Великосветское убийство

Глава 1 НАРУШЕННЫЕ ПЛАНЫ

Пятница подходила к концу, и коронер его королевского величества, Эрика Таками, чувствовала себя уставшей. Не то, чтобы неделя выдалась богатой на преступления, нет. В столице всё было относительно спокойно: бытовые кражи, поножовщины в низкопробных трактирах, да один биржевой маклер выбросился из окна после того, как его прогнозы на повышение каких-то там акций оказались неверны. Чародейка поглядела на часы, время приближалось к пяти.

В её кабинет после деликатного стука заглянул незнакомый гвардеец и передал просьбу его сиятельства полковника Окку зайти к нему в кабинет. Рика взяла сумочку и покинула свой цокольный этаж, на деле куда больше смахивающий на подвал. Там располагался её кабинет, прозекторская и морг; а в противоположном крыле — находился знаменитый на весь Кленфилд так называемый «Зоопарк», где в решётчатых клетках сидели временно арестованные.

— Вы хотите, чтобы я с вами поехала на доклад к его величеству? — спросила Рика у коррехидора, перебиравшего на письменном столе бумаги, — вроде неделя у нас была спокойной, докладывать особо не о чем.

— К счастью, его величество Элиас в данный момент настолько занят подготовкой к свадебной церемонии, что отменил мой ежепятничный визит в Кленовый дворец, — весело проговорил Вил, — что просто не могло не поднять мне настроения. Вместо этого приглашаю вас поужинать вместе, а потом мы ещё успеваем в театр.

— Как-то не особенно тянет туда после позапрошлой пятницы. У нас на глазах застрелился солист Королевской оперы, — у чародейки всплыло в памяти окровавленное лицо парня, — к тому же я ещё не успела соскучится по тамошней публике после расследования убийства.

— Хорошо, решать вам, как проведём сегодняшний вечер, — покладисто согласился четвёртый сын Дубового клана.

В этот момент у него на столе раздался мелодичный звонок магофона.

— Надеюсь, это не неожиданный труп, — пробормотал он себе под нос и снял трубку.

Рике было не слышно, кому Вилохэд отвечал коротко и односложно, только красивое, породистое лицо аристократа по ходу этого разговора вытягивалось всё больше и больше. В конце он заверил невидимого собеседника, что задерживаться не намерен и выезжает немедля.

— Планы поменялись, вздохнул он, — мой батюшка ждёт нас обоих. Он приехал несколько дней назад из Оккунари, и теперь буквально в приказном тоне велел мне привести вас на обед, который как вы знаете, в Дубовом клане съедается тогда, когда все остальные нормальные артанцы уже садятся ужинать. Мой же почтенный родитель следует традициям, существовавшим в королевстве в прежние эпохи, и нельзя исключать, что традиции сии существовали лишь в его воображении. Никаких отказов герцог Окку не приемлет, посему вместо ресторана и театра нас с вами сегодня ждёт общество моего папы и обед, приготовленный, естественно, по его вкусу.

Рика заметила, что вкус к кулинарии у отца начальника, отнюдь, не худший. Вил кивнул, и они направились в резиденцию Дубового клана. Там обычно жил коррехидор, а также останавливались его родители и братья, когда приезжали в Кленфилд.

— А ваша матушка тоже прибыла? — осторожно поинтересовалась чародейка.

Леди Мира́й она недолюбливала: слишком уж отстранённая, холодная. К тому же Дубовая леди не одобряла помолвки сына с некроманткой из Букового клана. Помолвка сия состоялась ещё зимой, и никто кроме Вила, Рики и сэра Гевина не знал, что помолвка не настоящая, просто она давала больше возможностей для расследования и свободного общения, а также защищала девушку от ненужных сплетен и кривотолков. Правда, отец Вила не терял надежды заполучить в Дубовый клан собственную талантливую чародейку, о чём не упускал случая непрозрачно намекнуть.

— Нет, матушка собирается приехать позднее, ближе к свадьбе короля.

Рика облегчённо вздохнула.

Обед в обществе герцога Окку проходил точно также, как и множество иных обедов, на которых Рика присутствовала ещё в Оккуна́ри — землях Дубового клана. Сэр Гевин разглагольствовал на разные темы от политики государства до падения современных нравов и задавал дотошные вопросы касательно службы сына. Похвалил здоровый вид чародейки, велел передавать от него поклон её почтенной матушке и снова вернулся к политике.

— Состав нового кабинета министров — вопрос решённый, — заявил он, когда подали десерт, — нашего Де́йчи, пертурбации, естественно, не коснуться. Пост министра обороны королевства Артании останется за Дубовым кланом. А вот кое-кому придётся потесниться, — взгляд карих глаз мужчины во главе стола стал хитрым. Явно, он знал нечто, что считал сокрытым от широкой публики и откровенно надеялся, что ему станут задавать вопросы.

Чародейка была настолько далека от всех этих государственных дел, насколько это только возможно, поэтому она беспомощно оглянулась на Вила в надежде, что ему-то хоть что-то да известно.

— Барт Хара́да — хоть и не древесно-рождённый, — заметил коррехидор, — однако ж близок к Пальмовому клану, а те, в свою очередь, являются союзниками Дакэ́ма ещё с эпохи Воюющих кланов, так что мы в выигрыше.

— Именно, — подтвердил довольный герцог, — Берёзовый клан твоей матери получит ещё одного важного союзника. Старый Ка́до, который покидает свой пост по старости, отличался уникальной твердолобостью и был по-собачьи предан Ясеневому клану — нашим старинным противникам, между прочим. Поэтому смена его на молодого Хараду нашему клану пойдёт на пользу.

