Великая Октябрьская

«Мы наш, мы новый мир построим»

«С первым днем социалистической революции!» — так приветствовал В. И. Ленин своих соратников утром 26 октября 1917 г. Наступил первый день новой эры. Социалистическая революция победила — надо было приступать к социалистическому строительству, разрушать старое, возводить здание нового строя.

Одним из излюбленных занятий буржуазных историков является бесконечное варьирование мысли о том, что Октябрьская революция была «самой анархической из всех революций» (А. Улам). На все лады повторяются злобные утверждения о беззаконии, хаосе, «разгуле анархии» в России (П. Гревениц, А. Мурхед, Р. Лонг), о «деморализованной солдатне» (Р. Абрамович) и «невежественном и безответственном народе, для которого свобода быстро обернулась анархией» (Р. Уилтон), о том, что «эти люди после векового рабства подчинялись только собственной слепой силе» (Ж. Марабини), что «примитивная натура русских масс мало ценит человеческую жизнь и в порыве ярости способна на дьявольские жестокости» (Л. Лоутон).

Эти клеветнические разглагольствования «подкрепляются» обычно отдельными фактами о действиях элементов, являвшихся по своей сути антисоветскими. Нередко целенаправленные попытки врагов революции вызвать анархию выдаются за действия масс.

Между тем бесчисленное количество фактов свидетельствует о том, что «невежественный и безответственный народ» на деле проявлял высокую сознательность, был преисполнен чувства ответственности за судьбы страны, боролся за поддержание революционного порядка. «Примитивная натура русских масс» оказалась способной к четкости и организованности, а вековая ненависть к угнетателям сочеталась с гуманностью и справедливостью.

Народные массы, руководимые партией, свою неиссякаемую энергию, творческие силы направили на созидание нового.

Прежде всего надо было наладить государственное управление. Уже в ночь на 30 октября Ленин говорил одному из своих боевых соратников — В. Д. Бонч-Бруевичу: «Наступило время приступить к органической работе управления страной, для чего надо немедленно создавать аппарат прежде всего при центральном правительстве»^{92}.

…Дни и ночи гудел Смольный — штаб революции. Отсюда по всей стране рассылались декреты и распоряжения Советской власти, звавшие к борьбе и строительству новой жизни. Сюда приходили рабочие, солдаты, крестьяне за советами и указаниями. Отсюда они возвращались в города, села, воинские части, воодушевленные ленинским напутствием.

Командиры революционных отрядов получали боевые приказы и отправлялись на позиции, где шла вооруженная борьба с контрреволюцией. Но одновременно все больше распоряжений, указаний, советов касалось вопросов мирного строительства, созидательного труда.

Иной бравый кронштадтец, обвешанный пулеметными лентами, прибыв из-под Пулкова, входил к Ленину уверенный, что его снова направят куда-нибудь с оружием в руках громить «контру». С немалым удивлением он узнавал, что направляется на мирную работу — в один из новых наркоматов. Но такие назначения не были случайными — они составляли частицу огромной работы по созданию нового государственного аппарата.

Эта работа имела первостепенное значение для судеб революции. Старая государственная машина строилась веками. Она создавалась эксплуататорами для того, чтобы поддерживать их господство и подавлять трудящихся. Ясно, что такая государственная машина не могла служить революции. Ее нужно было, как писал В. И. Ленин, «разбить», «сломать», а на ее месте построить новое государство трудящихся, для защиты ее интересов.

Эту сложнейшую задачу можно было решить только на основе самого широкого вовлечения народных масс в дело государственного строительства, на основе их творческой активности и инициативы.

«…У нас есть, «чудесное средство» сразу, одним ударом удесятерить наш государственный аппарат, — писал В. И. Ленин накануне Октября, — средство, которым ни одно капиталистическое государство никогда не располагало и располагать не может. Это чудесное дело — привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной работе управления государством»^{93}.

Революционное творчество народных масс создало Советы. В результате революции они превратились в органы государственной власти в центре и на местах. К весне 1918 г. по стране в основном было осуществлено слияние Советов рабочих и солдатских депутатов с Советами крестьянских депутатов. Повсеместно ликвидировались буржуазные органы самоуправления — городские думы и земства. Советы стали единственными органами власти на местах.

Они олицетворяли подлинный пролетарский демократизм, были неразрывно связаны с народом. Написанный Лениным декрет ВЦИКа от 21 ноября 1917 г. «О праве отзыва делегатов» позволил трудящимся отзывать делегатов, не оправдавших доверия народа, обязывал проводить перевыборы по требованию более половины избирателей.

В стране регулярно проходили выборы в сельские и городские Советы, созывались съезды Советов областей, губерний, уездов и волостей. В течение 1918 г. четыре раза собирался высший орган власти государства — Всероссийский съезд Советов.

