13 ГЛАВА

Он проснулся и довольно долго считал, что все еще продолжает спать и видит сон. Он был в раю: голый, только что принявший ванну, лежащий на прекрасном прохладном белье в большой мягкой кровати. Кто-то даже побрил его.

У него внутри пробежал холодок. Небеса? Или вот так и просыпаются в Покоях Гонго? Он уже присоединился к Легиону мертвых?

Он вытянул руки. Белье было очень гладким. Через несколько мгновений он начал чувствовать себя слишком реально, слишком прохладно. Он сел и обнаружил, что находится в большой, хорошо обставленной спальне со свежевыкрашенными в белый цвет стенами, с черными дубовыми рамами и дверями. На спинке стула лежал отрез прекрасных марнерийских кружев – следовательно, он все еще в городе. Гонго, хоть и Бог Мертвых, не станет заботиться о таких мелочах. На полу лежал коврик из голубой материи, что подтвердило его пребывание в мире смертных.

Прикосновение прекрасного гладкого белья к обнаженной коже было необычным, но очень приятным. Обычно он спал, завернувшись в одеяло, в подвесной койке, высоко под потолком, в стойле дракона. В поле он спал прямо на земле или в гамаке, подвешенном между деревьями. А спать в такой кровати – это чувство было просто изумительным.

Затем он покраснел. Кто-то вчера вечером вымыл его в ванне и уложил в постель. Все это он проспал и продолжал спать всю ночь вплоть до первых солнечных лучей. Кто-то вымыл его и побрил, а он так и не знает, кто это сделал.

Его одежды не было видно. Он завернулся в простыню и попробовал открыть дверь. Она легко отворилась, и он оказался в небольшой комнатке с двумя рядами шкафчиков с выдвижными ящиками. Его одежды, выстиранные, сладко пахнущие, были сложены на маленьком столике.

Одеваясь, он задумался, как он будет объяснять свое отсутствие всю ночь, когда вернется в Драконий дом. Он был уверен, что Кузо заметил его отсутствие. Боги! Они же могли поднять тревогу и начать его искать. Неприятное положение, в которое он внезапно попал, могло стать еще неприятнее.

Другая дверь вывела его в большой внутренний холл. По лестнице он спустился на этаж ниже, где встретил служанку, вытирающую руки о передник. Она широко улыбалась и была очень приветлива.

– Приятно видеть молодого господина вставшим и опять бодрым. Принести вам келута? На кухне его как раз приготовили.

Горячий, дымящийся келут был великолепен. И, прихлебывая его, он немного поболтал со служанкой, Эльзер. Он узнал, что госпожа Селима еще не поднималась, а госпожа Марда, та, что помоложе, уже ушла из дома в храм.

Эльзер обращалась с ним с веселой бесцеремонностью, и это его смущало. Повар и Эльзер были единственными слугами, оставшимися в доме. Все остальные убежали из города.

Он попивал келут и обдумывал, как ему вести себя с Кузо. Ему надо будет все откровенно рассказать. Он был слишком чистым и ухоженным, чтобы уверять, будто он спал на улице. Этот номер не пройдет.

– Да, Эльзер, вот что скажи-ка мне. Если мне вдруг потребуется подтверждение, что я эту ночь провел здесь, ты сможешь это подтвердить?

– Ну, конечно, молодой господин. Это я и леди Селима укладывали вас в кровать, так что я прекрасно знаю, что вы все время спали здесь. И всю ночь напролет.

– Ага.

Эльзер одарила его милой улыбкой. Сказать по правде, она получила большое удовольствие, купая молодого человека. У него было прекрасное тело, хотя и испещренное шрамами.

Релкин не мог взглянуть ей в глаза, внезапно охваченный странной неловкостью. Он жил в мужском мире Драконьего дома и своего эскадрона. Он жил с женщинами, но только в далеких землях, как, например, в руинах Урдха или в лодке на реке в древних джунглях земель Эйго.

Эльзер похлопала его по руке.

– Ну, спасибо, Эльзер.

– Для меня это было просто удовольствием, молодой господин.

Он покинул высокий дом и отправился на холм. Охранники привычно, кивнули ему, значит, шум по поводу его отсутствия еще не поднят.

Базил уже проснулся и был в дурном настроении. Но хуже всего было то, что он был голоден.