Сэр Гевин удовлетворённо вздохнул. Чародейка знала, что для отца коррехидора не существует более важных дел, чем дела Дубового клана. То же самое касалось и выгоды.

— Так вот, — продолжил герцог, беря с подноса свою трубку, — расклад дел таков: завтрашним вечером Харада даёт приём в своём доме. В приглашении указана некая шитая белыми нитками причина, но знающие люди понимают, — он тонко улыбнулся, причисляя себя к этим самым знающим людям, — что приём имеет цель заручиться как можно более широкой поддержкой влиятельных людей перед голосованием по поводу будущего назначения Харады. Поэтому, — он выпустил струйку дыма, — мы с вами завтра отправляемся на приём. Одежда национальная, вы, Рикочка, вполне можете надеть то платье, что надевали в Охотничий замок. И напомню тебе, Вилли, — он обернулся к сыну, — дамы Дубового клана никогда не надевают платье при выходе в свет более двух раз.

— Но почему на приём идти должен я? — возмутился коррехидор и сразу напомнил чародейке упрямого подростка, которого пытаются понудить посетить семейное торжество, — всегда же Дейчи ходит от клана. Он — старший, твой наследник. Вот и пускай отдувается.

— Из всех сыновей Дубового клана свободен один ты, — констатировал его отец, и выражение его лица при этих словах не обещало ровным счётом ничего хорошего, — Дейчи с посольством в Делящей небо.

— А близнецы? — не сдавался Вилохэд, — он терпеть не мог выступать в роли представителя клана. Да и приём у будущего министра финансов виделся ему не самым весёлым времяпрепровождением.

— Шон в море, — коротко ответил сэр Гевин, — у них планируются совместные ученья с делийцами, поэтому-то Дейчи и отправился на континент. Кино́скэ тоже в море. У него как раз экзаменационный поход будущих мичманов. Апрель — выпуск на носу. Кин месяца полтора будет занят. Мне уже звонила его супруга и жаловалась на директора Морского корпуса, который ходит под парусом, словно юнец, и совсем не думает о семье. Так что в моём распоряжении остаёшься ты один. А поскольку леди Мирай в Оккунари, роль дамы Дубового клана отводится Эрике. И вообще! Что это за торговля такая? Чтоб моего уха более не достигали жалобы и возражения младшего сына Дубового клана!

Вил хотел было заметить, что жалобы и возражения невестки он выслушал безропотно, но решил промолчать, дабы не привести отца в раздражённое состояние, которое грозило обернуться часовым выговором с подробнейшим перечислением всех грехов младшего Окку с подросткового возраста.

Рика тоже успела узнать нрав отца Вила, поэтому перевела разговор на будущий приём, поинтересовавшись, планируются ли на нём танцы, ибо национальная артанская обувь с ремешком между пальцами не особенно пригодна для этого. Герцог смягчился, заверил, что танцы непременно будут, и посоветовал не наедаться, поскольку обеды у Харады гремят по всей столице.

— Не у каждого древесно-рождённого такой повар, — покачал головой сэр Гевин, — говорят, он привёз его из Делящей небо ещё лет десять назад. Тогда наш будущий министр состоял кавалером при миссии Торговли и развития. В те годы делийцы взялись строить свой Великий Хрустальный мост.

Коррехидор повёз Рику домой.

— Умеет же мой папенька испортить выходные, — бормотал он, — мало того, что весь сегодняшний вечер мы обсуждали политику, и это радовало его одного. Так ещё и завтра извольте идти на приём, ко всему прочему в артанском платье. Терпеть не могу эти широченные брюки со складками.

Рике завтрашний вечер занять было нечем, поэтому она отнеслась к приглашению с философским спокойствием.

— А ты знаешь, кто к нам приходил сегодня? — с торжественно-таинственным видом спросила прямо в прихожей чародейку Э́ни Ва́да — подруга, с которой они вместе снимали квартиру, и не дожидаясь ответа выпалила: — к нам приходил мастер по проводке магофона. Он всё замерил, принёс амулеты и сам аппарат, извинился, что чародей придёт подключать лишь завтра. Представляешь, у нас тоже будет магофон!

Высокая стройная девушка закружилась по прихожей, демонстрируя коробки с амулетами для новомодного средства связи.

— Ты должна трижды сказать спасибо своему жениху и бессчётное количество раз поцеловать его, — наказывала Эни, потому как это Дубовый клан поспособствовал, чтобы нам поставили магофон. Представляешь, какая сейчас очередь в Кленфилде, чтобы получить номер?

Рика отрицательно мотнула головой.

— Так знай, — продолжала тарахтеть подруга, — мамочка моей ученицы ещё в январе подала прошение, которое, между прочим, приняли. Но она до сих пор не получила номера, хотя давным-давно обзавелась и аппаратом, и амулетами. А нам всё подключат завтра! Ты рада?

— Не особо, — отмахнулась чародейка, — теперь станет куда как проще вызывать меня на службу. Пожалуйста, в любое время дня и ночи: привезли труп — давайте сюда коронера. Так по ночам никто за мной не ездил без особой надобности, а тут, будьте любезны, никаких сложностей.

— Но зато и своего суженного сможешь услышать, как только захочешь, — сладким голоском добавила Эни, получила по затылку шутливого леща, радостно засмеялась и позвала ужинать.

