Ведьмы в масках

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джесри заметила, что немногие постройки в Иммилмаре выглядят особенно новыми. Очевидно, Рашеми не видел смысла строить новое здание, пока старое не сгниет и не рухнет. Но даже по местным меркам беленый длинный дом, именуемый Залом Ведьм, дышал стариной. Было легко поверить, что драконы, единороги и гончие, вырезанные под карнизами, смотрели ещё на первого Железного Лорда, шедшего по грязным, немощеным улицам города.

И это, безусловно, был бы ограничивающий взгляд, поскольку, как все здесь знали, даже когда вичларан сочли нужным призвать не хатран в свое святилище, это не означало, что они были приглашены в пределы священного зала. Когда Джесри, Аот и Цера подошли, женщина в маске выступила вперед со своего поста перед главным входом и жестом пригласила вновь прибывших следовать за ней.

Она повела их к южной стороне длинного дома, где кто—то либо выкопал небольшой амфитеатр, либо воспользовался естественным углублением в земле, чтобы построить его. Этот кто—то убрал и часть снега, но Джесри подозревала, что скамейки из досок по—прежнему будут холодными и влажными для тех, у кого, в отличие от нее, по венам не течет огонь.

— Клянусь Чистым Пламенем. — пробормотал Аот.

Когда Джесри огляделась, она увидела, что его удивило. Она знала, что он надеялся, что вызов адресован только ему и его товарищам, или, в худшем случае, им, Вандару и другим представителям клыка Грифонов. Очевидно, дело было не в этом, потому что приближались Дай Шань, лидер шу, и Марио Без — каждый в сопровождении нескольких своих людей. Капитан небесного корабля одарил Аота ухмылкой, когда тот занял место рядом с ним.

— Герои дня, — сказал Без. — Поздравляю.

— Мы были готовы к этому. — ответил Аот, пожав плечами.

— Тем не менее, даже убийцам драконов было нелегко бороться с нежитью—заклинателями и превосходящими силами, — сказал капитан. — Ты должен был сказать мне, к чему ты готовился. Я мог бы выделить несколько человек, чтобы они остались и помогли вам.

— И забрать у «Бури возмездия» долю славы, если убийцы действительно появились бы на вашем пути? — спросил Цера.

Без развел руками в притворном смятении.

— Повелительница Солнца, вы меня раните, — сказал он. — Естественно, я бы беспокоился о вашей безопасности и безопасности леди Джесри.

Джесри решила, что нет причин обращать внимание на то, что сказал Без. Скорее всего, он вынюхивал информацию, которую Аот и Цера слишком осторожно давали ему, и это был своего рода уклончивый, подшучивающий разговор, от которого она чувствовала себя косноязычной и скучной. Ну, кроме тех случаев, когда говорил Гаэдинн…

Нахмурившись, Джесри выбросила из головы лицо лучника с его проницательными глазами и легкомысленной ухмылкой. Пытаясь отвлечься, она наблюдала за прибытием Мангана Урука, Вандара и Фолькерра Дульсаэра. Берсерк снова надел свои регалии, вышитые бисером, а по лицу полуэльфа было видно, что он насмехался над каждым из своих соперников.

Как только все заняли свои места, всем пришлось снова встать, когда ведьмы в масках вышли из длинного дома.

Они были не одни. Призрачные телторы летали, шлепали, прыгали, суетились или ползли вместе с ними. В этот первый момент Джесри различила ястреба, стервятника, двух медведей, белку, выдру и змею. Многие из существ мерцали, видимые в одно мгновение и исчезающие в следующее. Никто не оставлял следов на снегу. Их изобилие напомнило Джесри, что Рашемен был наполнен духами природы.

Несколько фамильяров поменьше провожали своих хозяек к их местам на скамейках. Остальные смотрели на собравшихся людей с вершины амфитеатра или с веток близлежащих деревьев.

У одной хатран не было призрачного спутника, которого могла бы видеть Джесри. Одетая в простую кожаную маску и коричневую мантию с капюшоном, она осталась стоять внизу амфитеатра и, когда все были готовы, полоснула синей палочкой по замысловатой фигуре. В результате ничего явного не произошло. Возможно, это был просто способ попросить богов благословить собрание, ибо искусства хатран были смесью жреческой и тайной магии. В образе мыслей Джесри это была беспорядочная мешанина, но, возможно, она недооценивала варваров.

— Садитесь, — сказала ведьма. У нее было холодное поставленное контральто. — Многие из вас знают меня, но не все. Я Йельбруна. С помощью Вандара Черлинки я спустила грифонов с гор. Я также та, кто бросила руны и определила, что эти животные остались в Рашемене не по воле духов, как это ни разочаровывало и ни сбивало с толку. Слухи о существовании тварей, новости, привлекавшие сюда агларондцев, тескианцев и наемников, разошлись по моему приказу.