С первых дней Октября в Петрограде начали действовать центральные органы власти: Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК), председателем которого стал Я. М. Свердлов, и Совет Народных Комиссаров во главе с В. И. Лениным. Но эти органы не имели своего аппарата. Все надо было создавать заново. Яркую характеристику первых дней деятельности Советской власти дает Н. К. Крупская: «Ильич стоял в центре всей этой работы, организовывал ее. Это была не просто напряженная работа, это была работа, поглощавшая все силы, натягивавшая нервы до последней крайности… И немудрено, что, придя поздно ночью за перегородку комнаты, в которой мы с ним жили в Смольном, Ильич все никак не мог заснуть, опять вставал и шел кому-то звонить, давать какие-то неотложные распоряжения, а заснув, наконец, во сне продолжал говорить о делах… А какой аппарат был у Совнаркома? Вначале четыре человека, совсем неопытные, работавшие без передыху, делавшие все, что требовалось по ходу дела… Работали вовсю, но никаких сил не хватало, и Ильичу сплошь и рядом приходилось выполнять самому черновую работу…

Надо было ломать старую государственную машину, звено за звеном»^{94}.

О том, как начал формироваться аппарат Совета Народных Комиссаров, вспоминает и первый секретарь Совнаркома Н. П. Горбунов: «Где-то конфисковал пишущую машинку, на которой мне довольно долго самому приходилось двумя пальцами выстукивать бумаги, так как машинистку найти было невозможно, где-то отвоевал комнатку и начал «формировать аппарат», который первые дни состоял из меня одного, а потом возрос до трех — четырех человек»^{95}.

Народные комиссары, приходившие в старые министерства, сталкивались с враждебным отношением чиновников, и прежде всего бюрократической верхушки, служащие отказывались подчиняться распоряжениям наркомов, не приступали к работе или нарочно запутывали дела.

В министерстве внутренних дел нарком увидел лишь «груду сваленных бумаг, запертые столы и шкафы без ключей».

А. Г. Шлихтер, явившийся в министерство земледелия, нашел парадный ход запертым. С трудом разыскав швейцара, он узнал, что все чиновники разошлись.

А. В. Луначарский и Н. К. Крупская у здания министерства просвещения натолкнулись на пост саботажников. В самом министерстве никаких служащих, кроме курьеров да уборщиц, не оказалось. В пустых комнатах на столах лежали неубранные бумаги.

В министерстве государственного призрения, куда наркомом была назначена А. М. Коллонтай, с большевиками согласились сотрудничать лишь несколько человек. В кабинетах и канцелярии брошены пишущие машинки, а журналы входящих и исходящих дел спрятаны…

Буржуазия была уверена, что пролетариат, не имевший собственных кадров, не сможет наладить управление без старого аппарата, без опытных чиновников. Жизнь страны будет парализована, и трудящиеся окажутся вынужденными уступить власть.

Саботажники действовали уверенно: капиталисты постарались обеспечить их материально. Попытки дезорганизации были хорошо организованы. 40 млн рублей для выплаты бастующим чиновникам контрреволюционеры успели получить из Государственного банка. Крупные суммы в фонд финансирования саботажа внесли видные банковские и промышленные тузы вроде Рябушинского.

Жалованье чиновникам выдавалось за несколько месяцев вперед. От них требовалось лишь одно: чтобы, получив заработную плату, они не выходили на работу.

Да, большие надежды связывала буржуазия с дезорганизацией государственного аппарата.

Еще до революции буржуазная газета «Новое время» с издевкой писала: «Допустим на минуту, что большевики победят. Кто будет управлять нами тогда? Может быть, повара… Или пожарные? Конюхи, кочегары? Или, может быть, няньки побегут на заседание Государственного совета в промежутке между стиркой пеленок? Кто же? Кто эти государственные деятели? Может быть, слесари будут заботиться о театрах, водопроводчики — о дипломатии, столяры — о почте и телеграфе? Будет ли это? Нет! Возможно ли это? На такой сумасшедший вопрос большевикам властно ответит история».

Надеждам контрреволюционеров не суждено было сбыться. История властно ответила на этот вопрос, она жестоко посмеялась над их высокомерием, презрением прежних властителей России к народу. Партия призвала слесарей и кочегаров, кухарок и конюхов управлять государством, она подняла, как говорил Ленин, «наинизшие низы к историческому творчеству». И эти люди справились с делом государственного управления куда лучше, чем титулованные особы, высокопоставленные сановники и прочие прислужники буржуазии. С заводов и фабрик, боевых кораблей, из воинских частей приходили к рулю государственного управления простые люди — хозяева страны.

В. И. Ленин, безгранично веря в творческие силы трудящихся, смело выдвигал рабочих, солдат, матросов, рядовых партийцев на работу в государственном аппарате.

В Наркомат по иностранным делам пришли балтийские матросы и рабочие петроградского завода «Сименс-Шуккерт». В создании аппарата Наркомата внутренних дел приняли участие рабочие-путиловцы. Наркомат путей сообщения строился при активной помощи рабочих Петроградского и Московского железнодорожных узлов.

У рабочих и матросов, конечно, не хватало знаний, опыта, им приходилось преодолевать огромные трудности, но революционный энтузиазм, воля, горячее стремление выполнить задание партии помогали им в этой нелегкой работе.