— Я тут расстаралась, — сообщила нахмуренная квартирная хозяйка — госпожа Призм. Бездетная вдова майора Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя нашла утешение в двух симпатичных постоялицах, относясь к девушкам по-родственному, — наделала жаренных гёдза. Они уже перестали быть такими славно хрустящими, пока вы, юная дама, изволили шататься весь вечер. Нет, сие решительно невозможно! Вам, Рикочка, пора поставить перед своим женихом вопрос ребром: вы слишком много работаете. Ушли к половине девятого и возвратились практически в девять часов. Пускай вы — коронер и офицер Королевской службы, вам также положен отдых. Покойный господин Призм так всегда и говорил, мол, служба — есть служба, но кушать и спать тоже надобно.

Она поставила перед чародейкой полную тарелку гёдза, политых секретным соусом. Секрет соуса был совершенно не секретным, тётушка Дотти вычитала его из дамского журнала, и состоял он из смеси соевого соуса, давленного чеснока, рубленной зелени и лимонного сока. Квартирная хозяйка добавляла туда ложечку мёда, и заявляла, будто бы мёд и есть тот самый чудесный ингредиент, который добавляют в Кленовом дворце, но никому об этом не рассказывают.

Рика отодвинула тарелку, объяснив отсутствие аппетита тем, что пообедала в Дубовом клане. После порции ахов и расспросов о том, что подавали, госпожа Призм заявила:

— Мы не ужинали, дожидались вас. И поскольку вы, Рикочка, не можете разделить с нами трапезу, в качестве возмещения наших страданий возле исходящих манящим ароматом гёдза вы присуждаетесь к составлению нам компании, а заодно развлеките нас чтением газеты. Мы лепили гёдза в четыре руки, и у меня совершенно не осталось времени, чтобы почитать прессу.

Чародейка уселась на своё место, заверила, что чай выпьет с большим удовольствием, и взялась за газету. Это был обожаемый госпожой Призм «Вечерний Кленфилд», снискавший сию любовь из-за своей обширной светской хроники и псевдонаучных бредней о привидениях и ёка́ях. Не забывали там также и демонов с вампирами.

— Мы внимательно следим за стремительной карьерой молодого, многообещающего политика Бартоломео Харады, — принялась читать передовицу Рика, — менее чем за пять лет этот энергичный и дальновидный мужчина, начинавший на скромных должностях в Министерстве торговли, поднялся до кандидата на портфель министра. Что же наша газета может сказать об этом человеке? Господин Харада не имеет древесно-рождённого происхождения, посему всё, чего он достиг к своим тридцати шести годам, целиком и полностью заслуга его самого. За плечами политика Кленфилдский университет, где помимо прекрасных отметок на экзаменах факультета экономики в студенческие годы будущий министр блистал и на крикетном поле. Нам известно, что и по сей день господина Хараду можно увидеть с битой в руках. Во всякий свободный час он выходит на поле, дабы сразиться с друзьями. Но как же его характеризуют коллеги и друзья? Мы поговорили со многими, и все, как один, сходятся на том, что Барт Харада — человек кристальной, даже патологической честности (а это, да согласится со мной мой дорогой читатель, качество довольно редкое для политика). Он неподкупен и в жизни придерживается строгих моральных принципов. Политик счастливо женат уже около двух лет, боготворит супругу и даже не смотрит в сторону иных дам.

— Ну и пусть продолжает в том же духе, — прервала чтение тётушка Дотти, — нам этот Барт Харада совершенно неинтересен. Во что он там играет, где учился, без разницы. Почитайте-ка что-нибудь более насущное.

— Хорошо, — Рика послушно перевернула страницу, — «Блистательный проект или наглая афера?», — прочла она заголовок.

— Это куда интереснее идеального во всех смыслах политика, — замелила Эни, подкладывая себе на тарелку жареной трески.

— В последнее время сотрудничество с могучей континентальной державой развивается просто немыслимыми темпами, — начиналась большая статья, снабжённая гравюрами и магорафиями, — кто бы мог подумать, что бывший противник Артанского королевства — Делящая небо, станет надёжным торговым партнёром, а также политическим и военным союзником. В самом ближайшем будущем две морские державы проведут совместные военные учения в Артанском море, а делийская фондовая биржа буквально жаждет объединиться с нашей и выйти на кленовый рынок со своими акциями. Многие помнят великолепный проект десятилетней давности, который принёс нашему королевству немалый доход. Да, да, дамы и господа, вы не ошиблись, речь идёт именно о Хрустальном мосте, самым длинном мосте на континенте, соединившим два берега реки Донгэ́й. Мост длиной в три ри. Человеку потребуется около двух с половиной часов, чтобы перейти по нему с одного берега на другой. Вспомнили Хрустальный мост? Ах, да, я забыл рассказать, почему мост имеет столь необычное прозвание. Им он обязан особой форме изящных пролётов, что создают ощущение парения всей конструкции над спокойными водам самой полноводной реки наших соседей. Так, бишь, о чём это я? — сам себя оборвал журналист, — о Делящей небо. Там затевается ещё более грандиозный проект. Но на сей раз речь идёт не о мосте или канале, дело в постройке грандиозного тоннеля, долженствующего соединить два центра делийской промышленности и культуры: Женья́н и Гэнду́. Акции данного предприятия, поддержанного властями обеих провинций, скоро появятся на Артанском рынке. Но столь ли всё безоблачно?

Рика потянулась к стакану с водой, чтобы промочить горло.