— Временами, — продолжала она с неожиданной кривой ноткой в ​​голосе, — я сожалела об этом поступке, потому что вы, путешественники, уже начали прибывать, и, к моему смущению и к смущению Железного Лорда, я все еще не имела четкого представления о плане духов для этих грифонов. Но в свете недавних событий, а также после молитв и размышлений, теперь я знаю.

Аот наклонился вперед. Цера взяла его руку и сжала ее.

Без прервал:

— Кому же достанутся животные? Не держите нас в напряжении.

Хотя из—за их масок, объемных одежд и вида отчужденного достоинства трудно было быть уверенным, у Джесри было ощущение, что некоторые из хатран были ошеломлены тем, что он имел наглость заговорить без разрешения.

Йельбруна, однако, ответила без малейшего возмущения:

— У меня нет желания держать вас в напряжении, капитан, и я обещаю, ответ вы узнаете достаточно скоро, — сказала она. — Но есть вещи, которые станут понятными только после того, как вы о них услышите.

Аот фыркнул. Наклоняясь к Цере и Джесри, он прошептал:

— Когда—нибудь дело снова станет простым и понятным, и мы поймем, что забыли, каково это.

— Около года, — продолжил Йельбруна, — нежить беспокоила Рашемен. Это, конечно, далеко не единичный случай. Наша земля богата магией и очень древняя. В прошлые века она был домом для людей, торговавших темными силами. Это такое место, где временами мертвые будут просыпаться. Тем не менее, в последнее время этого было слишком много. Призраки были слишком сильны и слишком полны решимости причинить вред ради вреда.

Дульсаэр покачал головой.

— Разве они не всегда намерены причинить вред ради вреда?

— На самом деле нет, — сказал Аот, — не всегда. Хотя у них может быть жгучий голод, который нужно удовлетворить, и врожденная злоба, которая побуждает их нападать на любого, с кем они случайно столкнутся, мне кажется, что Верховная Леди Йельбруна говорит не только об этом.

Хатран кивнула.

— Я, — продолжила она. — Во время нашего путешествия в Высокую Страну Вандар и я столкнулись с ведьмой—нежитью и несколькими зомби—гоблинами, которые приложили большие усилия, чтобы сломать ловушку для демонов времен Роматари, без какой—либо видимой причины, кроме злого умысла. Было несколько подобных инцидентов, в том числе недавнее бесчинство в священной роще, которое, вероятно, было самым вопиющим примером из всех.

Дай Шань склонил голову набок и сложил свои довольно тонкие руки вместе, кончики пальцев.

— Как же так, мудрая жрица?

— В прошлом веке, — сказал Йельбруна, — мы, вичлар, поссорились между собой. Некоторые из наших сестер, которых стали называть дуртан, вступили в сношения со злыми духами и феями и образовали среди нас собственное тайное общество. И когда мы начали разоблачать их, они бежали в твердыни в глуши, где замышляли захватить контроль над этой землей. Когда представилась возможность — как это было, когда наши враги, тэйцы, начали сражаться между собой — у нас не было другого выбора, кроме как искоренить их.

Дульсаэр кивнул.

— Я что—то слышал об этой "Войне ведьм Рашемена". — сказал он.

— Да, — сказала Йельбруна, хотя и с оттенком отвращения в тоне, словно нашла это название вульгарным. — И я поднимаю эту тему потому, что мы идентифицировали существ, напавших на рощу.

Явно беспокойная прозрачная сойка с полосатой короной вспорхнула с плеча хатран в медной маске. Туманная гадюка, свернувшаяся клубком на коленях у своей хозяйки, подняла клиновидную голову, чтобы проследить за полетом другого телтора.

— Насколько я понимаю, — сказал Вандар, — при жизни они были дуртан.

— Да, — ответила Йельбруна. — Грозный ковен, который причинил много страданий, работая из логова в лесу Эрех. Когда мы, наконец, нашли их, убили и похоронили, мы приложили немало усилий, чтобы они больше никогда не восстали.

Джесри издал тихий плюющий звук.

— Дилетанты, — прошептала она. — Они должны были сжечь трупы.

Или, по крайней мере, она думала, что прошептала. Но, к ее удивлению и смущению, Йельбруна ответила ей.

— Ты права, — сказала ведьма. — Но некоторые женщины были прекрасными хатран, прежде чем свернули с истинного пути. Поэтому мы решили похоронить их с помощью обрядов, которые положены хатран, и факт в том, что никто никогда не смог бы найти их, не говоря уже о том, чтобы поднять их.

