в самую гущу леса с кучей псевдомагических штуковин ради поисков жениха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Закончив со своей работой, я поднимаюсь. Ну, в принципе, получилось неплохо. Линии кривоватые, конечно, но учитывая то, какая здесь непробиваемая почва, всё очень даже ровно.

Довольная собой, я размещаю в углах свечи.

— Отлично, — осмотрев результаты моего труда, выносит вердикт Аня. — Так, сейчас я зажгу свечи, а потом встану в центр, и ты прочитаешь вот это. — Она протягивает мне испещренный непонятными словами лист бумаги.

— О спансани мэ вэни эд ми ин тенедрис… Аха-ха, Ань, а ты сколько выпила перед тем, как спать легла?

— Да хватит меня уже стебать! — Обложив свечи смесью каких-то трав, она зажигает их и встаёт в центр звезды. — Давай. Начинай. Только чётко, зай, бабка Кхамали сказала, что слова нужно правильно выговаривать.

Я закатываю глаза. Ага, конечно. Может, при жизни бабка Кхамали и выкидывала разные финты ушами наподобие сбывавшихся гаданий на таро или действующих любовных приворотов, которые заставляли верить в наличие у неё определённого рода сил даже такого скептика, как я, но искренне сомневаюсь в том, что она могла бы нашептать что-то дельное моей дорогой сестричке во сне. Как бы Аня не пыжилась, ей дара нашей легендарной бабки не передалось.

Покачав головой, я всё-таки приступаю к чтению:

— О спансани мэ вэни эд ми ин тенедрис ноктис вел ин люси дай абсорб ми кам омни вестро реинют вобискам.

Мой голос стихает. Я бросаю взгляд на оглядывающуюся по сторонам Аньку.

— Ну как, чувствуешь что-нибудь? — Почему-то понизив голос, спрашиваю я.

— Неа, — сестра разочарованно качает головой. — Может, ты прочитала что-то не так?

— А может, эта ерунда просто не работает? Такой вариант тебе в голову не приходил?

— Ой-й-й, — лицо сестры кривится в раздражении. Подскочив ко мне, она грубо вырывает листок из моих рук. — Это работает, сколько раз объяснять? Я всё сделала так, как мне бабка Кхамали сказала.

— Ради бога… Ан…

— Так, давай я сама попробую прочитать, становись в центр, — не давая мне договорить, сестра подталкивает меня к рисунку.

— Ты это серьёзно сейчас? — Я складываю руки на груди, смерив её раздражённым взглядом.

Сколько можно? И без того понятно, что это всё — полнейшая лажа. Аньке пора уже перестать пытаться выдавливать из себя сверхъестественные способности и просто смериться с реальностью.

— Варь, ты развалишься, что ли, если десять секунд просто постоишь?

О, боже… Скривив губы, я встаю в центр звезды, кинув на сестру один из моих фирменных многозначительных взглядов. Стыдись, нахалка, своей невоспитанности.

Благополучно проигнорировав моё порицание, сестра прочищает горло и приступает к чтению.

— О спансани мэ вэни эд ми ин тенедрис ноктис вел ин люси дай абсорб ми кам омни вестро реинют вобискам.

Тишина.

— Я же говорила, что дел…

Внезапно раздавшийся над нашими головами дикий рёв заставляет меня замолчать. От испуга сердце моё подпрыгивает, а ноги застывают в оцепенении. Животный крик, резкий и громкий, моментально затихает, но вслед за ним ярко вспыхивают, плюясь пламенем, свечи. Будто ведомые потусторонними силами, они огненным вихрем проносятся по периметру рисунка, затем, с легким хлопком, распадаются на множество мелких искорок. А те, в свою очередь, тут же превращаются в маленькие звездочки, которые, медленно вращаясь, разлетаются в разные стороны, постепенно рассеиваясь.

Господи… что это было?

— Ты видела? — Аня смотрит на меня. В её глазах читается испуг, но в самой глубине них теплится, помимо этого, и огонёк восхищения. — Я же говорила… А ты всё "бред, бред".

— Да уж, — я осторожно выбираюсь из ещё сохранявшего тёпло недавно погасшего огня контура. Ноги мои трясутся от только что пережитого ужаса, и от этого каждый шаг даётся с трудом, будто к моим ногам приковано по десятикилограммовой гире. — Давай свалим отсюда, мне что-то вообще страшно.

Аня подходит к рисунку, принимаясь что-то разглядывать.

Простите, какого чёрта? Я тут чуть ли не с предынсультным состоянием стою, а она копошится в этой дряни!

— Аня, ты домой собираешься или нет? — Мне не нравится, как звучит мой голос — тонко, испуганно. Как будто я вот-вот скачусь в истерику.

— Да, да, — сестра поднимается, — идём.

Я радостно выдыхаю. Быстро затолкав вещи в рюкзак, Анька стирает ногой кривоватую фигуру и присоединяется ко мне.

Некоторое время мы молчим. Тишину леса нарушает только треск сучьев под ногами, да изредка откуда-то издалека доносится крик какой-нибудь птицы.

— Как думаешь, что это было, — задумчиво спрашивает сестра.

— Понятия не имею, — засунув руки в карманы своего худака, отвечаю я. — Но мне кажется, это всё случайность.

— Чего-о-о? Ты вообще в своём уме, зай? Ты каким местом смотрела? Свечи просто расшвыряло подчистую! Какая, блин, тут случайность?