— Вот пускай политики с биржевиками и разбираются во всех этих тонкостях, — госпожа Призм покачала головой, — я, как человек старой закалки, очень даже сомневаюсь в том, что дружба с Делящей небо принесёт Артании что-то хорошее. Делийцы всегда славились коварством и двуличием. У них своеобразные понятия о том, что хорошо и что плохо. Не дело нашему королевству превозносить сомнительного соседа. Рика, милочка, что ж вы портите нам аппетит политикой и экономикой! Давайте уже перейдём к разделу светской хроники. Мы с моим покойным супругом сразу делили газету: он читал всяческую скукоту о перестановках в правительстве или о спорах между Палатой дерев и Общей палатой, а я наслаждалась светской хроникой и щекотала нервы криминалом. Откладывайте в сторону все эти проекты, биржи и поведайте нам, наконец, чем дышит свет Кленфилда.

А свет Кленфилда дышал новой персоной. Их знакомая журналистка Ко́ка Нори́та, пишущая под мужским псевдонимом Ру́ко Но́ри, в обычной для себя бойкой манере рассказывала о прибытии в столицу Артании «знаменитой светской львицы, законодательницы мод и признанной красавицы из Делящей небо — госпожи Фань Суён». С напечатанной в газете магографии на чародейку смотрела женщина неопределённого возраста в национальном делийском костюме, чуть прикрыв низ лица расписным веером. Однако ж прикрыв ровно настолько, чтобы все желающие могли насладиться милой улыбкой пухлогубого ротика, и красивой линией скул.

— Госпожа Фань Суён любит путешествовать, — читала Рика, — в прошлом году она совершила поездку по странам континента. И где бы она не появлялась, всюду прекрасную госпожу Фань воспринимали как культурного посла своей страны, человека, распахивающего окно в Делящую небо. И вот настало время Артании. При личной встрече могу сказать, как мужчина, — на этих словах чародейка невольно усмехнулась, вспомнив до свинства хорошенькую журналистку с мужской стрижкой и выразительными очками, — прелестная делийка поражает знанием артанской культуры и классической поэзии, кои стремиться всеми силами углубить и обогатить; она обладает великолепными манерами и тем особенным светским шармом, который даётся от рождения и оттачивается годами вращения в самом высшем обществе. И неважно, высший ли это свет нашего Кленового королевства или же старая знать Делящей небо. Госпожа Фань ещё не знает, насколько продолжительным станет ей визит на острова. Она поселилась в отеле «Осенний клён» и пребывает в восторге от убранства апартаментов, наивежлевейшего и почтительнейшего отношения обслуги, — Рика пробежала глазами следующий абзац, — по-моему, — заявила она, — Руко Нори ест с двух рук. Далее следует подробный отчёт о прелестях отельной жизни, который порождает сомнения, переходящие в уверенность, что помимо никому доселе неизвестной делийской красотки статью проплатила и администрация отеля. Даже не знаю, кто больше. Пожалуй, отель. Очень уж подробно описаны ванные комнаты, полотенца, мыло и даже презент в виде духов для дам. Далее — подробный отчёт о меню и ресторанной кухне. Нет, положительно, отель заплатил Руко больше. О самой даме лишь пара строчек в конце панегирика замечательному отелю. Вот: госпожа Фань Суён намеревается посетить Королевскую оперу, музей искусств, основные храмы и завести множество полезных знакомств. Ибо сия дама не только отличается красотой и изяществом манер, она ещё и неплохо ведёт финансовые дела после кончины супруга — делийского банкира Фань Вэйя. Так что, можно сказать, в своём визите госпожа Фань Суён умело сочетает приятное с полезным.

— Везёт же, — воскликнула разливавшая чай Эни и чуть было не налила мимо чашки, — и муж банкир, и красотка, и дела она вести может. А тут, — чайник со стуком опустился на плиту, — одни уроки музыки и ученики. И все они к сравнительно молодым папашам имеют ещё и мамаш. Где дамы знакомятся с банкирами? Ума не приложу.

— Мы не знаем, что там за дама, — госпожа Призм нацепила очки и с пристрастием принялась изучать портрет в газете, — сдаётся мне, в супруги банкира она попала не совсем традиционным способом. Только взгляните, деточка, как сильно накрашено у неё лицо, и не разберёшь: со сцены театра сошла, либо из квартала красных фонарей выскочила. Не удивлюсь, — пожилая женщина покачала головой, — что так оно и было. Слыхала я, раньше в Делящей небо многие родители дочерей по гаремам богачей продавали. У них даже императрицами иногда наложницы становились. Одно слово — потаскуха, пускай и светская. Удивляюсь нашим властям, зачем великосветских шлюх с континента привечать?

— Успокойтесь, госпожа Призм, — улыбнулась Рика, понимая, насколько застарелая неприязнь к континентальному соседу окрашивает мнение квартирной хозяйки о совершенно незнакомой ей женщине, — не читайте более о Фань Суён, и всё тут. Выразите так своё небрежение её личностью.

— Как же! — жалобно воскликнула тётушка Дотти, — теперь мне интересно будет, что за скандалы последуют за ней. А скандалы последуют, будьте уверены. Я породу таковских дамочек знаю. У них без скандалов никак не обходится.

Чародейка не стала дослушать подробности, поблагодарила за чай и удалилась к себе под предлогом усталости и позднего часа. Долго ворочалась. С того самого памятного вечера, когда коррехидор потребовал штраф в виде поцелуя, он более ничего не предпринимал. Совсем уж не к месту и не ко времени в памяти всплыли красивые глаза цвета спелых желудей прямо перед её лицом, а затем и прохладные губы. От прикосновения к которым и нежного ответа сердце замерло, а потом заколотилось быстро-быстро, так, что перехватило дыхание. «Наверное, я его разочаровала, — грустно думала чародейка, — неумело поцеловала. Вот ему и не хочется более повторять печальный опыт». Сердце трепыхнулось от непрошенного воспоминания. Сегодня Вил был откровенно расстроен предстоящим приёмом у будущего министра финансов. Наверно поэтому ограничился на прощание поцелуем руки, но почему-то повернул руку и поцеловал чародейке ладонь. Это было тоже приятно.