— И все же, очевидно, кто—то это сделал, — сказала Цера. — Или же они вернулись из—за какого—то чужеродного влияния.

— И это еще не вся тайна, — сказал Йельбруна. — Мы похоронили их в лесу Эрех, то есть на северо—западе, по ту сторону озера Ашейн. Как же им удалось пробраться к окраинам Ясеневого леса незамеченными?

— Летели ночью? — предложил Дульсаэр. — Некоторые из ведьм наверняка освоили эту магию.

— Возможно, — сказала Йельбруна, — хотя днем ​​и ночью у нас, хатран, есть наблюдатели в небе. И все же, зачем им заходить так далеко?

— Потому что дух дуба живет всего в двух шагах от Иммилмара, — сказал Аот. — Если бы я хотел напугать и деморализовать королевство, я бы ударил в этом районе.

— Интересно, — сказал Йельбруна. — У всех вас, чужеземцев, есть свои взгляд и мысли, и, возможно, это то, что нам нужно.

Нахмурившись, Манган Урук поднялся.

— Высшая госпожа, никто не уважает вашу мудрость больше, чем я, — сказал он. — И я уважаю наших гостей. Но я должен еще раз сказать, что мне это не нравится. Рашемену не нужны наемники.

— Тем не менее, вы сами задействовали небесный корабль капитана Беза. — Ответила хатран.

Железный Лорд заколебался.

— Это была особая ситуация, — сказал он. — Я увидел необходимость добраться до рощи как можно быстрее.

— И возможно, нам понадобятся все умения чужеземцев, — сказала Йельбруна. — Все их мысли, магия и методы ведения войны. Поверьте мне, я не получаю никакого удовлетворения от этой мысли. Как я могу? Мы, вичларан, гордимся своими умениями так же, как вы, воины, своими. Но правда в том, что наша проблема усугубляется, и никто из нас не может ее решить. Мы не должны позволить гордыне помешать нам получить помощь от тех, кого послали духи.

— Значит, вы хотите сказать, — начал Аот, — что хотите нанять нас, чтобы положить конец нашествию нежити, а платой будут грифоны.

— Трое поручили вичларан объявить поиски на благо королевства, — ответила хатран. — Они также предоставят вознаграждение тем, кто его выполнит.

— Что, если в решении вашей проблемы участвуют несколько групп? — спросил Без.

— Мы дадим грифонов всем, кто это сделает, а вы сможете разделить их по своему усмотрению. — ответила она.

— Или играйте в кости за всех, или сражайтесь на дуэли, — сказал капитан небесного корабля. — Я полагаю, это сработает.

— Верховная леди, — позвал Дульсаэр, вскакивая на ноги. – Вы же не собираетесь просить тэйского волшебника о помощи, когда Рашемен подвергается нападению некромантии.

— Мы прошли через это, — ответил Аот. — Во—первых, я враг Сзасса Тэма больше, чем ты когда—либо будешь. Во—вторых, я сомневаюсь, что тэйские агенты будят мертвых так далеко к северу от границы. Особенно, если никто не заметил легионы, собирающиеся на дальней стороне Ущелья Гауроса для атаки.

Цера ухмыльнулась полуэльфу.

— А в—третьих, в чем дело? — сказала она. — Ты боишься конкуренции?

Дульсаэр свирепо посмотрел на неё и открыл рот для того, что он, вероятно, собирался назвать жестким возражением. Йельбруна перебила его:

— Все вы здесь по воле Трех. — сказала она.

— Тогда сюда входят я и мои братья по клыку, — сказал Вандар, вставая. — Я не чужеземец с «озарениями, магией и методами ведения войны». Но ты лучше всех знаешь, что я был замешан в этом с самого начала. Я помог сохранить ловушку для демонов, я помог поймать грифонов, я помог спасти дух дуба…

— После того, как сделал работу сложнее, чем она была. — пробормотал Аот.

— …и я требую права попытаться заполучить грифонов.

Йельбруна мгновение молча смотрел на Вандара. Джесри казалось, что все стихло, как будто мир затаил дыхание.

— Если я правильно помню, — наконец произнесла хатран, — последний самец, потребовавший чего—либо от собрания вичларан, спрыгнул с этого самого амфитеатра на четырех перепончатых лапах.

Берсерк вздохнул.

— Тем не менее, я требую этого. — сказал он.

— Это хорошо, потому что мы все равно собирались включить в эту миссию и тебя, — сказала Йельбруна, возможно, с легким намеком на юмор в голосе. – Для лягушек сейчас слишком холодно.