В то время как саботажники располагали большими денежными суммами, Советское правительство в первые дни не имело никаких финансовых средств.

В. И. Ленин вручил Н. П. Горбунову декрет с приказом Государственному банку выдать в распоряжение правительства 10 млн рублей. С большим трудом удалось заставить сделать это кассира. Кто-то из курьеров одолжил два старых мешка. Набили их доверху, взвалили на спину и понесли. В одной из комнат Смольного деньги сложили в платяной шкаф, поставили полукругом столы, назначили часового.

Особым декретом Совнаркома был установлен порядок хранения денег и пользования ими. Так появилась советская казна, так было положено начало первому советскому бюджету.

Постепенно стали возвращаться на работу и бывшие служащие министерств, убедившиеся в том, что политика саботажа не дает результатов. Работа наркоматов налаживалась.

Советское государство, уничтожив старый полицейский аппарат — орудие угнетения трудящихся, создало пролетарскую милицию, которая встала на защиту прав народа.

Был ликвидирован старый буржуазно-помещичий суд, стоявший на страже эксплуататоров. На смену ему пришел новый, народный, охранявший интересы масс.

В условиях ожесточенного сопротивления контрреволюции Советская власть нуждалась в бдительном и решительном органе защиты. 7 декабря Совнарком принял постановление о создании Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Возглавляемая Ф. Э. Дзержинским ВЧК стала грозой буржуазии, обнаженным мечом революции. Опираясь на поддержку всего трудящегося населения, чекисты неусыпно следили за происками врагов, нанося контрреволюции разящие удары.

Окруженная сильными и злобными врагами, Советская Республика не могла существовать без вооруженных сил. «Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться…» — говорил В. И. Ленин^{96}. Старая армия, созданная эксплуататорами, не могла служить рабочим и крестьянам. Нужна была новая армия, построенная на принципиально новых основах.

15 января 1918 г. был принят декрет об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии. «В Красную Армию поступает каждый, — гласил декрет, — кто готов отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, власти Советов и социализма»^{97}.

В ту пору Красная Армия формировалась на добровольных началах. Народ устал от войны. Далеко не все солдаты понимали коренное различие между армией старой и новой, империалистической войной и защитой социалистического Отечества. В ее ряды вступали самые передовые и сознательные представители трудящихся. Советская власть не сулила никаких благ воинам молодых вооруженных сил. Она прямо и открыто говорила о лишениях и невзгодах, которые их ожидали. Но эта правда доходила до сердца простого человека.

Показателен эпизод, рассказанный писателем Петром Сажиным.

Группа коммунистов остановила двигавшийся с фронта под лозунгом «Все по домам!» эшелон. Нужно было уговорить солдат вступить в Красную Армию.

«Эшелон был остановлен. Из вагонов высыпали взлохмаченные, немытые и небритые солдаты в потрепанных шинельках, в сбитой обуви. Злые. Зачем остановили? Война осточертела, а тоска по дому волком грызла душу. Начался митинг. Не успел «быльшавик» окончить речь, как один из солдат в разбитых австрийских ботинках и обношенной шинеленке вышел вперед и зычно крикнул:

— Хочу спросить…

Оратор умолк.

— Скажите, товарищ хороший, какая в энтой Красной Армии обувка будет? Питания какая? И жалования?

Митинг загудел. Раздался хохот, выкрики: «Чего их тут слушать! Пошли по вагонам!».

Агитатор только на миг потерял спокойствие. А когда оно вернулось, вскинул руку и зычным голосом начал:

— Ты спрашиваешь, какая обувка будет?

— Да, — раздалось в ответ.

— Отвечаю, — сказал агитатор. — Босая!

По толпе раздался гул.

— Ты спрашиваешь, — продолжал агитатор, — какая питания будет?

— Ну да.

— Отвечаю — голодная!

После этого толпа притихла, началось неслыханное — всюду только обещали, а тут правду режут в глаза.

Агитатор продолжал:

— Ты спрашиваешь, какая жалования будет?

— Угу, — смущенно ответил солдат.

— Отвечаю, — после небольшой паузы, оглядывая людское море, сказал агитатор. — Пуля врага в сердце!

И тут произошло чудо. Тот, кто задавал вопрос, с криком: «Пиши меня первого!» — подошел и записался в Красную Армию.

Нужно ли говорить, что за ним записалось большинство?»^{98}.

Первые солдаты первой в мире рабоче-крестьянской армии приносили под знамена вооруженных сил Советской Республики высокую революционную сознательность, ставшую основой массового героизма.

Беззаветная преданность делу революции, Коммунистической партии, политическая активность, понимание классовых задач Красной Армии, высокоразвитое чувство пролетарского интернационализма, мужество, стойкость, самоотверженность — вот что отличает воинов Красной Армии с самого момента ее создания.

Один за другим формировались полки и батальоны новой армии. И звучали в строю красноармейцев слова торжественного обещания:

«1. Я, сын трудового народа, гражданин Советской Республики, принимаю на себя звание воина Рабочей и Крестьянской армии.