— Остановись, — приказала сама себе девушка, — тебе не пятнадцать лет. Нужно понимать, что помолвка липовая. Она выгодна Вилу, поскольку родители не приводят к нему вереницу претенденток в супруги. Он может спокойнейшим образом вести привычную жизнь, прикрывшись мною, как ширмой. Пара поцелуев этого всем известного ловеласа ничего не значат. Может, ему скучно, может, просто захотелось поцеловать кого-нибудь, а я оказалась под рукой. Кто знает, может, четвёртый сын Дубового клана перецеловал всю прислугу в доме, — она прыснула. Очень уж забавным выглядело предположение о поцелуях коррехидора и толстенькой краснощёкой поварихи-Мэри, ожидающей четвёртого ребёнка, — всё. Довольно. Посвящённой богу смерти Эра́ру, практикующей с малолетства некромантке даже как-то несерьёзно страдать бессонницей из-за пары ничего не значащих поцелуев.

Приказ не возымел должного действия, и Рика уснула лишь, когда розоватая звезда переместилась из левого края прогала между занавесками к правому.

Перед приёмом чародейка посетила парикмахера Дубового клана — ту самую приветливую даму, что поспособствовала её избавлению от чернения русых волос, вернув им природную волнистость. Завитки вокруг лица никак не вязались в представлении Рики с суровым обликом истинной некромантки, но, по единогласному мнению, всех мужчин Дубового клана очень её украшали. Стрижка была подправлена, к назначенному часу чародейка уже успела облачиться в нежно-лиловое платье, с шёлковой вышивкой в виде цветов глицинии и пионов. Розовый пояс, атласные бальные башмачки и сумочка в цвет дополняли наряд. Рика поколебалась и сунула в сумочку носовой платок с спрятанным в нём её излюбленным заклятием парализации. Мало ли что…

Вилохэд появился вовремя. Под ахи и невнятное бормотание вежливых восторгов он был приглашён в гостиную, куда спустилась и чародейка. Подруга ещё с утра дозналась о приёме (лежащий на кровати приготовленный наряд выдавал намерения с головой, не помогла отговорка об разборке шкафа) и сейчас пребывала в восторге. Да и не зря. Коррехидор в национальных, люто нелюбимых, брюках с заглаженными складками и национальной же куртке в цветах Дубового клана был очень хорош. Казалось, он буквально сошёл со сцены спектакля об эпохе Воюющих кланов.

— Нет, так решительно не пойдёт, — заявил он уже в магомобиле, — отец потом меня съест с потрохами: невеста Дубового клана и без подобающих драгоценностей. Вот, держите. Это турмалины. Надевайте, надевайте. Мне полагается делать вам подарки согласно нашему статусу.

Рика хотела было напомнить, что статус их более, чем сомнителен, но украшения оказались просто чудесными, к тому же не хотелось подводить Вила под очередную выволочку отца, поэтому она надела изящные серёжки в виде небольших розовых желудей, оправленных в серебро, кулон и браслет. Завершением комплекта было кольцо, выточенное из целого куска турмалина — розовое и нежное.

— Надеюсь, нам не придётся пробыть на приёме до конца, — словно бы сам с собой говорил коррехидор.

— Вы же любите балы, — сказала Рика, — чем приём не бал? Даже танцы предполагаются.

— Разница огромна, — последовал ответ, — на бал люди приходят, чтобы развлекаться, отдыхать, вывозят молодых незамужних дочерей, дабы они могли обрести потенциальных женихов. На приёме же заводят полезные знакомства, ведут закулисные переговоры, заключают сделки и союзы. Словом, приём — это продолжение работы и политики. Сие скучно и обременительно. Полно людей, половина которых друг друга на дух не переносит, при этом они улыбаются и любезничают друг с другом. Другая же половина ищет повода войти в контакт с кем-то полезным. Они ходят с деланым безразличием, но пристальным взглядом охотника. Танцы никому не нужны, они, как правило, не особо продолжительны и весьма скомканы. Молодёжи мало, а те, кто есть, одержимы либо деньгами, либо карьероц. Какие из них танцоры!

— Надеюсь, вы преувеличиваете, и всё окажется не столь уж печально.

— Посмотрим.

Особняк Бартоломео Харады оказался большим, недавно отстроенным в стиле набирающего популярность модного минимализма. Никаких излишеств, никаких украшений, один лишь континентальный шик и удобства. Сам виновник торжества облачился в отлично сшитый серый костюм-тройку, чем резко контрастировал с представителями древесных кланов, одетых в лучших традициях королевства. Харада оказался приятным, улыбчивым брюнетом со слегка вьющимися волосами и выдающимся носом. Его сопровождала молодая женщина, Рике подумалось, что она почти ровесница госпожи Харады, которая, напротив, носила артанское.

— Рад, очень рад, господин Окку, — поприветствовал хозяин новоприбывших после того, как дворецкий пафосно объявил о прибытии графа Окку и невесты Дубового клана мистрис Эрики Таками, — наслышан, и восхищён. Ваша работа куда интереснее моей. Я смолоду зачитывался детективами и прямо-таки завидую! Моя супруга, То́мо, — симпатичная женщина с волосами цвета спелого каштана и светлыми глазами поклонилась.