— Похоже, — сказал Дай Шань, — что мы понимаем нашу задачу и знаем, кто еще намерен стремиться к большей славе этой благородной земли.

— Пожалуйста, — усмехнулся Дульсаэр. — Наемники и берсерки, по крайней мере, своего рода солдаты. Вы, тескианцы, торговцы. Чем ты планируешь заняться? Подкупить нежить, чтобы она ушла?

Маленький шу в своем длинном зеленом пальто поднялся. Он повернулся лицом к Дульсаэру и развел руками. Тени, до сих пор едва заметные в полуденном солнечном свете, растянулись и потемнели, и в воздухе сгустилась тьма. Дай Шань подпрыгнул, а может быть, просто исчез, а затем оказался на пустой скамейке прямо перед Дульсаром. Он нанес удар в лицо наезднику на грифоне.

Пораженный, Дульсаэр не отреагировал. Удар наверняка разбил бы ему нос, если бы Дай Шань не остановил бы его в дюйме от цели. Мрак в воздухе рассеялся, и солнечный свет хлынул обратно.

— Это так работает? — спросила Йельбруна. — Мы проявляем снисходительность к одному человеку, а остальные решают, что могут драться в нашем присутствии?

Дай Шань повернулся и поклонился ей.

— Благороднейшая из дам, — сказал он, — можно спорить об уместности слова «драка», когда никто никого не трогал. Но я не придира. Я понимаю вашу точку зрения и прошу прощения. Тщеславие взяло верх надо мной. Бывают случаи, когда я считаю полезным, чтобы меня недооценивали, но в основном я предпочитаю, чтобы ко мне относились серьезно.

— Продемонстрируйте свое мастерство, уничтожив нежить, — сказала Йельбруна. — Это касается всех вас. Поймите, мы не требуем, чтобы вы всё делали сами. Вы можете обратиться к Железному Лорду за дополнительными воинами или любой другой необходимой вам помощью. Но все же, в конечном счете, задача остается за вами.

Она провела палочкой по другой замысловатой фигуре. Затем она вывела остальных хатран и мерцающих телторов из амфитеатра. Все остальные стояли молча, когда они проходили мимо.

Когда они ушли, Без искоса посмотрел на Аота.

— Ну, что скажешь, Фезим? Партнеры?

Аот перехватил копье. Его кольчуга звякнула.

— Есть над чем подумать. — ответил он.

— Пошли, — сказал капитан. — Я не знаю всего, чего вы и эти милые дамы достигли в Чессенте за последний год. Я не знаю, как кто—то может понять смысл всех этих историй. Но, похоже, это было связано с разгадкой тайн и секретов, и это то, что нужно сейчас. Никто никогда не остановит эту нежить, пока мы не узнаем, как и почему она восстаёт.

— Совершенно верно, — сказал Аот. – Мы с моими друзьями умеем делать это. А чем ты отплатишь?

— Это и так ясно, — ответил Без. — Ты оставил своё Братство на зимних квартирах; я привёл своё. Скорее всего, дело дойдет до настоящих сражений, а не просто перестрелок в лесу. Когда это произойдет, ты захочешь быть плечом к плечу с коллегами—профессионалами, а не в одиночку.

Аот улыбнулся.

— Возможно, ты прав, — сказал он. — Я уже видел, как хорошо «сумасшедшие варвары» придерживаются плана. Делим поровну, даже несмотря на то, что вас целый корабль, а нас только трое?

— Конечно. — сказал Без, протягивая руку.

Аот не понял. Он просто кивнул.

— Я дам тебе знать если решу согласиться. — сказал он.

Глаза капитана небесного корабля сузились.

— Ты шутишь?

— Нет, — ответил Аот. — Потому что я тоже помню Термиш. И я снова стану твоим партнером, если сочту это необходимым, но не раньше.

Без фыркнул.

— Как пожелаешь, тэец, — сказал он. — Затаить обиду. Ты пожалеешь, когда я улечу со всеми грифонами. Это при условии, что какой—нибудь призрак или вурдалак не разорвал тебя на части до этого.

Он и его люди повернулись и зашагали прочь.

Аот повернулся и осмотрелся.

— Вандар! Подожди! — крикнул он, направляясь к берсерку и его братьям по клыку.

— Значит, мы собираемся сотрудничать с ним? — спросила Цера, спеша за ним.

— Если мы ему нужны, — ответил Аот. — И как бы он меня не любил, я думаю, он согласится. То, что произошло в роще, показывает, что мы можем помочь друг другу.

— Несмотря на то, что он и его народ «сумасшедшие варвары»? — спросила Цера.

— Лучше быть безумным и диким, чем вероломным. — ответил Аот.