2. Перед лицом трудящихся классов России и всего мира я обязуюсь носить это звание с честью…

3. Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину…

4. Я обязуюсь воздерживаться сам и удерживать товарищей от всяких поступков, порочащих и унижающих достоинство гражданина Советской Республики, и все свои действия и мысли направлять к великой цели освобождения всех трудящихся.

5. Я обязуюсь по первому зову Рабочего и Крестьянского правительства выступить на защиту Советской Республики от всяких опасностей и покушений со стороны всех ее врагов и в борьбе за Российскую Советскую Республику, за дело социализма и братство народов не щадить ни своих сил, ни самой жизни»^{99}.

Много битв было впереди, и всегда бойцы и командиры Красной Армии свято выполняли эту клятву. Не щадя ни сил, ни самой жизни, они доблестно сражались за Республику Советов, дело социализма и братство народов. Красная Армия стала грозой врагов, падежной защитницей социалистического Отечества.

Пролетариат совершил великое историческое дело — взял в свои руки политическую власть. Но в упрочении ее, строительстве нового общества — это был лишь первый шаг. Капиталисты еще владели фабриками и заводами, частными банками. Надо было лишить буржуазию экономического могущества, выбить ее с занимаемых позиций, овладеть командными высотами народного хозяйства, создать основы социалистической экономики.

Жизненная важность, насущная необходимость коренных преобразований экономики в ходе социалистической революции обусловлены многими причинами. Социалистическая экономика, в отличие от капиталистической, не может сложиться в рамках предшествующей формации. Капиталистические производственные отношения складываются, созревают, растут в недрах феодализма. Но социалистические производственные отношения не возникают в условиях капитализма. В рамках капиталистической формации идет развитие производительных сил, возникает противоречие между ними и характером производственных отношений, рождаются предпосылки для создания социалистической экономики, потребность в сломе капиталистической системы хозяйствования, необходимость появления новой, социалистической системы в экономике. Если социалистическая революция не разрешает это противоречие старого общества, она не выполняет своей исторической миссии. Взятие политической власти пролетариатом — первый и абсолютно необходимый акт социалистической революции. Но политическая надстройка не может длительное время существовать без адекватной социально-экономической базы. Политическую власть, лишенную такой основы, нельзя удерживать долго. Значит, необходимо создать социалистический уклад в экономике, который является опорой диктатуры пролетариата. Без этого революция рано или поздно погибнет.

Социалистическая революция ставит своей задачей раскрепощение трудящихся, освобождение их от политических и социально-экономических цепей капитала, улучшение их материального положения, осуществление социальной справедливости.

Все это, разумеется, невозможно без осуществления кардинальных экономических мероприятий. Только лишив капиталистов-эксплуататоров экономической силы, отобрав у них средства производства, можно освободить рабочего от эксплуатации и предоставить ему возможность для удовлетворения его материальных и культурных потребностей.

Лишенные политической власти бывшие господствующие классы, естественно, не мирятся со своим поражением, развертывают ожесточенную борьбу за восстановление своего господства. И пока контрреволюция располагает мощной экономической базой, держит в своих руках экономику страны, ее сопротивление носит особенно опасный характер. Не вырвав из рук контрреволюции экономических рычагов, не лишив экономической мощи, нельзя практически сломить ее сопротивление.

Советское государство с самого начала развернуло борьбу за коренные революционные социально-экономические преобразования.

14 ноября 1917 г. ВЦИК принял Положение о рабочем контроле. На всех предприятиях вводился контроль рабочих за ходом производства и распределением продукции. Его осуществляли рабочие через свои выборные организации — фабзавкомы и т. п. Это развивало инициативу масс, усиливало их самодеятельность и активность. В больших и малых городах, фабричных поселках рабочие приветствовали декрет Советского правительства и брались за установление контроля над производством. Они пресекали саботаж фабрикантов, налаживали нормальный производственный процесс, контролировали финансовое хозяйство на фабриках и заводах, следили за сбытом продукции.

Партия и правительство верили в творческие силы рабочего класса. Рабочие Металлического завода в Петрограде обратились к В. И. Ленину с просьбой выдать мандат «на решительные действия» по отношению к имевшимся на заводе приспешникам капиталистов.

«Действуйте по-революционному, — ответил Владимир Ильич. — Для того чтобы делать революцию, мандатов не требуется»^{100}.

Государство создало свои органы для руководства народным хозяйством. В декабре 1917 г. при Совнаркоме был учрежден Высший совет народного хозяйства (ВСНХ). Вслед за этим стали создаваться районные (областные), губернские и уездные совнархозы.

Жизненным нервом народного хозяйства является финансовая система. Денежное обращение и кредит в стране в значительной мере зависели от деятельности банков. Банковская система — это одна из командных позиций буржуазии.

Парижские коммунары не решились конфисковать деньги и драгоценности, хранившиеся во Французском банке. Коммуна задыхалась от нехватки средств, а колоссальные суммы — до 3 млрд франков — находились в банке. Это была одна из крупнейших ошибок восставших парижан.