Вил произнёс нечто приличествующее случаю, и они пошли дальше. В целом происходящее отдалённо напоминало начало бала в охотничьем замке его величества Каэдо́но: прибывали гости, их встречали, обносили напитками и лёгкими закусками. Гости разбивались на группы по интересам, кому-то удавалось присесть на банкетку, но большинство просто либо стояло, либо медленно фланировало от группы к группе.

— Вил, дружище! — послышался оклик, и Рика обернулась. К ним спешил мужчина, показавшийся ей смутно знакомым, хотя девушка была абсолютно уверена, что никогда прежде не встречалась с этим живым человеком, буйные кудри которого как могли протестовали против укладывания в причёску.

Очень скоро загадка разрешилась. Окликнул коррехидора столь фамильярным образом его дядя Джейк — младший брат леди Мирай. И именно у леди Мирай были такие же каштановые волосы и серые глаза. Только у матери Вилохэда глаза были холодными, а лицо с прекрасной белой кожей — бесстрастным, а вот у её младшего брата глаза искрились весельем, а знакомые черты Берёзового клана — короткий прямой нос, чуть впалые щёки и волевой подбородок, были весьма подвижны и выражали всякую эмоцию хозяина.

— Так старина Гевин притащил сюда тебя? — увесистый хлопок по плечу, — но я рад. Не пересекался с тобой с Артанского нового года. Как дела? — и, не дожидаясь ответа, продолжал, — а эта прелестница и есть новая невеста Дубового клана? Представь меня даме, а то я чувствую себя не в своей тарелке!

Рике показалось, что навряд ли сыщется в подлунном мире такая тарелка, чтобы её новый знакомый почувствовал бы себя в ней дискомфортно. Однако ж представление состоялось. Дядя Джейк наговорил чародейке всяческих комплиментов, приложился к ручке и продолжил вываливать на племянника горы информации.

— Я тут, Вильчик, некоторым образом, по обязанности. Ты помнишь моего лучшего друга Сю́ро Са́нди? — Вил кивнул, — так вот, хозяйка приёма — его младшая сестра Томо. Она урождённая Сюро. Положение, так сказать, обязывает моего друга поддержать малютку Томо на её первом таком большом приёме в новом доме, а я уж поддерживаю друга, — дядя Джейк расхохотался своему невольному каламбуру, — политика, сделки, всё это вне моих интересов. Как только удастся выцепить Санди, сразу вас познакомлю.

— Его сиятельство герцог Окку, — с должным почтением провозгласил дворецкий, исполняющий роль мажордома.

Рика обернулась и увидела отца Вила в парадном облачении главы Дубового клана. Харада и его жена тепло поприветствовали почётного гостя, тот прошёл в зал.

— Поздно, ретироваться поздно, — сокрушённо прошептал дядя Джейк, — бдительное око Гевина уже узрело меня. Придётся переварить порцию недовольства со стороны многоуважаемого зятя Берёзового клана. Видите ли, Эрика, как к невесте любимейшего своего племянника я стану обращаться к вам без церемоний, Гевин полагает меня человеком никчёмным, я не почитаем им, поскольку а — не женат, б — уважаю карточную игру, и в данном искусстве достиг немалых успехов, в — люблю хорошую компанию и хорошую выпивку, а также предаюсь лености, избегая военной и статской службы. Из-за всех этих моих достоинств отец Вилли всегда препятствовал нашей с ним дружбе, — он смолк на полуслове, поскольку сэр Гевин решительным шагом направлялся в их сторону.

— Леди Эрика, Вил, — коротко поклонился герцог, когда подошёл, — вы молодцы, не опоздали. Джейк, а что позабыл ТЫ на сугубо деловом приёме? Тут не будут метать банк и не пригласят красоток из квартала красных фонарей, дабы развеять твою скуку,

— Я тоже сердечно рад видеть тебя, Гев, — поклонился в ответ Джейк, — как здоровье Мирай? Она ещё не решила окончательно оставить твоё Оккунарское захолустье и перебреться в столицу, где прошли её детство и юность?

— Твоей сестре, в отличие от тебя, прекрасно известны такие слова, как «долг», «клан», «семья». Ей даже в голову не может прийти назвать Оккунари захолустьем. Ведь это её дом.

— Да, да, Гев, ты, как всегда, серьёзен и преисполнен истинного достоинства древесно-рождённого лорда. Боги сыграли злую шутку с моим семейством: все достоинства и серьёзность достались моей дорогой сестре, а вот такие качества, как безудержная весёлость, бесшабашность и рисковость выпали на мою долю.

— И, как погляжу, ты вполне сим доволен.

— Не жалуюсь, Гев, не жалуюсь. Считаю, что сетовать на решения богов — только гневить их. Они ведь могут и лишить тебя тех малостей, коими одарили. Я же о своих малостях пекусь весьма ревностно и дорожу всеми качествами своей личности. Однако ж, я наблюдаю некое скрытое недовольство своим присутствием, посему откланяюсь.

— Раздражающий тип, — пробормотал ему вслед сэр Гевин, — просто в голове не укладывается, что он и моя драгоценная Мирай — родные брат и сестра. Как тебе хозяин дома?

— О хозяине сказать что-то определённое затрудняюсь, поскольку кроме дежурного приветствия с напускной радостью по поводу прихода совершенно ему незнакомых людей я не видел. А вот дом — совершеннейший шедевр, великолепная манифестация обретённого высокого положения для поднявшегося из черни человека. Видимо, древесно-рождённую супругу не допустили к выбору обстановки и штор. Они просто чудовищны.