Урамар внимательно рассматривал иероглифы на известняковой стене. Некоторые из его сломленных личностей — те, кто были учеными эзотерики – заинтересовались ими. Они выбирали символы, которые узнавали — в основном имена представителей Бездны — и бормотали, размышляя о значениях тех, кого они не знали.

Он подозревал, что если им позволить, они будут копаться в этом весь день, потому что это был лишь первый комплекс гробниц наров, который он посетил. Он и его товарищи начали с пробуждения дуртан и других мудрых и недавно погибших рашеми. Эти рекруты, в свою очередь, помогли им найти старые руины, курганы и затонувшие, заросшие склепы.

Конечно, это был не единственный способ найти места захоронения мертвых. Человек мог исследовать не нанесенные на карту участки путей смерти и увидеть, куда они ведут. Именно так, как он понял, его братство впервые открыло эту новую землю. Но это было опасное предприятие.

Неистовое «Стой!» напомнил ему, что его нынешние методы тоже не совсем безопасны. Он повернулся, и его покрытые шрамами пятнистые руки переместили большой меч в боевое положение.

В нескольких шагах впереди четверо зомби ломали стену, что, по мнению Ниварры, открыло бы спускающейся вниз проход. Удар кирки сбил штукатурку, но, по счастливой случайности, оставил нетронутым волнистый семиконечный знак под проходом.

Еще один удар наверняка сломает её. Ниварра не ограничилась тем, что отдала зомби команду, чтобы этого не произошло. Она схватила его серое, склизкое предплечье и потянула назад.

Низкорослая и крепко сложенная, как и большинство рашеми, Ниварра была дуртан. Она все еще носила мантию и серебряную маску, которые указывали на ее статус, хотя первая была гнилой и заплесневелой, а вторая с чёрным налётом. Всегда несколько непредсказуемая, магия Лода воскресила ее вампиром. Обычно она наслаждалась этим состоянием, хотя ненадолго обезумела, когда появился ее бывший фамильяр и тут же напал на нее, из—за чего ей пришлось уничтожить это существо.

Урамар не винил ее за то, что она расстроилась. Реакция телтора на ее возрождение действительно не казалась справедливой, учитывая, что жалкое создание было летучей мышью. Дух летучей мыши или что—то в этом роде.

Когда Урамар подошел к ней, он еще раз огляделся, удостоверившись, что ни один из зомби не собирается совершить еще один удар. Ибо, хотя ни один член Высокопреосвященства не был по—настоящему безмозглым, немые и медлительные создания подошли слишком близко к проходу.

— Что это? — спросил он, указывая на символ легким наклоном клинка. Он думал, что уже знает, но она была экспертом в мистических искусствах этой земли.

— Ловушка, — сказала она, подтверждая его догадку. — Если мы потревожим её, произойдет что—то плохое. Учитывая, что великое искусство Наров использовало демонов, я думаю, что демон выскочит и нападет на нас.

— Итак, как мы поступим? – спросил он.

— Ты и зомби отойдите, — ответила она. — Я попытаюсь призвать и подчинить духа. Я предложу ему свободу в обмен на обещание оставить нас в покое.

— Хорошо, — сказал Урамар. — Вперед, продолжай.

Операция заняла немного времени. Сначала Ниварра достала камень из одного из карманов своей мантии и нацарапала на полу замысловатую геометрическую фигуру, состоящую в основном из пересекающихся треугольников. И камень, и очерченные им линии засветились болезненно—голубым светом. Это был первый настоящий свет, который он увидел с тех пор, как спустился в подземелья, ибо нежить не нуждались в нем, чтобы найти дорогу.

Она стояла в центре созданного ею рисунка. Покачиваясь, она напевала заклинание, эхо которого шептало в темноте. Некоторые вырезанные на стенах символы начали пульсировать свечением. Несмотря на свою глупость, зомби вздрогнул, и по его вялому, гниющему лицу пробежала густая слеза.

Символ ловушки расширился. Внезапно существо, похожее на огромное насекомое, вырвалось из небытия и рухнуло на пол.

Его тело было не больше, чем у мастиффа, но его тонкие, многосуставчатые ноги и три пары гудящих перепончатых крыльев почти заполнили коридор от стены до стены. Зазубренные челюсти скрежетали и щелкали над скоплением выпученных черных глаз, а несколько хвостов, каждый с изогнутым жалом на конце, извивались и хлестали воздух.