Советская власть не повторила этой ошибки. 8 ноября наркомфин В. Р. Менжинский доложил на заседании ВЦИКа о саботаже чиновников Государственного банка. Сурово и категорично звучали слова постановления ВЦИКа. Советская власть квалифицировала действия старших чиновников министерства финансов, в частности Государственного банка и казначейства, как «преступный саботаж, последствия которого могут самым гибельным образом отразиться на существовании миллионов солдат, крестьян и рабочих». Совнаркому предлагалось «принять самые энергичные меры для немедленной ликвидации саботажа контрреволюционеров Государственного банка»^{101}.

«Самые энергичные меры» были приняты незамедлительно. В. Р. Менжинский вместе с Н. И. Подвойским и другими товарищами прибыл в Государственный банк. «Для порядка» к зданию был подтянут отряд красногвардейцев.

Старый большевик С. Пестковский вспоминает, как чиновники чуть ли не в штыки встретили представителей Советской власти. «Служащие толпились массами по коридорам; из толпы падали по нашему адресу разные «словечки». Мы направились прямо в кабинет управляющего. Там мы застали совет банка в полном сборе, за исключением самого управляющего г-на Шипова. Совет представлял из себя кучу «почтенных стариков»… Менжинский твердым голосом прочел декларацию Наркомфина, где служащим предлагалось стать на работу… Наша декларация была принята враждебными возгласами»^{102}.

Контрреволюционные чиновники убедились в том, что у Советской власти твердая рука. Саботажники были уволены, а самые злостные из них арестованы. В Госбанк на их место пришли с заводов и фабрик, из воинских частей финансовые работники, преданные революций.

Так Советская власть овладела Государственным банком.

Однако заправилы частных банков продолжали свои антинародные махинации. На очередь дня встала задача — овладеть и частными банками, лишить буржуазию ее капиталов. Этот шаг наносил прямой удар по интересам богачей. В банках существовали и индивидуальные сейфы, где хранились золото, драгоценности, акции предприятий.

«Священная» частная собственность! Веками эксплуататоры утверждали миф о ее незыблемости. Богатства кучки властителей, нажитые трудом и потом народа, ограждались всей властью старого государства. Стальные сейфы с золотом и бриллиантами, акциями и валютой как бы символизировали могущество буржуазии и нерушимость ее господства.

Но победивший народ властно предъявил права на эти богатства.

14 декабря 1917 г. был принят декрет о национализации частных банков. «Банковое дело объявляется государственной монополией, — говорилось в декрете. — Все ныне существующие частные акционерные банки и банкирские конторы объединяются с Государственным банком»^{103}. Одновременно ВЦИК предписал осуществить ревизию стальных ящиков в банках, причем золото в монете и слитках конфисковывалось государством. Хитрые и изворотливые банкиры и владельцы сейфов могли, узнав о декрете, изъять свои суммы из банков. В этом случае все мероприятия теряли свой смысл. Поэтому в глубокой тайне был разработан план взятия банков. На рассвете того дня, когда принимался декрет, красногвардейские отряды оцепили здания частных банков. Комиссары Советской власти вместе с вооруженными рабочими и матросами опечатали кассы и кладовые, овладели необходимой документацией. Отныне финансовая система сосредоточилась в руках пролетарского государства.

С установлением рабочего контроля над производством, национализацией банков позиции Советского государства в экономике становились все более прочными. Тем не менее капиталисты, хотя и под контролем рабочих, по-прежнему владели фабриками и заводами. Но это продолжалось недолго. Сами капиталисты, отчаянно сопротивляясь введению рабочего контроля, приближали час своей окончательной гибели.

Рабочим, боровшимся за налаживание производства, приходилось тратить всю энергию и силы на то, чтобы разоблачать козни заводчиков и их приспешников.

…Уже несколько недель стояли без движения станки большой фабрики в поселке Ликино Владимирской губернии. Хозяин фабрики А. Смирнов в сентябре 1917 г. объявил о ее закрытии. 4 тыс. человек оказались безработными.

17 ноября В. И. Ленин подписал постановление о том, что фабрика объявляется собственностью Российской республики. Это было первое предприятие, национализированное Советской властью.

Вслед за этим в собственность государства перешли многие заводы Урала, а также Путиловский и Невский в Петрограде и др.

Среди декретов Совнаркома конца 1917 — начала 1918 г. можно встретить немало документов о национализации предприятий. Они обычно начинались с констатации факта саботажа предпринимателей: «Ввиду того что администрация Петроградского арматурно-электрического общества… отказалась подчиниться декрету о контроле поставила завод на произвол судьбы…»; «Ввиду того что владелец фабрики военного обмундирования Маркушевич… скрылся бесследно, равно как и его доверенные…»; «Ввиду категорического отказа правления завода акционерного общества «Дека» в гор. Александровске Екатеринославской губ. платить рабочим и служащим за декабрь и январь месяцы, а также нежелания признать контроль рабочих…».