Рика в душе согласилась с коррехидором. Слишком кричаще, слишком роскошно, слишком напоказ. Режет глаза обилие красного цвета. Дорогие акварели прошлого столетия соседствовали на стенах с современной мазнёй из кубиков, кружочков, и иных невообразимых форм, в которой каждый зритель волен был увидеть всё, что угодно: от женского естества до зарождения вселенной.

— Зато он верный сторонник Пальмового клана, — заявил герцог так, словно преданность Харады искупала отсутствие у него вкуса, — о, — воскликнул он, обернувшись в сторону спешащего к нему мужчины, — Кабу́си! Давненько я не видел тебя. У меня отличные новости.

Отец Вила кивнул им и потянул за рукав подошедшего в сторону стола с напитками.

— Вы были правы, — вздохнула чародейка, — пока приём — полнейшая скукота. Мы никого не знаем, полно людей, даже сесть негде.

— Могу предложить вам побродить по дому и полюбоваться интерьерами.

— Шутите? Лучше предложите заклинание, чтобы поскорее развидеть сей шедевр.

— Остроумные замечания и шутки скрасят нашу импровизированную экскурсию, — подмигнул Вилохэд, подхватывая с подноса проходящего мимо слуги пару бокалов игристого вина.

Рика оглянулась в сторону будущего министра и его жены, продолжавших встречать гостей:

— А хозяева не будут против?

— Не думаю. На континенте такое в порядке вещей, а Харада явный приверженец их моды и их принципов. В его доме кроме нескольких классических пейзажей нет ничего артанского. Осматривая дом, мы не без удовольствия проведём время.

Вил уверенным шагом двинулся к лестнице, когда голос дворецкого объявил:

— Достопочтенная госпожа Фань Суён!

Имя было произнесено немного громче, чем остальные, поэтому коррехидор и его спутница обернулись.

По плиткам начищенного до блеска паркета скользила женщина в традиционной делийской одежде. Среднего роста, с красивой фигурой, грациозная и изящная. На лице её также был узнаваемый макияж Делящей небо, бывший в ходу у придворных дам лет эдак двести назад: белила скрывали естественную смуглость кожи, удивлённо приподнятые нитки бровей, алые губы, изогнутые лепестком сакуры и вытянутые к вискам глаза. Над этим произведением искусства колыхались многочисленные украшения сложной причёски: золотые кисточки, цветочки и бусины. Рике подумалось, что избавься госпожа Фань от всего этого, и родной муж её не узнает.

— Рада, польщена и бесконечно обрадована, — отвечала гостья на хорошем артанском, выговаривая слова с той особой старательностью, какая обыкновенно выдаёт иностранцев, — ваше приглашение делает честь моей скромной персоне, — поклон.

— Госпожа Фань, — Харада припал к руке со множеством колец, — это ваше присутствие явилось украшением скромного приёма, который вы осветили, подобно яркой звезде на закатном небосклоне, — он вторично поцеловал руку дамы.

— Мы очень рады, — улыбнулась его супруга.

— Надеюсь, господин Харада, — делийка сделала совсем крошечный шажок к хозяину дома и заглянула ему в глаза снизу вверх, — вы удостоите меня чести и покажете свой прекрасный дом? Я немало наслышана о вашей коллекции курительных трубок. Мой покойный супруг также имел сходное пристрастие, и мне было бы весьма любопытно взглянуть на ВАШЕ собрание.

Харада с улыбкой пообещал, что лично покажет гостье свои апартаменты и с охотой продемонстрирует все курительные принадлежности своей коллекции. Новоприбывшие принялись уже теснить делийку. Та ещё раз поклонилась и мелкими шажками двинулась в зал, прикрывая веером низ лица от любопыствующих взглядов.

— Куда направляетесь? — налетел на них Джейк, также успевший обзавестись бокалом виски, — если думаете насладиться осмотром дома, не советую. Везде одно и то же. Я бывал тут не единожды, посему могу ответственно заявить, что единственным сносным местом является бильярдная, а в остальном, — он безнадёжно махнул рукой, — стопроцентное жилище нувориша. Как вам госпожа Фань?

— Накрашенная кукла, — ответил Вил, — мне думается, она старается таким образом привлечь к себе внимание.

— А вот и нет, — усмехнулась чародейка, — сия дама полагает себя культурным послом Делящей небо и старается популяризировать во всём мире традиции своей страны, — она процитировала вчерашнюю статью из «Вечернего Кленфилда».

— Для культурных традиций Делящей небо было бы куда полезней, если бы самозванный посол нацепила на себя раза в два меньше драгоценностей, — заметил Вил, искоса разглядывая предмет обсуждения. Госпожа Фань остановилась поодаль и вместе с обступившими её мужчинами восторгалась классическим горным пейзажем при лунном свете, — один мужской браслет на предплечье чего стоит.

— Да, я и не заметил сперва, — Джейк оглянулся и спрятал смешок за бокалом, — грубовато, но занятно. Кони, змеи, похоже на подделку под старину.

Вил покачал головой:

— Нет, такая дама ни за что не наденет на приём дешёвку. Полагаю, на плече у неё самый настоящий бронзовый браслет эпохи Орды. Опять же кони — кочевники их буквально боготворили, змеи символизируют мудрость и воздаяние, камни полудрагоценные. Да в бронзу алмазы и не вставишь. Скорее всего, госпожа Фань носит подарок дорогого для неё человека.