– Ах, – заявил он, при виде Релкина, – так, значит, мальчик все-таки живой!

– Слушай, мне действительно очень жаль. Я заснул у одной леди. Я просто вымотался вчера до предела.

Базил фыркнул. У него было свое представление об интересах Релкина.

– Даже во время чумы ты должен оплодотворять яйца?

Люди, с точки зрения Базила, были помешаны на сексе, превосходя в этом отношении драконов во много раз. У драконов неудержимое влечение было особой природной силой, но это пламя продолжалось очень недолго, просто вспышка света в темноте – и все прошло. Для людей этот процесс был длительным и сопровождался огромными сложностями и эмоциями, которые Базилу было трудно понять. В этой области жизнь у драконов была проще.

– Нет, это вовсе не то.

Огромные глаза в ответ только подмигнули ему, очевидно, в полном неверии.

– Правда. Меня попросили заговорить зубы одной женщине, которая собиралась броситься с крыши. Она хотела умереть.

– Судя по твоим словам, это скорее работа для ведьм, а никак не для драконопаса.

– Я был лучшим, что им попалось под руку.

– Недолго, видимо, они искали.

Релкин почесал макушку у себя под шапкой. Дракон здорово на него обиделся, и для этого у него были все основания. Когда драконы служат в Легионах, они во всем зависят от своих драконопасов.

– Слушай, я понимаю, что подвел тебя. За последние дни все немного спуталось, правда?

– Очень. Дракон голодный. А это очень плохо.

– Ты уж меня извини. Мне еще предстоит дьявольская головомойка от Кузо.

– И совершенно справедливо, – раздался знакомый невеселый голос из коридора.

Из-за угла высунулась голова Кузо.

– Я бы хотел поговорить с вами, драконир Релкин. Вы знаете, где расположен мой кабинет.

– Да, командор Кузо.

Кузо удалился. Весь ужас Релкина вырвался наружу, сумасшедшим танцем, которым руководили его злейшие враги. Релкин вздохнул. Старые Боги никогда не делают его жизнь слишком простой.

– Итак, ты поговорил с женщиной на крыше. – Виверн был все еще зол.

– Именно. И у меня получилось. Она решила не бросаться с крыши.

– А потом ты оплодотворил ее яйца?

– Да нет же! Она была пожилой леди.

Релкин не хотел, чтобы дракон даже думал о нем такие глупости. Неужели он действительно бабник? Ему так не казалось. Как ни крути, а все было как раз наоборот.

– И это тебя остановило? Раньше тебя ничто не останавливало.

– Ну давай, пинай лежачего, может, это и поможет.

– Ба! Этот дракон голодный!

– Да, правильно. Минуточку.

Релкин вышел в галерею и прикатил огромный фарфоровый чан с едой. Затем он пошел на встречу с Кузо, которая не обещала быть слишком простой, что на самом деле и случилось. Теперь его судьба зависела от той леди, из дома на Фолуранском холме. Кузо хотел получить подтверждение этой истории. Если получит, то данное приключение останется без последствий.

Он побрел обратно в стойло. Дракон отправился на утренние упражнения, поднимать полутонные тяжести. У Релкина была всего минута передышки, прежде чем начали собираться ребята-драконопасы, которые тут же начали подшучивать над ним.

– И какова же она была из себя? – поинтересовался Свейн, никогда не отличавшийся тонкостью в обращении.

– Ей было около семидесяти, у нее все волосы седые, как снег, если уж тебя это действительно так интересует. Я там остался только потому, что уснул, как только сел. Сам понимаешь, мы вчера, черт подери, работали весь день. Я выдохся, как костер. Проснулся только сегодня утром.

– Это где?

– На Фолуранском холме.

Релкин снова рассказал свою историю, ничего не прибавляя от себя, как бы плаксиво она ни выглядела.

– Правдоподобная история, – проворчал Свейн. – Ты просто не хочешь, чтобы мы узнали, что же случилось на самом деле.

– Брось, ты думаешь, я изменяю Эйлсе? Ты же меня хорошо знаешь, Свейн.

– Драконы тоже кое-что о тебе знают. Должно быть, от Хвостолома.