И далее следовали фразы, звучавшие как похоронный звон для владельцев: «Конфисковать все имущество упомянутой фабрики, в чем бы это имущество ни состояло, и объявить его собственностью Российской Республики». К июню 1918 г. уже свыше 500 крупных предприятий было национализировано. А 28 июня 1918 г. Совнарком издал декрет о национализации крупных предприятий всех основных отраслей промышленности. Обобществление промышленности шло полным ходом.

В распоряжение государства перешел транспорт. Две трети железных дорог до революции принадлежали государству После революции они, естественно, стали собственностью Советского государства. Постепенно были национализированы и частные дороги. После декретирования (в январе 1918 г.) национализации торгового флота практически все основные средства транспорта оказались в распоряжении государства.

Еще одна принципиально важная командная высота в экономике была взята в результате введения монополии внешней торговли декретом от 22 апреля 1918 г.

Так эксплуататоры-капиталисты лишились не только политического господства, но и экономического. Но экспроприировать экспроприаторов, прогнать господ, отобрать у них банки, фабрики, заводы — это еще половина дела. Надо было научиться управлять хозяйством, наладить производство и распределение продукции в интересах и силами самого народа.

«…Социализм может сложиться и упрочиться только тогда, когда рабочий класс научится управлять, — указывал В. И. Ленин, — когда упрочится авторитет рабочих масс. Без этого социализм есть только пожелание»^{104}.

В. И. Ленин всесторонне разработал методы организации управления. Он призвал вести аккуратно и добросовестно счет деньгам, хозяйничать экономно, не лодырничать, соблюдать строжайшую трудовую дисциплину.

Управление являлось делом сложным и трудным: ведь трудящиеся при капитализме не могли получить необходимый опыт, у них не хватало знаний.

Шаг за шагом налаживалось производство, зарождалась и крепла новая, сознательная дисциплина.

Когда рабочие приняли дела на ставшей народной Ликинской фабрике, они столкнулись с полным развалом фабричного хозяйства. В кассе правления насчитывалось всего 42 рубля 60 копеек. Не было топлива. Прежний хозяин порвал связи с фирмами, поставлявшими хлопок. Но ликинские рабочие в самый короткий срок пустили фабрику, которая бездействовала более 12 недель. Прошло несколько месяцев — и фабрика сумела погасить унаследованную от фабриканта задолженность по заработной плате и дала значительную прибыль.

С древних времен до наших дней дошел миф об авгиевых конюшнях. Обширные конюшни царя Элиды Авгия не убирались в продолжение многих лет. Казалось, что очистка их является непосильной задачей. Но герой греческой мифологии Геракл нашел радикальное решение. Он пустил в конюшни воды протекавших поблизости двух рек. Они и унесли весь навоз.

Подводя в 1921 г. итоги четырех лет Октябрьской революции, В. И. Ленин использовал это сравнение. «Каковы были главнейшие проявления, пережитки, остатки крепостничества в России к 1917 году? Монархия, сословность, землевладение и землепользование, положение женщины, религия, угнетение национальностей. Возьмите любую из этих, авгиевых конюшен»… вы увидите, что мы их вычистили начисто»^{105}.

Революция бурлящим, живительным потоком пронеслась по необъятной стране. Он проник во все поры общества, вычищая, унося старое, отжившее.

Сословия, звания, титулы… Трудно представить себе, что всего 70 лет назад жители нашей страны с самого рождения не были равными, а принадлежали к различным неравноправным сословиям. Революция положила этому конец. Декрет ВЦИКа и Совнаркома от 11 ноября 1917 г. упразднял «все существовавшие доныне в России сословия и сословные деления граждан, сословные привилегии и ограничения»^{106}. Отменялись всякие звания (дворянин, купец, мещанин и пр.), титулы (княжеские, графские), наименования гражданских чинов (тайные, статские и прочие советники).

Великие преобразования происходили в деревне. На основании ленинского Декрета о земле крестьяне проводили конфискацию помещичьих имений, делили между собой землю. К весне 1918 г. в основном завершилась ликвидация класса помещиков. Земельные угодья, скот, инвентарь перешли в руки крестьян. С помещичьим гнетом было покончено навсегда.

Так впервые в истории целый эксплуататорский класс был ликвидирован — ликвидирован революционным путем. Это — одно из крупнейших завоеваний революции. Уже в то время произошли кардинальные изменения в расстановке классовых сил в деревне. Исчезла категория самых обездоленных представителей крестьянства — помещичьих батраков. Значительная часть бедноты, увеличив свои наделы, достигла уровня середняков.

Миллионы крестьян на своем опыте убедились, что только социалистическая революция, свершенная под руководством пролетариата во главе с коммунистами, несет им осуществление вековой мечты. Об этом свидетельствуют решения крестьянских сходов, многочисленные высказывания, а также воспоминания крестьян об Октябрьской революции, опубликованные в 20-х годах.

Вот несколько таких высказываний.