— Этому можно найти объяснение. Скорее всего, свечи были бракованные или просто с твоей травой что-то не так. А тот звук, — от одного воспоминания о громком, пробирающем до костей рёве меня передёрнуло, — это животные дикие где-то в лесу подрались.

— Э-э-эм, заюш, ты про какой звук говоришь? — Фонарик на её айфоне внезапно гаснет. — Чёрт, что за? Алло, гараж, я ж тебя зарядила перед выходом.

Я останавливаюсь. В каком это смысле "какой звук"?

— Тот рык или рёв, я понятия не имею, что это было, — наблюдая за трясущей свой смартфон сестрой, медленно говорю я.

— Да чёртов ты… Не было там никакого рыка, ты чё, мать?

Я ощутила, как лёгкий холодок пробежал по моему позвоночнику. Начав свой танец в области шеи, он стремительной волной проходится по каждому позвонку, пока не опускается до кончиков пальцев.

Какого…?

— Нет, он был, — я с трудом сглатываю. — Рёв, как у динозавра или типа того. Прямо перед тем, как началось всё это светопреставление со свечками.

Аня цокает. Сняв рюкзак, она зло швыряет в него свой сдохший айфон.

— Проклятый эпл, блин! Больше сотки за него отвалила, — она поворачивается ко мне, — солнце моё, я вообще без понятия, о каком рычащем динозавре ты там говоришь. Я ничего подобного не слышала. Может тебе это от испуга послышалось?

— Нет, мне не послышалось, — это что, пранк такой? — Я точно помню — там был рёв. Очень заметный.

— Как хочешь, — Аня закатывает глаза. — Пошли быстрее домой, пока бабушка не спалила, что мы свалили.

Только я открываю рот, собираясь продолжить дискуссию, как мой смартфон, замигав, тоже вырубается. Нас проглатывает тьма окружающего леса.

— За-ши-бись, — голос сестры звучит приговором. — И как нам, мать твою, теперь выбираться?

— Успокойся, — я машу рукой в сторону виднеющихся неподалёку огней. — Мы уже почти дошли. Нам дальше по прямой.

— Спасибо, господи, за твою милость!

Едва Аня договаривает, лес повторно сотрясает громкий рёв. Но на этот раз он звучит отчётливее, будто его обладатель находится где-то поблизости.

— Вот! — Оборачиваюсь к сестре. — Слышишь? Опять!

— Что "опять"?

— Этот… звук! Ты прикалываешься?

— Э-э-э, — Аня обеспокоенно смотрит на меня. — Зай, ты не температуришь, а?

— Нет, я не температурю, — меня медленно начинает охватывать раздражение. — Здесь поблизости какой-то зверь!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рёв раздаётся снова, но уже значительно ближе.

Дьявол, он же сейчас нагонит нас!

Нужно бежать домой, быстрее!

— Бежим, — хватаю Аню за руку, срываясь на бег.

— Да чё с тобой такое?

Я не отвечаю, ускоряясь. Настойчивый рык становится всё интенсивнее — казалось, что ещё немного, и на нас набросится огромное чудище, перебьёт нам хребты одним ударом и сожрёт, оставив от нас только пару обглоданных черепов.

Страх подстёгивает меня, и я мёртвой хваткой вцепляюсь в руку сестры.

Боже, я не хочу умирать… Зачем мы вообще попёрлись в этот лес? Всё эта треклятая бабка Кхамали, и с того света своим родственничкам умудряется поднагадить!

— Oбалдеть, Варька, смотри, — Аня дёргает меня за руку, вынуждая остановиться.

Готовая рыкнуть на неё, я поднимаю глаза в небо, следуя за её рукой, и оцепеневаю.

Там, едва касаясь пушистых верхушек высоченных сосен, кружится… дракон? Его мощное тело похоже на скалу, из которой торчат острые шипы. Он огромен, и только глаза горят в темноте, как два оранжевых факела. Крылья его похожи на крылья летучей мыши, но только куда более крупные и массивные. И их размах достигает, возможно, нескольких метров! А его когти… это не когти даже, это настоящие лезвия, которые казались настолько длинными, что их концы цеплялись за макушки деревьев. Этими когтями дракон вполне мог бы запросто перерезать пополам человека.

— Ч-что… что это? — Я прижимаюсь к сестре.

— Звeздeц… может это мы его, того, ну… пробудили?

Не находя, что ответить, я растерянно пожимаю плечами. Неужели это правда? Над нашими головами сейчас действительно летает огромный дракон? Или всё-таки это мы просто словили приход от тех травок, что Анька припёрла для обряда?

— Ань, — я пихаю сестру в бок, привлекая её внимание. — А что за траву ты использовала?

— Да мяту сушёную, перечную, и ромашку. Я их в аптеке взяла. Думаешь, это с них нас так пропёрло?

— Не знаю… Перечная мята и ромашка? Они, вроде, не нaркoтичeские. А свечи отку…

— Вы из какого ковена, ведьмы? — Грубый мужской бас заставляет нас испуганно подпрыгнуть.

Синхронно обернувшись, мы видим высокого, плечистого мужчину. Его лицо, как, собственно, и наши, скрывает темнота ночи, но по его фигуре, рослой и мощной, легко угадывается бурлившая в нём сила. Меня обдаёт волной страха.

Ну, всё. Вот и маньячело.