Урамар видел много вещей, которые обычный смертный счел бы ужасными и отвратительными, в том числе собственное кривобокое лоскутное отражение в зеркале. И такие вещи, как правило, не беспокоили его, как не беспокоят большинство нежити. Но демон, если это был он, казался каким—то подавляюще, даже трансцендентно мерзким. Все в нем шокировало и поражало. Уродство, которое заставило его напрячься, просто чтобы просто не отводить от него взгляда. Жужжание царапало его нервы. Кислотная вонь обжигала нос, наполняла рот неприятным привкусом и заставляла желудок скрутиться.

Урамар напрягся, когда колени Ниварры подогнулись, и она тоже оказалась на грани обморока. Но она прохрипела слово силы и снова выпрямилась.

— Ты в порядке? — спросил он, повысив голос, чтобы перекричать гул.

— Да, — ответил вампир, — и ты тоже должен быть. Я вызвала демона между знаком на стене и тем, что нарисовала. Кстати, это эколид. Меньший обирит.

— Меньший, — сказал демон, пронзая разум Урамара своим психическим голосом, — странное слово для вас, жалкой нежити, чтобы применить его ко мне.

— Это мы посадили тебя в клетку. — сказал Урамар.

— На сколько? — ответил демон. — Твой барьер и ведьма — одно и то же. Я толкаю, он слабеет. Так он и истощится.

— Если это правда, — сказала Ниварра, — то, полагаю, было бы благоразумно затолкать тебя обратно в твою прежнюю тюрьму, пока я еще могу.

Оса рассмеялась. Его веселье было подобно кнуту, хлещущему и разрезающему внутреннюю часть головы Урамара.

— Но ты не можешь, маленькая пиявка. Я не знаю, как долго я был заключен здесь. Долго, я думаю. Но я вижу, что ты не Нар и не владеешь их навыками.

— Я не вижу смысла в твоей враждебности, — сказал Урамар. — Нары поработили тебя, так зачем тебе помогать выполнять их цели? Я когда—то был в похожей ситуации, и у меня определенно не было желания угодить своим похитителям. Позволь Ниварре освободить тебя. Все, что мы просим взамен, это чтобы ты ушёл с миром. В противном случае нам придется снова запереть тебя или убить.

— Было бы неплохо прикончить нара, который связал меня, — сказал демон. — Но как он вообще узнает об этом? Вы, маленькие люди, съежились прямо передо мной. Я могу причинить вам боль и уничтожить вас, и это также освободит меня.

— Мы не съеживаемся. — начала Ниварра. Внезапно синее мерцание линий на полу погасло, и эколид прыгнул на нее.

Его передние лапы врезались ей в плечи и грудь, и инерция повалила ее на пол под ним. Его хвосты закружились вокруг его тела, метя жалами ей в бока. Его челюсти раскрылись, чтобы зажать ее голову.

Урамар поднял свой двуручный меч, пожелав, чтобы его холодная плоть стала еще холоднее, и бросился в атаку.

— Убей его! — позвал он зомби. Он не был уверен, что кто—то из них подчинится ему в данных обстоятельствах или что от них будет много пользы, но попытаться стоило.

Тем временем тело Ниварры исчезло в облачке тумана и вырвалось из смертоносных объятий демона. Эколид немедленно переориентировался на Урамара, и его несколько хвостов поднялись, как змеи.

Когда Урамар подошел на расстояние удара, он не мог видеть никаких признаков того, что окружающий его смертельный холод беспокоил демона. На самом деле он этого и не ожидал, но это была еще одна мера, которую, по крайней мере, стоило попробовать.

— Посмотрим, как ты проигнорируешь это! — прорычал один из его воинов и ударил большим мечом по голове демона.

Обирит ответил двумя одновременными действиями. Одно из его жал вонзилось Урамару в бок чуть выше бедра. Другой хвост метнулся в намерении парировать удар меча.

Когда жало вырвалось на свободу, Урамара согнуло пополам вспышка боли. Но двуручный меч сделал маленькую зарубку в хвосте демона, и тот тоже дрогнул. В голове Урамара пронесся психический крик.

Эколид стряхнул паралич внезапной боли слабой дрожью всего тела, взмахом крыльев, взмахами хвостами и всем остальным. В то же время Урамар вновь обрел собственную силу, которая прошла сквозь рукоять меча в его руки.

Эколид бросился вперед. Хотя он все еще не полностью восстановился, Урамару удалось выровнять свою позицию. Демон резко остановился, чуть не врезавшись головой в меч, и отскочил назад.

— Меч, пьющий жизнь, — сказал он. — Как раб, сшитый из обрезков потрохов, обрел такое сокровище?

— Я не раб, — выдохнул Урамар, выпрямляясь. Больше нет. — Ты понятия не имеешь, кто мы такие и что мы собираемся сделать. Жаль, что ты не доживешь до того, чтобы узнать.