– Великолепно! И ты веришь драконьим сплетням? Сам же прекрасно знаешь, что этим сплетням грош цена.

– Кончай, Релкин. Все тебя знают. Ты всегда аккуратен: и сам чистенький и одежонка в порядке.

– Было то, что я тебе продолжаю вдалбливать: я просто отговорил эту леди прыгать с крыши. Они собирались дать мне что-нибудь выпить и закусить. А я отключился, как только сел.

Как только стало ясно, что им из него больше ничего не вытянуть, парни отстали и перешли к звучащей на всех углах теме чумы.

Ночные новости были сенсационными. Ни одного случая за шесть часов… несколько случаев утром и потом опять ничего.

Похоже, ведьмы оказались правы. Кампания против блох шла успешно.

– Джак вернулся, – сказал Свейн. – Ну, и что там, в лесу Затерявшегося оленя?

– Все еще продолжают копать. Я слышал, что уже похоронено десять тысяч.

– Храни нас Рука, – пробормотал кто-то.

– А я вот что вам скажу, – вмешался Мануэль. – В Драконьем доме не осталось ни одной живой блохи.

– Хэй, да и в городе-то их теперь не намного больше осталось, – воскликнул Курф.

– Могу поклясться, что есть. Такое добро всегда можно найти, – проворчал Энди.

– Но чума-то прекратилась…

Разговор перекрыл голос Кузо, зовущего ребят на построение.

Начиналась работа.

Со стонами и ворчаньем они побрели строиться.

Оставшаяся часть дня прошла в основном так же, как и предыдущий день. Они работали в нижнем городе: уничтожали крыс, окуривали дома. Когда они уже не могли продолжать, их отправили присматривать за драконами, а затем спать.

Так продолжалось еще три дня, и за это время не было ни одного случая чумы. Все кончилось.

Черная чума была остановлена в Марнери на полном ходу, но при этом умерли тринадцать тысяч сто пятьдесят пять человек; большинство из них было похоронено в общих погребальных ямах в лесу Затерявшегося оленя. Заразились еще девять тысяч четыреста шесть человек, но эти выжили, хотя многие из них умерли в течение следующего года-двух.

После городской церемонии в лесу Затерявшегося оленя был заложен монумент в память о погибших. Еще один был заложен в ряду памятников на парадной площади перед Сторожевой башней.

На нем должны были быть выгравированы имена тех, кто погиб в борьбе с чумой. Среди этих имен должен был значиться и Эфин из дома Дебун.

А жизнь продолжалась. Все дома на Рыбном холме снесли, и городские проектировщики начали осуществлять свою давнюю мечту: расчистить все трущобы и проложить новые торговые улицы, что позволило бы расширить торговые площади Широкой и Башенной улиц.

Марнери испытал тяжелый удар, но стряхнул с себя все плохое и выстоял, не склонив головы.

Везде в в Девяти городах ситуация с чумой была взята под контроль. Дольше всего она продолжалась, конечно, в Кадейне, где в десяти больших ямах вдоль дороги Кадейн-Минуэнд захоронили более ста тысяч тел.

Риотва и Во – оба города чума пощадила – работали не покладая рук, производя все необходимое для пораженных городов. Из Во корабли шли в Вуск и Талион. Из Риотвы была послана помощь во все южные города, даже в Марнери, несмотря на остатки былой неприязни, которая все еще существовала по отношению к большому городу на берегу Длинного Залива.

Летней ночью Лессис, Серая Ведьма, стояла вместе с Лагдален на внешней пристани Марнери. У них за спиной, в темноте среди деревьев, маячила фигура телохранителя Мирка. Стоя под фонарем у верстового столба, они ожидали прибытия ведьмы по имени Крусса. Невдалеке, в лесу Заплутавшего оленя, маячили огни.

– Хорошие новости, леди? – спросила Лагдален, когда Лессис свернула небольшой свиток, который только что прочла.

– Да. В Минуэнде с чумой покончено. За три дня – ни одного нового случая.

– Слава Великой Матери, услышавшей наши молитвы.

– Но это было предупреждение. Наш враг ударил смертельным оружием, и мы чуть было не погибли.

– У него голова полна злых дел, – Лагдален передернуло. – Ваакзаам еще с нами не закончил. Мы должны быть готовы к новым ударам.



Загрузка...