«Замерили крестьяне шестами по помещичьей земле. Узнала наша беднота, что все это они получили благодаря партии большевиков, которой руководит Владимир Ильич Ленин», — вспоминал С. Денисов из Великолукского уезда Псковской губернии^{107}.

Егор Кузьмич Кузьмичев (Волоколамский уезд, Московская губерния) вспоминал, как в деревню пришла весть о победе Октября. На сходе выступил один из крестьян. Он сказал: «Если мы — беспартийные крестьяне, не большевики по записи, тем не менее являемся самыми ярыми их товарищами на деле».

Собравшиеся зашумели. Послышались восклицания: «Большевики к нам ближе других партий». «Это верно — правильно! Голосуем за большевиков!» — подхватило собрание^{108}.

Однако ликвидация помещичьего землевладения не уничтожила социального неравенства в деревне. Плодами аграрной революции пытались воспользоваться кулаки. Они стремились захватить значительную часть помещичьих земель, надеясь укрепить свои позиции и еще больше эксплуатировать бедноту. Это, естественно, встречало решительное сопротивление трудящегося крестьянства, опиравшегося на поддержку пролетарского государства.

В деревне усиливалась классовая борьба, развертывалась социалистическая революция — революция крестьянской бедноты против сельских капиталистов — кулаков.

Революция уничтожила один из самых тяжелых пережитков прошлого — неравенство женщины. Декрет 18 декабря 1917 г. «О гражданском браке, о детях и о введении книг актов состояния» предоставлял женщине равные права с мужчиной.

«Церковь отделяется от государства» — эту фразу вписал В. И. Ленин первым пунктом в проект декрета о свободе совести, церковных и религиозных обществах, принятого 20 января 1918 г.^{109} Этот акт имел огромное значение. Ведь до революции церковь по существу являлась частью государственного аппарата, верой и правдой служа эксплуататорам, которые, в свою очередь, всемерно защищали и поддерживали ее. Советская власть ликвидировала все привилегии православной церкви, отделила от нее школу, лишив церковников возможности влиять на народное образование. «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой», — говорилось в декрете^{110}.

Революционная буря разбила цепи, сковывавшие народы России. Четыре лаконичных пункта Декларации прав народов России воплощали мечты народов. Они провозглашали равенство и суверенность народов России; их право на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельных государств; отмену всех и всяких национальных и национально-религиозных ограничений; свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих Россию.

В России не стало наций господствующих и наций угнетенных.

Быстро росла политическая сознательность и активность трудящихся нерусских районов. Укрепляя Советскую власть, они создавали свою национальную государственность. Только социалистическая революция, нерушимая дружба с русским народом и его рабочим классом открывали путь к национальному возрождению, к политическому, социальному, экономическому, культурному прогрессу ранее угнетенных народов.

«Солнце свободы мусульманского Востока восходит в России, в Петербурге», — говорил видный азербайджанский революционер М. Г. Везиров, выступая на митинге в Баку после победы Октябрьской революции. В этих словах отражены чувства миллионных масс национальных районов. Солнце свободы, взошедшее 25 октября 1917 г., озарило своим светом всю территорию бывшей «тюрьмы народов».

«Установление советского строя в России и провозглашение права наций на государственное отделение, — говорится в резолюции X съезда РКП (б), — перевернули отношения между трудовыми массами национальностей России, подорвали старую национальную вражду, лишили почвы национальный гнет и завоевали русским рабочим доверие их инонациональных братьев…»^{111}

Народы, создавшие свою национальную советскую государственность, получившие возможность самоопределения вплоть до государственного отделения, не расходились в разные стороны. Напротив, они стремились к еще большему сплочению, самому тесному объединению.

Новое единство имело принципиально иную основу, чем старое государственное единство, существовавшее в буржуазно-помещичьей России. Единство старой России — это единство, огражденное штыками, основанное на насилии и неравноправии. Новое единство, рожденное Октябрем, — это единство свободных, равноправных народов, имеющее в основе общность социальной структуры, общность политического строя, общность целей и задач, отвергающее насилие и основанное на добровольном соглашении.

В начале 1918 г. В. И. Ленин проникновенно и мудро говорил: «Мы властвуем, не разделяя, по жестокому закону древнего Рима, а соединяя всех трудящихся неразрывными цепями живых интересов, классового сознания. И наш союз, наше новое государство прочнее, чем насильническая власть, объединяющая ложью и железом в нужные для империалистов искусственные государственные образования»^{112}.

…На красном фоне, в лучах восходящего солнца были изображены серп и молот. Они обрамлялись венцом из колосьев. Выше по кругу надпись: «Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика», а внизу начертаны слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

Такой герб Советской Республики утвердил V Всероссийский съезд Советов в июле 1918 г.