— Санди! — отвлёкся дядя Джейк от обсуждения браслета, — где ты пропадаешь, чёрт тебя побери! Я тут уже битый час слоняюсь без дела, не представляя, чем бы себя занять.

— Как вижу, ты успешно занял себя выпивкой и беседой с молодёжью, — улыбнулся подошедший мужчина с ранней сединой в каштановых волосах, — представишь?

— С большой охотой. Этот высоченный детина в одёжке Дубового клана — мой любимейший племянник Вилохэд Окку. Младшая ветвь клана, нынешний коррехидор Клефилда. Полковник, между прочим. А перед тобой, Вилли, сэр Санди Сюро, старший брат хозяйки этого ужасного дома.

— Моя сестрёнка не имеет к данному безобразию ни малейшего отношения, — улыбнулся Сюро, — только её беспредельная любовь и глубокая преданность мужу — единственная причина того, что То́моко позволила ему обставить дом по его собственному вкусу. Но кто эта незнакомка, что столь старательно избегает моего заинтересованного взгляда? — мужчина поднял лорнет и воззрился на чародейку.

— Прекрати рассматривать невесту Дубового клана, будто она неодушевлённый предмет, — толкнул локтем друга Джейк, — госпожа Эрика Таками — чародейка. Разозлишь — и будешь квакать месяц, покуда не снимут заклятие!

— Прошу великодушно меня извинить, — он демонстративно сложил лорнет, — только несравненная прелесть юной дамы вынудила старого ценителя женской красоты проявить неподобающую дерзость. А если серьёзно, я очень рад знакомству с вам обоими. О сэре Вилохэде я наслышан от его дядюшки, и кое-что читал в газетах, а госпожа Таками станет первой чародейкой, с которой у меня состоялось столь близкое знакомство.

Вскоре гостей пригласили на ужин. За столом Вил и Рика сидели вместе с сэром Гевином на почётных местах возле хозяина дома. Это позволило отцу коррехидора вести политические разговоры, отпуская колкие замечания в адрес каких-то незнакомых Рике людей, отчего будущий министр смеялся от души. Почётная гостья и культурный посол Делящей небо оказалась на другом конце стола, ближе к госпоже Томо. Госпожа Фань внимательно слушала соседей, улыбалась и ела до смешного мало. Дядя Джейк вместе со своим другом разместились напротив. Они беседовали между собой, пили крепкое спиртное и налегали на мясо. Правда, налегал в основном дядя, а его друг как-то рассеянно смотрел по сторонам, словно бы избегая взгляда сидящей напротив делйской красавицы. Когда же их взгляды встретились, госпожа Фань улыбнулась, а Сюро сделал вид, что уронил салфетку и наклонился за ней.

Тогда чародейка не придала своим наблюдениям ни малейшего значения, она просто занимала себя за ужином, пока Вил давал подробные объяснения о нововведениях в Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, их у него решительно потребовал кругленький лысый старичок, сидящий справа.

После ужина большинство мужчин разошлись по курительным комнатам, а хозяйка приёма уселась за пианино и предложила развлечь присутствующих музицированием. Она с душой исполнила несколько романтических песен, после чего её сменила одна из гостей — дама среднего возраста, сухощавая с недовольным выражением лица. К инструменту её отравил супруг, поддержанный просьбами знакомых порадовать слушателей виртуозной игрой.

Дама расправила платье, придирчиво полистала стопку нот, вознесла руки над клавиатурой и обрушила на слушателей техничный бравурный танец, смахивающий на военный марш.

В этот момент чародейка заметила кое-что интересное: из боковой двери в гостиную возвратились господин Харада под руку с делийкой. При этом создавалось впечатление, что мужчина всеми силами пытается отстраниться от спутницы, и только правила хорошего тона не позволили ему сделать этого. На лице он пытался сохранять приятную улыбку, но в глазах угнездилось беспокойство.

Санди Сюро, лениво беседовавший с дядей Джейком, вдруг встал и пошёл навстречу будущему министру.

— Позволю себе похитить у вас, Харада, этот прекрасный лотос, — он улыбнулся, — несправедливо, что вы, как хозяин приёма, безраздельно наслаждаетесь обществом госпожи Фань, лишая нас, простых смертных, возможности обрести хотя бы малейший знак внимания с её стороны.

— Извольте, — поклонился Харада, — госпожа в полном вашем распоряжении.

Сюро сам взял за локоть даму и повёл к окну.

— Вам не кажется, что вы замахнулись на ставку, слишком высокую для вас? — спросил он в своей лениво-ироничной манере, — как бы не случился перебор.

— Дорогой мой господин Сюро, — с милой тщательностью проговорила его спутница, бросая на собеседника кокетливые взгляды из-под ресниц, — кто знает, быть может, я блефую, а, может, решилась на рискованную ставку. Или у меня в рукаве припрятан джокер?

— Никогда не сомневался, что вы любите нечестную игру.

Госпожа Фань мелодично рассмеялась, прикрыв рот веером.

— Конечно, ведь это ВЫ научили меня исправлять ошибки богини удачи.

— Однако ж, — серьёзно возразил Сюро, — богиня удачи не особенно жалует тех, кто вмешивается в её планы, особенно, когда ставки столь высоки.

— Уж не хотите ли вы сказать, будто не бросили ей помогать? — ещё один выразительный взгляд вытянутых к вискам, чуточку раскосых глаз.

— Не вынуждайте возвращаться к былому.

— Былое порой таит в себе тайную прелесть, — нараспев процитировала один из классических стихов госпожа Фань, — жаль, что возврат к нему лишь в нашем сердце возможен…