— Возможно, ты сможешь рассказать мне все об этом, когда будешь пресмыкаться передо мной в Бездне, — сказал демон. — Это при условии, что у такой низшей формы жизни, как ты, есть душа, чтобы оказаться там. На самом деле, я думаю, что все, что у тебя есть, исчезнет как пламя погашенной свечки.

Боль от колотой раны над бедром Урамара утихла до ноющей, но снова вспыхнула агонией. Из дыры выползла бледная личинка размером с его большой палец.

В этот момент шока, отвращения и боли эколид сделал выпад. Двое зомби, которые не потеряли то, что считалось их разумом, проковыляли мимо Урамара, размахивая кирками. Тот, что был справа, превратил пару круглых черных глаз демона в мазки желе. Другой порвал крыло. Эколид нанес ответный удар и едва не разорвал их на части дугообразными, хлещущими ударами своих жал.

В то же время Ниварра, снова в женском обличии, выкрикнула три рифмующихся слова. Молния вырвалась из ее протянутой руки и ударила в заднюю часть демона. Взрыв заставил эколида дрогнуть на короткое мгновение, но не имела никакого другого эффекта, который Урамар мог бы различить. Он продолжал бежать к нему.

Он низко опустил двуручный меч, словно собирался отсечь передние ноги обирита. Его хвосты дёрнулись, чтобы защититься от этой атаки и нанести ответный удар по туловищу врага. Он отступил за пределы досягаемости жала и выпустил оружие из левой руки. Внезапно он взмахнул освободившейся рукой и метнул из кончиков пальцев шквал магических градин.

Застигнутый врасплох эколид не смог защититься. И хотя он мог быть невосприимчив к чистому холоду, твердые кусочки льда растирали и рвали его глаза почти так же эффективно, как кирки зомби.

Демон отшатнулся, и Урамар, рубя воздух, погнался за ним. Ниварра сбросила потускневшую маску, открыв лицо, которое смертный мог бы счесть красивым, если бы не его пепельная бледность, острые клыки и звериная ярость. Она запрыгнула демону на спину между жужжащих крыльев и начала кусать.

Несмотря на их совместную атаку, убить эколида было непросто. Но, в конце концов, демон рухнул, большая часть его головы, туловища и конечностей была либо покрыта кровавыми ранами, либо полностью отрублена.

Его предсмертная агония была простой дрожью, но краем глаза Урамар заметил что—то еще, ползающее в растекающейся луже его темной, гнилой крови. Это была личинка, уже крупнее, чем когда она выползла из его бока. Он взревел и растоптал её в кашу.

На мгновение сгорбившись, он вообразил, что это был конец битвы. Затем он понял, что Ниварра все еще цепляется за неподвижного эколида и все еще облизывает его раны.

Это было нормальное поведение для вампира, но результата не было. Ее тело распухло, а под одеждой что—то извивалось, как будто отрастали новые конечности. Ее череп издавал хруст, меняя форму. Два ее глаза разделились на четыре, а нижние челюсти отдалились от висков.

Урамар выронил свой меч, схватил Ниварру и вытащил ее из эколида. Она боролась, но ее сила, хотя и больше, чем у человека, была меньше, чем у него. Не зная более изощренного средства, он несколько раз ударил ее об стену.

К его удивлению, это сработало. Ее очертания трепетали и расплывались, корчились и менялись в его объятиях, пока она снова не стала самой собой и перестала бороться, чтобы вырваться на свободу.

Он осторожно отпустил ее и стал наблюдать — не было ли ее кажущееся возвращение к нормальному состоянию уловкой. Не похоже на то — она не воспользовалась восстановленной подвижностью для атаки.

— Спасибо, — сказала она. Она потерла перепачканные губы тыльной стороной ладони. — Кровь была отвратительной, но и прекрасной. Я не могла перестать пить её.

— Я рад, что это не причинило тебе никакого непоправимого вреда. — ответил он.

— Ты уже дважды вытащил меня из забвения, если не сказать больше, — добавила она. Вампир протянула руку, погладила его по щеке и провела по выступам на его плоти. — Хочешь помочь мне смыть неприятный привкус изо рта?

Некоторые из его сломленных душ стонали: «Да!» Но другие призывали к осторожности, напоминали ему о его миссии или просто чувствовали себя неловко, и эти голоса преобладали.

Он отступил от нее и спросил:

— Как эколид вырвался на свободу?

Она ухмыльнулась его молчаливому отказу, и ее клыки втянулись в нечто, похожее на обычные зубы.

— Демон объяснил это достаточно хорошо, — сказала она. – Он был сильным, а я не нар.

— Тогда давайте поторопимся и найдем тех, кто здесь есть. — Ответил он.