Управляющий делами Совета Народных Комиссаров В. Д. Бонч-Бруевич рассказывал, что первоначальный рисунок государственного герба имел посередине длинный обнаженный меч. Когда В. И. Ленин получил этот проект, он сказал:

«Завоевания нам не нужны, завоевательная политика нам совершенно чужда; мы не нападаем, а отбиваемся от внутренних и внешних врагов; война наша оборонительная, и меч не наша эмблема… Из герба нашего социалистического государства мы должны удалить меч, — продолжал Владимир Ильич и тонко заточенным черным карандашом зачеркнул его корректурным знаком. — А в остальном герб хорош… И он подписал рисунок»^{113}.

Этот эпизод глубоко символичен. Серп и молот, колосья — символы мирного труда и созидания — сочетались в гербе с призывом к объединению трудящихся всей планеты. Не только государственный герб явился знаком мира и труда. Вся Конституция РСФСР, первая Конституция первого в мире государства рабочих и крестьян, пронизана идеями дружбы и братства народов, устремлена к светлому будущему.

Всего лишь восемь месяцев прошло со времени победы Великой Октябрьской социалистической революции. Но какими огромными историческими свершениями ознаменованы они!

Великие достижения надо было оформить законодательным путем, закрепить в основном законе — Конституции.

С апреля 1918 г. начала свою работу специальная Комиссия ВЦИКа во главе с Я. М. Свердловым. Центральный Комитет Коммунистической партии придавал огромное значение разработке Конституции. 26 и 28 июня он рассмотрел подготовленный проект Конституции и создал комиссию для завершения работы. Председателем этой комиссии был В. И. Ленин.

Комиссия ЦК включила в текст Конституции в качестве ее первого раздела Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа, внесла ряд дополнительных глав, статей, большое количество поправок. В архиве хранятся пожелтевшие листы проекта. На них многочисленные поправки и добавления, сделанные ленинской рукой. Эти драгоценные строки свидетельствуют о том внимании, какое основатель нашего государства уделял разработке этого документа.

10 июля 1918 г. V Всероссийский съезд Советов на своем четвертом заседании единогласно, с огромным воодушевлением принял Конституцию.

В 17 главах и 90 статьях отражены великие политические и социально-экономические завоевания Октября, зафиксированы права и обязанности граждан, определена структура Советской власти в центре и на местах, разработана избирательная система.

«В мире не бывало таких конституций, как наша, — говорил В. И. Ленин. — В пей записан опыт борьбы и организации пролетарских масс против эксплуататоров и внутри страны, и во всем мире»^{114}.

Да, к этому времени человечество знало уже немало конституций. Буржуазные политики использовали все свое умение для того, чтобы заполнить конституции пышными, красивыми фразами о свободе и демократии. Но роскошные обрамления не могли и не могут скрыть классовое существо буржуазных конституций. Диктатура буржуазии — вот их существо. Все права, вся власть — эксплуататорскому меньшинству, вся государственная система — для того чтобы защитить привилегии меньшинства, сохранить строй, основанный на социальном неравенстве.

Конституция РСФСР 1918 г. провозглашала и закрепляла права трудящихся — подавляющего большинства населения. Те массы, которые веками были угнетены, придавлены, лишены свободы, пробудились к новой жизни, стали полноправными хозяевами своей судьбы и страны. В этом и заключалась демократия высшего типа — пролетарская, советская, которая, как говорил В. И. Ленин, в миллион раз демократичнее всякой буржуазной демократии, потому что Советская власть в миллион раз демократичнее самой демократической буржуазной республики^{115}.

Трудящимся Республики, достигшим 18 лет, независимо от вероисповедания, национальности, оседлости Конституция впервые предоставляла избирательное право.

С победой революции социалистический строй не устанавливался автоматически. Потребовались еще годы напряженной борьбы, прежде чем были полностью ликвидированы эксплуататорские классы и причины, порождающие эксплуатацию человека человеком. Помещики, городская и сельская буржуазия оказывали ожесточенное сопротивление.

В этих условиях Конституция ограничивала права эксплуататоров. Избирательных прав были лишены лица, живущие на нетрудовые доходы, использовавшие наемный труд с целью извлечения прибыли, частные торговцы и прочие эксплуататорские элементы. Эти лица составляли незначительный процент населения.

Подобная мера являлась временной. Как только советский народ добился утверждения социализма, отпали все ограничения переходного периода.

Рабочий класс установил свою диктатуру для того, чтобы обеспечить победу всем трудящимся. Он не стремился увековечить свою власть. С полной и окончательной победой социализма диктатура пролетариата выполнила свою историческую миссию. Государство диктатуры пролетариата переросло в общенародное государство — орган выражения интересов и воли всего народа.

Олицетворением демократических принципов социализма является Конституция Союза Советских Социалистических Республик 1977 г. При ее подготовке учитывались принципы советского государственного строительства, заложенные В. И. Лениным. Вместе с тем она отразила важнейшие достижения советского народа за последующие годы. Новая редакция Программы КПСС определила стратегическую линию дальнейшего развития политической системы общества. Эта линия «состоит в совершенствовании советской демократии, все более полном осуществлении социалистического самоуправления народа на основе активного и действенного участия трудящихся, их коллективов и организаций в решении вопросов государственной и общественной жизни»^{116}.