Он забрал свой двуручный меч, а Ниварра — свою маску. Двое сошедших с ума зомби перестали метаться, и когда он приказал им остановиться, они подчинились, как будто даже не помня о своей панике.

Урамар приказал существам закончить пробивать стену. Когда они это сделали, погребальная камера оказалась открытой.

Она была полна золота и драгоценных камней, которые часто использовались для изготовления гротескных изображений дьяволов и демонов в виде статуй, брошей и рукоятей мечей. Одно из «я» Урамара, простодушное, пожалело, что он и его товарищи не принесли фонарь, чтобы он мог увидеть всё сияние сокровищ. Другие почувствовали рефлекторный трепет жадности. Но он едва замечал эти вспышки сознания. Он был слишком занят тремя саркофагами на пятиугольном возвышении.

Ниварра хмыкнула.

— Было очень трудно пойти на это только ради троих. — пробормотала она.

Урамар улыбнулся.

— Думаю, все будет хорошо, — сказал он. — Могилы похожи на дома. Это могущественные люди, которым было дано достаточно пространства, полностью или почти полностью принадлежавшего им. И если эти люди были сильны до своей смерти, мы можем надеяться, что они вернутся такими же.

Поковырявшись кирками, зомби сдвинули тяжелые каменные крышки саркофагов из канавок, где они крепились к самим усыпальницам, и отодвинули их в сторону. Одна за другой крышки рухнули на пол. Что бы в итоге из этого ни вышло, Урамар обнаружил, что наслаждается этим осквернением. Ибо как часто, в праздности и одиночестве своих долгих лет в рабстве, хотел он сделать нечто подобное?

Внутри гробов были крошащиеся кости, пыль, а также драгоценные камни и металлические части одежды, в которую были одеты мертвецы. Урамар достал из мешочка на поясе флакон с пигментом, переданным ему Лодом, и, стараясь не раздавить хрупкие предметы, нарисовал символы оживления на том, что осталось от черепов.

Настало время для заклинания. К нему присоединилась Ниварра, и постепенно другие голоса тоже начали перешептываться. Для разнообразия это были не призрачные голоса, которые обычно докучали Урамару. Он не знал, чьи это голоса. Он задавался вопросом — знал ли это Лод.

Когда он, Ниварра и невидимый хор приближались к концу заклинания, у него возникло ощущение скручивания, давления и сопротивления, как будто какой—то абстрактный, но фундаментальный аспект мира был вынужден принять неестественность готовящегося. Внутри саркофагов кипели и колыхались тени, представляя собой нечто более темное, чем тьма неосвещенного склепа. На последнем слоге тени вырвались наружу, и на мгновение даже он ослеп.

Когда к Урамару вернулось зрение, Нары уже сидели. Магия вернула их обратно в виде упырей — изможденных, сгорбленных и безволосых — с запавшими глазами; ртами, полными клыков; и когтями на концах искривленных пальцев.

— Что случилось? — спросило одно из существ. Оно вернулось с полностью сгнившим носом, из—за чего его иссохшее лицо было еще больше похоже на череп, чем у двух других.

— Мы вернули вас миру. — сказала Ниварра.

— Зачем? — спросил Череполицый.

— Потому что нам нужна ваша помощь. — сказал Урамар.

Череполицый выскочил из саркофага, затем запнулся, по—видимому, пораженный собственной ловкостью.

— Мы возвращаемся лучше, чем были раньше. — сказала Ниварра.

Череполицый посмотрел на себя, затем ощупал свое гниющее лицо.

— Я думал, меня не пустит назад, — пробормотал он. – Но нет. Я голоден. — Он облизал губы черным острым языком.

Подскочил второй гуль. Это была женщина. Одна грудь болталась, а другой уже не было, вместе с ухом и щекой на той же стороне.

— Странно, — сказала она. — Я ничего не помню после того, как опустился топор. Значит, все это было просто пустяком, даже без ада, в котором нужно было бы страдать?

— Это не имеет значения, — сказал Урамар. — Теперь ты здесь.

— Спасибо вам, — сказал третий упырь, вставая более осторожно, чем остальные. У него было множество татуировок, и он постоянно дергался, пока рисунки, росчерк за раз, стирались на его сморщенной шкуре. — Вам нужна наша помощь. С чем?

— Когда—то вы были лордами и завоевателями, — сказал Урамар. — Мы приглашаем вас снова стать такими и помочь основать империю, подобной которой миры—побратимы еще не видели.

Женщина—гуль усмехнулась:

— Будет ли это предприятие связано с убийством ромвиранцев?

Урамар вздохнул и ответил.

— На самом деле, это одна из многих вещей, о которых нам нужно поговорить.